Он почувствовал неладное, тут же собрался к родителям. Отец и мать сильно сдали, постарели, их одолели болезни. Отец в первый же вечер посадил сына за стол перед собою и при полном молчании матери стал говорить о том, что жизнь свою они с мамой прожили неправильно, много заблуждались и грешили, и лишь в последние годы Господь просветил их и они обратились в истинную веру - православную. Скоро Господь призовет их к себе, они это чувствуют и знают, счет их жизненного пути пошел уже на месяцы. Вот они и призвали единственного сына, чтобы пока силы не оставили их, передать то, что после их смерти будет принадлежать ему.
Отец принес из чулана старый, ещё дореволюционного изготовления, небольшой кожаный чемодан. Медные уголки и окантовка его отошли, кожа вытерлась - хлам, которому место на помойке. Отец щелкнул исправными замками, отбросил крышку. Игорь ахнул: чемодан был набит золотыми монетами царской чеканки и червонцами, платиновыми, золотыми, серебряными браслетами, кольцами, перстнями, чашами, цепочками, ожерельями.
- Не сПрашивай, откуда это у нас, - глухо сказал отец. - Все равно не скажу правду.
Но Игорю и не надо было задавать подобные вопросы. Он догадался, что перед ним - казна-складчина из многолетних пожертвований сектантов. В университетской библиотеке он нашел несколько книг о хлыстунах и знал, что с "добровольными" пожертвованиями у сектантов было строго, отдавали все, что имело цену.
- Никого уже нет из тех, кто знает об этом кладе, - сказал отец. - Мы надежно схороним его, и ты один будешь знать, где он. А когда наступят иные времена - пусти эти сокровища в дело, себе на пользу. Ты их не пропьешь и не промотаешь - в этом я уверен.
Отец был мудрым и дальновидным и предвидел, что в России наступят новые времена. Он так и сказал Игорю:
- И укроет Россию тьма, будут молиться люди не на святые иконы, а на лики чужеземцев на зеленых бумажках...
В этот свой приезд Игорь случайно встретил на улице Ирину. Она шла с двумя мальчиками. Остановились, поговорили об одноклассниках: кто где... Мальчики стояли рядом, аккуратненько одетые, одинаково стриженые, спокойные.
- Какой из них мой? - тихо спросил Игорь. И тут же понял, что задает глупый вопрос. Ну конечно, тот, что постарше. Становилось понятно, почему Ирина так ретиво побежала замуж.
Ирина непримиримо, враждебно ответила:
- У тебя на него нет никаких прав! Не ломай нам жизнь!
И горячо, умоляюще зашептала: "А хочешь, вечером прибегу? Мой на каких-то курсах в области... В последний раз попрощаемся? А заодно и откуплюсь от тебя, дьявол, своим телом..."
Она его не забыла - "повенчались" на кладбище.
Родители, как и предчувствовали, вскоре тихо умерли, а кандидат философских наук Игорь Владимирович Благасов выждал поразительные перемены в России и пустился в свободное плавание в бурном море бизнеса. Как и положено в таких случаях, он закрыл одну "главу" своей жизни и начал новую - с чистого листа...
...Вот к этому человеку и пришел Алексей Костров. Его ждали. Секретарь со смазливеньким личиком резво выскочила из-за стола, сказала, как пропела:
- Вы - Алексей Георгиевич? Из еженедельника "Преступление и наказание"? Сейчас доложу...
Она исчезла за тяжелой, обитой кожей дверью, через минутку "предъявила" на обозрение в её проеме свою ладненькую фигурку, пригласила:
- Заходите, пожалуйста, Игорь Владимирович вас приглашает.
И дружелюбно. почти интимным голоском поинтересовалась:
- Вам подать чай или кофе? Игорь Владимирович пьет чай...
- Из всех напитков я предпочитаю коньяк, - доверительно сообщил Алексей.
- А вы не за рулем? - мило осведомилась секретарь, словно забота о благонравном поведении посетителей входила в её обязанности. Она немного склонила головку набок, как пташка, высматривающая зернышко. Секретарь действительно напоминала нарядную пташку с в меру ярким оперением.
- Нет, - успокоил её Алексей.
- Тогда можно... Заходите же, прошу вас.
Игорь Владимирович встретил Алексея посреди кабинета широкой улыбкой, крепко пожал руку. Был он одного роста с журналистом - Алексей окинул его быстрым взглядом, чтобы составить первое впечатление: крепкий мужчина, чуть старше среднего возраста, если средним считать тридцать пять, одет в модный летний костюм из плотной сероватой шелковой ткани. Что-то в этой "модности" было не так, лишь позже Алексей понял, что "зацепил" его взгляд провинциальный перебор в погоне за столицей. Благасов смотрел на Алексея открыто и доброжелательно. И взгляд этот тоже был из провинциальной жизни в российской провинции на новых людей смотрят обычно при знакомстве с приветливым спокойствием.
- Что вас заинтересовало в нашем скучном похоронном деле? - спросил Игорь Владимирович, жестом приглашая садиться за маленький круглый столик в углу. И, не ожидая ответа, снова спросил:
- Что будете пить? Чай, кофе?
Секретарь уже появилась с подносом, на котором стояли чай, кофе, вода, вазочка с орешками и две рюмки коньяка.
- Марина? - вопросительно поднял брови Игорь Владимирович, явно имея в виду коньяк.
- Так пожелал наш гость, - весело ответила Марина.
- Тогда другое дело.
Благасов поднял рюмку, предлагая выпить: "За знакомство". Он сказал:
- Такие фирмы, как наша, редко инТересуют прессу. У нас - печаль, траур, горе, слезы... Нормальные, здоровые люди инстинктивно сторонятся всего этого. Когда серьезно заболевают или когда кто-то из близких родственников готовится к тому, что старик Харон перевезет их на лодчонке из царства земного в царство подземное - тогда иное дело. Вы-то, я вижу, отменного здоровья?
- Не жалуюсь, - Алексею удалось вставить фразу в монолог Благасова. Он стал рассказывать о задании редакции подготовить статью о ритуальных фирмах, кладбищах и о том, как дорого ныне обходится смерть близких их родственникам. Не только в слезах и горе, но дорого и в прямом смысле - в рублях или долларах.
- Да, тема, что называется, любопытная для всех, - согласился Игорь Владимирович. - Все мы смертны и только ограниченные люди боятся думать об этом.
- Вы философ, - с чуть приметной иронией сказал Алексей. Он не мог определить свое отношение к этому внешне симпатичному человеку.
- Кандидат философских наук, - сделал вид, что не заметил иронию Благасов. - Моя узкая специализация - ритуальные обряды у древних славянских племен. О них поэмы надо было бы писать! Вот, к примеру, тризна - какое звучное, поэтичное слово!
Он оживился, из глаз исчезла настороженность.
- Не могу понять людей, - с искренним сожалением продолжал Благасов, которые стремятся побыстрее сжечь, закопать умершего близкого им человека. Вдумайтесь: девять дней, сорок дней - это не только вехи на пути усопшего, но и знаковые рубежи для живых: пусть не забывают быстро о том, кто отправился в бесконечный путь.
- Согласен с вами.
- Еще? - Благасов взглядом у казал на рюмки.
- Неплохо бы. - Алексей решил не ломать профессиональную репутацию журналистов как людей пьющих.
Наверное, где-то под столиком или в локотке кресла была кнопка звонка, потому что мгновенно явилась Марина с бутылкой коньяка.
- Игорь Владимирович, - сказала она, разливая напиток, - в приемной Алевтина Артемьевна, желает видеть вас.
- Приглашайте! Негоже заставлять ожидать даму...
Полуночный ужин с покойниками
Вошла очень красивая молодая женщина чуть-чуть старше Ольги. Она явно подготовилась к визиту, на ней было несколько укороченное вечернее платье с глубоким вырезом, на плечики наброшена серебристая меховая горжетка, тщательность, с которой были уложены её белокурые волосы, свидетельствовала, что дама только что из салона красоты. Она несла на себе драгоценностей примерно на четверть миллиона рублей, как Алексей прикинул, хотя и не был знатоком дамских украшений. Если говорить, что она вошла в кабинет Благасова, то это звучало бы грубовато. Дама вплыла в легком облачке нежных запахов: "дыша духами и туманами". По сравнению с нею Ольга выглядела милой простушкой, а Таисия Юрьева - угловатым и диковатым подростком.
Дамочка столь явно изображала из себя светскую обольстительно симпатичную женщину, явившуюся с визитом к близкому другу, что Алексей в душе улыбнулся. Судя по всему, примером ей служила какая-нибудь героиня из любовных романов, очень популярных в определенных женских кругах.
Она, бросив вопросительный взгляд на Алексея, мило смущаясь, поинтересовалась у Благасова: "Я, кажется, не вовремя?"
- Почему же? - протестующе замахал руками Игорь Михайлович. - Вам здесь всегда рады. Вы ведь пришли не в гости, а к себе!
Он представил её Алексею:
- Алевтина Артемьевна Брагина, дочь моего старшего друга и компаньона Артемия Николаевича. К глубокому сожалению, покойного.
Алевтина слегка наклонила голову, приветствуя Алексея, но руку протягивать не стала, так как, очевидно, сомневалась, поцелует ли он её, а обмениваться рукопожатием при знакомстве посчитала вульгарным.
- Алексей Георгиевич Костров - известный журналист. Наверное, ты читала его очерки и статьи в еженедельнике "Преступление и наказание".
- Очень интересно! - воскликнула Алевтина. - У меня ещё не было знакомых журналистов!
Как все это у них получается, у таких "штучек", подумал Алексей. Ишь ты, глазки засияли, улыбка милая, на лице оживление... Ни дать, ни взять, счастлива от нового знакомства.
- Господи! - воскликнула вдруг Алевтина. - Я как-то сразу об этом не подумала... Ведь вы, Алексей ГеорГиевич, герой романа Оленьки Ставровой?
- Да-да? - сделал вид, что очень удивился, Благасов. - Вы дружны с Ольгой Тихоновной?
- Дружны - это неточное слово, - поправил Костров. - Мы близко знакомы.
- Оленька буквально бредит Алексеем Георгиевичм, - медовым голоском делилась известными ей сведениями Алекавтина Артемьевна. - Я недавно была у неё в гостях, ведь нам... после гибели наших родителей, одиноко и тоскливо. Так она весь вечер говорила только об Алексее Георгиевиче. И какой вы красивый, какой умный, сдержанный...
- Явное преувеличение, - поддержал светскую беседу Алексей и вопросительно посмотрел на Игоря Владимировича. Тот правильно понял его взгляд:
- Что же мы стоим? Садитесь, пожалуйста, и ты, Аля, с нами. Выпьешь коньячку?
- Я за рулем, - с явным сожалением отказалась Алевтина. - Кофе, если можно.
Марина словно подслушивала за дверью - она тут же появилась с чашечкой на блюдечке и кофейником из прозрачного термостекла.
- Алечка, присоединяйтесь к нам. От вас, дочери глубоко почитаемого мною Артемия Николаевича, нет секретов. Что бы вы хотели узнать, Алексей Георгиевич?
Благасов был само добродушие и радушие.
- Можно несколько вопросов навскидку, как говорят журналисты? спросил Костров.
- Да ради Бога! - воскликнул Благасов. - Если смогу - отвечу.
- Скажите, какова минимальная цена простого гроба для усопшего?
- Есть закон о ритуальных услугах. В соответствии с ним простой гроб из сосновых досок оценивается в 350 рублей. Но заказчики могут заказать гроб любой стоимости в соответствии со своими материальными возможностями.
- А самого дорогого?
Благасов задумался, прикинул:
- Не знаю. Все зависит от фантазии и опять-таки от материальных возможностей заказчиков. Мне известен случай, правда, не на наших кладбищах, когда заказывался гроб для никому публично неизвестного человека стоимостью в двадцать пять тысяч долларов...
- Не слабо! - пробормотал Алексей. И задал следующий вопрос:
- Какова стоимость катафалка?
- Опять-таки по закону - двести рублей. Но в жизни все иначе: начинаются подсчеты расстояния, выясняется, требуются ли автобусы для провожающих в последний путь. Проблем много. И все они - отнюдь не дешевые.
- Сколько же сегодня стоит похоронить человека?
- Одну минуточку...
Благасов взял со своего стола калькулятор, стал считать.
- Самые простые похороны - только сосновый гроб, катафалк и полтора квадратных метра кладбищенской земли - обойдутся примерно в три-четыре тысячи рублей. Но все хотят провести в последний путь своих близких по-человечески, достойно.
- Так и образуется прибыль вашей фирмы?
- Не совсем так. Конечно, за более широкий и качественный спектр ритуальных услуг и деньги иные. Но я вряд ли вправе раскрывать вам наши коммерческие секреты. Впрочем, ничего противозаконного. Услуги одного агента - специалиста по организации похорон оцениваются примерно в 500-600 рублей. Ну, и так далее...
- Но кого-то в этой стране хоронят бесплатно?
- Безработных пенсионеров и детей.
- Власти помогают бедным, когда в семьи приходит горе?
- Социальное пособие на похороны составляет 1200 рублей.
- Есть ли свободные места на кладбищах в черте города?
- Нет.
- Тогда как же так получается: свободных мест нет, а я читаю сообщения в прессе, что известного актера... или бандита похоронили на известном погосте, к примеру, Ваганьковском?
Благасов тонко улыбнулся:
- Ох уж эта святая простота! Вы помните время, когда из магазинов исчезла икра, а у многих на столах она была? Так и здесь: есть какой-то резерв земли, есть правило, по которому если за захоронением не ухаживают определенное количество лет, кажется, двадцать пять, и у покойника не осталось в живых родственников, этот бугорочек земли можно сравнять и там выкопать новую могилку.
- Скажите, вот я, простой смертный, мог бы быть захоронен на престижном кладбище?
Благасов серьезно сказал:
- Ради Бога, Алексей Георгиевич, не торопитесь на тот свет. Но если уж вам не терпится, и вы хотите заблаговременно подготовиться к "переселению", могу дать очень простой совет. Найдите бедных стариков, у которых родственники захоронены на облюбованном вами кладбище, заручитесь - не бесплатно, конечно, - их письменным согласием, а дальше - запасайтесь необходимыми документами уже непосредственно на кладбище. Это вам недешево обойдется, предупреждаю.
- Понятно.
- Никто не задумывался, - вдруг сказал Благасов, - что в распоряжении руководителей тоталитарного режима была привилегия особого рода...
- Какая?
- Партийные лидеры всех рангов чрезвычайно серьезно относились к смерти. Разве быть похороненным у Кремлевской стены или на Ново-Девичьем кладбище - это не привилегия? Все было регламентировано: количество мест для какого-нибудь могущественного ведомства, стоимость похорон деятеля высокого ранга, материальное обеспечение семьи после его смерти... Даже цена венков... Допустим, главному редактору центральной газеты положен был венок из живых цветов стоимостью в шестьсот рублей...
- Вы не сочиняете? - недоверчиво спросил Костров.
- Если и сочиняю, то не очень, - запротестовал Благасов. - Среди нас, похоронщиков, ходила такая история... У МИДа на Ново-Девичьем в те времена было пять или десять свободных мест... Умер уважаемый чиновник, заместитель министра звонит управляющему делами и предлагает похоронить на Ново-Девичьем. "А где я вас похороню, если все места займу?" - отвечает управляющий. Если серьезно, то специально для партийной и государственной элиты был создан филиал Ново-Девичьего в Кунцево.
Благасов разговорился, он действительно до тонкостей знал и историю, и современное состояние похоронного дела. И в целом из его рассказа вытекало, что все безобразия - у других фирм, а "Харон" ведет дело честно и приносит огромную пользу людям. Он посмотрел на часы, и вдруг спросил:
- Алексей Георгиевич, как у вас со временем? Честно скажу, не хотелось бы расставаться с вами, я приготовил вам небольшой сюрприз. Журналисты ведь любят необычные ситуации...
- Не тороплюсь, - ответил Алексей.
Он предупредил Ольгу, что весь вечер будет занят, договорился о встрече с Благасовым, а это не на одну минуту, так что пусть сегодня поскучает в одиночестве дома. Или, если пожелает, у него в квартире, от которой он ещё раньше отдал ей запасную связку ключей. "Ладно, - милостиво согласилась Ольга. - Желательно, чтобы мужики изредка работали и гуляли на коротком поводке". Она теперь изо всех силенок играла роль понимающей и терпимой подруги-супруги.
Благасов звоночком вызвал Марину, распорядился:
- Пусть зайдет Марат Васильевич. Машину с шофером - к офису. Вы поедете с нами, Марина.
Волчихину он сказал:
- Мы поедем на кладбище, я покажу его Алексею Георгиевичу. Предупреди, чтобы вход не запирали и охранники не торчали на каждом шагу.
Спросил:
- Ты Марине все объяснил?
- Конечно, не беспокойтесь.
- Директора кладбища предупреди...
- Хорошо. Вам минуть тридцать ехать - этого достаточно.
Благасов в предвкушении поездки и осмотра кладбища оживился, глаза у него заблестели, движения стали немного нервными. Он объяснил Алексею:
- Я хочу показать вам то, что вы никогда не видели - кладбище поздним вечером и ночью. Ставлю бутылку "Наполеона", что не видели, так?
Алексей согласился, что да, не довелось.
- А зря. Кладбище ночью - это нечто удивительное. Днем все-таки мешает уйти в себя земная суета:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Отец принес из чулана старый, ещё дореволюционного изготовления, небольшой кожаный чемодан. Медные уголки и окантовка его отошли, кожа вытерлась - хлам, которому место на помойке. Отец щелкнул исправными замками, отбросил крышку. Игорь ахнул: чемодан был набит золотыми монетами царской чеканки и червонцами, платиновыми, золотыми, серебряными браслетами, кольцами, перстнями, чашами, цепочками, ожерельями.
- Не сПрашивай, откуда это у нас, - глухо сказал отец. - Все равно не скажу правду.
Но Игорю и не надо было задавать подобные вопросы. Он догадался, что перед ним - казна-складчина из многолетних пожертвований сектантов. В университетской библиотеке он нашел несколько книг о хлыстунах и знал, что с "добровольными" пожертвованиями у сектантов было строго, отдавали все, что имело цену.
- Никого уже нет из тех, кто знает об этом кладе, - сказал отец. - Мы надежно схороним его, и ты один будешь знать, где он. А когда наступят иные времена - пусти эти сокровища в дело, себе на пользу. Ты их не пропьешь и не промотаешь - в этом я уверен.
Отец был мудрым и дальновидным и предвидел, что в России наступят новые времена. Он так и сказал Игорю:
- И укроет Россию тьма, будут молиться люди не на святые иконы, а на лики чужеземцев на зеленых бумажках...
В этот свой приезд Игорь случайно встретил на улице Ирину. Она шла с двумя мальчиками. Остановились, поговорили об одноклассниках: кто где... Мальчики стояли рядом, аккуратненько одетые, одинаково стриженые, спокойные.
- Какой из них мой? - тихо спросил Игорь. И тут же понял, что задает глупый вопрос. Ну конечно, тот, что постарше. Становилось понятно, почему Ирина так ретиво побежала замуж.
Ирина непримиримо, враждебно ответила:
- У тебя на него нет никаких прав! Не ломай нам жизнь!
И горячо, умоляюще зашептала: "А хочешь, вечером прибегу? Мой на каких-то курсах в области... В последний раз попрощаемся? А заодно и откуплюсь от тебя, дьявол, своим телом..."
Она его не забыла - "повенчались" на кладбище.
Родители, как и предчувствовали, вскоре тихо умерли, а кандидат философских наук Игорь Владимирович Благасов выждал поразительные перемены в России и пустился в свободное плавание в бурном море бизнеса. Как и положено в таких случаях, он закрыл одну "главу" своей жизни и начал новую - с чистого листа...
...Вот к этому человеку и пришел Алексей Костров. Его ждали. Секретарь со смазливеньким личиком резво выскочила из-за стола, сказала, как пропела:
- Вы - Алексей Георгиевич? Из еженедельника "Преступление и наказание"? Сейчас доложу...
Она исчезла за тяжелой, обитой кожей дверью, через минутку "предъявила" на обозрение в её проеме свою ладненькую фигурку, пригласила:
- Заходите, пожалуйста, Игорь Владимирович вас приглашает.
И дружелюбно. почти интимным голоском поинтересовалась:
- Вам подать чай или кофе? Игорь Владимирович пьет чай...
- Из всех напитков я предпочитаю коньяк, - доверительно сообщил Алексей.
- А вы не за рулем? - мило осведомилась секретарь, словно забота о благонравном поведении посетителей входила в её обязанности. Она немного склонила головку набок, как пташка, высматривающая зернышко. Секретарь действительно напоминала нарядную пташку с в меру ярким оперением.
- Нет, - успокоил её Алексей.
- Тогда можно... Заходите же, прошу вас.
Игорь Владимирович встретил Алексея посреди кабинета широкой улыбкой, крепко пожал руку. Был он одного роста с журналистом - Алексей окинул его быстрым взглядом, чтобы составить первое впечатление: крепкий мужчина, чуть старше среднего возраста, если средним считать тридцать пять, одет в модный летний костюм из плотной сероватой шелковой ткани. Что-то в этой "модности" было не так, лишь позже Алексей понял, что "зацепил" его взгляд провинциальный перебор в погоне за столицей. Благасов смотрел на Алексея открыто и доброжелательно. И взгляд этот тоже был из провинциальной жизни в российской провинции на новых людей смотрят обычно при знакомстве с приветливым спокойствием.
- Что вас заинтересовало в нашем скучном похоронном деле? - спросил Игорь Владимирович, жестом приглашая садиться за маленький круглый столик в углу. И, не ожидая ответа, снова спросил:
- Что будете пить? Чай, кофе?
Секретарь уже появилась с подносом, на котором стояли чай, кофе, вода, вазочка с орешками и две рюмки коньяка.
- Марина? - вопросительно поднял брови Игорь Владимирович, явно имея в виду коньяк.
- Так пожелал наш гость, - весело ответила Марина.
- Тогда другое дело.
Благасов поднял рюмку, предлагая выпить: "За знакомство". Он сказал:
- Такие фирмы, как наша, редко инТересуют прессу. У нас - печаль, траур, горе, слезы... Нормальные, здоровые люди инстинктивно сторонятся всего этого. Когда серьезно заболевают или когда кто-то из близких родственников готовится к тому, что старик Харон перевезет их на лодчонке из царства земного в царство подземное - тогда иное дело. Вы-то, я вижу, отменного здоровья?
- Не жалуюсь, - Алексею удалось вставить фразу в монолог Благасова. Он стал рассказывать о задании редакции подготовить статью о ритуальных фирмах, кладбищах и о том, как дорого ныне обходится смерть близких их родственникам. Не только в слезах и горе, но дорого и в прямом смысле - в рублях или долларах.
- Да, тема, что называется, любопытная для всех, - согласился Игорь Владимирович. - Все мы смертны и только ограниченные люди боятся думать об этом.
- Вы философ, - с чуть приметной иронией сказал Алексей. Он не мог определить свое отношение к этому внешне симпатичному человеку.
- Кандидат философских наук, - сделал вид, что не заметил иронию Благасов. - Моя узкая специализация - ритуальные обряды у древних славянских племен. О них поэмы надо было бы писать! Вот, к примеру, тризна - какое звучное, поэтичное слово!
Он оживился, из глаз исчезла настороженность.
- Не могу понять людей, - с искренним сожалением продолжал Благасов, которые стремятся побыстрее сжечь, закопать умершего близкого им человека. Вдумайтесь: девять дней, сорок дней - это не только вехи на пути усопшего, но и знаковые рубежи для живых: пусть не забывают быстро о том, кто отправился в бесконечный путь.
- Согласен с вами.
- Еще? - Благасов взглядом у казал на рюмки.
- Неплохо бы. - Алексей решил не ломать профессиональную репутацию журналистов как людей пьющих.
Наверное, где-то под столиком или в локотке кресла была кнопка звонка, потому что мгновенно явилась Марина с бутылкой коньяка.
- Игорь Владимирович, - сказала она, разливая напиток, - в приемной Алевтина Артемьевна, желает видеть вас.
- Приглашайте! Негоже заставлять ожидать даму...
Полуночный ужин с покойниками
Вошла очень красивая молодая женщина чуть-чуть старше Ольги. Она явно подготовилась к визиту, на ней было несколько укороченное вечернее платье с глубоким вырезом, на плечики наброшена серебристая меховая горжетка, тщательность, с которой были уложены её белокурые волосы, свидетельствовала, что дама только что из салона красоты. Она несла на себе драгоценностей примерно на четверть миллиона рублей, как Алексей прикинул, хотя и не был знатоком дамских украшений. Если говорить, что она вошла в кабинет Благасова, то это звучало бы грубовато. Дама вплыла в легком облачке нежных запахов: "дыша духами и туманами". По сравнению с нею Ольга выглядела милой простушкой, а Таисия Юрьева - угловатым и диковатым подростком.
Дамочка столь явно изображала из себя светскую обольстительно симпатичную женщину, явившуюся с визитом к близкому другу, что Алексей в душе улыбнулся. Судя по всему, примером ей служила какая-нибудь героиня из любовных романов, очень популярных в определенных женских кругах.
Она, бросив вопросительный взгляд на Алексея, мило смущаясь, поинтересовалась у Благасова: "Я, кажется, не вовремя?"
- Почему же? - протестующе замахал руками Игорь Михайлович. - Вам здесь всегда рады. Вы ведь пришли не в гости, а к себе!
Он представил её Алексею:
- Алевтина Артемьевна Брагина, дочь моего старшего друга и компаньона Артемия Николаевича. К глубокому сожалению, покойного.
Алевтина слегка наклонила голову, приветствуя Алексея, но руку протягивать не стала, так как, очевидно, сомневалась, поцелует ли он её, а обмениваться рукопожатием при знакомстве посчитала вульгарным.
- Алексей Георгиевич Костров - известный журналист. Наверное, ты читала его очерки и статьи в еженедельнике "Преступление и наказание".
- Очень интересно! - воскликнула Алевтина. - У меня ещё не было знакомых журналистов!
Как все это у них получается, у таких "штучек", подумал Алексей. Ишь ты, глазки засияли, улыбка милая, на лице оживление... Ни дать, ни взять, счастлива от нового знакомства.
- Господи! - воскликнула вдруг Алевтина. - Я как-то сразу об этом не подумала... Ведь вы, Алексей ГеорГиевич, герой романа Оленьки Ставровой?
- Да-да? - сделал вид, что очень удивился, Благасов. - Вы дружны с Ольгой Тихоновной?
- Дружны - это неточное слово, - поправил Костров. - Мы близко знакомы.
- Оленька буквально бредит Алексеем Георгиевичм, - медовым голоском делилась известными ей сведениями Алекавтина Артемьевна. - Я недавно была у неё в гостях, ведь нам... после гибели наших родителей, одиноко и тоскливо. Так она весь вечер говорила только об Алексее Георгиевиче. И какой вы красивый, какой умный, сдержанный...
- Явное преувеличение, - поддержал светскую беседу Алексей и вопросительно посмотрел на Игоря Владимировича. Тот правильно понял его взгляд:
- Что же мы стоим? Садитесь, пожалуйста, и ты, Аля, с нами. Выпьешь коньячку?
- Я за рулем, - с явным сожалением отказалась Алевтина. - Кофе, если можно.
Марина словно подслушивала за дверью - она тут же появилась с чашечкой на блюдечке и кофейником из прозрачного термостекла.
- Алечка, присоединяйтесь к нам. От вас, дочери глубоко почитаемого мною Артемия Николаевича, нет секретов. Что бы вы хотели узнать, Алексей Георгиевич?
Благасов был само добродушие и радушие.
- Можно несколько вопросов навскидку, как говорят журналисты? спросил Костров.
- Да ради Бога! - воскликнул Благасов. - Если смогу - отвечу.
- Скажите, какова минимальная цена простого гроба для усопшего?
- Есть закон о ритуальных услугах. В соответствии с ним простой гроб из сосновых досок оценивается в 350 рублей. Но заказчики могут заказать гроб любой стоимости в соответствии со своими материальными возможностями.
- А самого дорогого?
Благасов задумался, прикинул:
- Не знаю. Все зависит от фантазии и опять-таки от материальных возможностей заказчиков. Мне известен случай, правда, не на наших кладбищах, когда заказывался гроб для никому публично неизвестного человека стоимостью в двадцать пять тысяч долларов...
- Не слабо! - пробормотал Алексей. И задал следующий вопрос:
- Какова стоимость катафалка?
- Опять-таки по закону - двести рублей. Но в жизни все иначе: начинаются подсчеты расстояния, выясняется, требуются ли автобусы для провожающих в последний путь. Проблем много. И все они - отнюдь не дешевые.
- Сколько же сегодня стоит похоронить человека?
- Одну минуточку...
Благасов взял со своего стола калькулятор, стал считать.
- Самые простые похороны - только сосновый гроб, катафалк и полтора квадратных метра кладбищенской земли - обойдутся примерно в три-четыре тысячи рублей. Но все хотят провести в последний путь своих близких по-человечески, достойно.
- Так и образуется прибыль вашей фирмы?
- Не совсем так. Конечно, за более широкий и качественный спектр ритуальных услуг и деньги иные. Но я вряд ли вправе раскрывать вам наши коммерческие секреты. Впрочем, ничего противозаконного. Услуги одного агента - специалиста по организации похорон оцениваются примерно в 500-600 рублей. Ну, и так далее...
- Но кого-то в этой стране хоронят бесплатно?
- Безработных пенсионеров и детей.
- Власти помогают бедным, когда в семьи приходит горе?
- Социальное пособие на похороны составляет 1200 рублей.
- Есть ли свободные места на кладбищах в черте города?
- Нет.
- Тогда как же так получается: свободных мест нет, а я читаю сообщения в прессе, что известного актера... или бандита похоронили на известном погосте, к примеру, Ваганьковском?
Благасов тонко улыбнулся:
- Ох уж эта святая простота! Вы помните время, когда из магазинов исчезла икра, а у многих на столах она была? Так и здесь: есть какой-то резерв земли, есть правило, по которому если за захоронением не ухаживают определенное количество лет, кажется, двадцать пять, и у покойника не осталось в живых родственников, этот бугорочек земли можно сравнять и там выкопать новую могилку.
- Скажите, вот я, простой смертный, мог бы быть захоронен на престижном кладбище?
Благасов серьезно сказал:
- Ради Бога, Алексей Георгиевич, не торопитесь на тот свет. Но если уж вам не терпится, и вы хотите заблаговременно подготовиться к "переселению", могу дать очень простой совет. Найдите бедных стариков, у которых родственники захоронены на облюбованном вами кладбище, заручитесь - не бесплатно, конечно, - их письменным согласием, а дальше - запасайтесь необходимыми документами уже непосредственно на кладбище. Это вам недешево обойдется, предупреждаю.
- Понятно.
- Никто не задумывался, - вдруг сказал Благасов, - что в распоряжении руководителей тоталитарного режима была привилегия особого рода...
- Какая?
- Партийные лидеры всех рангов чрезвычайно серьезно относились к смерти. Разве быть похороненным у Кремлевской стены или на Ново-Девичьем кладбище - это не привилегия? Все было регламентировано: количество мест для какого-нибудь могущественного ведомства, стоимость похорон деятеля высокого ранга, материальное обеспечение семьи после его смерти... Даже цена венков... Допустим, главному редактору центральной газеты положен был венок из живых цветов стоимостью в шестьсот рублей...
- Вы не сочиняете? - недоверчиво спросил Костров.
- Если и сочиняю, то не очень, - запротестовал Благасов. - Среди нас, похоронщиков, ходила такая история... У МИДа на Ново-Девичьем в те времена было пять или десять свободных мест... Умер уважаемый чиновник, заместитель министра звонит управляющему делами и предлагает похоронить на Ново-Девичьем. "А где я вас похороню, если все места займу?" - отвечает управляющий. Если серьезно, то специально для партийной и государственной элиты был создан филиал Ново-Девичьего в Кунцево.
Благасов разговорился, он действительно до тонкостей знал и историю, и современное состояние похоронного дела. И в целом из его рассказа вытекало, что все безобразия - у других фирм, а "Харон" ведет дело честно и приносит огромную пользу людям. Он посмотрел на часы, и вдруг спросил:
- Алексей Георгиевич, как у вас со временем? Честно скажу, не хотелось бы расставаться с вами, я приготовил вам небольшой сюрприз. Журналисты ведь любят необычные ситуации...
- Не тороплюсь, - ответил Алексей.
Он предупредил Ольгу, что весь вечер будет занят, договорился о встрече с Благасовым, а это не на одну минуту, так что пусть сегодня поскучает в одиночестве дома. Или, если пожелает, у него в квартире, от которой он ещё раньше отдал ей запасную связку ключей. "Ладно, - милостиво согласилась Ольга. - Желательно, чтобы мужики изредка работали и гуляли на коротком поводке". Она теперь изо всех силенок играла роль понимающей и терпимой подруги-супруги.
Благасов звоночком вызвал Марину, распорядился:
- Пусть зайдет Марат Васильевич. Машину с шофером - к офису. Вы поедете с нами, Марина.
Волчихину он сказал:
- Мы поедем на кладбище, я покажу его Алексею Георгиевичу. Предупреди, чтобы вход не запирали и охранники не торчали на каждом шагу.
Спросил:
- Ты Марине все объяснил?
- Конечно, не беспокойтесь.
- Директора кладбища предупреди...
- Хорошо. Вам минуть тридцать ехать - этого достаточно.
Благасов в предвкушении поездки и осмотра кладбища оживился, глаза у него заблестели, движения стали немного нервными. Он объяснил Алексею:
- Я хочу показать вам то, что вы никогда не видели - кладбище поздним вечером и ночью. Ставлю бутылку "Наполеона", что не видели, так?
Алексей согласился, что да, не довелось.
- А зря. Кладбище ночью - это нечто удивительное. Днем все-таки мешает уйти в себя земная суета:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39