– Его лицо просветлело. – Например, вот это. – Он протянул ему эскиз облегающего платья в комплекте с объемным пальто. – Платье бархатное, оно прилегает к телу, как вторая кожа, пальто из атласа и свободно, как река. Понимаешь, что я имею в виду?
– Нет, – сознался Анри. – Объем? Тебе следовало стать архитектором, а не модельером.
– Модельер и есть архитектор одежды, – возразил Поль. – Только он выражает себя в ткани, а не в кирпиче и строительном растворе.
– Давайте ближе к делу. – Анри взял в руки карандаш. – Тебя ведь никогда не волновала практическая сторона дела.
Поль покраснел, и Аликс поняла, как трудно ему сдержаться.
– Как вы назовете коллекцию? – торопливо спросила она.
– Это уж пусть сын решает.
– Не знаю, – пробормотал Поль. – Назовите, как хотите.
Опасаясь, что если ей сейчас не удастся смягчить обстановку, то коллекция вообще не появится на свет, Аликс изо всех сил старалась что-то придумать. Ее вдруг осенило, и она прищелкнула пальцами:
– А что, если «Феникс»? Новая коллекция возрождается из пепла старой! Да пресса из этого конфетку сделает!
Анри задумался:
– Мы должны быть очень осторожны. Напрямую обвинить Бетти Виллерс мы не можем. Можем лишь сказать, что у нас украли эскизы, и пусть люди сами думают. – Он повернулся к мадам Лелонг. – Нам нужно сказать об этом сотрудникам. Пригласите всех через десять минут в салон. А ты, Поль, позвони в Гаранс во Францию и расскажи Пьеру Дюбуа, что случилось. Скажи, что нам немедленно требуется весь запас его лучших материалов. Тех, которые он припрятал для следующего сезона. Наша коллекция, хотя и небольшая, все-таки появится!
Поль и мадам Лелонг вышли из комнаты, и Аликс с восторгом посмотрела на Анри:
– Я рада, что вы отказываетесь признать поражение.
– В моем лексиконе нет такого слова. – Он протянул ей раскрытый портсигар, но она отрицательно покачала головой, хотя не могла не показать своего восхищения – настолько вещь была хороша.
– Чудо какое! Французский?
– Работа французская. Сделано на Сейшельских островах. Я там родился. Там лучшие в мире черепаховые панцири.
– Я думала, вы родились во Франции.
– Я хотел, чтобы люди так думали. Но родился я на Сейшелах и жил там до восемнадцати лет.
Дверь открылась, и мадам Лелонг, задыхаясь, вошла в комнату:
– Вас все ждут, месье Дюваль.
Как актер перед выходом, Анри расправил плечи, вытащил из рукавов сверкающие белые манжеты и зашагал к выходу.
Собравшийся в салоне коллектив был разношерстен: распорядители салона в форме из черного крепа с жемчугом, швеи и закройщики в серой спецодежде, манекенщицы в белых халатах, кроме одной в вечернем платье цвета герани, которое она демонстрировала, когда всех вызвала мадам Лелонг.
В салоне воцарилась гнетущая тишина, когда Анри рассказал, какой их постиг удар. В этом безмолвии он сообщил, что им придется срочно создавать новую коллекцию. Девушки взволнованно зашушукались. Она будет небольшой, но работать придется очень напряженно. Едва он закончил, как все бросились уверять его, что они готовы трудиться даже ночью, и Анри тепло поблагодарил их.
– Я всегда считал вас своей семьей, – сказал он с доброй улыбкой, – я знал, что вы меня не подведете.
Все вышли, кроме мадам Лелонг.
– Мне не хотелось беспокоить вас сейчас, месье Дюваль, но заболела Анна. Позвонил муж и сказал, что ее увезли в больницу с аппендицитом.
– Что?! – взревел Анри. – Как мы можем показывать коллекцию без ведущей манекенщицы? Да половина коллекции Поля сделана в расчете на нее.
На лице мадам Лелонг появилось прямо-таки несчастное выражение, но ее хозяин не обращал на это внимание и все больше злился.
– Не смотрите на меня как промокшая мочалка! Найдите еще кого-то.
– Я у-уже по-просила прийти с-сюда некоторых манекенщиц. Они ждут, чтобы вы на них посмотрели.
– Посмотрю сейчас же. Но сначала пусть они переоденутся во что-нибудь наше. Важно ведь, как они выглядят в одежде Дюваль.
Мадам Лелонг выскочила, и Анри тяжело вздохнул. В это время в салон вошла Дина, вся в розовом, изящная, как статуэтка.
– Мне нужно было вас видеть! – воскликнула она. – Я разговаривала с Полем, и он мне все рассказал. Какое несчастье. Как бы я хотела хоть чем-то помочь…
– Не волнуйтесь, дорогая. Все под контролем. – Он прижал к губам руку Дины, затем усадил на позолоченный стул. – Посидите со мной, пока я выберу манекенщицу.
Он кивнул мадам Лелонг, которая стояла у двери. Улыбка застыла у него на губах, когда в комнату вплыла высокая, похожая на статую девушка с серебристо-белыми волосами.
Она отличалась от других манекенщиц женственными формами. Прекрасные пропорции тела, белая кожа и бледно-голубые глаза… Аликс решила, что девушка скандинавка.
Что-то в ней не понравилось Аликс. Это не имело отношения к тому, как она демонстрировала роскошный вышитый туалет. Она делала это, безусловно, великолепно, умудряясь грациозно показать платье, отдающее некоторой вульгарностью.
За ней последовали другие манекенщицы, но было уже ясно, что Анри определился с выбором.
Когда вышла последняя девушка, он обратился к мадам Лелонг:
– Как зовут ту, первую?
– Софи. Мне она показалась несколько крупноватой.
– Мне она понравилась.
– Она никогда не сможет демонстрировать костюмы, – сказала Дина.
Анри пожал плечами:
– Мне надоели все эти стереотипы. Софи отличается от остальных.
– Неужели? – иронично спросила Дина.
Анри, весьма опытный в обращении с женщинами, взял ее руку и поднес ее к своим губам.
– Моя дорогая Дина, вам не идет, когда вы показываете коготки. Позвольте предложить вам выпить у меня в кабинете. – Он взглянул на Аликс. – Вы присоединяетесь?
– Нет. Мне нужно срочно вернуться в офис. Я заеду позже.
Аликс выбралась в салон ближе к вечеру. Поль и Анри напряженно работали, моделируя заготовки из тонкого белого муслина прямо на манекенщицах. Как только они заканчивали платье или костюм, его осторожно снимали с манекенщицы и относили в пошивочные, где в ход вступали талант и быстрота швей, воплощавших задумки модельеров на нужной ткани.
Солнце уже склонялось к закату, когда на подиум поднялась Софи. Мужчины начали драпировать на ней новую модель. Поль передвинул швы на юбке и по совету отца укоротил на пару дюймов жакет. Затем, отступив на шаг, осмотрел сделанное.
– Все еще не годится, – сказал он. – Софи слишком пышна для этого кроя. Попробую на Луизе.
– Дай тебе волю, только на Луизу и будешь работать! – воскликнул Анри. – В этом твоя ошибка. Ты всех женщин жердями считаешь.
Опасаясь, что если не вмешается, то окажется свидетелем еще одной ссоры, Аликс прервала их:
– Большинство дизайнеров работают на идеальную с их точки зрения женщину. Но если бы вы работали на обычную, среднюю женщину, то у вас получилась бы коллекция для оптовиков.
– Не беспокойся за них. – К Анри вернулось чувство юмора. – Они получше нас зарабатывают. – Он взглянул на сына. – Ладно, Поль. Твори для идеальных женщин, а я буду работать на своих.
Поль как-то странно посмотрел на Аликс и отдал ножницы отцу.
– Сейчас твой идеал Софи, – сухо сказал он. – Действуй.
Обстановка, казалось, разрядилась, каждый занялся своим делом.
Анри взял ножницы, Аликс вновь села, Поль вышел из комнаты, чтобы позвать Луизу. За творчеством Анри было интересно наблюдать, потому что, только работая, он понимал, что вокруг него существует целый мир и сам он не является его центром. Минут десять он был полностью поглощен своим занятием, и только когда Софи вскрикнула от боли, несколько опомнился.
– В чем дело?
– Вы меня укололи. – Девушка повела красивым плечом, на котором выступило несколько капель крови.
– Извини, дорогая. – Анри прижался губами к крошечной ранке. И хотя он тут же отстранился, Аликс заметила, как на лице Софи мелькнуло выражение торжества.
Что ж, видимо, Дине грозит отставка, невольно подумала она, и настроение неожиданно испортилось. Странно, разве для карьеры Дины не лучше, чтобы роман с Анри закончился? Ведь рано или поздно они переступят черту и станут легкой добычей для сплетен в колонке у Джейми Хантера. Но если Анри бросит Дину прежде, чем надоест ей сам, еще неизвестно, как она себя поведет. Разгневается, уйдет в работу или найдет ему замену? Третье более вероятно, и этой заменой скорее всего станет Поль Дюваль, потому как лучшего способа разъярить Анри не существует. Он отнесет это на счет своего возраста. Но позволит ли младший Дюваль использовать себя подобным образом? Или девушка настолько ему нравится, что он готов довольствоваться второй ролью?
Мысль о том, что Поль будет с Диной, оказалась столь болезненной, что Аликс даже зажмурилась и открыла глаза, только когда Софи, стараясь не задеть булавки, стала выбираться из муслина. В черных трусиках и черном бюстгальтере она выглядела потрясающе красивой. Откинув голову, голубоглазая красавица смотрела на стоящего перед ней мужчину.
Аликс словно видела, как между ними проходит ток напряжения, и, не желая больше наблюдать за этим, повернулась и быстро пошла к двери:
– Я здесь больше не нужна. Если вы скажете своему сыну, что я…
– Скажите это мне сами. – Поль появился в дверях с куском материи, перекинутым через руку.
– Я хочу поработать над вывеской «Феникс», – ответила она. – Мне здесь больше нечего делать, да и поздно уже.
Он взглянул на часы:
– Оказывается, уже почти восемь. Не думал, что так поздно. Думаю, отцу и мне придется поработать всю…
– Я хочу сделать перерыв и поесть, – раздался голос Анри. – Нельзя работать на голодный желудок, Поль. И ты должен сделать перерыв хотя бы на час.
– Неплохая идея. Может, заглянем за угол к Энтони?
– Возьми с собой Аликс. Я посажу Софи в такси и потом присоединюсь к вам.
– Хорошо, – спокойно ответил Поль. – Пошли, Аликс.
Не дожидаясь согласия, он неожиданно твердо взял ее под локоть и вывел из помещения. Лицо Поля было непроницаемо, и Аликс многое бы отдала, чтобы прочесть его мысли. Поль, как и она, заметил интерес Анри к Софи. Считает ли он, что это повлияет на его отношения с Диной?
Только когда они сели за столик в приглушенном свете французского ресторана, он несколько расслабился:
– Что за день! Именно в такие дни я восхищаюсь своим отцом.
Аликс задумалась, понимает ли Поль, как многое он этим сказал. Что было время, когда отец не вызывал у него восхищения? Он презирал его или ненавидел? Наверно, это было бы уж слишком.
– Аликс. – Она, вздрогнув, поняла, что Поль обращается к ней.
– Извините, я задумалась.
– Не важно. Я просто хотел спросить – как вы относитесь к омарам?
– Лучше, чем они ко мне.
Он засмеялся, и вокруг глаз у него образовались симпатичные лучики.
– Как насчет ньюбурга?
– Звучит заманчиво, но уж очень полнит.
– Вы можете себе это позволить. Вы чересчур худы.
– Мне казалось, вам нравятся худые, – поддразнила она.
– Для костюмов – да, но в жизни не обязательно.
Почувствовав, как на душе разливается тепло от его слов, Аликс порадовалась, что они ужинают одни.
Час пролетел незаметно, и, потягивая кофе, она подумала, что ей вовсе не хочется возвращаться в офис.
– Мне интересно, рады ли вы, что прежние эскизы украли? – спросила она, осмелев после двух бокалов вина. – Иначе бы вам не удалось показать ваши модели.
Он провел рукой по лицу и несколько минут молчал.
– Вы меня не понимаете, Аликс. Вы рассматриваете это под более личным углом, чем я.
– Но это ваша работа, – возразила она. – Представьте себе, что художник не хочет показывать свои картины!
– Многие этого и не хотят.
– Значит, у них нет самолюбия, – горячо возразила она. – Но я не верю, что и вы такой же.
– Почему вы считаете, что отсутствие самолюбия – недостаток? Множество прекрасных людей спокойно без него обходятся.
– Талант обязательно делает человека амбициозным, – упрямо не сдавалась Аликс. – Это заложено в человеческой природе. Писатель хочет, чтобы читали его книги, музыкант – чтобы слушали его музыку.
– А я, таким образом, должен желать, чтобы женщины носили мои костюмы?
– А разве не так?
Он слегка улыбнулся:
– С вами трудно спорить! – Поль повертел в руке полупустой бокал вина. Отблеск от него отразился на его пальцах алым цветом, и ей показалось, будто это кровь.
– Что мешает вам открыть собственный Дом моделей? – вернулась она к вопросу, мучившему ее еще с вечера премьеры Дины. – Или вам нравится все время спорить с отцом?
– Мне это не нравится. – От того, что он произнес это равнодушным тоном, слова показались ей особенно значимыми. – Когда я только начинал работать с отцом, то считал, что он меня многому научит. Но очень скоро понял, что вместо того, чтобы развивать мой талант, он чинит мне всевозможные препятствия. Я остался с ним только потому, что знал: если я уйду, моя мать очень расстроится.
– И все годы вы оставались с ним только поэтому? Но это же бессмысленно! Вы не ребенок.
– Я ребенок своей матери. Для меня очень важно, чтобы она была счастлива.
– Но вы приносите в жертву свое будущее!
– Вряд ли, – сухо сказал он. – Я всего лишь часть Дома Дювалей.
– Дом Дювалей принадлежит вам. Вы должны иметь свой салон или по меньшей мере свою коллекцию.
– Мы опять вернулись к вопросу об амбициях. – В его голосе звучало сожаление. – Я уже сказал вам, что я человек не амбициозный. Счастье матери мне дороже. Потому я остаюсь с отцом. То, что я постоянно рядом, сдерживает его и не позволяет совсем сойти с катушек.
Вновь наступила тишина, но Аликс вскоре же решилась ее прервать:
– Он всегда за женщинами бегал?
– Да, и с возрастом все больше.
– Почему ваша мать не уйдет от него?
– Я как-то спросил ее об этом, и она ответила: пусть лучше он хоть время от времени с нею, чем никогда.
– Это из-за любви? – тихо спросила Аликс. – Или из-за гордости?
– В душе женщины любовь и гордость часто неразлучны. Но пока отец приезжает домой на уикэнды и поддерживает видимость брака, ее все более-менее устраивает. Потому я с ним и остаюсь.
– Наверное, вам нелегко это дается. – Аликс сочувственно взглянула на него, и в его манящих темно-вишневых глазах увидела ответ. – Вы не боитесь, что отец увлечется так сильно, что попросит освободить его?
– Нет. Его увлечения быстро заканчиваются. И его пассии никогда меня не беспокоили. Глупые тщеславные девчонки. Только в случае с Диной я… – Он замолк, и его лицо вновь стало непроницаемо и словно повеяло холодком отчуждения.
Раздосадованная Аликс почувствовала себя так, словно у нее перед носом захлопнули дверь. Она молча взяла свою сумочку и встала. Поль заплатил по счету, и они вышли в вечернюю прохладу. Из сегодняшнего разговора ей стало ясно окончательно: Поль любит Дину.
Аликс повернулась и посмотрела на него. В свете уличных огней темноглазый красавец выглядел таким несчастным! Она чувствовала себя не лучше – и из-за него, и из-за себя. Но ее особенно угнетала собственная грусть. Почему она беспокоится о человеке, которого едва знает?
Глава 7
Показ коллекции Дюваль состоялся в назначенное время, и журналисты, подробно информированные Аликс, проявили к ней огромный интерес. Все знали, что предыдущие эскизы украдены и костюмы команде Дюваль пришлось готовить заново. Пресса была полна сочувствия и восхищения, но опытные сотрудники компании отдавали себе отчет в том, что от клиентов требуется нечто большее, чем просто симпатия.
Демонстрация должна была начаться в одиннадцать, но уже с раннего утра началась суматоха. Аликс приехала в салон в девять. Там все стояли, что называется, на головах: флористы устанавливали на лестничных площадках корзины с цветами, девушки разбрызгивали дорогой дезодорант в холле, костюмеры с платьями, прикрытыми белыми простынями, сновали туда-сюда, удивительным образом не сталкиваясь друг с другом. Все было подчинено одной цели: ни одна душа не должна была видеть модели до начала демонстрации!
В салоне стулья были отодвинуты к стенам и поток света заливал подиум.
Аликс побывала повсюду. Хотя ей была знакома обстановка накануне премьеры в театре, здесь атмосфера была еще более возбуждающей. Все с нетерпением ждали начала показа работы, в которой все они принимали участие.
В гримерных и гардеробных царил настоящий хаос. В комнате для манекенщиц, где обычно находились три девушки и костюмерша, толпились восемь моделей, три костюмера, закройщики, парикмахер и нервный молодой человек, который должен был надевать на манекенщиц украшения. Портнихи бегали, принося и унося костюмы и аксессуары: шляпы, туфли, сумки. Манекенщицы в крошечных трусиках и лифчиках наносили последние штрихи макияжа, забыв об усталости последних дней.
В самом дальнем углу комнаты Софи наводила красоту, нанося на свои сочные губы помаду цвета шампанского и подчеркивая глаза толстым черным карандашом. Аликс несколько минут наблюдала за ней, восхищаясь ее спокойствием среди всеобщей суеты, затем вышла в салон, который был уже до отказа заполнен зрителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Нет, – сознался Анри. – Объем? Тебе следовало стать архитектором, а не модельером.
– Модельер и есть архитектор одежды, – возразил Поль. – Только он выражает себя в ткани, а не в кирпиче и строительном растворе.
– Давайте ближе к делу. – Анри взял в руки карандаш. – Тебя ведь никогда не волновала практическая сторона дела.
Поль покраснел, и Аликс поняла, как трудно ему сдержаться.
– Как вы назовете коллекцию? – торопливо спросила она.
– Это уж пусть сын решает.
– Не знаю, – пробормотал Поль. – Назовите, как хотите.
Опасаясь, что если ей сейчас не удастся смягчить обстановку, то коллекция вообще не появится на свет, Аликс изо всех сил старалась что-то придумать. Ее вдруг осенило, и она прищелкнула пальцами:
– А что, если «Феникс»? Новая коллекция возрождается из пепла старой! Да пресса из этого конфетку сделает!
Анри задумался:
– Мы должны быть очень осторожны. Напрямую обвинить Бетти Виллерс мы не можем. Можем лишь сказать, что у нас украли эскизы, и пусть люди сами думают. – Он повернулся к мадам Лелонг. – Нам нужно сказать об этом сотрудникам. Пригласите всех через десять минут в салон. А ты, Поль, позвони в Гаранс во Францию и расскажи Пьеру Дюбуа, что случилось. Скажи, что нам немедленно требуется весь запас его лучших материалов. Тех, которые он припрятал для следующего сезона. Наша коллекция, хотя и небольшая, все-таки появится!
Поль и мадам Лелонг вышли из комнаты, и Аликс с восторгом посмотрела на Анри:
– Я рада, что вы отказываетесь признать поражение.
– В моем лексиконе нет такого слова. – Он протянул ей раскрытый портсигар, но она отрицательно покачала головой, хотя не могла не показать своего восхищения – настолько вещь была хороша.
– Чудо какое! Французский?
– Работа французская. Сделано на Сейшельских островах. Я там родился. Там лучшие в мире черепаховые панцири.
– Я думала, вы родились во Франции.
– Я хотел, чтобы люди так думали. Но родился я на Сейшелах и жил там до восемнадцати лет.
Дверь открылась, и мадам Лелонг, задыхаясь, вошла в комнату:
– Вас все ждут, месье Дюваль.
Как актер перед выходом, Анри расправил плечи, вытащил из рукавов сверкающие белые манжеты и зашагал к выходу.
Собравшийся в салоне коллектив был разношерстен: распорядители салона в форме из черного крепа с жемчугом, швеи и закройщики в серой спецодежде, манекенщицы в белых халатах, кроме одной в вечернем платье цвета герани, которое она демонстрировала, когда всех вызвала мадам Лелонг.
В салоне воцарилась гнетущая тишина, когда Анри рассказал, какой их постиг удар. В этом безмолвии он сообщил, что им придется срочно создавать новую коллекцию. Девушки взволнованно зашушукались. Она будет небольшой, но работать придется очень напряженно. Едва он закончил, как все бросились уверять его, что они готовы трудиться даже ночью, и Анри тепло поблагодарил их.
– Я всегда считал вас своей семьей, – сказал он с доброй улыбкой, – я знал, что вы меня не подведете.
Все вышли, кроме мадам Лелонг.
– Мне не хотелось беспокоить вас сейчас, месье Дюваль, но заболела Анна. Позвонил муж и сказал, что ее увезли в больницу с аппендицитом.
– Что?! – взревел Анри. – Как мы можем показывать коллекцию без ведущей манекенщицы? Да половина коллекции Поля сделана в расчете на нее.
На лице мадам Лелонг появилось прямо-таки несчастное выражение, но ее хозяин не обращал на это внимание и все больше злился.
– Не смотрите на меня как промокшая мочалка! Найдите еще кого-то.
– Я у-уже по-просила прийти с-сюда некоторых манекенщиц. Они ждут, чтобы вы на них посмотрели.
– Посмотрю сейчас же. Но сначала пусть они переоденутся во что-нибудь наше. Важно ведь, как они выглядят в одежде Дюваль.
Мадам Лелонг выскочила, и Анри тяжело вздохнул. В это время в салон вошла Дина, вся в розовом, изящная, как статуэтка.
– Мне нужно было вас видеть! – воскликнула она. – Я разговаривала с Полем, и он мне все рассказал. Какое несчастье. Как бы я хотела хоть чем-то помочь…
– Не волнуйтесь, дорогая. Все под контролем. – Он прижал к губам руку Дины, затем усадил на позолоченный стул. – Посидите со мной, пока я выберу манекенщицу.
Он кивнул мадам Лелонг, которая стояла у двери. Улыбка застыла у него на губах, когда в комнату вплыла высокая, похожая на статую девушка с серебристо-белыми волосами.
Она отличалась от других манекенщиц женственными формами. Прекрасные пропорции тела, белая кожа и бледно-голубые глаза… Аликс решила, что девушка скандинавка.
Что-то в ней не понравилось Аликс. Это не имело отношения к тому, как она демонстрировала роскошный вышитый туалет. Она делала это, безусловно, великолепно, умудряясь грациозно показать платье, отдающее некоторой вульгарностью.
За ней последовали другие манекенщицы, но было уже ясно, что Анри определился с выбором.
Когда вышла последняя девушка, он обратился к мадам Лелонг:
– Как зовут ту, первую?
– Софи. Мне она показалась несколько крупноватой.
– Мне она понравилась.
– Она никогда не сможет демонстрировать костюмы, – сказала Дина.
Анри пожал плечами:
– Мне надоели все эти стереотипы. Софи отличается от остальных.
– Неужели? – иронично спросила Дина.
Анри, весьма опытный в обращении с женщинами, взял ее руку и поднес ее к своим губам.
– Моя дорогая Дина, вам не идет, когда вы показываете коготки. Позвольте предложить вам выпить у меня в кабинете. – Он взглянул на Аликс. – Вы присоединяетесь?
– Нет. Мне нужно срочно вернуться в офис. Я заеду позже.
Аликс выбралась в салон ближе к вечеру. Поль и Анри напряженно работали, моделируя заготовки из тонкого белого муслина прямо на манекенщицах. Как только они заканчивали платье или костюм, его осторожно снимали с манекенщицы и относили в пошивочные, где в ход вступали талант и быстрота швей, воплощавших задумки модельеров на нужной ткани.
Солнце уже склонялось к закату, когда на подиум поднялась Софи. Мужчины начали драпировать на ней новую модель. Поль передвинул швы на юбке и по совету отца укоротил на пару дюймов жакет. Затем, отступив на шаг, осмотрел сделанное.
– Все еще не годится, – сказал он. – Софи слишком пышна для этого кроя. Попробую на Луизе.
– Дай тебе волю, только на Луизу и будешь работать! – воскликнул Анри. – В этом твоя ошибка. Ты всех женщин жердями считаешь.
Опасаясь, что если не вмешается, то окажется свидетелем еще одной ссоры, Аликс прервала их:
– Большинство дизайнеров работают на идеальную с их точки зрения женщину. Но если бы вы работали на обычную, среднюю женщину, то у вас получилась бы коллекция для оптовиков.
– Не беспокойся за них. – К Анри вернулось чувство юмора. – Они получше нас зарабатывают. – Он взглянул на сына. – Ладно, Поль. Твори для идеальных женщин, а я буду работать на своих.
Поль как-то странно посмотрел на Аликс и отдал ножницы отцу.
– Сейчас твой идеал Софи, – сухо сказал он. – Действуй.
Обстановка, казалось, разрядилась, каждый занялся своим делом.
Анри взял ножницы, Аликс вновь села, Поль вышел из комнаты, чтобы позвать Луизу. За творчеством Анри было интересно наблюдать, потому что, только работая, он понимал, что вокруг него существует целый мир и сам он не является его центром. Минут десять он был полностью поглощен своим занятием, и только когда Софи вскрикнула от боли, несколько опомнился.
– В чем дело?
– Вы меня укололи. – Девушка повела красивым плечом, на котором выступило несколько капель крови.
– Извини, дорогая. – Анри прижался губами к крошечной ранке. И хотя он тут же отстранился, Аликс заметила, как на лице Софи мелькнуло выражение торжества.
Что ж, видимо, Дине грозит отставка, невольно подумала она, и настроение неожиданно испортилось. Странно, разве для карьеры Дины не лучше, чтобы роман с Анри закончился? Ведь рано или поздно они переступят черту и станут легкой добычей для сплетен в колонке у Джейми Хантера. Но если Анри бросит Дину прежде, чем надоест ей сам, еще неизвестно, как она себя поведет. Разгневается, уйдет в работу или найдет ему замену? Третье более вероятно, и этой заменой скорее всего станет Поль Дюваль, потому как лучшего способа разъярить Анри не существует. Он отнесет это на счет своего возраста. Но позволит ли младший Дюваль использовать себя подобным образом? Или девушка настолько ему нравится, что он готов довольствоваться второй ролью?
Мысль о том, что Поль будет с Диной, оказалась столь болезненной, что Аликс даже зажмурилась и открыла глаза, только когда Софи, стараясь не задеть булавки, стала выбираться из муслина. В черных трусиках и черном бюстгальтере она выглядела потрясающе красивой. Откинув голову, голубоглазая красавица смотрела на стоящего перед ней мужчину.
Аликс словно видела, как между ними проходит ток напряжения, и, не желая больше наблюдать за этим, повернулась и быстро пошла к двери:
– Я здесь больше не нужна. Если вы скажете своему сыну, что я…
– Скажите это мне сами. – Поль появился в дверях с куском материи, перекинутым через руку.
– Я хочу поработать над вывеской «Феникс», – ответила она. – Мне здесь больше нечего делать, да и поздно уже.
Он взглянул на часы:
– Оказывается, уже почти восемь. Не думал, что так поздно. Думаю, отцу и мне придется поработать всю…
– Я хочу сделать перерыв и поесть, – раздался голос Анри. – Нельзя работать на голодный желудок, Поль. И ты должен сделать перерыв хотя бы на час.
– Неплохая идея. Может, заглянем за угол к Энтони?
– Возьми с собой Аликс. Я посажу Софи в такси и потом присоединюсь к вам.
– Хорошо, – спокойно ответил Поль. – Пошли, Аликс.
Не дожидаясь согласия, он неожиданно твердо взял ее под локоть и вывел из помещения. Лицо Поля было непроницаемо, и Аликс многое бы отдала, чтобы прочесть его мысли. Поль, как и она, заметил интерес Анри к Софи. Считает ли он, что это повлияет на его отношения с Диной?
Только когда они сели за столик в приглушенном свете французского ресторана, он несколько расслабился:
– Что за день! Именно в такие дни я восхищаюсь своим отцом.
Аликс задумалась, понимает ли Поль, как многое он этим сказал. Что было время, когда отец не вызывал у него восхищения? Он презирал его или ненавидел? Наверно, это было бы уж слишком.
– Аликс. – Она, вздрогнув, поняла, что Поль обращается к ней.
– Извините, я задумалась.
– Не важно. Я просто хотел спросить – как вы относитесь к омарам?
– Лучше, чем они ко мне.
Он засмеялся, и вокруг глаз у него образовались симпатичные лучики.
– Как насчет ньюбурга?
– Звучит заманчиво, но уж очень полнит.
– Вы можете себе это позволить. Вы чересчур худы.
– Мне казалось, вам нравятся худые, – поддразнила она.
– Для костюмов – да, но в жизни не обязательно.
Почувствовав, как на душе разливается тепло от его слов, Аликс порадовалась, что они ужинают одни.
Час пролетел незаметно, и, потягивая кофе, она подумала, что ей вовсе не хочется возвращаться в офис.
– Мне интересно, рады ли вы, что прежние эскизы украли? – спросила она, осмелев после двух бокалов вина. – Иначе бы вам не удалось показать ваши модели.
Он провел рукой по лицу и несколько минут молчал.
– Вы меня не понимаете, Аликс. Вы рассматриваете это под более личным углом, чем я.
– Но это ваша работа, – возразила она. – Представьте себе, что художник не хочет показывать свои картины!
– Многие этого и не хотят.
– Значит, у них нет самолюбия, – горячо возразила она. – Но я не верю, что и вы такой же.
– Почему вы считаете, что отсутствие самолюбия – недостаток? Множество прекрасных людей спокойно без него обходятся.
– Талант обязательно делает человека амбициозным, – упрямо не сдавалась Аликс. – Это заложено в человеческой природе. Писатель хочет, чтобы читали его книги, музыкант – чтобы слушали его музыку.
– А я, таким образом, должен желать, чтобы женщины носили мои костюмы?
– А разве не так?
Он слегка улыбнулся:
– С вами трудно спорить! – Поль повертел в руке полупустой бокал вина. Отблеск от него отразился на его пальцах алым цветом, и ей показалось, будто это кровь.
– Что мешает вам открыть собственный Дом моделей? – вернулась она к вопросу, мучившему ее еще с вечера премьеры Дины. – Или вам нравится все время спорить с отцом?
– Мне это не нравится. – От того, что он произнес это равнодушным тоном, слова показались ей особенно значимыми. – Когда я только начинал работать с отцом, то считал, что он меня многому научит. Но очень скоро понял, что вместо того, чтобы развивать мой талант, он чинит мне всевозможные препятствия. Я остался с ним только потому, что знал: если я уйду, моя мать очень расстроится.
– И все годы вы оставались с ним только поэтому? Но это же бессмысленно! Вы не ребенок.
– Я ребенок своей матери. Для меня очень важно, чтобы она была счастлива.
– Но вы приносите в жертву свое будущее!
– Вряд ли, – сухо сказал он. – Я всего лишь часть Дома Дювалей.
– Дом Дювалей принадлежит вам. Вы должны иметь свой салон или по меньшей мере свою коллекцию.
– Мы опять вернулись к вопросу об амбициях. – В его голосе звучало сожаление. – Я уже сказал вам, что я человек не амбициозный. Счастье матери мне дороже. Потому я остаюсь с отцом. То, что я постоянно рядом, сдерживает его и не позволяет совсем сойти с катушек.
Вновь наступила тишина, но Аликс вскоре же решилась ее прервать:
– Он всегда за женщинами бегал?
– Да, и с возрастом все больше.
– Почему ваша мать не уйдет от него?
– Я как-то спросил ее об этом, и она ответила: пусть лучше он хоть время от времени с нею, чем никогда.
– Это из-за любви? – тихо спросила Аликс. – Или из-за гордости?
– В душе женщины любовь и гордость часто неразлучны. Но пока отец приезжает домой на уикэнды и поддерживает видимость брака, ее все более-менее устраивает. Потому я с ним и остаюсь.
– Наверное, вам нелегко это дается. – Аликс сочувственно взглянула на него, и в его манящих темно-вишневых глазах увидела ответ. – Вы не боитесь, что отец увлечется так сильно, что попросит освободить его?
– Нет. Его увлечения быстро заканчиваются. И его пассии никогда меня не беспокоили. Глупые тщеславные девчонки. Только в случае с Диной я… – Он замолк, и его лицо вновь стало непроницаемо и словно повеяло холодком отчуждения.
Раздосадованная Аликс почувствовала себя так, словно у нее перед носом захлопнули дверь. Она молча взяла свою сумочку и встала. Поль заплатил по счету, и они вышли в вечернюю прохладу. Из сегодняшнего разговора ей стало ясно окончательно: Поль любит Дину.
Аликс повернулась и посмотрела на него. В свете уличных огней темноглазый красавец выглядел таким несчастным! Она чувствовала себя не лучше – и из-за него, и из-за себя. Но ее особенно угнетала собственная грусть. Почему она беспокоится о человеке, которого едва знает?
Глава 7
Показ коллекции Дюваль состоялся в назначенное время, и журналисты, подробно информированные Аликс, проявили к ней огромный интерес. Все знали, что предыдущие эскизы украдены и костюмы команде Дюваль пришлось готовить заново. Пресса была полна сочувствия и восхищения, но опытные сотрудники компании отдавали себе отчет в том, что от клиентов требуется нечто большее, чем просто симпатия.
Демонстрация должна была начаться в одиннадцать, но уже с раннего утра началась суматоха. Аликс приехала в салон в девять. Там все стояли, что называется, на головах: флористы устанавливали на лестничных площадках корзины с цветами, девушки разбрызгивали дорогой дезодорант в холле, костюмеры с платьями, прикрытыми белыми простынями, сновали туда-сюда, удивительным образом не сталкиваясь друг с другом. Все было подчинено одной цели: ни одна душа не должна была видеть модели до начала демонстрации!
В салоне стулья были отодвинуты к стенам и поток света заливал подиум.
Аликс побывала повсюду. Хотя ей была знакома обстановка накануне премьеры в театре, здесь атмосфера была еще более возбуждающей. Все с нетерпением ждали начала показа работы, в которой все они принимали участие.
В гримерных и гардеробных царил настоящий хаос. В комнате для манекенщиц, где обычно находились три девушки и костюмерша, толпились восемь моделей, три костюмера, закройщики, парикмахер и нервный молодой человек, который должен был надевать на манекенщиц украшения. Портнихи бегали, принося и унося костюмы и аксессуары: шляпы, туфли, сумки. Манекенщицы в крошечных трусиках и лифчиках наносили последние штрихи макияжа, забыв об усталости последних дней.
В самом дальнем углу комнаты Софи наводила красоту, нанося на свои сочные губы помаду цвета шампанского и подчеркивая глаза толстым черным карандашом. Аликс несколько минут наблюдала за ней, восхищаясь ее спокойствием среди всеобщей суеты, затем вышла в салон, который был уже до отказа заполнен зрителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17