Потом поднял её, отхлебнул из бутылки и выжидающе посмотрел на меня.
- Не мог бы я взглянуть на комнату, в которой она жила?
- К сожалению, нет. Я её сдал.
- И она ничего не оставила, на что стоило бы взглянуть? Знаете, всегда остаются какие-то мелочи...
- Да, конечно. Обычно, если можно что-то бросить, они бросают. Нет, ничего не осталось, совершенно ничего. Вчера все выбросили. Когда мусор увезли, я сам подмел комнату.
Я начал жалеть о пятнадцати долларах.
- Она жила одна?
- Вы шутите, да?
- Это вы мне уже говорили. Что из себя представлял этот тип?
- Ну, вы же знаете, как бывает у таких девиц, сегодня один, завтра другой, - он сокрушенно покачал головой. - Вы правда не полицейский?
- Нет.
- Да, мне тоже так показалось.
- Так тот парень, который жил с Доной Рейнхарт...
Он отвел взгляд.
- Такой же, как все прочие: длинные волосы, черные очки и все такое. Долговязый остолоп, который ничего не делал и целый день покуривал травку.
Я оставил его в покое и вышел на веранду. Разговоры снова стихли. Я понимал, что ничего не добьюсь, если стану прямо задавать вопросы, но попытаться все же следовало.
- Я разыскиваю Дону Рейнхарт, - сказал я.
Все продолжали курить и смотреть сквозь меня.
- У меня для неё деньги, - без всякой надежды на успех добавил я.
Несколько человек зашевелились, и в горле у меня защипало.
- Я не... - начала одна из девушек.
- Заткнись! - раздался другой голос.
Через некоторое время заговорил один из парней.
- Кажется, она поселилась на "Улице".
- Какой улице?
- На "Улице", какой же еще! Ферфакс-авеню. Спросите в "Имаго".
- Что такое "Имаго"?
- Кафе.
- А, понял, большое спасибо.
Я чувствовал, что продолжать разговор бесполезно. Ясно было, что тип этот пользуется авторитетом, говорить ему никто не мешал.
Я вернулся в гараж, где оставил машину, и отправился разыскивать Ферфакс-авеню.
Улица имела одновременно провинциальный и какой-то временный вид, словно никто не мог решиться выехать оттуда или поселиться там. Эта типичная колония хиппи очень напоминала случайно позабытые тут и там театральные декорации, оказавшиеся ненужными из-за забастовки монтировщиков.
Редкие жилые дома соседствовали с конторами, отделанными имитацией под мрамор, несколькими авторемонтными мастерскими, школой и страховым агентством.
По другой стороне улицы тянулись деревянные дома, выкрашенные какой-то выцветшей краской; в них на двух этажах размещались фотостудия, магазин одежды и кафе под названием "Имаго". Дверь в кафе стояла настежь.
Когда мои глаза привыкли к слабому свету свечей, я увидел, что в кафе довольно людно, но посетители напоминают скорее туристов, чем хиппи. И подумал об обитателях веранды - заходят ли они на "Улицу"?
Едва я устроился на небольшом стульчике в углу, тут же подошла девушка в обтягивающем черном трико и желто-зеленой майке, чтобы принять заказ.
Музыки в кафе не было. Узкопленочная кинокамера, установленная на эстраде, крутила на стену в глубине зале старый фильм про Дракулу. В большинстве своем нормально одетые посетители, склонившись над чашками кофе, пытались, несмотря на полумрак, расшифровать текст в газетах, и в кафе царила какая-то невероятная тишина и тоска. В дальнем углу крупный неуклюжий бородач в майке играл в шахматы с девушкой, чье лицо было почти закрыто ниспадавшими до пояса густыми черными волосами.
Официантка принесла мне огромную чашку кофе, в котором плавал большой кусок мороженого. Я спросил, не знает ли она Дону Рейнхарт. Она покачала головой и отвернулась.
Тут в кафе вошел молодой парень в облегающих синих джинсах и ковбойской шляпе и обвел взглядом зал в поисках места. Я жестом показал ему на стул напротив. Внимательно изучив меня, стул и всю обстановку, он принял приглашение, но не проронил ни слова, пока официантка в облегающем трико не принесла ему стакан почти черного вина и пирожное, видом напоминавшее оладью. Потом девушка исчезла. Он принялся за оладью, откусил кусок, положил её и отхлебнул глоток вина.
- Ем первый раз за двое суток, - небрежно сообщил парень; он не хвастался и не жаловался, просто констатировал факт.
- Тогда это должно вам показаться чертовски вкусным.
Он пожал плечами и поднял стакан с вином.
- Ненавижу эту штуку, но оно полезно для печени. Они каким-то особым образом его готовят, и оно очень полезно для здоровья.
Я придерживался сугубо противоположного мнения, но что-то мне подсказывало, что он может быть прав. Во всяком случае, не было смысла затевать по этому поводу спор.
- Вам стоит его попробовать, - парень поискал глазами официантку. Позвольте угостить вас стаканчиком...
Жестом я остановил его.
- Спасибо, не нужно. Это я хотел бы угостить вас.
Он растерянно посмотрел на меня.
- Да, но я уже один выпил.
- Ну и прекрасно, выпьете второй, когда захотите. Я вам очень признателен, но я не любитель вина.
- У каждого свой вкус, - хмыкнул он. - Я предпочитаю вино. Вы имеете право любить что-то другое.
- Я и люблю, - кивнул я. - Кое-какие сведения.
Он отрицательно покачал головой.
- Не знал, что вы полицейский.
- Я не полицейский. Я скорее по части безопасности.
- Я думал, вас интересуют другие сведения.
- Понимаю. Но об этом после.
Парень колебался, но я чувствовал, что заинтриговал его.
- Ладно, слушаю.
- Я разыскиваю девушку по имени Дона Рейнхарт. Ей примерно шестнадцать лет, длинные белокурые волосы, она живет с неким Биллом.
Он немного подумал, потом отрицательно покачал головой.
- В полусотне метров отсюда по ту сторону улицы есть заведение, которое называется "Пещера". Это художественная галерея. Я там работаю в хранилище. Можете спросить Зейна Грея. А сейчас у меня дела.
Перед тем, как уйти, он перекинулся несколькими словами с двумя бородачами, сидевшими за разными столиками. Второй поднялся и вышел вместе с ним.
Я допил кофе и двинулся к бару, заставленному бутылками и кофеварками. Бармен с тщательно подстриженной бородкой в стиле Ван Дейка и очках с толстыми стеклами расставлял на подносе официантки бокалы с вином и чашки кофе. Он повернулся ко мне.
- Да, мистер? - спросил он одновременно церемонно и иронически.
- У меня срочное известие для девушки, которую зовут Дона Рейнхарт, сказал я.
Бармен обвел взглядом переполненный зал. Заметно было, что к словоохотливым собеседникам его не отнесешь.
- Сегодня я её не вижу.
- Не могли бы вы сказать, где она живет?
- Нет.
- Хорошо. Если я оставлю для неё записку, вы сможете её передать?
- Если она появится...
- Годится. Я ещё вернусь.
Я вышел из кафе и зашагал вверх по улице в поисках "Пещеры". Надеясь сойти за праздношатающегося туриста, по дороге я заглядывал во все лавочки, где можно было бы обнаружить Дону Рейнхарт. Однако от вопросов воздерживался. Я и так уже достаточно рисковал. Не исключено, что у Доны возникнут подозрения, и она спрячется так, что не узнаешь, где потом искать.
Вход в "Пещеру" был оформлен так, чтобы подсказать зрителю, что там находится. Должен признать, это творение в духе примитивизма весьма впечатляло. Но я не могу считать себя специалистом по части живописи. Внутри было тесно: все помещение заставлено картинами, прислоненными к стенам и сложенными на стульях и всяческих ящиках. По залу прогуливались несколько человек, но мне не показалось, что этот бизнес процветает.
За порядком в галерее присматривали крупный парень с густой бородой и хрупкая рыжеволосая девушка в мини-юбке. Улучив момент, когда бородач остался в одиночестве, я подошел сказать ему, что у меня назначена встреча с Зейном Греем. Его взгляд добрую минуту изучающе бродил по мне, потом он что-то буркнул и исчез за бамбуковой занавеской. Почти тотчас же он появился вновь, слегка кивнул и ткнул большим пальцем за занавеску.
Зейн Грей сидел в задней комнате, надвинув на глаза ковбойскую шляпу. Я никак не мог вспомнить, кого он мне напоминает. Но потом сообразил: Джеймса Дина в фильме про Техас.
Зейн Грей был старше, чем выглядел.
Я достал двадцать пять долларов, а он вынул небольшой белый конвертик, сложенный пополам. Не было нужды открывать его, чтобы почувствовать, что внутри пересыпается мелкий порошок.
Мы переглянулись, и я забрал конверт.
- Лучше здесь его не открывать, - сказал он. - Товар высшего качества, я не собираюсь вас обманывать.
- Я не сомневаюсь.
Я повернулся, чтобы уйти.
- Да, так вы не нашли девушку? - спросил он.
- Еще нет.
- Если вы зайдете, скажем завтра, я буду держать ушки на макушке.
- Спасибо. Я зайду.
Я сунул конверт во внутренний карман пиджака и вышел. Потом вернулся к фотостудии, перед которой оставил машину. Сев в машину, я достал чистый конверт и написал: - "Дона Рейнхарт, я хочу вам помочь и ничего больше. Я хотел бы передать вам деньги, посланные вашей матерью, которая о вас беспокоится. Конечно, если вы в них нуждаетесь. Меня зовут Мак, отель "Амбассадор", номер 714".
Вместе с запиской я сунул в конверт бумажку в пятьдесят долларов, заклеил конверт и написал сверху: "Доне Рейнхарт". Потом вернулся в "Имаго" и протянул конверт бармену, который положил его на полку.
- Если она появится... - начал я.
- Я передам, - поспешил заверить он.
Когда я добрался до отеля, была почти полночь. Только я собрался рухнуть в постель, как зазвонил телефон. Это был Рейнхарт. Я рассказал, что успел сделать за сегодняшний день, и он молча все выслушал. Потом, после долгого молчания сказал:
- Надеюсь, вам удастся что-то сделать...
Он повесил трубку, а я выключил свет, забрался в постель и заснул.
В пять утра меня разбудил телефонный звонок. Впрочем, я не был уверен, который час - мои часы остановились, и о времени я мог судить лишь по серому свету, пробивавшемуся из-за занавесок. Но летом в Калифорнии переход от ночи к дню происходит очень плавно. Телефон прозвенел три раза, пока я нашел, где он стоит. Я приложил трубку к уху и что-то пробормотал.
- Говорит Дона Рейнхарт, - произнес женский голос.
И тут я проснулся мгновенно и окончательно.
Глава 3
На секунду я прикрыл микрофон, чтобы прокашляться, потом выдавил:
- Счастлив вас слышать. А можно с вами встретиться?
Последовала продолжительная пауза.
- Не знаю, - наконец сказала она.
- Не могли бы вы приехать сюда, в отель?
- Нет, я не могу выйти.
- Почему?
- Меня не выпускают.
Мне это показалось нелепым, но не имело смысла вступать в дискуссию.
- Может, что-то можно придумать? - спросил я.
- Ну, ладно... Я в кафе "Кики" в Санта Монике. Могу немного подождать, если вы подъедете.
- Приеду, - заверил я. - Прошу вас, дождитесь.
Названия всех кафе в Калифорнии состоят из четырех букв: Норм, Тони и так далее. Интересно бы знать, почему. Это кафе было большим, пестро разукрашенным и почти пустым: три или четыре посетителя у стойки да одинокая девушка в отдельном закутке в глубине зала. Ее длинные прямые золотистые волосы, схваченные спереди перламутровым гребнем на индейский манер, спадали на плечи. На ней была замшевая куртка с бахромой и короткая складчатая юбка, кожаные сандалии поддерживались зашнурованными крест-накрест вокруг лодыжек ремешками.
Она показалась мне очень худой. Милое продолговатое лицо без всяких признаков косметики, яркие голубые почти не мигающие глаза, которые, казалось, чуть коснувшись вас, тотчас проникали в душу. Все это производило впечатление абсолютной искренности и даже немного пугающей беззащитности.
- Здравствуйте, - сказал я.
- Так это вас зовут Мак?
- Да. Разрешите присесть?
Она кивнула. На столе перед ней стоял лишь стакан воды.
- Не выпьете со мной кофе? Я никак не проснусь.
- Да, я люблю кофе, - кивнула она после легкого раздумья.
Пока я пытался привлечь внимание официантки, Дона Рейнхарт открыла перламутровую сумочку и достала оттуда конверт, который я оставил для нее. Одновременно черты её лица посуровели, что совершенно ей не шло. Она вынула бумажку в пятьдесят долларов и положила её на стол.
- Я пришла сюда только для того, чтобы вернуть вам эти деньги, сказала она. - От матери я ничего не приму.
- Я так и думал.
Мой взгляд остановился сначала на ней, потом на банкноте.
- Эта мысль принадлежит не вашей матери, а мне.
Ясные голубые глаза внимательно смотрели на меня.
- Тогда почему вы сказали, что это от матери?
- Я хотел найти вас и подумал, что так смогу заставить вас выбраться из своего убежища.
- Ну, хорошо, вы своего добились. Чего же вы хотите?
- Я хочу вам добра.
- Это смешно. Я вас совершенно не знаю.
- Если позволите, я хотел бы вас заверить, что все будет хорошо, ведь мне за это платят.
- Кто платит?
- Ваш отец.
- А-а, - протянула она и на несколько секунд её взгляд ушел в сторону.
- Ваш отец хочет, чтобы вы вернулись.
- Да, я знаю. Не стоит об этом.
- Извините, я пойду разыщу официантку.
Я пошел к стойке, потом вернулся с кофе и больше не сказал ни слова.
- Так это ваша работа? - спросила она немного погодя. Вам платят за то, что вы возвращаете блудных детей к семейному очагу?
- Как когда. Я занимаюсь главным образом тем, что выясняю некоторые вопросы. Конечно, за деньги.
- Вы - частный детектив?
- Угадали.
Он сделала несколько глотков.
- И если я откажусь вернуться, мой отец вам не заплатит?
- О, нет, заплатит в любом случае. Так было договорено заранее.
Ее губы вздрогнули, она осуждающе взглянула на меня.
- Когда вы последний раз ели? - спросил я.
- Не знаю... Может быть, вчера...
- Или позавчера?
- Не знаю. Я ем очень мало. Пару дней назад я съела большую тарелку макарон.
- И сколько человек можно накормить большой тарелкой макарон?
- Кучу, - ответила она.
- Если я закажу себе завтрак, вы поможете мне с ним справиться?
Это был критический момент. Я мог все испортить. Она тряхнула головой и решительно уставилась в свою чашку. Но наконец решилась.
- Пожалуй, да. Но потом мне нужно будет идти.
- Это не займет много времени.
Я подозвал официантку. Дона заказала яичницу с ветчиной и апельсиновый сок. Когда они появились на столе, она принялась за еду, но без всякой жадности. Без ложной скромности, не более того, и без ненужной болтовни.
- Спасибо, - просто сказала она, когда все съела.
- Ладно, - кивнул я. - В чем вы нуждаетесь? Что я могу для вас сделать?
- Ничего, - покачала она головой. - У меня все в порядке. Мне пора.
- Если бы все было хорошо, вас бы уже здесь не было. Вы бы давно ушли.
Она подняла свою сумочку и собралась уходить.
- Который час?
- Шесть утра.
Дона открыла было рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала.
- Вы получили пятьдесят долларов, - заметил я. - За эти деньги могли бы рассказать, что у вас стряслось.
Она посмотрела на деньги, и губы её снова задрожали.
- Ну, ладно... С парнями происходит что-то неладное, - выдавила она. С двумя парнями.
- Что значит - неладное?
- Не знаю... Я в самом деле не знаю, что происходит.
- У них какие-то неприятности? Это связано с политикой?
- Не знаю... возможно... Нет, скорее нет.
- Одного из них зовут Билл?
- Да, он говорил, что собирается покончить...
- Покончить с компанией?
- Да, но... нет... с собой...
- С чем у него проблемы? Марихуана? ЛСД? О чем вы говорите?
- Нет, если бы марихуана, то никаких проблем. Разве что теперь она подорожала...
- Тогда речь идет о других наркотиках? О чем?
Теперь она уже не решалась поднять на меня глаза. Она была на грани того, чтобы совершить предательство. Я вытащил пакетик, который продал мне Зейн Грей, и швырнул на стол. Она взглянула, и лицо исказила болезненная гримаса. Не было нужды что-то выпытывать: она прекрасно понимала, о чем речь.
- Я купил это вчера вечером. На "Улице".
Она кивнула.
- Не пользуйтесь этим.
- Хорошо. Вы любите этих парней?
- Естественно.
- И они любят вас?
- Да.
Я постарался как мог успокоить её, помочь вновь взять себя в руки.
- Вам трудно говорить со мной об этом. Но что-то вас толкает?
- Я боюсь, - вздохнула она. - Мне страшно, я теряю голову.
Теперь она смотрела мне прямо в глаза.
- Вы все ещё боитесь?
- Да, но теперь немного успокоилась.
- Это оттого, что вы поели.
Она снова взглянула на меня. Не успел я досчитать до трех, как она встала, стройная и хрупкая, спокойная и решительная.
- Я пойду. Мне не следует здесь больше оставаться.
Решительными шагами она направилась к двери и распахнула её прежде, чем я успел догнать. В этот ранний час улица была окутана легким туманом, и поблизости никого не было.
- Послушайте, - взмолился я, - я же не сказал ничего такого, чтобы так меня бросать.
- Дело не в этом, просто мне пора идти.
- Что происходит с Биллом, что вам так не нравится?
Ее рука теребила перламутровую сумочку.
- Он какой-то совершенно обалдевший. Вот уже два дня в полной отключке. Не может даже выходить на улицу, он совершенно болен.
- И все два дня не спит?
- Да... Ему плохо.
- Он чего-то боится?
Он долго смотрела на меня, потом покачала головой, правда без особой убежденности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13