Квадратнй обрубок носа, квадратный агрессивный подбородок, квадратная верхняя губа над большим ртом. А черная шляпа-котелок и черный галстук придавали ему вид священника. Брови у него торчали уголком и волосы топорщились в разные стороны, точно усики насекомого. Арки бровей высились над глазами - маленькими, голубыми юркими, как у жучка, имевшими капризно-повелительное выражение. Глазки-жучки обежали всех присутствующих и мгновенно выхватили из толпы главное лицо лейтенанта Паркера.
- Я Линкольн Уитни. Это ужасно. Просто ужасно. Куда катится этот город?! Двое в один день!
- Двое? - отозвался Кэссиди.
Уитни на каблуках развернулся к детективу,
- Адам Вудвард. Пол Кингсли. Двое! - Он снял котелок и бросил его на письменный стол. По котелком оказались расчесанные на прямой пробор светлые волосы и высокий лоб, убегающий к почти плешивому темени. Он подошел к Паркеру. - Полагаю, вы лейтенант Луис Паркер.
- Так точно, сэр.
Уитни обвел всех рукой и его напряженное лицо немного разгладилось.
- Полагаю, вы не будете слишком долго отнимать время у этих людей. Вряд ли вы найдете убийцу среди них.
- Мы пытаемся прояснить вариант с самоубийством, - сказал Паркер.
- Самоубийство? Чепуха!
- Почему же, мистер Уитни? - спросил Марк Дворак. Он нервно крутил кончик своих усиков.
- Потому что у него было все, ради чего стоит жить. Вот почему. Взгляд Уитни прыгнул на Виктора Барри. - Ты им не сказал еще?
Барри держался спокойно. Это был сухощавый приятный на вид мужчина с добрыми, почти нежными карими глазами. Но было видно, что под маской спокойствия скрывается могучее самообладание - только беспокойные желваки выдавали его волнение. Он даже говорил будничным голосом.
- Нет.
- Отчего же?
- Просто мне казалось, что такая новость не должна исходить от меня. Официального сообщения ещё не было. Знали только вы, он и я. К тому же вы могли и передумать. Я в это бизнесе не первый год. Не люблю лезть без очереди...
- О чем это вы? - вмешался Паркер.
- Бергер, мой выпускающий редактор, уволился на прошлой неделе. А сегодня я вызвал Пола Кинсгли и объявил ему о новом назначении. На должность выпускающего редактора. Но попросил помалкивать пока я не поставлю в известность сотрудников.
- А он не выдержал, - подхватил Барри. - Он рассказал мне, а я пошел к мистеру Уитни и скаал ему, что Пол мне проболтался.
- Зачем? - спросил Паркер.
- Наябедничал. Я сам рассчитывал на это место. Я никогда не скрываю своего мнения и на этот раз не скрыл.
- Как бы там ни было, - заговорил Уитни, - Пол Кингсли получил то, о чем долго мечтал. И вряд ли он пошел домой и всадил себе нож в сердце от радости. Так что самоубийство можете вычеркнуть из списка, лейтенант. Ваш капитан все мне рассказал по телефону. Нет, это не было самоубийством, но и все эти люди не были убийцами. Пол вел колонку, довольно скандальную, и нажил себе немало врагов. Вот где бы я искал, лейтенант, - не среди друзей, а среди врагов.
- Правильно, сэр! - с готовностью кивнул Паркер. Он знал, когда надо подыграть. Уитни подошел ко мне.
- А кто вы, молодой человек?
- Питер Чемберс.
- Он частный детектив, - пояснил Паркер.
- Как, уже? - лоб Уитни покрылся морщинами, а брови ещё больше выгнулись. - И что же вы тут делаете?
- Меня пригласил мистер Кингсли. Я пришел по его просьбе. И я обнаружил тело.
- Понятно. Вы находились в это комнате с ним одни?
- Не выйдет, мистер Уитни! К тому ж я предпочитаю убивать людей не ножом - слишком много крови. Лучше всего удушить веревкой.
Уитни улыбнулся, протянул веснушчатую руку и похлопал меня по плечу.
- Он не при чем, - заявил Паркер.
- Не сомневаюсь, - отрезал Уитни. - Полагаю, вы можете отпустить этих людей с миром, лейтенант. - Он взглянул на часы. - Уже почти полночь.
- Так точно, сэр!
- Мне можно уйти? - осведомился я у Паркера.
- Уходи, но не пропадай.
V
Я совершил круг почета по самым что ни на есть злачнейшим заведениям города и только в пол-третьего утра наконец-то обнаружил искомое колечко. Два колечка, точнее говоря. Я упустил их в паре мест, но я сорил деньгами как Рокфеллер на курорте и по крайней мере выяснил, что они шатаются по городу вместе и, самое главное, вызнал, что они держат путь к "Бенджи". Заведение "Бенджи" представляло собой двухэтажный барак на углу Томпсон-стрит в Гринвич-Виллидж. Дом был частный, но никто никогда в глаза не видел владельца: на самом же деле заведение принадлежло мафии и здесь привечали друзей, но с одним условием - карманы у друзей должны были быть набиты зеленью. Цены тут явно завышали, но подавали все что душе угодно любого цвета, любого размера, любого пола; можно было удалиться в отдельный кабинет, можно было окунуться во всеобщий бедлам, можно было поиметь бутылку, иглу, трубку, цепь, плетку; можно было вести тихую спокойную беседу, можно было горланить непотребные песни, можно было выписть себе целый оркестр и он наяривал бы тебе одиному всю ночь, можно было окружить себя целой сворой лучших стриптизерок страны и они ублажали бы тебя одного своими порочными прелестями. Но все это при условии, что ты - друг, неважно откуда - с самой вершины социальной лестницы или из-под забора, и от тебя ждали, что ты будешь разбрасывать доллары как пшено птицам. Все помещения от танцевального зала до приватного кабинета были даже снабжены надежной звукоизоляцией; на всех окнах висели плотные черные занавески. Наружу не проникал ни единый лучик.
Словом, я попал куда надо. Я отпустил такси за квартал до нужного дома и остаток пути прошел пешком. От "Бенджи" вышли двое. Один из них оказался Гарри Страм. Его спутником оказался вовсе не Фейгл. Он появился в компании фигуристой блондинки, которая висела у него на руке и он её поддерживал. Страм был высокий, худой и смазливый и никогда не напивался до потери пульса. Он довел её через улицу к симпатичному неброской расцветки новенькому седану, одной рукой открыл дверцу, другой рукой втолкнул её внутрь, захлопнул дверцу, обошел автомобиль спереди, сел за руль и укатил.
Я вошел в заведение.
Чистенькое фойе имело весьма благопристойный, даже консервативный вид - приятное освещение, гробовая тишина.
На полу лежал толстый бежевый ковер, он же устилал ступени ведущей на второй этаж лестницы. Мебель была простенькая. Лифта не имелось. Справа располагалась небольшая комнатенка с раскрытой дверью. Комната имела девственно чистый вид: дубовый полированный пол, овальный китайский ковер в желтых, розовых и черных тонах, изящная мебель из тикового дерева, и тиковый же письменный стол. На столешнице виднелись шесть кнопок и телефонный аппарат - и ничего больше. Телефон этот был способен вызвать радость и смех, а кнопки - смерть и суматоху. В дальнем конце комнаты виднелась дверь. Я понятия не имел, что было за той дверью, да и не хотел знать. За столом восседал седой мужчина с добродушным лицом херувима. Звали его Дэнни Мэдисон.
У Дэнни Мэдисона была внешность удачливого миссионера лет шестидесяти, посвятившего свою жизнь спасению заблудших душ. На деле же Дэнни Мэдисон трижды проигрывался в прах, растратил крупную сумму, после чего надолго сел - но все это случилось с ним тридцать лет назад. С тех пор Дэнни нашел свое место в жизни. Он, наверное, видел все зло, на какое только способен человек, но после всех передряг у него осталось лицо улыбающегося ангелочка. Мужая и матерея, Дэнни усвоил ряд золотых житейских правил как нельзя лучше соответствующих его натуре: гляди в оба, но держи рот на замке, запоминай все, но держи рот на замке, живи как хочешь, но держи рот на замке. И Дэнни Мэдисон ничего не ведал ни сном ни духом - а уж его и записные бандюги ставили на цугундер и жгли ему пятки раскаленными утюгами, он попадал и в лапы противоположного лагеря - высиживал часами в комнате для допросов под свирепыми рожами легавых - но Дэнни Мэдисон как всегда ни сном ни духом... Поговаривали, что ему нравилось испытывать боль и он держался до послендего, пока не терял сознание - но при этом ни сном ни духом... Он только моргал, недоуменно пожимал плечами, сладко улыбался и... Можно было только подивиться проницательности и многомудрию высших заправил мафии, посадивших Дэнни Мэдисона за этот тиковый стол у "Бенджи", где он и восседал последние пятнадцать лет.
Когда я вошел, Дэнни поднял глаза и - ну, догадайтесь сами - широко улыбнулся. Я знал про Дэнни одну вещь, которую, должно быть, знали и другие: Дэнни открывал рот только тогда, когда ему этого очень хотелось только тогда. И Дэнни, как и прочие аксессуары у "Бенджи", стоил очень дорого. Я выудил из кармана одну из сотенных Адама Вудварда и положил её на стол перед Бенджи.
- У меня послание для Фейгла, - сказал я.
- Да?
- Я видел, как только что отсюда вышел Гарри Страм.
- Да?
- Страм попросил меня кое-что ему передать.
- Да?
Я вытащил ещё две сотни и положил их рядом с первой.
- У меня мало времени, Дэнни. Мне надо передать послание.
- Он гнида.
- Кто?
- Фейгл. Противный грубиян. Очень хорошо, что у тебя для него послание. Не нравится мне этот задира, у него плохие манеры, не уважает стариков. Посмотри в комнате 1-G.
- На первом этаже?
- Угу.
- Стучать надо?
- Не надо, если у тебя есть ключ. - Он выдвинул ящик. Там лежал ключ. Я его взял. - Оставь ключ в замке. Если возникнет шухер, я скажу, что ты меня огрел дубинкой и забрал ключ. Синяки у меня редко выскакивают - а если меня правильно бить, то вообще следов не остается.
- Спасибо.
- Иди передай ему свое послание. И не волнуйся ни о чем. Там его не найдут. Его найдут в сточной канаве, где ему самое место.
- Это не то послание.
- Заранее кто может знать... - Я пошел к двери. - Эй!
- Что?
- Он с оперением.
- Спасибо, Дэнни, я учту.
- Да пошел ты...
Мне не было нужды идти на цыпочках: толстые ковры в коридорах заглушал мои шаги. В левой я держал пушку, а правой подергал дверную ручку. Ключ мне не понадобился. Дверь отворилась. Фейгл был в этот вечер беспечен. С одного взгляда на него я понял причину.
Комната являла собой пейзаж кошмара из новеллы Боккаччо: золотые гобелены на красных стенах, диван с золотой обивкой и четырьмя зелеными подушками, из золотых бра струился красный свет, пол и потолок представляли собой были сплошное зеркало. Как и потолок. Из невидимых динамиков струилась сладкая музыка. На позолоченном столике с изящными ножками стояла бутылка виски, ведерко со льдом, сифон с содовой и стаканы. Еще там лежал "люгер". Фейгл сидел за столиком в непосредственной близости от "люгера". На нем были черные ботинки, черные брюки в обтяжу (под штанинами вздымались бугры мышц), черный широкий пояс и белая шелковая рубашка с открытым горлом. Сидящая рядом с ним дама удачно вписывалась в атмосферу комнаты: обтягивающее зеленое платье с одной лямкой, широкий золотой пояс, золотые туфли на каблуках, рыжие короткие волосы в мелких завитках, обильная косметика на лице, накладные ресницы. Да только дама оказалась не совсем дамой. На щеках у неё красовалась суточная щетина.
Я переложил свою пушку в правую руку. Стоя в дверях, я позволил им как следует меня рассмотреть.
- Как тебе живая картина, ублюдок? Гы! - осведомился Фейгл.
Рыжее с щетиной спросило:
- Ты его знаешь?
- Строгий дядя с пушкой. Стоит ему шевельнуть пальцем, как он свалится замертво от перепугу. Гы!
- Ты! - тихо сказал я.
- Я? - пропищало рыжее.
- Вон отсюда. Живо!
У Фейгла было приплюснутое узкое лицо и длинный подбородок. Светлые волосы конским чубом ниспадали на лоб. Глаза у него были бледно-серые, но серый цвет переходил в какой-то белесый вокруг неестественно расширенных зрачков. У него была привычка поджимать верхнюю губу к деснам, отчего обнажались желтые, широко расставленные, точно волчьи клыки, зубы. Он хихикнул и хлопнул рыжее по спине.
- Слыхал? Строгий дядя с пушкой желает потолковать. С глазу на глаз. Вали отсель. Жди наверху. Давай, не заставляй дядю ждать.
Рыжее встало со стула и прошмыгнуло мимо меня. Я закрыл дверь и прислонился к косяку. Фейл поднялся, пошатнулся, оперся рукой о столик. Ладонь легла рядом с "люгером".
- Ну что стряслось, приятель?
- Кто тебе заплатил за Вудварда?
Верхняя губа поджалась. Он засопел.
- Это тебе кто насвистел?
- А что?
- А то, что у легашей нет ничего. У легашей полный ноль. Мне доложили.
- Так кто платил, Фейгл?
- А тебе-то что за дело?
- Я работаю с этим делом.
- Тогда работай на соседней улице, приятель. А кто тебе насвистел про Фейгла?
- А тебе нужен офицер с блестящим значком? Тебе приятнее с ним толковать, чем со мной?
Фейгл больше не раздумывал. Он все сказал. Он схватил "люгер" и выстрелил, но Фейгл был дока по части длинноствольных - с пистолетом у него явно были нелады, но ему могло повезти, поэтому я опустил ствол и пальнул ему по ногам, но Фейгл превзошел сам себя. Я-то решил, что если заставлю его хромать, у него язык вмиг развяжется, но Фейгл, видно, в детстве насмотрелся вестернов и, сделав два отчаянных прыжка и походя разгромив зеркальную секцию потолка, он бросился на пол и там схлопотал свинцовую плюху в глаз. Кровь брызнула точно из гейзера - и он умер.
Я обтер ключ носовым платком, положил его на стол, потом тщательно вытер дверные ручки внутри и снаружи и, спустившись вниз, вышел от "Бенджи". Прошагав сотню-другую ярдов по улице, поймал такси.
VI
Протяжный вопль будильника вырвал меня из объятий сна. Было одиннадцать часов утра вторника, но труба звала в поход. Я принял душ, и вода окончательно разбудила меня. Я побрился, позавтракал и отправился в управление полиции. Вид у Паркера был усталый.
- Как идут дела? - спросил я.
- Хреново. - Он сощурил свои черные глазки. - А у тебя что за интерес?
- Я нашел убийцу. И у меня профессиональный интерес.
- Нет, мистер. Из-за этого ты в такую рань не стал бы вылезать из постели и не поперся бы сюда через весь город.
- Я вострю свой топорик. И пока не хотел бы вдаваться в подробности.
- Но ты же поделишься со мной?
- Непременно.
- Мы старые знакомцы, Пит.
- И до сих пор не перебегали друг другу дорогу. Не будем портить отношения, Луи.
- Ладно.
- Так как продвигается дело?
- Говорю - хреново. Начальство на психику давит. Линкольн Уитни большая шишка, и он уж брызжет слюной.
- Вудвардом тоже ты занимаешься?
- Нет, Бог уберег. Только Кингсли. Самоубийство исключено. Экспертиза показала, что нож тщательно обтерли. Ну и убийца был в перчатках.
- А вскрытие?
- Ничего особенного. Да и тело у нас забрали. Он в часовне Мэннинга, на Семьдесят девятой.
- Что за нож?
Тут его глаза заблестели.
- Здесь есть кое-что интересненькое, но я пока держу эту карту про запас, и ты тоже помалкивай.
- Конечно, Луи.
- Нож иностранного производства. Вроде наших "перышек" с выбрасывающимся лезвием - но европейский. Я двадцать человек послал по следу. Этот ножичек - хорошая зацепка.
- Что-нибудь еще?
- Ничего. А у тебя есть что-нибудь для меня?
- Пока ничего. Не узнаешь для меня один адресочек?
- Давай.
- Эдвина Грейсон. Балерина.
Он нажал кнопку переговорного устройства и повторил имя в микрофон. Потом устало улыбнулся.
- Связано с нашим делом?
- Нет. С Вудвардом.
- Вудвард? - он даже подпрыгнул. - А что, есть связь между Вудвардом и Кингсли?
- Не знаю. Мой основной интерес - Вудвард.
Вошел полицейский в форме с информацией для меня. Эдвина Грейсон. Адрес и телефон. Она жила на той стороне парка. Восточная Восемьдесят четвертая улица, 15. Я поблагодарил Паркера и полицейского и снизу позвонил ей. Если уж для частного сыщика час был ранний, то и для балерины тем более. Ее надо было заранее предупредить о визите. Я представился, сказал, что это связано со смертью Вудварда, сказал, что это срочно. Она попросила дать ей полчаса. Я согласился. Потом позвонил в свой офис. Миранда передала мне, что звонил Линкольн Уитни. Он просил зайти к нему в три. Я поблагодарил Миранду, вышел на улицу и купил у старушки в киоске на углу свежий номер "Буллетина". Адаму Вудварду была посвящена большая статья. Полу Кингсли - поменьше, а на последней странице в девяти строках сообщалось у об убийстве гангстера Уоррена (Фейгла) Слитерхауса - что определенно явилось итогом бандитской разборки. Его труп обнаружили в сточной канаве на Ривингтон-стрит с пулей в глазу. Я вернулся к статье об Адаме Вудварде. В ней не содержалось ничего существнного, кроме одного: было объявлено вознаграждение в пять тысяч долларов за информацию об убийце или убийцах Вудварда. Топорик, который я вострил, потяжелел. Я свернул газету и вернул её старушке-газетчице, которая тревожно посмотрела на меня, точно я намеревался потребовать у неё назад свой пятачок.
VII
Дом номер 15 по Восточной Восемьдесят четвертой улице оказался высоким узким зданием белого цвета с мраморным вестибюлем и псевдожемчужными кнопочками звонков около начищенных медных табличек с фамилиями жильцов. Я тронул кнопочку рядом с фамилией ГРЕЙСОН и дверной замок тут же лязгнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18