товар такой же, как скот, пасущийся на зеленых лужайках, стоящий в стойлах и покорно бредущий на бойню. - Денежки Бену придется отсчитать сполна! Но зато и он внакладе не останется. Не пожалеет, что выбрал меня!" Блондин представил себе, как будет забавляться его клиент со своей жертвой, сколько удовольствия получит, терзая её, и в сердце его стала подниматься какая-то приятна волна, подобная той, что возникает при физической близости.
Ровная, недавно отремонтированная дорога рассекала, словно стрела, пестревшую осенними красками долину, хотя здесь, на Средней Волге, было ещё по-летнему тепло, не то что дома, в Москве, где небо все чаще хмурилось, то и дело норовя разрыдаться, заливая город холодными слезами.
"The sky is cryin', look at the tears rollin' down the streets..." (Небо плачет, посмотри на слезы, потоками омывающие улицы...)
Лео включил приемник, надеясь найти на фээмовских волнах какую-нибудь приличную музыку, но ничего не обнаружив - какие-то помехи затрудняли прием, выключил радио и, прибавив газу, несколько минут наслаждалс скоростью. Что может быть лучше, чем послушная чуть заметному движению руля машина, мощный двигатель которой работает ровно и почти неслышно, как бьется сердце самого Леонарда Свентницкого, когда он нажимает на курок пистолета или винтовки?..
Свентницкий улыбнулся.
"А что потом? Когда дело будет сделано и денежки получены? - спросил он себя и сам же себе и ответил: - Отправимся в отпуск. На честно заслуженный отдых. Кого взять с собой? Марго и Варвару?"
Лео нравились фигуристые девицы, причем он любил, чтобы ему устраивали спектакли сразу две дамы, и не какие-нибудь случайные знакомые, а свои проверенные кадры. Варвара и Маргарита, чаще Марго, являли собой идеальную парочку. Обе высокие, одна сантиметров на пять, другая на семь-восемь выше его ростом. Варя - рыжеволосая, подкрашивается, правда, но умело, Марго - жгучая брюнетка. Обе с фантазией.
То, что надо. Но они уже немного наскучили Свентницкому. К тому же староваты, скоро четвертной, тело уже не то. Мужчина в двадцать пять мальчишка, а женщина... совсем другое дело.
Лже-Сергеев ненавидел баб с обвисшей кожей. Одно время он увлекался начинающими культуристками, которые ещё не успели искалечить себя постоянными упражнениями, но теперь ему хотелось чего-нибудь другого, чего-то новенького .
Решительно он, Леонард Свентницкий, мог назвать себя счастливым человеком. Две вещи, самые главные в жизни настоящего мужчины, доставляли ему истинное наслаждение: работа и отдых после нее. Даже сейчас он испытывал сильное возбуждение, думая обо всем этом
"Ровно полторы сотни в час!" - с удовольствием констатировал Лео, взглянув на спидометр.
Киллер обожал хорошую музыку и более всего любил джаз. Он снова включил приемник, не слишком надеясь на удачу. Даже если "Форд"
уже покинул зону помех, едва ли удастся поймать в этой серой деревенской глуши нормальную джазовую станцию. Поначалу подозрени Лео оправдались: сколько он ни щелкал кнопками фиксированных настроек, всюду попадалась ему лишь омерзительная попса Он хотел было уже снова выключить приемник, чтобы больше не включать его никогда, но рука машинально нажала на последнюю кнопку. Лео не поверил своим ушам, услышав первые такты тяжелой, но в то же время вкрадчивой поступи двигавшихс по могучему грифу безукоризненно точных пальцев контрабасиста и, словно отрешенный от всего земного, шепот саксофона.
"A love supreme, - повторил про себя пропетое контрабасом название композиции Джона Колтрейна наемный убийца Свентницкий. - Наивысшая любовь..."
В уютном салоне синего "Форда-Скорпио", улетая все дальше и дальше на юго-восток, танцевала, сливаясь с божественным пением саксофона, его охваченная экстазом душа.
* * *
"В этого мужика хоть бутылку влей, он вряд ли сейчас разговорится, подумал Коновалов, глядя в отрешенное лицо Голубева, когда тот залпом проглотил предложенную ему рюмку виски, очевидно не понимая, что выпил: алкоголь или воду. - Придется теперь слушать болтовню этого чудаковатого старика целый вечер. Черт! Ну, просто дядя Яша номер два".
Старик действительно чем-то напоминал Васе старого приятеля - автомеханика Якова Исааковича Бройдмана, который тоже очень любил поговорить. Его было трудновато остановить, если он заводил разговор на любимую тему - о преимуществах старых добрых отечественных автомобилей перед разными там иномарками. Впрочем, сейчас следовало слушать смешного, чудаковатого старика с несколько непривычной дл слуха волжанина типично украинской фамилией.
Необходимо было внимательно просеивать поток слов толстяка, отбрасывая кажущиес очень важными тому, но на деле не имеющие никакого значения для расследования факты, и, наоборот, заострять внимание и заставлять собеседника вспоминать какие-то мелкие и незначительные подробности.
- Понимаете, Филиппыч - вдовец, как и я... - начал Копайгора. Проглотив виски, он поморщился и отхлебнул кофе. - Странная штука, а? Водка не водка? Коньяк не коньяк?
- Повторить? - спросил его Коновалов, протягивая руку к бутылке. - Я лично тоже больше водочку уважаю, но для деловой беседы виски штука вполне подходящая.
- Можно и повторить, - пожал плечами Иван Макарович. - Я, если честно, с первой-то и не разобрал.
- А вам? - обратился Василий к Голубеву, который в ответ только кивнул. Омара Коновалов не спрашивал, он лишь зло зыркнул на компаньона, который, воспользовавшись присутствием гостей, нахально поставил перед собой практически полную рюмку, едва пригубив её.
Когда все выпили, старик продолжал:
- Я пятый год один, жена умерла, сын в Москве. У него старшая дочка там же живет с ними, а младший, мальчик, в армии служит, вернее, на флоте. Не парень, а золото! Я-то в авиации был. Кошмар, что немцы творили, особенно в первые дни войны. Наши-то машины расставят рядком, а "мессеру" только и труд, что спикировать да разнести их в клочья из пушек и пулеметов. - Копайгора неожиданно умолк и спросил: - Что это я, а? При чем здесь это?.. А, да... сын у меня в Москве, адвокат он. Дачу имеет, квартиру... У него машина, а у жены, значит, своя. На этом живут, как его, на проспекте Калинина... теперь он этот...
- Новый Арбат, - не выдержав, пришел на помощь старику Омар, который искоса посмотрел на капитана, удивляясь его совершенно необычайной выдержке.
- Вот-вот! - обрадовался подсказке Иван Макарович и вдруг сердито повернулся к другу: - Ну, что молчишь-то, как в рот воды набрал? Давай рассказывай Василь Андреичу и Омар Мара... Омару, как с Жанной все получилось. А то я тут как дурак за тебя отдуваюсь!
- Ей не исполнилось ещё и шестнадцати, - произнес Голубев снова, поднимая полные боли глаза на Коновалова. Тот понял, что толку от него не будет и придется плавать в словесном потоке его друга-соседа.
Видя, что другу трудно собраться с мыслями, старик достал из кармана фотографию и, протянув её Коновалову, продолжал:
- У Филиппыча детей двое, внуков пока ещё нет. Младшая - девочка, Жанночкой зовут, вот как раз её фото... Татьяне его уже под сорок было, а их Сене, первенцу, двенадцать, но Андрей очень хотел девочку. Да все не получалось.
И вот в конце концов... Роды проходили у Татьяны тяжело... В общем, она родила Жанну и умерла... Ну, Филиппыч с Сеней, с сыном, значит, намучились страшно с малышкой. Время шло, она подрастала, ну, я и говорю Андрею, что, мол, мальчишка-то уже у тебя взрослый, он в армию тогда пошел, но девочке-то мать нужна. Жениться, говорю, тебе надо. Мужчина ты видный, и зарплата неплохая. А он и слушать не захотел!
Как Семен посмотрит? Вернется из армии, а дома чужая женщина? Нет. Говорит: "Раз уж Господу Богу так было угодно, - он ведь ещё и набожным стал, хоть и в партии состоял тогда, - что взял он к себе мою Татьяну, так уж пусть мы с Семеном ей, то есть малышке, будем вместо матери". Решил, ну не сдвинешь...
Коновалов, никого уже не спрашивая, наполнил все опустевшие рюмки, а на полную Омарову посмотрел с загадочной, не обещавшей ничего хорошего улыбкой.
"Припомнит мне Вася, - подумал Маркиз. - Все припомнит".
- Ваше здоровье, - приподнял рюмку Копайгора и, когда все выпили, сказал: - Последнее время, однако, начали мы с Филиппычем замечать, что-то с ней неладно. Она ведь, можно сказать, на моих глазах выросла. Я, как овдовел, один остался. А Семен у Андрея... - он осекся, бросив испуганный взгляд на товарища, который, впрочем, не обратил на это, как и на все остальное, никакого внимания. - В общем, никого у нас с ним, кроме этой девочки, и не было.
Она послушная росла. Отца и брата очень любила. Я, признаться, даже завидовал Андрею.
Думал, что вот зря мы с моей старухой воврем дочкой не обзавелись... Небось не уехала бы куда-нибудь в Москву... Так вот, говорил же ему, что девочке мать нужна! Она ведь уже повзрослела, пятнадцать исполнилось, скоро шестнадцать, невеста... Бывают у них свои бабьи секреты? Тут бы хоть и не родная мать, а все же женщина... Есть такое, чего они мужчине, хоть бы он им и отец, нипочем не скажут! А Жанночка последние месяцы странно стала как-то себ вести. Скрытничать начала. Ну, думаем, не иначе, кавалер завелся. Андрей её спросить не решается... Ну, попробовал я по-соседски да на правах, значит, друга отцова. У меня ведь внук её старше, в армии служит, это я про Ваню, на флоте он, значит... Да вижу - виляет девчонка, чуть поприжал, молчит, как скала. Раньше к ней всегда подруги приходили, играли они вместе, гуляли... А последнее время исчезли все куда-то.
- Как давно вы все это заметили? - спросил капитан, теребя в руках фотографию девушки, которой на вид никак нельзя было бы дать ни шестнадцать, ни тем более пятнадцать лет. Верных двадцать-двадцать два. Формы, надо полагать, тоже присутствуют. Такую девчушечку отцу с братом не упасти... Старик опять прав: надо было Голубеву вовремя жениться. Интересно, как выглядела его покойная жена? На отца девушка, если судить по фотографии, не походила совершенно. Додумать эту мысль до конца капитан не успел, так как вновь зазвучал голос Ивана Макаровича:
- Да уж, пожалуй, больше месяца, сразу-то внимания не обратили...
- Она в школе учится? - спросил Вася.
- Да, - закивал Копайгора. - В одиннадцатом классе, ей ведь уже практически шестнадцать, через несколько дней исполнится... Должно...
- А из школы она сразу домой шла?
- Нет, задерживалась. Вечером, бывало, поздно придет, ну, отцу говорит, что, мол, у подруг была.
- Сама возвращалась или кто-нибудь провожал? Может быть, подвозил?
- Сначала сама, а потом я как-то вышел пройтись... И Филиппыча звал, но он не пошел, устал вроде бы. Так вот, иду я и вижу - а темно уже, поздно было машина остановилась, метрах в ста от нашего дома... Никто сначала не вышел. Меня что-то ка-ак кольнет! Остановилс и не двигаюсь - замер. Жду. Несколько минут прошло, дверцы машины открылись, свет зажегся, и вижу - двое внутри: парень за рулем, а рядом девушка, повернулись друг к другу, поцеловались, что-то он ей сказал, она закивала и вышла. Идет в мою сторону, а парень развернулся и уехал. Я, конечно, думаю, кто это так поздно гуляет? Подходит ближе, смотрю - Жанночка наша. Она меня увидела, сначала не узнала, какая-то странная была, точно не в себе. Я её окликнул, а она вздрогнула и говорит: "Ой, здравствуйте, дядя Ваня!"
- Машину вы запомнили, номер? - спросил капитан.
- Да его они нашли сразу же! Я имею в виду того парня, что её подвозил, сообщил толстяк.
- Вы хотите сказать, что милиция его задержала?
- Нет, то есть они, конечно, его задержали, но потом отпустили, потому что опросили её подруг, ну, тех, с которыми она в школе вместе учится, и они сказали, что в тот день, когда она пропала, он за ней не приезжал. Жанна кого-то ждала, но когда девочки спросили, мол, не того ли парня она поджидает, с которым встречается, она потупилась и сказала, что нет...
- Кто-нибудь из них видел, куда она направилась после того, как закончились занятия?
- Она вышла из школы с подругами. Те думали, что подруга пойдет домой вместе с ними, но она поспешила от них отделаться. Девочки ушли, а Жанна осталась. Те из девушек, которые вышли позже, видели, как она стояла там, невдалеке от школы, и было ясно, что Жанна кого-то ждет.
- Почему они так подумали?
- Ну, она все время смотрела на дорогу, поглядывала на часы и явно очень нервничала...
- И как долго это продолжалось?
- Больше получаса, потому что из школы она вышла в начале третьего, а примерно в половине третьего или в четырнадцать тридцать пять её видела учительница русского языка и литературы.
Жанна стояла на другой стороне улицы, рядом со светофором, мимо проехал длинный рефрижераторный фургон и на несколько секунд её скрыл. Учительница ненадолго отвлеклась, а когда подняла голову, то увидела, что рефрижератор укатил, а девушки на прежнем месте уже нет...
Коновалов понял, что все эти вопросы Ивану Макаровичу Копайгоре уже задавали - слишком четко он отвечал.
- Но парень этот там не появлялся, - сказал толстяк, достал из кармана мятый платок и начал зачем-то протирать свои круглые очки. - У него железное алиби, - продолжал Иван Макарович, словно читая мысли капитана, - как раз с двух до трех он был в мастерской у Бройдмана. Ну вот! Вспомнил! - Старик просиял, точно ему сообщили, что он только что выиграл в лотерею. - Вспомнил, где я вас видел, Василий Андреевич!
В газетах, на фотографиях - само собой, а то живьем, так сказать. Вы же одно время ездили на знаменитом бройдмановском "Виллисе"! Мы ведь с ним одногодки, нас вместе в армию призывали, я попал в авиацию, а он шофером...
Какой из Яшки солдат? Он, когда в школе учился, в Доме пионеров художественным свистом занимался. Представляете? Еврей, занимающийся художественным свистом?..
Вася не видел ничего особенного в занятиях художественным свистом, а потому неопределенно пожал плечами.
- А вот починить он все что угодно мог и всегда про машины трепался. Тогда - не сейчас, машина-то в диковину была! - говорил и говорил Копайгора. Болтун всегда был страшный..
"Ну да, а ты, старина, просто немой!" - съехидничал про себя Коновалов.
- Только врет он все!
- Кто? - не понял капитан и переспросил: - Бройдман?
- Да Яшка-то, конечно, само собой врет, Жуков, видите ли, ему этот "Виллис" подарил!
Вы сами-то подумайте, Василий Андреевич, где маршал Жуков и где Яшка!
Вася спорить не стал, хотя рассказ старого автомастера звучал вполне правдоподобно. А самое главное, машина-то существовала до того, правда, дня, когда Коновалов с Маркизом, как на тачанке, влетели на ней через взорванные ворота на склад к господину Джегоеву. Там и сгорел "старый конек" во время побоища.
- Да Бог с ним, с Бройдманом, всегда болтуном был, чего с него и взять-то! Парень этот врет, вот что! Врет, что не видел Жанночку! - заявил вдруг старик.
Коновалов насторожился. Из четырех человек, присутствовавших в комнате, только двое, казалось, были заняты делом" один спрашивал, другой отвечал. Отец пропавшей девушки сидел все с тем же отрешенным видом, пребывая в состоянии полной прострации, как и в тот момент, когда друг привел его сюда, а Омар Хафизов, слушая диалог капитана и Копайгоры, обдумывал сложившуюся ситуацию. Пропала девушка, это не какая-нибудь собака, пусть даже и датский дог господина Липкина. "Черт возьми, до чего все неудачно складывается", - подумал он. Ведь именно сегодняшний вечер ему хотелось провести как-нибудь особенно. Дело в том, что сегодня Омару исполнилось тридцать два года. Ему очень хотелось пригласить в ресторан Коновалова с Ирмой и, конечно, Люси... Ведь с того самого дня, когда судьба свела их, у них так и не было подходящего повода посидеть где-нибудь просто так, без суеты, всем вместе...
- Почему вы так думаете? - услышал он, отвлекаясь от своих размышлений, вопрос компаньона.
- А чего мне думать, Василь Андреич? Я просто знаю, что он врет, я в милиции так и сказал: врет он, и все! - ответил толстяк и решительно рубанул рукой воздух.
- И все-таки?
- Никогда я нашу девочку такой не видел, как в тот вечер, когда она вышла из его машины.
А на следующий день взяла да и пропала...
- А кто следователь? - спросил капитан.
- Это прям как издевательство, - глаза Ивана Макаровича под круглыми очками сверкнули, как показалось капитану, нехорошим блеском. - Волокитин его фамилия, представляете? Я спросил: а почему не эта, как её, молодая-то...
- Люба Синицкая? - переспросил Вася.
- Вот-вот! - обрадовался старик, но в следующую секунду помрачнел и объяснил: - Сказали, Волокитин - опытный работник, а Синицкая, мол, нет... Какой же он опытный, если засранцу этому поверил, а?
- Да кому, черт побери?! - в сердцах выпалил капитан.
- Болеслав его зовут, - насупившись, проговорил Копайгора. - Рачковский.
В голове Коновалова с бешеной скоростью заработал "процессор", выполняя по приказу хозяина команду: поиск. Видя, как напрягся капитан, вспоминая, где мог слышать показавшуюс ему знакомой фамилию возможного похитител Жанны Голубевой, Копайгора пришел капитану на помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Ровная, недавно отремонтированная дорога рассекала, словно стрела, пестревшую осенними красками долину, хотя здесь, на Средней Волге, было ещё по-летнему тепло, не то что дома, в Москве, где небо все чаще хмурилось, то и дело норовя разрыдаться, заливая город холодными слезами.
"The sky is cryin', look at the tears rollin' down the streets..." (Небо плачет, посмотри на слезы, потоками омывающие улицы...)
Лео включил приемник, надеясь найти на фээмовских волнах какую-нибудь приличную музыку, но ничего не обнаружив - какие-то помехи затрудняли прием, выключил радио и, прибавив газу, несколько минут наслаждалс скоростью. Что может быть лучше, чем послушная чуть заметному движению руля машина, мощный двигатель которой работает ровно и почти неслышно, как бьется сердце самого Леонарда Свентницкого, когда он нажимает на курок пистолета или винтовки?..
Свентницкий улыбнулся.
"А что потом? Когда дело будет сделано и денежки получены? - спросил он себя и сам же себе и ответил: - Отправимся в отпуск. На честно заслуженный отдых. Кого взять с собой? Марго и Варвару?"
Лео нравились фигуристые девицы, причем он любил, чтобы ему устраивали спектакли сразу две дамы, и не какие-нибудь случайные знакомые, а свои проверенные кадры. Варвара и Маргарита, чаще Марго, являли собой идеальную парочку. Обе высокие, одна сантиметров на пять, другая на семь-восемь выше его ростом. Варя - рыжеволосая, подкрашивается, правда, но умело, Марго - жгучая брюнетка. Обе с фантазией.
То, что надо. Но они уже немного наскучили Свентницкому. К тому же староваты, скоро четвертной, тело уже не то. Мужчина в двадцать пять мальчишка, а женщина... совсем другое дело.
Лже-Сергеев ненавидел баб с обвисшей кожей. Одно время он увлекался начинающими культуристками, которые ещё не успели искалечить себя постоянными упражнениями, но теперь ему хотелось чего-нибудь другого, чего-то новенького .
Решительно он, Леонард Свентницкий, мог назвать себя счастливым человеком. Две вещи, самые главные в жизни настоящего мужчины, доставляли ему истинное наслаждение: работа и отдых после нее. Даже сейчас он испытывал сильное возбуждение, думая обо всем этом
"Ровно полторы сотни в час!" - с удовольствием констатировал Лео, взглянув на спидометр.
Киллер обожал хорошую музыку и более всего любил джаз. Он снова включил приемник, не слишком надеясь на удачу. Даже если "Форд"
уже покинул зону помех, едва ли удастся поймать в этой серой деревенской глуши нормальную джазовую станцию. Поначалу подозрени Лео оправдались: сколько он ни щелкал кнопками фиксированных настроек, всюду попадалась ему лишь омерзительная попса Он хотел было уже снова выключить приемник, чтобы больше не включать его никогда, но рука машинально нажала на последнюю кнопку. Лео не поверил своим ушам, услышав первые такты тяжелой, но в то же время вкрадчивой поступи двигавшихс по могучему грифу безукоризненно точных пальцев контрабасиста и, словно отрешенный от всего земного, шепот саксофона.
"A love supreme, - повторил про себя пропетое контрабасом название композиции Джона Колтрейна наемный убийца Свентницкий. - Наивысшая любовь..."
В уютном салоне синего "Форда-Скорпио", улетая все дальше и дальше на юго-восток, танцевала, сливаясь с божественным пением саксофона, его охваченная экстазом душа.
* * *
"В этого мужика хоть бутылку влей, он вряд ли сейчас разговорится, подумал Коновалов, глядя в отрешенное лицо Голубева, когда тот залпом проглотил предложенную ему рюмку виски, очевидно не понимая, что выпил: алкоголь или воду. - Придется теперь слушать болтовню этого чудаковатого старика целый вечер. Черт! Ну, просто дядя Яша номер два".
Старик действительно чем-то напоминал Васе старого приятеля - автомеханика Якова Исааковича Бройдмана, который тоже очень любил поговорить. Его было трудновато остановить, если он заводил разговор на любимую тему - о преимуществах старых добрых отечественных автомобилей перед разными там иномарками. Впрочем, сейчас следовало слушать смешного, чудаковатого старика с несколько непривычной дл слуха волжанина типично украинской фамилией.
Необходимо было внимательно просеивать поток слов толстяка, отбрасывая кажущиес очень важными тому, но на деле не имеющие никакого значения для расследования факты, и, наоборот, заострять внимание и заставлять собеседника вспоминать какие-то мелкие и незначительные подробности.
- Понимаете, Филиппыч - вдовец, как и я... - начал Копайгора. Проглотив виски, он поморщился и отхлебнул кофе. - Странная штука, а? Водка не водка? Коньяк не коньяк?
- Повторить? - спросил его Коновалов, протягивая руку к бутылке. - Я лично тоже больше водочку уважаю, но для деловой беседы виски штука вполне подходящая.
- Можно и повторить, - пожал плечами Иван Макарович. - Я, если честно, с первой-то и не разобрал.
- А вам? - обратился Василий к Голубеву, который в ответ только кивнул. Омара Коновалов не спрашивал, он лишь зло зыркнул на компаньона, который, воспользовавшись присутствием гостей, нахально поставил перед собой практически полную рюмку, едва пригубив её.
Когда все выпили, старик продолжал:
- Я пятый год один, жена умерла, сын в Москве. У него старшая дочка там же живет с ними, а младший, мальчик, в армии служит, вернее, на флоте. Не парень, а золото! Я-то в авиации был. Кошмар, что немцы творили, особенно в первые дни войны. Наши-то машины расставят рядком, а "мессеру" только и труд, что спикировать да разнести их в клочья из пушек и пулеметов. - Копайгора неожиданно умолк и спросил: - Что это я, а? При чем здесь это?.. А, да... сын у меня в Москве, адвокат он. Дачу имеет, квартиру... У него машина, а у жены, значит, своя. На этом живут, как его, на проспекте Калинина... теперь он этот...
- Новый Арбат, - не выдержав, пришел на помощь старику Омар, который искоса посмотрел на капитана, удивляясь его совершенно необычайной выдержке.
- Вот-вот! - обрадовался подсказке Иван Макарович и вдруг сердито повернулся к другу: - Ну, что молчишь-то, как в рот воды набрал? Давай рассказывай Василь Андреичу и Омар Мара... Омару, как с Жанной все получилось. А то я тут как дурак за тебя отдуваюсь!
- Ей не исполнилось ещё и шестнадцати, - произнес Голубев снова, поднимая полные боли глаза на Коновалова. Тот понял, что толку от него не будет и придется плавать в словесном потоке его друга-соседа.
Видя, что другу трудно собраться с мыслями, старик достал из кармана фотографию и, протянув её Коновалову, продолжал:
- У Филиппыча детей двое, внуков пока ещё нет. Младшая - девочка, Жанночкой зовут, вот как раз её фото... Татьяне его уже под сорок было, а их Сене, первенцу, двенадцать, но Андрей очень хотел девочку. Да все не получалось.
И вот в конце концов... Роды проходили у Татьяны тяжело... В общем, она родила Жанну и умерла... Ну, Филиппыч с Сеней, с сыном, значит, намучились страшно с малышкой. Время шло, она подрастала, ну, я и говорю Андрею, что, мол, мальчишка-то уже у тебя взрослый, он в армию тогда пошел, но девочке-то мать нужна. Жениться, говорю, тебе надо. Мужчина ты видный, и зарплата неплохая. А он и слушать не захотел!
Как Семен посмотрит? Вернется из армии, а дома чужая женщина? Нет. Говорит: "Раз уж Господу Богу так было угодно, - он ведь ещё и набожным стал, хоть и в партии состоял тогда, - что взял он к себе мою Татьяну, так уж пусть мы с Семеном ей, то есть малышке, будем вместо матери". Решил, ну не сдвинешь...
Коновалов, никого уже не спрашивая, наполнил все опустевшие рюмки, а на полную Омарову посмотрел с загадочной, не обещавшей ничего хорошего улыбкой.
"Припомнит мне Вася, - подумал Маркиз. - Все припомнит".
- Ваше здоровье, - приподнял рюмку Копайгора и, когда все выпили, сказал: - Последнее время, однако, начали мы с Филиппычем замечать, что-то с ней неладно. Она ведь, можно сказать, на моих глазах выросла. Я, как овдовел, один остался. А Семен у Андрея... - он осекся, бросив испуганный взгляд на товарища, который, впрочем, не обратил на это, как и на все остальное, никакого внимания. - В общем, никого у нас с ним, кроме этой девочки, и не было.
Она послушная росла. Отца и брата очень любила. Я, признаться, даже завидовал Андрею.
Думал, что вот зря мы с моей старухой воврем дочкой не обзавелись... Небось не уехала бы куда-нибудь в Москву... Так вот, говорил же ему, что девочке мать нужна! Она ведь уже повзрослела, пятнадцать исполнилось, скоро шестнадцать, невеста... Бывают у них свои бабьи секреты? Тут бы хоть и не родная мать, а все же женщина... Есть такое, чего они мужчине, хоть бы он им и отец, нипочем не скажут! А Жанночка последние месяцы странно стала как-то себ вести. Скрытничать начала. Ну, думаем, не иначе, кавалер завелся. Андрей её спросить не решается... Ну, попробовал я по-соседски да на правах, значит, друга отцова. У меня ведь внук её старше, в армии служит, это я про Ваню, на флоте он, значит... Да вижу - виляет девчонка, чуть поприжал, молчит, как скала. Раньше к ней всегда подруги приходили, играли они вместе, гуляли... А последнее время исчезли все куда-то.
- Как давно вы все это заметили? - спросил капитан, теребя в руках фотографию девушки, которой на вид никак нельзя было бы дать ни шестнадцать, ни тем более пятнадцать лет. Верных двадцать-двадцать два. Формы, надо полагать, тоже присутствуют. Такую девчушечку отцу с братом не упасти... Старик опять прав: надо было Голубеву вовремя жениться. Интересно, как выглядела его покойная жена? На отца девушка, если судить по фотографии, не походила совершенно. Додумать эту мысль до конца капитан не успел, так как вновь зазвучал голос Ивана Макаровича:
- Да уж, пожалуй, больше месяца, сразу-то внимания не обратили...
- Она в школе учится? - спросил Вася.
- Да, - закивал Копайгора. - В одиннадцатом классе, ей ведь уже практически шестнадцать, через несколько дней исполнится... Должно...
- А из школы она сразу домой шла?
- Нет, задерживалась. Вечером, бывало, поздно придет, ну, отцу говорит, что, мол, у подруг была.
- Сама возвращалась или кто-нибудь провожал? Может быть, подвозил?
- Сначала сама, а потом я как-то вышел пройтись... И Филиппыча звал, но он не пошел, устал вроде бы. Так вот, иду я и вижу - а темно уже, поздно было машина остановилась, метрах в ста от нашего дома... Никто сначала не вышел. Меня что-то ка-ак кольнет! Остановилс и не двигаюсь - замер. Жду. Несколько минут прошло, дверцы машины открылись, свет зажегся, и вижу - двое внутри: парень за рулем, а рядом девушка, повернулись друг к другу, поцеловались, что-то он ей сказал, она закивала и вышла. Идет в мою сторону, а парень развернулся и уехал. Я, конечно, думаю, кто это так поздно гуляет? Подходит ближе, смотрю - Жанночка наша. Она меня увидела, сначала не узнала, какая-то странная была, точно не в себе. Я её окликнул, а она вздрогнула и говорит: "Ой, здравствуйте, дядя Ваня!"
- Машину вы запомнили, номер? - спросил капитан.
- Да его они нашли сразу же! Я имею в виду того парня, что её подвозил, сообщил толстяк.
- Вы хотите сказать, что милиция его задержала?
- Нет, то есть они, конечно, его задержали, но потом отпустили, потому что опросили её подруг, ну, тех, с которыми она в школе вместе учится, и они сказали, что в тот день, когда она пропала, он за ней не приезжал. Жанна кого-то ждала, но когда девочки спросили, мол, не того ли парня она поджидает, с которым встречается, она потупилась и сказала, что нет...
- Кто-нибудь из них видел, куда она направилась после того, как закончились занятия?
- Она вышла из школы с подругами. Те думали, что подруга пойдет домой вместе с ними, но она поспешила от них отделаться. Девочки ушли, а Жанна осталась. Те из девушек, которые вышли позже, видели, как она стояла там, невдалеке от школы, и было ясно, что Жанна кого-то ждет.
- Почему они так подумали?
- Ну, она все время смотрела на дорогу, поглядывала на часы и явно очень нервничала...
- И как долго это продолжалось?
- Больше получаса, потому что из школы она вышла в начале третьего, а примерно в половине третьего или в четырнадцать тридцать пять её видела учительница русского языка и литературы.
Жанна стояла на другой стороне улицы, рядом со светофором, мимо проехал длинный рефрижераторный фургон и на несколько секунд её скрыл. Учительница ненадолго отвлеклась, а когда подняла голову, то увидела, что рефрижератор укатил, а девушки на прежнем месте уже нет...
Коновалов понял, что все эти вопросы Ивану Макаровичу Копайгоре уже задавали - слишком четко он отвечал.
- Но парень этот там не появлялся, - сказал толстяк, достал из кармана мятый платок и начал зачем-то протирать свои круглые очки. - У него железное алиби, - продолжал Иван Макарович, словно читая мысли капитана, - как раз с двух до трех он был в мастерской у Бройдмана. Ну вот! Вспомнил! - Старик просиял, точно ему сообщили, что он только что выиграл в лотерею. - Вспомнил, где я вас видел, Василий Андреевич!
В газетах, на фотографиях - само собой, а то живьем, так сказать. Вы же одно время ездили на знаменитом бройдмановском "Виллисе"! Мы ведь с ним одногодки, нас вместе в армию призывали, я попал в авиацию, а он шофером...
Какой из Яшки солдат? Он, когда в школе учился, в Доме пионеров художественным свистом занимался. Представляете? Еврей, занимающийся художественным свистом?..
Вася не видел ничего особенного в занятиях художественным свистом, а потому неопределенно пожал плечами.
- А вот починить он все что угодно мог и всегда про машины трепался. Тогда - не сейчас, машина-то в диковину была! - говорил и говорил Копайгора. Болтун всегда был страшный..
"Ну да, а ты, старина, просто немой!" - съехидничал про себя Коновалов.
- Только врет он все!
- Кто? - не понял капитан и переспросил: - Бройдман?
- Да Яшка-то, конечно, само собой врет, Жуков, видите ли, ему этот "Виллис" подарил!
Вы сами-то подумайте, Василий Андреевич, где маршал Жуков и где Яшка!
Вася спорить не стал, хотя рассказ старого автомастера звучал вполне правдоподобно. А самое главное, машина-то существовала до того, правда, дня, когда Коновалов с Маркизом, как на тачанке, влетели на ней через взорванные ворота на склад к господину Джегоеву. Там и сгорел "старый конек" во время побоища.
- Да Бог с ним, с Бройдманом, всегда болтуном был, чего с него и взять-то! Парень этот врет, вот что! Врет, что не видел Жанночку! - заявил вдруг старик.
Коновалов насторожился. Из четырех человек, присутствовавших в комнате, только двое, казалось, были заняты делом" один спрашивал, другой отвечал. Отец пропавшей девушки сидел все с тем же отрешенным видом, пребывая в состоянии полной прострации, как и в тот момент, когда друг привел его сюда, а Омар Хафизов, слушая диалог капитана и Копайгоры, обдумывал сложившуюся ситуацию. Пропала девушка, это не какая-нибудь собака, пусть даже и датский дог господина Липкина. "Черт возьми, до чего все неудачно складывается", - подумал он. Ведь именно сегодняшний вечер ему хотелось провести как-нибудь особенно. Дело в том, что сегодня Омару исполнилось тридцать два года. Ему очень хотелось пригласить в ресторан Коновалова с Ирмой и, конечно, Люси... Ведь с того самого дня, когда судьба свела их, у них так и не было подходящего повода посидеть где-нибудь просто так, без суеты, всем вместе...
- Почему вы так думаете? - услышал он, отвлекаясь от своих размышлений, вопрос компаньона.
- А чего мне думать, Василь Андреич? Я просто знаю, что он врет, я в милиции так и сказал: врет он, и все! - ответил толстяк и решительно рубанул рукой воздух.
- И все-таки?
- Никогда я нашу девочку такой не видел, как в тот вечер, когда она вышла из его машины.
А на следующий день взяла да и пропала...
- А кто следователь? - спросил капитан.
- Это прям как издевательство, - глаза Ивана Макаровича под круглыми очками сверкнули, как показалось капитану, нехорошим блеском. - Волокитин его фамилия, представляете? Я спросил: а почему не эта, как её, молодая-то...
- Люба Синицкая? - переспросил Вася.
- Вот-вот! - обрадовался старик, но в следующую секунду помрачнел и объяснил: - Сказали, Волокитин - опытный работник, а Синицкая, мол, нет... Какой же он опытный, если засранцу этому поверил, а?
- Да кому, черт побери?! - в сердцах выпалил капитан.
- Болеслав его зовут, - насупившись, проговорил Копайгора. - Рачковский.
В голове Коновалова с бешеной скоростью заработал "процессор", выполняя по приказу хозяина команду: поиск. Видя, как напрягся капитан, вспоминая, где мог слышать показавшуюс ему знакомой фамилию возможного похитител Жанны Голубевой, Копайгора пришел капитану на помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36