- Тебя перенести на кровать?
Легкий кивок головы. Вика просто невесома сегодня.
- Стакан воды? С корвалолом?
- Присядь.
Она берет мою руку, на миг прижимается щекой к ладони, но тут же, как от ожога, отстраняется:
- Дай слово, что ты больше никогда не придешь сюда.
Такие вот дела. Где этот Каир? Почему его еще не поглотила пустыня?
Прошлое держит нас прочнее, чем корабль якорная цепь. Как бы мы ни жили, кем бы ни были, мы ведь все равно не машины, которые можно перекрасить в одночасье. Падунец со шлифованными ногтями вернулся к старому. Вика поняла, что ей не жить за пределами золотой клетки. Я... Я еще держусь, глушу волчьи инстинкты, хотя уже хочется кусаться. Мне слепили новую морду, и я решил, что так же легко можно слепить новую жизнь. Почему же не получается? Из-за меня погибли баба Варя, Макс, Корин, Падунец, из-за меня дадут срок директору магазина Балушу, из-за меня все еще боится улицы Настя, да и Вике тоже плохо из-за меня. Белаков дал ей все и даст еще многое, а я? Дом в деревне? Хотелось бы посмотреть, как Вика будет топить печь и полоскать белье в речке. Права она, нечего мне делать возле нее, по себе надо подругу выбирать, по рангу. Вика принадлежит вожаку стаи, и вожак этот - не я...
- Дай слово.
Мне нетрудно расцепить зубы и сказать те слова, которые она ждет. Но тут короткой очередью выстрелил телефон, так неожиданно, что я вздрогнул, рука невольно потянулась к трубке. Вика повисла на этой руке и с ужасом посмотрела на меня:
- Не трогай! Они убьют тебя! Ты не знаешь их!
Началось, подумал я, тебе совсем плохо, милая моя. Попробовал высвободить руку, чтобы подойти к шкафчику, где лежали таблетки, поискать успокоительного, но она расценила этот жест по-своему:
- Не уходи, Костик! Белаков расправится с тобой! Это зверь, ты не знаешь его! Он предупредил меня, что если ты переступишь порог дома... Как я могла тебя не пустить? Я люблю тебя!
Ну вот, оказывается, эти слова могут быть и не бредом, в них есть смысл.
- Рассказывай все по порядку.
Телефон все не умолкал, пришлось отключить его.
- А что рассказывать? Он пришел, и я рассказала, что у меня есть ты... Он садист, он сказал, что раздавит тебя как червяка на моих глазах, дал на последний разговор с тобой пять минут, но я не думала, что он следит за нами, что знает, когда мы вернулись из леса...
О разводе с женой и Каире Вика придумала. Белаков никогда и не предложит ей руку, ему хватает ее тела. Он столько раз унижал ее, столько раз вытирал об нее ноги, что, конечно же, никогда не возьмет в жены. Даже если бы она этого хотела. Но она уже не хочет, ничего не хочет.
Вика говорит мне все это таким спокойным, ровным голосом, что становится страшно за нее. Пытаюсь утешить:
- Белаков - он ведь не бандит, он политик. Захочет выяснить со мной отношения - найду нужные для него слова.
- Костик, ты его даже не увидишь! Думаешь, он мужчина? Думаешь, он снизойдет до того, чтоб общаться с тобой? Ему надо только отдать команду, и все! И тебя не станет!
- Это мы еще посмотрим.
Я не бравировал. Изгой, я находил утешение и получал разрядку, колотя боксерскую грушу и вырывая штангу. Одинокие вечера, а у меня все вечера были одинокими, проводил в спортивных залах. Голыми руками меня взять непросто...
- Костя, если меня когда-нибудь вынудят сказать, что ты мне не нужен, если... Я люблю тебя, Костик! Что бы ты ни сделал, что бы ни случилось! Я до тебя не знала, что такое любовь... Уходи, Костик, уходи, иначе они явятся сюда...
Вполне может быть такое, подумал я. Лишний шум тут не нужен. Наклонился, поцеловал Вику в щеку и в мокрый от слез кончик носа:
- Не бойся, все будет нормально. Мы купим дом в деревне. Ты научишься полоскать белье в реке?
Она улыбнулась.
34
Интересно, а могут драться "политики"? С виду они ничего, под два метра и плечи квадратные.
Я не спеша иду по тротуару от дома Вики до шоссе, и они с такой же скоростью идут метрах в десяти сзади. Двое. Черные брюки, черные свитера, четкая походка. Идут в ногу. Небось вчерашние военные. Чего же они хотят? Я сейчас сяду в троллейбус и поеду... Они тоже садятся. Даже билеты компостируют. Законопослушные мальчики. Тащить их за собой домой? Рано или поздно они узнают, где я живу, если еще не знают, но сегодня я не спешу под крышу дома своего. Выхожу на остановке, где недавно застрелили Падунца, но направляюсь не к подъезду, а в другую сторону: в глубину сквера. Сажусь на самую темную скамейку в самом темном месте и жду, что будет дальше.
А дальше ничего существенного не происходит. Подходят двое в черных свитерах и просят закурить. Я, естественно, отказываю им в любезной просьбе, поскольку не курю.
- Ну и хрен из того, что ты не куришь. - Тот, который повыше и худощавый, садится рядом. Можно, конечно, сказать ему, что он выражается абсолютно безграмотно и бессвязно, но я молчу. Нехорошо учить старших. Второй, помоложе, крепыш, мой ровесник, стоит напротив, за спину не заходит.
- Кузнецов, - говорит он, - ты с Викой объяснился?
Я киваю головой.
- Ты понял, что тебе больше не надо с ней встречаться?
- То, что я понял, касается только меня. Меня и того, кто вас сюда послал.
Интересно, думаю, выдержит ли моя челюсть прямой удар? И что это они переговоры со мной затевают? Получили приказ действовать дипломатическим путем? Расшевелить их надо, разогреть, пусть сообразят, что не с мальчиком зеленым дело имеют. А может, как раз это сообразили и потому такие нерешительные?
- Кузнецов, - говорит сидящий рядом, - не будь идиотом. Ты что, кулаками хочешь кому-то что-то доказать? Еще на дуэль вызови! Сказано, не суйся, значит, не суйся.
- А ваш хозяин почему сам мне этого сказать не хочет?
- Поезжай к нему на Филипповскую, шестнадцать и спроси.
Это бросает реплику молодой и, поймав осуждающий взгляд товарища, тут же оправдывается:
- Чего такого? Думаешь, ему телка не рассказала еще?
- Поеду и спрошу, - говорю я. - А до этого буду считать, что никакого разговора с вами не было.
- Долбанутый! - Это опять младший. - Ради тебя же стараемся. Тебе что, баб мало? Скажи, найдем. Упрямишься - хрен из того. Бить не будем, но ты потом сам ныть станешь: лучше бы, мол, побили. И вообще, соображай, с кем дело имеешь.
Я встал со скамейки и не спеша направился к дому. Шел как рысь, напрягая шкуру, стараясь предвидеть действия тех, кто умеет ходить в ногу. Если услышу шаги, отпрыгну влево, развернусь...
Шагов не было. У края сквера я оглянулся. В темноте горели две сигаретные точки.
Нельзя сказать, что ночь я не спал, ожидая пакостей со стороны людей Белакова, - спал, но тревожно, неспокойно. Однако ничего не произошло, даже телефон не звонил, хотя я предполагал, что именно по телефону последует очередное предупреждение. Утро тоже началось ласковым солнышком в чистое оконце. Ну и правильно: станет государственный муж из-за любовницы поднимать бурю в стакане. Не дай Бог, брызги долетят до его чистого мундира. И потом, дело не только во мне, он ведь уже знает, что Вика его терпеть не может, следовательно, надо просто находить себе другие утехи. Это логично!
С такой мыслью я полез под прохладный душ, потом оделся и побежал в магазин. Мой традиционный завтрак - яичница, кефир и булочка. Очередь за хлебом, очередь в молочный, дорога туда и обратно - все это отнимает около получаса. И вот я снова переступаю порог своего жилища.
Стол лежит на боку, его полированная поверхность залита чем-то синим тушью или чернилами. Атлас старых бабушкиных стульев порезан, матрац и одеяло на кровати тоже исполосованы. У телефона нет больше трубки. В ванной хлещет горячая вода, и закрыть ее невозможно, вентили разбиты. Все стены в желтых потоках битых яиц. Ну и ладно, яичницы все равно не хочется, аппетит пропал.
Стоит ли наводить сейчас порядок? Я решаю, что не стоит. Наведу, выйду из дому - и все может повториться. А выйти мне надо: заглянуть в автомастерскую и решить вопрос о дальнейшем сотрудничестве с фирмой кошечки Зои. Думаю, это отнимет часа три. К обеду вернусь и тогда уже начну чистить и штопать...
Прохожу мимо отделения милиции, Кукушкин окликает меня с крыльца:
- Кузнецов, ты не забыл мое предложение? На новую машину посажу.
- Я еще думаю.
35
Зоя, конечно, не в мастерской, а дома: что ей делать среди железок? Звоню, договариваюсь о встрече через час и, пока есть время, все-таки готовлю себе завтрак: бутерброды с кофе. Запасов в холодильнике мало, об этом тоже надо при встрече сказать хозяйке.
Подходит механик Николай:
- Маляр, ты чего загораешь? У тебя дел - невпроворот: у двух "Волжанок" разбиты дверцы, у "тойоты" смято крыло, джипу разбили зад...
Ни вчера, ни сегодня не было клиентов, которым надо перекрасить машины. Может, угонщики находили контакт лично с Падунцом, а после его смерти не знают, к кому обратиться? А может, новую "крышу" нашли? И оставят в покое людей в классной униформе с инициалами Федора Савельевича? За начальника осталась женщина, а она ненадежный партнер...
Вот она, передо мной. Никаких голых коленок и флирта, строгий деловой стиль: синий костюм, темный платочек в кармашке - видно, знак траура, уже глаза не кошечки, а львицы. Коньяк? Нет. Кофе? Спасибо, только что... Обязательная прелюдия серьезного разговора.
- Нужна достойная замена Падунцу.
Резковатый переход от прелюдии к главной теме. Мягче было бы, если бы уста Зои назвали покойного по имени-отчеству, все-таки не чужие же они были друг другу.
- Я так понимаю, что вакансия предлагается мне?
- Именно потому тебе, что ты все понимаешь.
- Какие конкретно функции Падунца будут возложены на меня?
Мы сидим с ней на кухне, я - спиной к двери, ведущей в коридор. Почему-то был уверен, что в квартире кроме нас никого, и потому вздрогнул, услышав сзади мужской голос:
- Если хочешь, даже супружеские. Зоя, кстати, совсем не против.
Зоя наконец-то окончательно сменяет маску деловой начальницы на хищную улыбку львицы во время течки - даже ногами при этом сучит - и делает лапкой светский жест:
- Вы знакомы? - Лапка направлена на Толика, хозяина серого "вольво" и белокурой Эммы.
- Знакомы, знакомы. - Толик присаживается рядом с львицей, ни тени улыбки на лице. - Ты деловой человек, Кузнецов, конкретный. Потому четко спрашивай, что тебя интересует, и получишь такие же четкие ответы.
Первый вопрос вертится на языке: а какое твое собачье дело до моих обязанностей? Но я понимаю: раз он здесь, раз задает тон разговору, значит, имеет на то право. И потому я начинаю со второго вопроса:
- Мой распорядок дня?
- Ты будешь выполнять только самые сложные заказы, только тех клиентов, которые обратятся к тебе от моего имени. Думаю, в неделю таких заказов будет один-два, не больше. Еще ты будешь совершать рабочие поездки с Зоей, со мной, сам. В разное время суток. Но я не думаю, что нагрузки будут большие: три-четыре часа в сутки. Характер поездок... Впрочем, это неважно. Важно другое. Получать будешь полторы тысячи долларов в месяц, плюс премиальные, плюс Зоя.
О, Господи, из уст Толика я услышал пока единственную шутку, но зато какую скверную! Надо сменить тему, а то Зоя уже потирает ладошки: как бы она не восприняла слова этого человека как руководство к действию.
- И все-таки: характер поездок? За этим никакого криминала?
Выражение лица Толика ни капельки не изменилось, голос все тот же ровный, ленивый:
- С точки зрения ментов - сплошной криминал. Иногда будешь перевозить деньги, иногда - людей, иногда - кое-какой товар. Сам понимаешь, хорошие деньги просто так не даются.
Деньги действительно хорошие, о таких и не мечтал никогда.
- Значит, за эту цену я продаю себя с потрохами? Мне могут пришить соучастие в чем угодно: вез, передавал, брал...
- Молодец, соображаешь.
- До свидания!
- Да нет, расставаться пока не будем, лучше поторгуемся. Я могу набавить, до половины. И потом, что тоже немаловажно, ты всегда будешь чувствовать нашу защиту, если появятся проблемы.
Ничего себе! Это он что же, о Вике? Или я ищу смысл в его фразах там, где его и не надо искать?
- Одного не пойму: почему вы именно мне предлагаете? Полно людей, которых не надо упрашивать...
- Не жеманничай, Гнусавый, не строй из себя целочку. Криминала он, видите ли, испугался! А кто ювелирный магазин брал? Кто помогал машины "переодевать"? Свидетели могут показать, при необходимости, конечно, что ты за это брал наличные... Есть за тобой грешки и покруче, не так ли?
Толик сузил глаза, вытащил из кармана золотую цепочку и вновь, как я уже видел раньше, закрутил ее на пальце.
- Не бери на испуг, это несерьезно.
- Ну вот. А ты спрашиваешь, почему тебе предлагаем место Падунца? Потому и предлагаем, что ты не из пугливых. Умный и не трус. Такие кадры в цене.
- Поэтому работу я сам себе найду! На хлеб будет хватать, а большего мне пока не надо.
- А меньшего? Срок мотать не хочешь? Я ведь не шучу, напоминая о твоих крутых грешках. Ты же человека убил, того, кто тебя пригрел и обласкал. Падунца убил!
Вот тут я обалдел. Я хлопал глазами, глядя на лица Зои и Толика, и никак не мог врубиться, о чем это повел речь собеседник.
- Хочешь, расскажу, как все произошло?
Я лишь облизал пересохшие губы.
- Ты прятал кое-какие драгоценности у старухи-соседки, но та, благочестивая и праведная, стала подозревать, что они ворованные. И ты решил, что ее надо убрать, лучше всего - чужими руками, и потому вступил в сговор с Падунцом. Ему ты рассказал, где и что у старухи лежит, посоветовал захватить и шкатулку - для отвода глаз. Сели вы в один прекрасный вечер на его "японца", доехали до сквера. Падунец потопал к дому, а рядышком с тобой остановилась еще одна машина, "Таврия" твоего дружка. Падунец убил бабку, прихватил чемоданчик с драгоценностями и шкатулку, выбежал из дому, и тут ты его шлепнул меж глаз, забрал вещички, сел к Блину и умчался, как говорят, во мрак. Потом оставил поживу дружку и налегке зашагал домой. Но ты даже допустить не мог, что мы, по чистой случайности, соучастника твоего накрыли, и он раскололся.
- Это бред! Кто этому поверит?
- Это не бред, Кузнецов. Есть письменные показания Блина, то бишь Блинова Геннадия Олеговича, есть вещдоки. Сережки узнаешь?
Толик вытащил из кармана целлофановый пакет, в котором лежали две сережки бабы Вари. Мне ли их не знать - неоднократно держал в руках.
- Это еще ни о чем не говорит.
- А пистолет, "макаров" с твоими пальчиками? Баллистики установят, что именно из него был произведен выстрел, унесший в мир иной нашего друга.
Толик при этом посмотрел на Зою, та его информацию приняла так спокойно, будто знала о ней сто лет.
- Ну так что, пистолет тебе о чем-нибудь говорит?
- Одного не пойму, - отвечаю я. - Зачем понадобилась такая подставка? Столько ходов... Вы что, меня сбили специально, что ли?
- Вот это - дело случая.
Равномерно вращающаяся цепочка на пальце начинает меня уже раздражать. Нервным становлюсь, не замечал еще этого за собой. И голос у Толика механический, монотонный, тоже злит.
- Зоя, оставь нас минут на пять, - просит он. Интересно, какие секреты от кошечки, переродившейся в львицу, есть еще у этого парня?
Зоя хмурится, но без слов встает и уходит в комнату.
- Дело случая, говорю, - продолжает Толик. - Я бы тобой не заинтересовался, узнай даже, что это ты ювелирный взял. Но когда похищают, а потом возвращают... Якобы...
- Я действительно все вернул!
- Эта идея тебе в голову пришла, когда заметку прочел об аресте директора магазина? Или вы заранее с Балушем договаривались?.. В общем так, Кузнецов. Я чувствую, ты большую игру затеял, уважаю тебя за это, обещаю помощь и желаю войти в долю. Не раскусил я еще, что ты затеял, но на всякий случай буду держать тебя пока рядышком, хочешь ты того или нет. Никакого времени на раздумья! Пару дней отдохни, соберись с мыслями, а потом приходи и выкладывай мне все! Впрочем, можешь это сделать и быстрее. Есть мой телефон?..
36
До такой степени не верить в то, что человек может одуматься и попробовать жить честно?! Неужто у меня глаза настолько бандитские, что нет в них никакого проблеска порядочности? Да, сволочные глаза. Или это разбитое зеркало так искажает их?
Я стою в собственной ванной, любуюсь собой и очередным разбоем, произведенным в моей квартире. Зеркало... Выжженный кислотой круг линолеума, побитый кафель. Но бардак в квартире - это еще не все. Когда я возвращался домой, возле милиции меня заловил Кукушкин: "Зайди, Кузнецов". И пока я поднимался вслед за ним в кабинет, пришла на ум мыслишка: а что, если согласиться на предложение опера? Может, хоть на какое-то время Толик оставит меня в покое, и я придумаю, как вывернуться из сложившейся ситуации?
Кукушкин сел за стол, показал мне глазами на стул, полез за сигаретами. Не дожидаясь его постоянного вопроса, я сказал:
- Ладно, согласен. Когда машину принимать?
- Все, - пустил кольцо дыма Кукушкин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11