Я припомнил, что говорил мне Янош давным-давно, когда мы для нашего путешествия приобретали оружие в оружейной лавке.
Я тогда купил саблю, а он протянул мне еще и кинжал, говоря:
– Вот этим ты справишься с мясом, с ворами и убережешь себя. Сабля иногда неудобна, и ты можешь оставить ее у лагерного костра или привязанной к седлу в тот момент, когда она понадобится тебе позарез. А кинжал всегда придет тебе на помощь.
Уж об этом-то я мог бы позаботиться, и с этого момента решил, что Джанела всегда должна быть под охраной, а я не рискну никуда выехать, не имея еще двух спутников, помимо Квотерволза. Соответствующие предосторожности я приму и на вилле, чтобы ее охраняли день и ночь.
Джанела вернулась, держа кинжал перед собой, как жрец, возвращающийся со священного жертвоприношения. На обнаженном лезвии застыла темная жидкость.
– Кровь умеет говорить, – сказала она и, подойдя к своей сумке, принялась в ней что-то искать. Квотерволз поглядел на меня.
– Господин Антеро, я буду снаружи.
И не успел я ничего сказать, как он вышел.
– Еще один из тех, кто шарахается от магии, – сказала Джанела, доставая мешочек с пузырьками.
Она приготовила жаровню и насыпала в нее толченых сухих трав из пузырьков.
– Золотая ива… мирра… белая ива… Это не понравится вашим плотникам, – сказала она, соскребая засохшую кровь прямо на пол, – но этот клинок покажет нам образ, как нарисованный, и расскажет о нем.
На полу она нарисовала мелом два полумесяца и обвела линией пятна крови. Получился глаз. Сверху, снизу и по краям его она начертила четыре фигурки, а также буквы и слова на незнакомом мне языке. Протянув палец к жаровне, она что-то прошептала. Поднялся дымок от горящих трав, и вскоре их запах заполнил все помещение. Затем она стала приговаривать:
Кровь видит Кровь скажет Человек исчез Тайны открылись
Она проговорила это трижды, и между струйками дыма что-то замерцало, и показалась роскошная комната, в которую мы словно бы заглядывали через дверной «глазок». Перед нами стоял человек. Вот он стал расхаживать взад и вперед и что-то неслышно говорить. Я прищурился, пытаясь понять, кто же это такой.
– Я не хочу делать изображение больше из-за боязни того, что… – начала Джанела, но осеклась. А я узнал этого человека. Это был магистр Сенак. Затем над жаровней сгустилась ночная тьма, и Джанела подбросила туда что-то еще. Сначала я ощутил отвратительную вонь, которая тут же сменилась приятным запахом осеннего леса, и темное облако рассеялось.
Я недоуменно посмотрел на Джанелу.
– Этот человек… – снова начала она.
– Это Сенак, – перебил я ее, – покровитель Палика.
– Я пыталась попасть в недавнее прошлое, используя кровь Палика, чтобы узнать его поступки и слова в последние несколько часов, – сказала она. – Но тут… этот взрыв темноты. И я не совсем понимаю, что он означает. Если я наткнулась на колдуна, то он меня обнаружил, вот почему я бросила в жаровню толченую кору дуба, чтобы прервать контакт. Но ведь Сенак не воскреситель, не так ли?
– Никогда не слышал, чтобы он имел дело с магией, – сказал я. – Вот и еще вопрос, который мы должны задать ему.
Джанела принялась складывать свои порошки. Закончив с этим делом, она закрыла сумку и озабоченно посмотрела на меня.
– Мы должны соблюдать осторожность, Амальрик. Я чувствую, что тропинка, по которой мы пустились в путь, не раз сделает неожиданный поворот.
Магистр Сенак являлся отпрыском одной из старейших и благороднейших фамилий Ориссы. Но несколько поколений назад это семейство оказалось в затруднительном положении, так что вынуждено было даже уехать из города. Тогда выяснилось – как выясняется все, касающееся известных фамилий, будь то рождение или смерть, – что семейству Сенак повезло и на своих землях они обнаружили золото.
Вновь семейство Сенак обрело состояние и вернулось в свой дом в Ориссе, заново отделанный мрамором и инкрустациями. В их саду зацвели невиданные экзотические деревья и цветы. Усадьбу окружала живая изгородь из колючего терновника, растущего в бесплодных землях, к тому же поговаривали, что они нанимали воскресителей, которые насылали охранные заклинания на усадьбу. У Сенака, ко всеобщему удивлению, не было охранников, не заводил он и собак, живя незамысловатой жизнью в окружении лишь горстки слуг.
Когда с обустройством было покончено, Сенак занял свою резиденцию. Не слишком тщеславный, он устраивал лишь четыре званых вечера в год в начале каждого сезона, но туда стремились попасть все, поскольку приглашения рассылались только самой элите ориссианского общества. Через несколько лет Сенак был избран магистром. Этому не мешали его молодость, изящество и красота, поскольку он отличался здравым смыслом и умением поддерживать умную беседу.
И теперь мне было очень интересно узнать, зачем ему понадобилось влезать в мои дела, и я был настроен весьма решительно, стремясь все выяснить до конца.
Мы вернулись домой, я разбудил четырех добрых молодцев – Якара, Маха, Чонса и Отави – и велел Квотерволзу хорошенько их вооружить. Якар и Чонс были садовниками, Мах – учеником повара, а Отави, как и его дед Ян, был моим главным конюхом.
Кстати, именно Ян мужественно стоял плечом к плечу со мной, когда в свое время толпа, околдованная магией Равелина, пыталась уничтожить Антеро. Отави габаритами дважды превосходил своего деда, излюбленным оружием которого был топор. Да и сам Отави с легкостью зарубал своей секирой быков, предназначенных для кухни.
Когда все были готовы, Джанела отвела меня в сторону.
– Когда мое заклинание не сработало, – сказала она, – то темное облако могло означать начало действия противозаклинания. И я не удивлюсь, если гусь предвкушает встречу с гусыней.
– Ты действительно подозреваешь магию?
– Я ничего не подозреваю и в то же время подозреваю все, – сказала она. – Но готовлюсь ко всему, что только может произойти.
Она попросила одного из слуг отвести ее на кухню и там занялась своими приготовлениями. Когда мужчины покончили с экипировкой, она вернулась, неся свою сумку и небольшой клеенчатый мешочек.
– Могу я попросить построиться ваших людей? – проговорила она. – Мне нужна слюна каждого из них.
Все, кроме Якара, с неохотой подчинились, ибо никому не нравилось отдавать часть себя в руки колдуна. Якар же упрямо помотал головой, пробормотав:
– Я таких штук избегаю.
Рассерженный Отави спросил, не позвать ли взамен другого слугу.
Но прежде чем я ответил, Джанела сказала:
– Ни один человек не должен делать это против собственной воли. А если его даже и заставить, то заклинание все равно не поможет или окажет слабое воздействие.
Эти слова явно принесли Якару огромное облегчение. Джанела достала из сумочки на поясе жезл и коснулась им тряпочки, на которой находилась слюна, затем извлекла два круглых зеркала и постучала по ним жезлом.
– Это для невидимого. А теперь для видимого, – сказала Джанела и прошла в оружейную комнату.
Она с видом знатока осмотрела полки с оружием и выбрала тонкую саблю, почти рапиру с заостренным лезвием и искусно отделанными рукоятью и гардой. Я выбрал излюбленную саблю с широким лезвием и простым эфесом, предназначенную для битв, а не для парадов, и нацепил ее на перевязь.
Под конец мы все надели под одежду тонкие кольчуги, при этом стараясь не выглядеть чересчур воинственно, и отправились на встречу с Сенаком.
К усадьбе Сенака мы подъехали с задов, стараясь привлекать к себе по возможности меньше внимания. Подъехав, привязали лошадей к коновязи у дома. Мы подобрались к воротам, и я жестом приказал своим людям сохранять тишину, пока Джанела принюхивалась к воздуху, как хищница на охоте. Затем она нахмурилась и поманила меня к себе поближе.
– Очень странно, – сказала она. – Я не ощущаю никакой магии, хотя наверняка должна была бы почувствовать присутствие охранных заклинаний.
Она выглядела встревоженной.
Железные ворота на каменных опорах были громадными, но я знал, что они так хорошо сбалансированы, что достаточно толчка пальцем – и они откроются, если не на запоре, но в этот час они наверняка должны быть заперты. Мы извлекли обернутые тряпками крючья и веревку – усовершенствованные орудия, о которых рассказал мне поступивший ко мне на службу исправившийся, если верить его словам, бывший вор. Он-то и поведал мне в свое время, что лучшее место для проникновения в чужой дом находится по соседству с тем местом, где стража наиболее бдительна. Так, например, лучше проникать через главный вход, нежели разбивать стекла, приподнимать ставни и протискиваться в окна.
Так оно и оказалось. Терновые деревья вымахали выше ворот. И когда я начал пролезать между воротами и нижними ветвями, там оказалось достаточно пространства. Должно быть, садовник немало гордился тем обстоятельством, что оставил достаточно места каменщику для кладки ворот. Так что весь наш перелаз обошелся бы нам лишь в несколько царапин. Я махнул рукой, приглашая остальных последовать моему примеру, но Джанела подняла руку. Вырвав пучок травы из земли, она повела им взад и вперед и зашептала:
Вот твоя кузина
Почувствуй ее движение
Ее скрывает ветер
Ее скрывает дождь
Порадуйся кузине
В этот самый час
Помоги кузине.
Она кивнула, разрешая мне продолжать движение. И шипы терна, от которых я ожидал уколов, вдруг смягчились и стали гнуться, подобно траве. И потому протискиваться мне было не тяжелее, чем через неколючий кустарник.
Как только все наши перебрались внутрь, я подождал, пока Джанела выяснит, нет ли поблизости сторожей. Но их не оказалось. Квотерволз тронул меня за плечо, и я разглядел в полумраке, как он рукой изобразил в воздухе круг. Я кивнул, и он исчез в темноте, бесшумный, как зверь на охоте. Несколько минут спустя он появился и развел руками – никаких сторожей.
Мы отодвинули засовы, открыли ворота, и я послал Маха и Чонса за лошадьми. Когда они вернулись, мы вновь затворили ворота, и я оставил этих двоих охранять наши тылы с наказом спасаться бегством, если в доме поднимется переполох.
Мы впятером быстро двинулись по подъездной дороге к дому. Квотерволз настаивал, чтобы мы пробирались через сад, но я не согласился. Мы и так уже напоминали собою банду ночных убийц, а мне бы хотелось встретиться с Сенаком в открытую, а не в качестве головореза. Тем более что подъездной путь был заасфальтирован, а не покрыт гравием. Если мы и производили какие-то звуки, то они скрывались в порывах ветра и дождя. Поистине это была ночь для темных делишек.
Впереди светились огни. Кто-то в доме Сенака бодрствовал. Непосредственно перед домом мы затаились за негустыми деревьями, чьи хрупкие ветки, свисая вниз, касались наших лиц холодными пальцами, отчего у меня по спине пробегали мурашки.
Во дворе не было ни лошадей, ни повозок, лишь два огромных факела полыхали перед входом в дом. Дверь была распахнута, и из нее на двор падала полоса света. Посреди этой полосы лежало неподвижное человеческое тело.
Ни единого движения, лишь раскачивались ветки, и ни звука вокруг, лишь капли дождя бились о землю да шелестели листья. Сжав рукоять сабли, я двинулся вперед на разведку. Старые навыки вернулись ко мне. Я вспомнил, как подкрадываться, как подползать, как перебегать, хотя не сомневался, что со стороны такой старик, как я, выглядел смешно. Преодолев открытое пространство, я склонился над телом. Оно лежало лицом вверх, и в желудке у меня сжалось от этого зрелища. Может быть, мне и приходилось видеть вещи похуже, но только это было давным-давно и в памяти не осталось.
Несмотря на то что лицо жертвы было изуродовано, я все же узнал домоправителя Сенака, тем более что на нем была его ливрея, хоть и превращенная в лохмотья. Мне бы не хотелось вдаваться в подробности, но если вы можете себе представить тело, с которым вдоволь наигрались гиены, то вы имеете достаточное представление о том, что я увидел.
Я махнул рукой остальным, чтобы приблизились, сам же отошел от трупа. Квотерволз и Джанела ничем не выказали своих чувств при виде останков, чего нельзя сказать о двух других. У Квотерволза лишь отвисла челюсть. Его вопрос висел в воздухе: что могло убить этого человека? И за что? Я покачал головой. Все мы держали оружие наготове, за исключением Джанелы. Она сжимала в руках маленький клеенчатый мешочек, и оставалось лишь гадать, что за заклинания или снадобье она приготовила.
Она склонилась ко мне и прошептала: – Вот теперь я ощущаю магию. Воздух полон ею. Квотерволза я послал за остальными двумя. Теперь нам лишние сабли могли понадобиться. Через несколько минут они выбежали из темноты. Мои люди выглядели озадаченными. Я-то сказал им, что мы отправляемся к Сенаку обсудить нападение на корабль «Ибис», к которому он мог иметь отношение, а теперь что? Кто-то сам напал на дом магистра? И мы превращаемся в отряд спасателей? Они смотрели на меня выжидающе, и я пытался придать себе решительный вид, но понимал в происходящем ровно столько же, сколько и они.
Мы поднялись по широким ступенькам крыльца к дверям и вошли. Дом был освещен, словно в ожидании гостей, но просторный вестибюль был пуст. Мы двигались по возможности бесшумно, но я мог бы поклясться, что слышал, как наше дыхание эхом отдается от сияющего мрамора стен и пола. Мы прошли по длинному коридору к гостиной, двери которой также были широко распахнуты.
Мы вошли в них, и я услыхал, как кто-то из моих людей охнул от удивления.
В комнате, вытянувшись в линейку, стояли три длинных стола, накрытые для банкета. Белоснежный фарфор тарелок, серебро приборов и сверкающий хрусталь бокалов на фоне красных бархатных драпировок создавали атмосферу королевского приема. Только за столом отсутствовали обедающие да не суетились вокруг лакеи.
Блюда, полные снеди, и бокалы, наполненные вином, только и ждали, чтобы за них взялись пирующие. Но в помещении уже разносился запах разлагающейся пищи, словно банкет, едва начавшись, был прерван полгода назад.
К тому же я знал, что именно в этом зале магистр Сенак устраивал пиршество не далее как два дня назад.
Над столами с жужжанием кружили мухи. Вонь становилась все сильнее. Я, как и остальные, подался назад. Стоящий у дверей Квотерволз оглядывался, следя за тылами. А запах, казалось, заполнял уже весь дом.
Мы двинулись дальше по коридору. В его конце поднималась вверх лестница, ведущая, как я полагал, к личным кабинетам и спальням. Мне еще не приходилось бывать здесь выше первого этажа, да и никому из моих знакомых, насколько я знал, тоже не доводилось подниматься наверх. Справа обнаружилась закрытая дверь, за которой, по слухам, находилась библиотека Сенака; об этой комнате частенько говорили, что там хранятся странные и причудливые предметы, зачастую привезенные из тех стран, где ни одному из ориссиан бывать не приходилось.
Прямо посреди коридора разливалась целая лужа крови. Она раскинулась от стены до стены. Столько могло натечь явно не из одной жертвы. Мы миновали ее по возможности аккуратнее, но тем не менее оставили на белом мраморе пола липкие красные следы. Ни брошенного оружия, ни тел рядом с лужей крови мы не обнаружили.
Подойдя к лестнице, я решил было подняться наверх, но для начала счел необходимым заглянуть в библиотеку. Дверь я открыл рывком. В каждом углу этой темной, обшитой деревом комнаты с высоким потолком горели, оплывая, свечи.
А посреди комнаты находился ужас в обличье чудовища.
Оно было все в крови, а по коврам валялись разбросанные останки того, чем оно пировало.
Представьте себе чудовищного волка, но такого, что не привидится и пьяному охотнику, ибо длина зверя превышала двадцать футов. А теперь представьте, что у него не было шерсти, а лишь желтая, как пергамент, кожа, обтягивающая его невероятно худое тело, так что зверь выглядел словно ожившая мумия. И если у волка глаза сверкали желтым, то у этого зверя в глазах горел красный огонь. Изогнутые желтые клыки были в крови. Вместо волчьих лап у него были лапы льва с изогнутыми когтями, втягивающимися в подушечки. По всему помещению разносился запах разложения.
Чудовище издало звук – полурык-полувизг собаки, напавшей на след.
Демон привстал на задние лапы и двинулся на нас, особенно не торопясь. К чему спешить – мы не могли скрыться от него, даже если бы это было и простое смертное существо.
Меня охватил страх, страх, которого я не знавал уже много лет, но мне удалось вырваться из его объятий. Инстинктивно мы все рассыпались, как охотники, загоняющие в угол волка или медведя.
Джанела, выхватив свой жезл, нарисовала в воздухе небольшую окружность, затем обвела свою голову и еще один круг начертила перед собой. Она заговорила, и я был поражен спокойствием и уверенностью ее голоса, словно речь шла о ее планах на следующий день.
Зеркало лжет глаза обманывают
Нас много мы сильны
Клинки наши вдвойне прочны
Ненависть питает нас
Страх исчезает страх исчезает
Перетекая водою на нашего врага
Здесь и теперь законы
Правила нашего мира а не иного
Прибывший сюда подчинится им
Прибывший сюда поверит им
Смерть здесь
Истинная смерть
И нет ни ворот ни дверей
И не уйти отсюда
Тому кто обречен здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Я тогда купил саблю, а он протянул мне еще и кинжал, говоря:
– Вот этим ты справишься с мясом, с ворами и убережешь себя. Сабля иногда неудобна, и ты можешь оставить ее у лагерного костра или привязанной к седлу в тот момент, когда она понадобится тебе позарез. А кинжал всегда придет тебе на помощь.
Уж об этом-то я мог бы позаботиться, и с этого момента решил, что Джанела всегда должна быть под охраной, а я не рискну никуда выехать, не имея еще двух спутников, помимо Квотерволза. Соответствующие предосторожности я приму и на вилле, чтобы ее охраняли день и ночь.
Джанела вернулась, держа кинжал перед собой, как жрец, возвращающийся со священного жертвоприношения. На обнаженном лезвии застыла темная жидкость.
– Кровь умеет говорить, – сказала она и, подойдя к своей сумке, принялась в ней что-то искать. Квотерволз поглядел на меня.
– Господин Антеро, я буду снаружи.
И не успел я ничего сказать, как он вышел.
– Еще один из тех, кто шарахается от магии, – сказала Джанела, доставая мешочек с пузырьками.
Она приготовила жаровню и насыпала в нее толченых сухих трав из пузырьков.
– Золотая ива… мирра… белая ива… Это не понравится вашим плотникам, – сказала она, соскребая засохшую кровь прямо на пол, – но этот клинок покажет нам образ, как нарисованный, и расскажет о нем.
На полу она нарисовала мелом два полумесяца и обвела линией пятна крови. Получился глаз. Сверху, снизу и по краям его она начертила четыре фигурки, а также буквы и слова на незнакомом мне языке. Протянув палец к жаровне, она что-то прошептала. Поднялся дымок от горящих трав, и вскоре их запах заполнил все помещение. Затем она стала приговаривать:
Кровь видит Кровь скажет Человек исчез Тайны открылись
Она проговорила это трижды, и между струйками дыма что-то замерцало, и показалась роскошная комната, в которую мы словно бы заглядывали через дверной «глазок». Перед нами стоял человек. Вот он стал расхаживать взад и вперед и что-то неслышно говорить. Я прищурился, пытаясь понять, кто же это такой.
– Я не хочу делать изображение больше из-за боязни того, что… – начала Джанела, но осеклась. А я узнал этого человека. Это был магистр Сенак. Затем над жаровней сгустилась ночная тьма, и Джанела подбросила туда что-то еще. Сначала я ощутил отвратительную вонь, которая тут же сменилась приятным запахом осеннего леса, и темное облако рассеялось.
Я недоуменно посмотрел на Джанелу.
– Этот человек… – снова начала она.
– Это Сенак, – перебил я ее, – покровитель Палика.
– Я пыталась попасть в недавнее прошлое, используя кровь Палика, чтобы узнать его поступки и слова в последние несколько часов, – сказала она. – Но тут… этот взрыв темноты. И я не совсем понимаю, что он означает. Если я наткнулась на колдуна, то он меня обнаружил, вот почему я бросила в жаровню толченую кору дуба, чтобы прервать контакт. Но ведь Сенак не воскреситель, не так ли?
– Никогда не слышал, чтобы он имел дело с магией, – сказал я. – Вот и еще вопрос, который мы должны задать ему.
Джанела принялась складывать свои порошки. Закончив с этим делом, она закрыла сумку и озабоченно посмотрела на меня.
– Мы должны соблюдать осторожность, Амальрик. Я чувствую, что тропинка, по которой мы пустились в путь, не раз сделает неожиданный поворот.
Магистр Сенак являлся отпрыском одной из старейших и благороднейших фамилий Ориссы. Но несколько поколений назад это семейство оказалось в затруднительном положении, так что вынуждено было даже уехать из города. Тогда выяснилось – как выясняется все, касающееся известных фамилий, будь то рождение или смерть, – что семейству Сенак повезло и на своих землях они обнаружили золото.
Вновь семейство Сенак обрело состояние и вернулось в свой дом в Ориссе, заново отделанный мрамором и инкрустациями. В их саду зацвели невиданные экзотические деревья и цветы. Усадьбу окружала живая изгородь из колючего терновника, растущего в бесплодных землях, к тому же поговаривали, что они нанимали воскресителей, которые насылали охранные заклинания на усадьбу. У Сенака, ко всеобщему удивлению, не было охранников, не заводил он и собак, живя незамысловатой жизнью в окружении лишь горстки слуг.
Когда с обустройством было покончено, Сенак занял свою резиденцию. Не слишком тщеславный, он устраивал лишь четыре званых вечера в год в начале каждого сезона, но туда стремились попасть все, поскольку приглашения рассылались только самой элите ориссианского общества. Через несколько лет Сенак был избран магистром. Этому не мешали его молодость, изящество и красота, поскольку он отличался здравым смыслом и умением поддерживать умную беседу.
И теперь мне было очень интересно узнать, зачем ему понадобилось влезать в мои дела, и я был настроен весьма решительно, стремясь все выяснить до конца.
Мы вернулись домой, я разбудил четырех добрых молодцев – Якара, Маха, Чонса и Отави – и велел Квотерволзу хорошенько их вооружить. Якар и Чонс были садовниками, Мах – учеником повара, а Отави, как и его дед Ян, был моим главным конюхом.
Кстати, именно Ян мужественно стоял плечом к плечу со мной, когда в свое время толпа, околдованная магией Равелина, пыталась уничтожить Антеро. Отави габаритами дважды превосходил своего деда, излюбленным оружием которого был топор. Да и сам Отави с легкостью зарубал своей секирой быков, предназначенных для кухни.
Когда все были готовы, Джанела отвела меня в сторону.
– Когда мое заклинание не сработало, – сказала она, – то темное облако могло означать начало действия противозаклинания. И я не удивлюсь, если гусь предвкушает встречу с гусыней.
– Ты действительно подозреваешь магию?
– Я ничего не подозреваю и в то же время подозреваю все, – сказала она. – Но готовлюсь ко всему, что только может произойти.
Она попросила одного из слуг отвести ее на кухню и там занялась своими приготовлениями. Когда мужчины покончили с экипировкой, она вернулась, неся свою сумку и небольшой клеенчатый мешочек.
– Могу я попросить построиться ваших людей? – проговорила она. – Мне нужна слюна каждого из них.
Все, кроме Якара, с неохотой подчинились, ибо никому не нравилось отдавать часть себя в руки колдуна. Якар же упрямо помотал головой, пробормотав:
– Я таких штук избегаю.
Рассерженный Отави спросил, не позвать ли взамен другого слугу.
Но прежде чем я ответил, Джанела сказала:
– Ни один человек не должен делать это против собственной воли. А если его даже и заставить, то заклинание все равно не поможет или окажет слабое воздействие.
Эти слова явно принесли Якару огромное облегчение. Джанела достала из сумочки на поясе жезл и коснулась им тряпочки, на которой находилась слюна, затем извлекла два круглых зеркала и постучала по ним жезлом.
– Это для невидимого. А теперь для видимого, – сказала Джанела и прошла в оружейную комнату.
Она с видом знатока осмотрела полки с оружием и выбрала тонкую саблю, почти рапиру с заостренным лезвием и искусно отделанными рукоятью и гардой. Я выбрал излюбленную саблю с широким лезвием и простым эфесом, предназначенную для битв, а не для парадов, и нацепил ее на перевязь.
Под конец мы все надели под одежду тонкие кольчуги, при этом стараясь не выглядеть чересчур воинственно, и отправились на встречу с Сенаком.
К усадьбе Сенака мы подъехали с задов, стараясь привлекать к себе по возможности меньше внимания. Подъехав, привязали лошадей к коновязи у дома. Мы подобрались к воротам, и я жестом приказал своим людям сохранять тишину, пока Джанела принюхивалась к воздуху, как хищница на охоте. Затем она нахмурилась и поманила меня к себе поближе.
– Очень странно, – сказала она. – Я не ощущаю никакой магии, хотя наверняка должна была бы почувствовать присутствие охранных заклинаний.
Она выглядела встревоженной.
Железные ворота на каменных опорах были громадными, но я знал, что они так хорошо сбалансированы, что достаточно толчка пальцем – и они откроются, если не на запоре, но в этот час они наверняка должны быть заперты. Мы извлекли обернутые тряпками крючья и веревку – усовершенствованные орудия, о которых рассказал мне поступивший ко мне на службу исправившийся, если верить его словам, бывший вор. Он-то и поведал мне в свое время, что лучшее место для проникновения в чужой дом находится по соседству с тем местом, где стража наиболее бдительна. Так, например, лучше проникать через главный вход, нежели разбивать стекла, приподнимать ставни и протискиваться в окна.
Так оно и оказалось. Терновые деревья вымахали выше ворот. И когда я начал пролезать между воротами и нижними ветвями, там оказалось достаточно пространства. Должно быть, садовник немало гордился тем обстоятельством, что оставил достаточно места каменщику для кладки ворот. Так что весь наш перелаз обошелся бы нам лишь в несколько царапин. Я махнул рукой, приглашая остальных последовать моему примеру, но Джанела подняла руку. Вырвав пучок травы из земли, она повела им взад и вперед и зашептала:
Вот твоя кузина
Почувствуй ее движение
Ее скрывает ветер
Ее скрывает дождь
Порадуйся кузине
В этот самый час
Помоги кузине.
Она кивнула, разрешая мне продолжать движение. И шипы терна, от которых я ожидал уколов, вдруг смягчились и стали гнуться, подобно траве. И потому протискиваться мне было не тяжелее, чем через неколючий кустарник.
Как только все наши перебрались внутрь, я подождал, пока Джанела выяснит, нет ли поблизости сторожей. Но их не оказалось. Квотерволз тронул меня за плечо, и я разглядел в полумраке, как он рукой изобразил в воздухе круг. Я кивнул, и он исчез в темноте, бесшумный, как зверь на охоте. Несколько минут спустя он появился и развел руками – никаких сторожей.
Мы отодвинули засовы, открыли ворота, и я послал Маха и Чонса за лошадьми. Когда они вернулись, мы вновь затворили ворота, и я оставил этих двоих охранять наши тылы с наказом спасаться бегством, если в доме поднимется переполох.
Мы впятером быстро двинулись по подъездной дороге к дому. Квотерволз настаивал, чтобы мы пробирались через сад, но я не согласился. Мы и так уже напоминали собою банду ночных убийц, а мне бы хотелось встретиться с Сенаком в открытую, а не в качестве головореза. Тем более что подъездной путь был заасфальтирован, а не покрыт гравием. Если мы и производили какие-то звуки, то они скрывались в порывах ветра и дождя. Поистине это была ночь для темных делишек.
Впереди светились огни. Кто-то в доме Сенака бодрствовал. Непосредственно перед домом мы затаились за негустыми деревьями, чьи хрупкие ветки, свисая вниз, касались наших лиц холодными пальцами, отчего у меня по спине пробегали мурашки.
Во дворе не было ни лошадей, ни повозок, лишь два огромных факела полыхали перед входом в дом. Дверь была распахнута, и из нее на двор падала полоса света. Посреди этой полосы лежало неподвижное человеческое тело.
Ни единого движения, лишь раскачивались ветки, и ни звука вокруг, лишь капли дождя бились о землю да шелестели листья. Сжав рукоять сабли, я двинулся вперед на разведку. Старые навыки вернулись ко мне. Я вспомнил, как подкрадываться, как подползать, как перебегать, хотя не сомневался, что со стороны такой старик, как я, выглядел смешно. Преодолев открытое пространство, я склонился над телом. Оно лежало лицом вверх, и в желудке у меня сжалось от этого зрелища. Может быть, мне и приходилось видеть вещи похуже, но только это было давным-давно и в памяти не осталось.
Несмотря на то что лицо жертвы было изуродовано, я все же узнал домоправителя Сенака, тем более что на нем была его ливрея, хоть и превращенная в лохмотья. Мне бы не хотелось вдаваться в подробности, но если вы можете себе представить тело, с которым вдоволь наигрались гиены, то вы имеете достаточное представление о том, что я увидел.
Я махнул рукой остальным, чтобы приблизились, сам же отошел от трупа. Квотерволз и Джанела ничем не выказали своих чувств при виде останков, чего нельзя сказать о двух других. У Квотерволза лишь отвисла челюсть. Его вопрос висел в воздухе: что могло убить этого человека? И за что? Я покачал головой. Все мы держали оружие наготове, за исключением Джанелы. Она сжимала в руках маленький клеенчатый мешочек, и оставалось лишь гадать, что за заклинания или снадобье она приготовила.
Она склонилась ко мне и прошептала: – Вот теперь я ощущаю магию. Воздух полон ею. Квотерволза я послал за остальными двумя. Теперь нам лишние сабли могли понадобиться. Через несколько минут они выбежали из темноты. Мои люди выглядели озадаченными. Я-то сказал им, что мы отправляемся к Сенаку обсудить нападение на корабль «Ибис», к которому он мог иметь отношение, а теперь что? Кто-то сам напал на дом магистра? И мы превращаемся в отряд спасателей? Они смотрели на меня выжидающе, и я пытался придать себе решительный вид, но понимал в происходящем ровно столько же, сколько и они.
Мы поднялись по широким ступенькам крыльца к дверям и вошли. Дом был освещен, словно в ожидании гостей, но просторный вестибюль был пуст. Мы двигались по возможности бесшумно, но я мог бы поклясться, что слышал, как наше дыхание эхом отдается от сияющего мрамора стен и пола. Мы прошли по длинному коридору к гостиной, двери которой также были широко распахнуты.
Мы вошли в них, и я услыхал, как кто-то из моих людей охнул от удивления.
В комнате, вытянувшись в линейку, стояли три длинных стола, накрытые для банкета. Белоснежный фарфор тарелок, серебро приборов и сверкающий хрусталь бокалов на фоне красных бархатных драпировок создавали атмосферу королевского приема. Только за столом отсутствовали обедающие да не суетились вокруг лакеи.
Блюда, полные снеди, и бокалы, наполненные вином, только и ждали, чтобы за них взялись пирующие. Но в помещении уже разносился запах разлагающейся пищи, словно банкет, едва начавшись, был прерван полгода назад.
К тому же я знал, что именно в этом зале магистр Сенак устраивал пиршество не далее как два дня назад.
Над столами с жужжанием кружили мухи. Вонь становилась все сильнее. Я, как и остальные, подался назад. Стоящий у дверей Квотерволз оглядывался, следя за тылами. А запах, казалось, заполнял уже весь дом.
Мы двинулись дальше по коридору. В его конце поднималась вверх лестница, ведущая, как я полагал, к личным кабинетам и спальням. Мне еще не приходилось бывать здесь выше первого этажа, да и никому из моих знакомых, насколько я знал, тоже не доводилось подниматься наверх. Справа обнаружилась закрытая дверь, за которой, по слухам, находилась библиотека Сенака; об этой комнате частенько говорили, что там хранятся странные и причудливые предметы, зачастую привезенные из тех стран, где ни одному из ориссиан бывать не приходилось.
Прямо посреди коридора разливалась целая лужа крови. Она раскинулась от стены до стены. Столько могло натечь явно не из одной жертвы. Мы миновали ее по возможности аккуратнее, но тем не менее оставили на белом мраморе пола липкие красные следы. Ни брошенного оружия, ни тел рядом с лужей крови мы не обнаружили.
Подойдя к лестнице, я решил было подняться наверх, но для начала счел необходимым заглянуть в библиотеку. Дверь я открыл рывком. В каждом углу этой темной, обшитой деревом комнаты с высоким потолком горели, оплывая, свечи.
А посреди комнаты находился ужас в обличье чудовища.
Оно было все в крови, а по коврам валялись разбросанные останки того, чем оно пировало.
Представьте себе чудовищного волка, но такого, что не привидится и пьяному охотнику, ибо длина зверя превышала двадцать футов. А теперь представьте, что у него не было шерсти, а лишь желтая, как пергамент, кожа, обтягивающая его невероятно худое тело, так что зверь выглядел словно ожившая мумия. И если у волка глаза сверкали желтым, то у этого зверя в глазах горел красный огонь. Изогнутые желтые клыки были в крови. Вместо волчьих лап у него были лапы льва с изогнутыми когтями, втягивающимися в подушечки. По всему помещению разносился запах разложения.
Чудовище издало звук – полурык-полувизг собаки, напавшей на след.
Демон привстал на задние лапы и двинулся на нас, особенно не торопясь. К чему спешить – мы не могли скрыться от него, даже если бы это было и простое смертное существо.
Меня охватил страх, страх, которого я не знавал уже много лет, но мне удалось вырваться из его объятий. Инстинктивно мы все рассыпались, как охотники, загоняющие в угол волка или медведя.
Джанела, выхватив свой жезл, нарисовала в воздухе небольшую окружность, затем обвела свою голову и еще один круг начертила перед собой. Она заговорила, и я был поражен спокойствием и уверенностью ее голоса, словно речь шла о ее планах на следующий день.
Зеркало лжет глаза обманывают
Нас много мы сильны
Клинки наши вдвойне прочны
Ненависть питает нас
Страх исчезает страх исчезает
Перетекая водою на нашего врага
Здесь и теперь законы
Правила нашего мира а не иного
Прибывший сюда подчинится им
Прибывший сюда поверит им
Смерть здесь
Истинная смерть
И нет ни ворот ни дверей
И не уйти отсюда
Тому кто обречен здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56