– Значит, наш брак не будет помехой для вашей дружбы? – спросил он смиренно.
– Каким это образом, мистер Буш? – сказала она, вскинув подбородок. – Ведь я, если вы помните, отвергла вас.
Он улыбнулся, понимая, что она снова дразнит его.
– Именно это вы и сделали, мэм… именно это и сделали.
– Как прошел визит пастора? – не отрывая глаз от своей работы, спросил Джон – разговор жены со Стивеном не давал ему покоя весь вечер. Поставив таз с теплой водой на низкий стульчик, он ловко подсовывал под спину Лотти еще одну подушку.
– Мне кажется, успешно, – ответила она, обхватывая его шею руками, чтобы помочь ему.
– Погоди, Лотти, я сам справлюсь, ты только расслабься.
– Угу, – простонала она, давая ему, возможность извлечь ее из гнездышка, которое он соорудил для нее с помощью двух одеял.
– Все в порядке? – спросил он с тревогой.
– Да, мне ведь необходимо немного двигаться. Тело совсем одеревенело.
– Ну что же ты?.. Сказала б раньше. Я бы сразу помог, если б знал, что тебе неудобно, – добродушно ворчал он.
Лотти выпрямила руки и чуть отодвинулась от подушек.
– Ты прав… Так жаль, что я не могу сделать этого сама. Я уже слегка шевелю ногами, но они пока не повинуются мне. И я боюсь двигать верхнюю часть туловища. Держу пари, я уже могла бы приподняться в постели, но доктор велел подождать и не переутомляться.
– И не думай об этом, слышишь? У тебя для этого есть я. – Высказав все это тоном, не допускающим возражений, Джон чуть отодвинулся, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Да, сэр, – сказала она кротко, наблюдая, как он смачивает в тазу и намыливает полотенце. Глаза Лотти следили за его движениями, она ждала, когда же он, наконец, займется ею.
– Приятный запах, не правда ли? – спросил он, пока она умывалась.
– Угу… Я еще никогда не пользовалась мылом с таким приятным ароматом, – призналась она. – Женевьева даже не подозревает, какое удовольствие она доставила мне своим подарком.
– Не большее, чем то, которое она доставила мне, – прошептал он, наклоняясь и вдыхая благоухающую пену. – Я даже не знаю, для кого из нас она его купила. Я наслаждаюсь им так же, как и ты.
– Веди себя прилично, Джон, – произнесла Лотти ворчливо, передавая ему влажное полотенце.
– Я вернусь через пару минут, – сказал он со вздохом, возвращая ей отжатое полотенце. Затем, понимая, что ее необходимо оставить одну, он поднялся и повернулся, собираясь уйти. – Когда управишься, укройся и жди меня.
Он дал ей десять минут, пока возился с грязной посудой в раковине.
– Ты готова, дорогая?
Она промычала, и они продолжили привычный ритуал умывания.
– Если тебе не трудно, Джон. – Ей легче было перенести щекотливость ситуации, связанной с купанием, если она в это время что-то болтала. Едва полотенце и рука, управляющая им, касались ее тела, как в ней пробуждалась чувственность. Она краснела, ее дыхание становилось прерывистым, и переключение внимания было просто необходимо.
Вечера теперь казались ему особенными, он не мог дождаться их. После того как дети укладывались в постель, он тщательно выполнял все предписания доктора: делал массаж, сгибал и разгибал ее ноги. Затем, в качестве награды за свои дневные труды, купал Лотти.
Она тоже старалась, как могла – сама умывала лицо, руки, протирала, насколько удавалось дотянуться, свое тело.
Затем в игру вступали его руки, и Джон наслаждался, ощущая ее тело под своими ладонями. Ее стройные, великолепной формы ноги, спина, хрупкая шея, на которую спускались влажные локоны, – все искушало его задержаться. Ее голени были просто созданы для того, чтобы их гладить, и он растягивал это удовольствие, насколько мог. Он мыл их долго и тщательно, затем вытирал насухо с великим старанием. Дразня ее, он проводил ногтем по ступне и наблюдал за реакцией, как велел доктор.
Она хмурилась, следя за ногой, которую он держал в своих ладонях.
– Они двигались? Ты видел? Я подумала, может быть, мои пальцы…
Он обхватил ее лодыжку, а затем наклонился и коснулся губами пальцев, только что вытертых с таким тщанием.
– Не торопи события, Лотти. – Его голос был сух, почти резок.
– Джон?.. – прошептала она, напоминая, что так и не получила ответа.
– Гм… Да, Лотти? – спросил он, как бы игнорируя ее страдание от затянувшейся ласки, которую исполняли его губы. Его улыбка была нежна, а глаза темны и полны сознания своей власти над нею.
Он откашлялся и положил ногу на одеяло.
– Так о чем ты хотела меня спросить?
Она нахмурила брови и неуверенно произнесла:
– Если к тому моменту, когда мистер Буш будет жениться на Женевьеве, я еще не смогу ходить, ты отвезешь меня на их свадьбу? Хотя, наверное, уже смогу… Так отвезешь? Ты согласен? – В ее глазах светилась мольба, и, чтобы выйти из трудного положения, в которое она себя поставила, Лотти опустила ресницы.
– Я тоже на это надеюсь, дорогая, – сказал Джон, осторожно беря ее другую ногу.
Она взглянула на него в упор.
Он возится слишком долго, грустно думала она, когда его большие пальцы разминали ее ступни.
Но его руки, теплые и уверенные, уже массировали ее икры и бедра; ловкие, сильные пальцы плясали в быстром ритме.
– На сегодня достаточно, – произнес, наконец, Джон.
Убрав одну из подушек, он помог Лотти занять горизонтальное положение. Затем нежно и бережно перевернул ее с одного бока на другой, подтыкая одеяло.
– Джон, – прошептала она, успокаиваясь, – спасибо.
Его глаза окинули ее всю с озорной усмешкой.
– Не волнуйтесь, миссис Тиллмэн, я ничего не делаю просто так. Когда все это закончится, вы останетесь должны мне море ласк.
– Если я когда-нибудь смогу встать, я, прежде всего, постараюсь сделать из вас котлету, мистер Тиллмэн, – пылко поклялась она, вытягиваясь на узкой жесткой кровати, которую он для нее соорудил, и застонала. – Я бы многое дала, чтобы спать вон там, в пуховой постели.
– О Лотти… ты же знаешь, что и мне больше всего хотелось бы видеть тебя там. – Джон встал на колени рядом с ней, обхватив руками ее лицо и покрывая его нежными поцелуями. – Но доктор велел лежать только на твердом, пока мы не увидим ощутимого улучшения. А у тебя уже есть успехи, дорогая. Очень скоро ты вернешься к своей обычной жизни, и мы пустим это твое временное ложе на растопку.
– Оно совсем не временное, – решительно возразила она. – Ты прекрасно потрудился над ним. – В ее глазах стояли слезы, и взгляд стал невидящим. – Знаешь, иногда я бываю такой неблагодарной, – прошептала она. – Я так нетерпелива, Джон. Прости мне мои жалобы, хорошо?
– Я сделаю больше, – заверил он, гладя тыльной стороной ладони ее горячую щеку и глядя на нее горящими глазами. – Я задумал нечто особенное, Лотти, девочка. Позволишь сделать тебе подарок? Я хочу оставить его тебе на память.
– На память?
– Да, я думал о том, что тебе необходима такая вещь, о которой ты могла бы вспоминать весь день, пока меня нет. Понимаешь, что-то вроде драгоценности, которая будет поднимать твое настроение. – Его губы остановились у ее виска, а теплое дыхание вызвало мурашки на руках и спине. С нежностью его пальцы скользили по ее волосам, гладили локон за ухом.
– Что за драгоценность? – спросила Лотти дрогнувшим голосом, который выдал, как она была заинтригована.
– О… не совсем обычная вещь. Не серебро, не злато и не камни достанутся моей женушке, – шептал он, касаясь губами ее волос, а его рука тем временем совершала путь от шеи к пуговице на вороте платья.
– О чем ты говоришь, Джон?
– Гм… ты закрой глаза и позволь мне рассказать о той памятной вещи, которая нас так занимает. – Он выдыхал слова прямо в ее теплую шею, совершая губами тот же путь, который только что прошла его рука.
Пальцы легко расстегивали пуговицы – одну за другой.
– Я делаю успехи, сердце мое. – В его громком шепоте слышались триумфальные нотки.
– Джон, дети! – пробормотала она, отодвигая подбородок и освобождая ему, путь туда, где наиболее ясно прощупывался ее пульс, который с каждой секундой становился все чаще и чаще.
Его губы на мгновение оторвались от своей работы.
– Они спят, и если ты будешь вести себя тихо, то ничего не услышат.
Его рука скользнула под укрывавшее ее одеяло и отправилась в путешествие под платьем, нежно лаская ослабшее тело. Он бережно вкладывал в движения ладони и пальцев всю любовь, на которую только был способен.
– Когда ты останешься завтра одна, а я буду работать вдали от тебя, я хочу, чтобы ты помнила это. Закроешь глаза и вспомнишь о моих губах и руках, ласкавших тебя.
– Я едва могу двигаться, Джон, – прошептала она измученно, и пот проступил у нее на лбу.
– А-а… это лучшая часть этого воспоминания, – сказал он мягко. – Тебе не придется пошевелить ни одним мускулом. Тебе нужно лишь оставаться неподвижной и позволить мне доставить тебе удовольствие.
– Как насчет…
– Ш-ш-ш, больше никаких разговоров, Лотти. Просто закрой глаза и дай мне сделать тебе приятный подарок.
Она сдалась. Она закрыла глаза, ощущая только его руки, помня о его губах, которые действовали на нее так возбуждающе. Она почувствовала влажное и горячее движение его языка, касание его волос и затрепетала – водоворот желания поглотил ее, увлекая на самое дно фантазии, придуманной Джоном.
Он медленно гладил ее тело, спускаясь все ниже и ниже. Она задыхалась от восторга, который переполнял ее. Горячее, живое, изнуряющее наслаждение, которое она познала всего несколько недель назад, теперь оживало вновь с его прикосновениями. И они все увереннее пробуждали ее трепещущую плоть.
Поймав ее губы, он отведал радость, которая переполняла ее.
– Ш-ш-ш… тише! – уговаривал Джон, сжимая ее в страстном объятии. Он привлек ее к своей широкой груди и сомкнул кольцо своих рук за ее спиной. Его губы покрыли ее горящие щеки ковром из поцелуев, и он улыбался, глядя на ее замешательство.
– Джон?.. – Ее высокий голос с удивлением произнес его имя.
– Тебе понравился мой подарок, дорогая?
– Больше всего, что мне доводилось получать когда-то прежде, – прошептала она.
– Это лучше, чем ботинки? – Его глаза светились восторгом.
Она покраснела еще больше.
– О да, – выдохнула она. – Это гораздо лучше ботинок.
Свет зимнего солнца лился в комнату через заиндевевшее окно, и Лотти следила за движением пылинок, круживших в солнечных лучах. Возня около стола прекратилась после того, как Мод заявила, что не может работать, когда Сисси и Томас дурачатся.
Дети были выставлены из комнаты, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь шарканьем по полу туфель Мод.
Лотти неохотно отвела взгляд от вальсирующих в солнечном свете пылинок и взглянула на пожилую женщину, с суровым видом месившую тесто. Волосы зачесаны назад, рот напряженно сжат, она старается удержать густую массу в руках.
– Я поражаюсь, как ловко ты работаешь, Мод, – осмелилась вставить Лотти.
Женщина фыркнула и небрежно кивнула.
– Я лишь исполняю свой долг христианки, Лотти. Пастор учит нас: «Вкладывай в работу душу», – и я стараюсь следовать добрым советам.
Она разделила сероватый ком теста на три части, придала им форму и поместила на противни, которые ждали своего часа здесь же, на столе.
– Они будут готовы к выпечке через час, – довольно сказала Мод. Поставив тесто поближе к плите, она укрыла противни чистым полотенцем.
Лотти наблюдала за всем происходящим с вялым интересом. Если им повезет, на этот раз хлеб будет вкуснее, чем в предыдущий. Что и говорить, Сисси была права: среди талантов миссис Клаусон таланта к выпеканию хлеба не наблюдалось.
Руки Лотти горели желанием месить тесто для хлеба, с любовью придавать ему форму, печь до золотистой корочки и подавать теплые воздушные ломтики на стол для всей семьи. В полузабытьи она протяжно вздохнула, и ее мысли продолжали свой сбивчивый бег.
– С вами все в порядке? – спросила Мод, поворачивая голову и хмурясь.
– Да, – поспешила ответить Лотти. – Просто мне жаль, что я не могу сама заботиться о своей семье, делать то, что сейчас приходится вам.
– Ничего, когда-нибудь и вы приметесь за это дело, – пробормотала Мод. – Видит Бог, женщине редко доводится поваляться в постели, разве когда собирается родить. Но что уж тогда за отдых, скорее – работа.
– Право же, в моем нынешнем положении так мало радости, – сказала Лотти, подумав, что это, наверное, самые правдивые ее слова за весь день. – Я привыкла быть на ногах и при деле. А лежать и смотреть на паутину по углам для меня большое испытание.
Мод взглянула на потолок, пробежала глазами по углам и пожала плечами.
– Никогда не искала себе приключений. Если уж она там, наверху, то пусть там и остается, – сказала Мод. – Я всегда считала, что если открыть весной дверь, то ветер унесет с собой все плохое. Я еще как-то справляюсь с тем, что лежит на полу. Но увольте лазить за тем, что висит над головой.
Лотти попыталась улыбнуться:
– Ну конечно, я не пыталась упрекнуть вас. Моя паутина прекрасно дождется дня, когда я снова атакую ее метлой.
– Вы обучаете детей здесь, дома? – спросила Мод, передвинув доску Томаса на край стола. Она наклонилась, вглядываясь в буквы, которые Томас забыл стереть.
– Да, я пыталась. Джон говорит, что отправит Томаса в школу на будущий год, и я собиралась дать ему какой-то начальный запас знаний.
– Слишком много книжных занятий вредно для молодежи, – с глубокомысленным видом промолвила Мод. – Это забивает их головы разными глупостями…
– Иногда, – осторожно начала Лотти, – как мне кажется, полезно изучать, что же происходит в мире, вы так не думаете?
– Нет, – последовал твердый и уверенный ответ. – Это только развращает их, делает наглыми и спесивыми. Они начинают считать себя слишком умными для того, чтобы помогать по хозяйству.
– Их мать хотела научить детей всему, к чему у них есть способности, – храбро возразила Лотти. – Я чувствую себя обязанной сделать все возможное, чтобы выполнить ее волю.
Мод, усаживаясь чистить картошку, взглянула на нее с сомнением.
– Сара Тиллмэн была слишком хрупкой для жизни в наших краях. Она родилась и выросла в городе. Эта жизнь доконала ее, знаете ли. Ей бы лучше остаться в Сент-Луисе.
– Она хотела быть со своим мужем, как мне кажется, – робко возразила Лотти. – Она была счастлива здесь, разве не так?
Мод скривилась.
– Что счастливым делать в нашем мире? – проворчала она. – Мы не для счастья на этой грешной земле. В Библии говорится, что мужчина будет пахать землю и бороться с сорняками и зарослями, а женщина в страданиях будет вынашивать детей. Для меня это звучит вполне понятно. – Расставив ноги, Мод яростно набросилась на картошку.
– Разве вы никогда не были счастливы, Мод? – с надеждой в голосе спросила Лотти. – Когда вы только поженились с мистером Клаусоном…
– Ха! – фыркнула Мод. – Не такая уж я дура была, когда выходила замуж. Нет, ничего я не ждала, – изрекла она, рассекая ножом воздух для пущего эффекта. – Моему Генри были нужны сыновья, чтобы помогали ему в поле, и мой святой долг был кормить их. Я исполняю его и по сей день, – заключила она.
– Кто же следит за детьми, пока вы здесь? – спросила Лотти с трепетом, вызванным таким стоическим отношением Мод к своему месту в этом мире.
– Моя старшая, Джози Мэй. Ей почти четырнадцать. Хорошая девочка, печет почти так же хорошо, как я. Она им скучать не даст.
– Кто-нибудь из них ходит в школу? – осторожно спросила Лотти.
Мод пожала плечами, бросив еще одну очищенную картофелину в кастрюлю на столе.
– Ходят, когда погода хорошая. И если работы в поле не так много. Генри не может отдать им лошадь, чтоб она возила их туда-сюда.
– Они могли бы приходить к нам, если бы захотели. Я имею в виду, когда не смогут добраться до школы, – робко предложила Лотти. – Я бы учила их вместе с Томасом.
– Вы беретесь? – Руки Мод застыли над кастрюлей. Она пристально посмотрела на молодую женщину. – Ну, может быть, мальчишки смогут выдержать немного арифметики, – уступила она, наконец. – Возможно, я притащу двоих в следующий раз.
Лотти просияла:
– Пожалуйста, приведите их, Мод. Я буду чувствовать, что делаю что-то, чтобы отплатить вам за вашу помощь.
– Как долго, по мнению доктора, вам придется еще пролежать?
– Ну, он не сказал ничего определенного, но я знаю, что он действительно доволен моими успехами, – ответила Лотти.
– Все еще не можете шевелить ногами?
Лотти покачала головой:
– Чуть-чуть могу. Но зато я прекрасно поворачиваюсь с одного бока на другой. Я даже чувствую покалывание – до самых кончиков пальцев на ногах, – сказала она бодро. – Это лучше, чем на прошлой неделе.
Лотти вспомнила, что на прошлой неделе она уже почти отчаялась… А потом, когда ночью Джон купал ее… Ее щеки покраснели, едва она вспомнила о том, что произошло прошлой ночью. Он действительно добился своего, призналась себе Лотти. Он подарил ей воспоминание…
– У вас жар? – спросила Мод, поглядывая на нее украдкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31