Машина еле-еле ползла в гору - Ванда просто не могла отжимать газ
- увеличивая скорость, она сокращала жизнь своего счастья.
Было уже почти темно, когда "оппель" свернул на боковую дорожку, ведущую к покинутому утром отелю. Скорбно- молчаливый Амир благодарно и преданно посмотрел на свою спутницу. Портье встретил "супругов", как добрых знакомых и лично проводил их в номер, еще хранивший запах Вандиных духов.
И вот все повторилось заново. Они боялись смотреть на часы и лишь почерневшее окно тревожно сигналило о позднем времени. Освободившись от объятий не надолго затихшего любовника, Ванда набрала телефон клиники, рассеянно листая прихваченный у Арлекинихи альбомчик. Это оказалась программка молодежной труппы, устраивающей ночные представления комедии Мольера в стиле старинного балагана.
Подошедшей телефону секретарше Динстлера Ванда просила передать мужу, что везет господина Амира на ночные представления и что их следует ожидать не ранее, чем к завтрашнему ужину. Она продолжала еще что-то рассказывать в телефон про чрезвычайный интерес гостя к театральному искусству, в то время как губы Амира совершали медленные ритуально-значительное путешествие по ее покрывшемуся вдруг испариной телу.
...К ужину театралы едва успели. Впрочем, могли и вовсе не торопиться: чем-то озадаченный Вольфи, осунувшийся, усталый Йохим - вот и вся компания, которой предстояло взахлеб рассказывать о магазинах, выставках и необыкновенно веселом спектакле. К счастью, никто особенно и не слушал. Йохим, проглотив еду без аппетита и сославшись на головную боль, отправился спать. Вольфганг же, переводя настороженный взгляд с Амира на Ванду, доложил что Кристоффер отправлен до утра в гости к соседям по случаю дня рождения их младшей дочери, а Макс, переутомленный бурным днем, мирно смотрит в своей комнате телевизор. Что-то в голосе Натана насторожило Амира и он резко поднявшись из-за стола, взбежал наверх по лестнице. Через минуту послышался громкий голос через перила с площадки второго этажа:
- Здравствуйте, тетя Ванда! Они уложили меня в постель, говорят, что я перегрелся на солнце! Обняв мальчика за плечи, Амир осторожно, но настойчиво отправил его визжащую телеголосами комнату. Но и минутного взгляда на Максима Ванде оказалось достаточно, она поняла, что Пинмалион начал свою работу...
6 Йохим проработал две ночи над усыпленным мальчиком. теперь он действовал чрезвычайно осторожно, позволял себе двигаться крошечными шажками, не применяя сильных препаратов. После первого сеанса, во время которого пальцы лишь слегка надавливая, поглаживали скуловые и лобные кости, Йохиму вообще показалось, что все было впустую: костные ткани совсем не размягчились, не меняя формы. Зря глядел на них Хосейн с крупного фотографического портрета - ничего общего с ним в чертах мальчика пока не было. Отсрочка с возвращением Ванды его очень устраивала - не хотелось работать в присутствии Амира, бдительно следящего за каждым его жестом.
Вторая ночь была потрачена на выпрямление носа. Хрящик оказался более податлив и Йохим вновь получил забытое наслаждение скульптора, ощущающего подвластность материала, тем более, что им была живая человеческая плоть. Увлекшись, он не заметил рассвета и, кажется, несколько переусердствовал, почти завершив пластику носа.
Криса пришлось срочно увезти в гости, зеркала убрать, а Максима оставить в постели, придумав благовидный предлог с перегревом.
Уложив мальчика спать, заговорщики выработали план: завтра же Ванда с Крисом уедут в Австрию, а недели через две к визиту профессора Кина, Йохим сумеет завершить работу. Услышав новость о срочном отъезде, звучащую скорее как приказ, и не допускающую возражений, Ванда не сумела скрыть смятения от предстоящей разлук с Амиром - так выглядит человек, которого выталкивают из самолета, забыв пристегнуть парашют. Она бросила на Амира молящий взгляд, но тот даже не поднял лица, углубленный в изучение каких-то бумаг. Оглушенная Ванда ушла собирать вещи, а утром вместе с ворчащим Крисом, явно не вдохновленным перспективой поездки к бабушке с дедушкой, была готова покинуть "Каштаны".
- Я полагаю, ты не застанешь наших друзей здесь, когда вернешься. Так что лучше проститься с господином Амиром, а Макса мы будить не стали: он простужен, боюсь, что это грипп и как бы ему не заразить Криса. Ванда простилась, все еще не желая смириться с тем, что так внезапно кончился ее только что расцветший невероятный роман.
Они уже сидели в автомобиле и Ванда опустила крышу, чтобы лучше видеть провожающих. Мотор включен, нога на педали газа, но вот Амир, поцеловав руку мадам Динстлер, что-то прошептал. Беззвучно, одними губами: "Я найду тебя!"
...Максу внушали, что он хворает, увезли Криса, освободили от занятий - ну что же, отлично, он будет изображая недомогание, послушно лежать в постели, обложившись книгами и журналами с непонятной вязью арабского шрифта, а усыпив бдительность присматривающей за ним медсестры, попытается сделать то, что дано уже наметил. Убедившись, что просить о встрече с сестрой бесполезно, Максим решил действовать самостоятельно. Его сильно смущали невнятные рассказы о загадочном заболевании Виктории, а путем недолгих наблюдений юному сыщику удалось точно вычислить место ее заточения. Гостевой флигель - одноэтажный деревянный домик - находился в укромной, скрытой кустарником и низкорослыми пушистыми елями, части сада.
Максиму ничего не стоило спуститься со второго этажа своей спальни, оставив на ручке двери самодельную табличку "Хочу поспать. Не беспокойте", а под одеялом - свернутый куль, похожий на тело спящего. Все это были азы авантюрного похождения, не раз повторенные в различных, даже детских киношках.
Еще проще оказалось подобраться к обители заколдованной принцессы. Окно в комнате Виктории оказалось распахнутым, открывая взгляду обыкновенную спальню с простенькой светлого дерева обстановкой, но с больничными штативами и склянками. Максиму комната показалась шикарной, а медсестра в голубой крылатой наколке на седых волосах, дремлющая перед экраном отключенного телевизора - совсем безопасной. Ему сильно не понравилось то, что лежало на подушке - стриженная голова с нашлепкой пластыря за левым уха. Рыжеватые, ежом стоящие волосы открывали бледное лицо с укрупнившимся, туго обтянутым кожей носом и синеватыми тенями в глубоких глазницах. Виктория, если это вообще была она, что и говорить, выглядела неважно, а синяки под глазами напоминавшие размытую тушь, навевали мысль о слезах и страданиях.
Максим чуть не выдал себя, желание броситься к лежащему на кровати телу было слшиком сильным, но он сдержался и потратил более получаса на сидение в засаде и наблюдение за медсестрой. "Должна же она выйти хотя бы в туалет!" - думал он со злостью, неотрывно глядя в дремлющее лицо старухи и старался внушить ей мысль о необходимости помочиться. Нечаянно он громыхнул рамой, женщина встрепенулась, посмотрела на часы, налила воду в стакан, накапала лекарств из пузырька, и склонилась над спящей. Хотела разбудить, но передумала и бесшумно вышла из комнаты. Максим сообразил, что приближается время обеда и проследив, как медсестра вышла на террасу, легко перемахнул через подоконник.
Он постоял над спящей, разглядывая изменившееся лицо и слабея от жалости. От настроя веселой авантюры не осталось и следа, Максу хотелось плакать. Девушка подняла веки сразу, будто и не спала, строго посмотрев на него. Макс радостно подскочил, схватив лежащую на простыне руку:
- Викошка, что с тобой? Да не бойся, это я - Макс! Но она, быстро выдернув прохладную вялую ладошку, взирала с недоумением и страхом.
- Я не знаю вас, - тихо сказала по-французски и позвала: - Мадам Лара!, потянувшись к висячему помпону звонка.
- Вика, Вика! Ты что... Что у тебя болит? - он схватил ее за плечо и с силой потряс. Девушка в ужасе вскрикнула как от прикосновения змеи и рванула шнур. За дверью задребезжал звонок, на пороге появилась медсестра.
- Это еще что за визит! Нельзя! запрещено! Строго запрещено! двинулась она на Макса, тесня его к окну и махая руками так, как в деревне гоняют забравшихся в огород кур.
Он выскочил в окно и через две минуты уже подбирался украдкой к своей спальне, надеясь, что инцидент удастся замять. В кресле у его постели сидел Амир:
- Юноша вашего возраста и положения должен серьезно относиться к наставлениям старших. Все что мы делали - мы делали для вашего же блага. Макс заметил, что наставник впервые обратился к нему на Вы.
- Мне не дают встретиться с сестрой! - гордо вздернул подбородок Макс. - Я очень не доволен. Он словно играл в хозяина и господина. К удивлению мальчика величавый Амир, вместо того, чтобы читать нотации, перешел на ласковый, даже льстивый тон.
- Виктория еще не оправилась от травмы и всякое напряжение может лишь ухудшить ее положение. Вы сами убедились, что психическое состояние девушки достаточно серьезно. Не сомневаюсь, что вы сами будете достаточно благоразумны, чтобы распорядиться насчет лечения девушки в специальной больнице... Максим не мог сдержать навернувшиеся слезы - увы, это не игра Викошка сильно больна и разлука неизбежна. Амир тихо покинул комнату. Он готовил версию ликвидации Виктории. Очевидно было одно - девушка должна исчезнуть с пути наследника престола как можно скорее. Способ ликвидации будет выбран после визита профессора Кина, должного определить перспективу дальнейшего "перевоплощения" Максима, а заодно и установить степень умственного повреждения Виктории.
Пробыв в "Пигмалионе" два дня, Профессор Кин внимательно наблюдал за Максом: в общении мальчика с окружающими, во время уроков с Амиром, а также несколько часов провел в ним в беседах с глазу на глаз. Резюме звучало обнадеживающе: процесс двигался в намеченном направлении ускоренными темпами, не причиняя вреда необычному пациенту.
- У мальчика на редкость здоровая психика и могучие личностные характеристики. По степени толерантности и выносливости нервных нагрузок он вполне может соревноваться со взрослым человеком. К тому же в вашем лице, господин Амир, он нашел хорошего наставника и даже поведал мне, что давно догадался о своей причастности к жизни вашей страны, всегда ощущая в себе некоторое отличие от сверстников другой национальности... Уж не знаю, откуда это у него - от детских лет в чужой, может быть, враждебной среде, или от ваших нравоучений, но мальчик склонен к осознанию своего национального превосходства, так же как и привилегированного происхождения. При этом, мне кажется, самым слабым звеном является его тоска по людям, которых если и не считает родителями по крови, но, видимо, очень любит. Они и сестра - его наиболее сильные душевные привязанности. Нельзя ампутировать эти чувства, не предложив замены, ведь речь идет все же о ребенке. На сколько я понимаю, мальчик окончательно разлучен с прежней жизнью. Но я рекомендую вам выработать версию, по которой встреча с близкими не исключается вообще, а лишь откладывается по каким-то причинам. И мне кажется, очень аккуратно, с предварительной соответствующей подготовкой можно представить нашему юноше настоящего отца уже через месяц... Что же касается новой внешности мальчика - по-моему, она очень удачна. Используя опыт вашей национальной культуры, можно подать ему это преображение как Чудо... высшую милость Аллаха, знак свыше и т.д. Да вы лучше меня знаете маленький спектакль и - чудесная картина в зеркале: отец и сын с поразительным наследственным сходством...
- Именно так мы и предполагали действовать, представив мальчику его отца, его новое имя и новую внешность. В сущности - его новую Великую судьбу. Да поможет нам Аллах в этом угодном ему деянии! - Амир опустил глаза, прошептав фразы из Корана.
- А каково ваше мнение, профессор, насчет девушки? Вы же понимаете, что она не может оставаться "сестрой" принца...
- К сожалению, или во благо вашим замыслам, у пациентки наблюдается частичная амнезия - потеря памяти, причем весьма избирательная. Как это бывает в большинстве подобных случаев, сознание стирает (или прячет в тайник) те данные, которые могут повредить работе всего мыслительного механизма и даже его разрушить. Потеря памяти - блокировка, защитный механизм, спасающий нервную систему от перенапряжения... Девушка может так никогда и не вспомнить о своих близких, родных, о тех местах, где провела свою жизнь. Но память может и вернуться - частично, фрагментарно или даже целиком.
- А как скоро может произойти восстановление потерянной информации? поинтересовался насторожившийся Амир.
- Человеческий мозг все еще остается загадкой для современной медицины. Мы не можем объяснить и значительно более простые вещи, а здесь... Могу сказать лишь, как гадалка на ярмарке: это может случиться или не случиться вовсе. А если это случится - то когда угодно и как угодно. Амир поблагодарил профессора и вечером отправил подробные донесения Хосейну, оканчивающееся обязательной в подобных бумагах припиской: "Жду дальнейших распоряжений. Да поможет нам Аллах!"
К началу сентября Максим уже освоил годовой курс арабского языка для младших учеников, свободно ориентировался в истории страны, знал наизусть сложные имена и титулы династии Аль Дали Шахов, безошибочно различал враждующие кланы, а также проявил странное пристрастие к прослушиванию своеобразной национальной музыки.
Виктории было позволено выходить в сад, смотреть развлекательные передачи по телевизору и читать классическую литературу. Макс старался выполнять распоряжения, не приближаясь к сестре, он был напуган ее беспамятством и обнадежен перспективой интенсивного, но длительного лечения. Из-за кустов мальчик часто наблюдал за очень похудевшей, слабенькой девушкой, лежащей в шезлонге с закрытой книгой, и к своему ужасу, находил в ней не много общего с прежней Викторией. И вот наступил день, когда Максиму сообщили, что ему предстоит скорое возвращение в свою страну (вместе с "Вы" в разговорах Амира произошло еще одно изменение: "наша страна" стала "вашей страной"). Интересно, что за две недели мальчик так и не удосужился рассмотреть свое лицо - он и раньше не крутился перед зеркалами, а здесь все они куда-то делись, и даже приходилось чистить зубы и причесываться, глядя на чудесную галлографическую картину, изображающую сказочный восточный город с высоты птичьего полета.
Йохим остался доволен своей работой: лицо мальчика приобрело продолговатую утонченность, а изящно вылепленные ноздри чуть горбящегося носа сами по себе научились породисто трепетать в минуты душевного напряжения. Пигмалион был рад, что справился с этим заданием. _ Глава III
Этот день будет целиком посвящен лени и самому разнузданному сибаритству - решила Тони, взглянув на часы и снова закрыла глаза. Середина сентября - флорентийский "бархатный сезон". В городе полно туристов, но здесь, на холмах - аристократическая тишь и покой обласканных солнцем особняков. Утренний воздух, прорывающийся сквозь легкие занавески в распахнутое окно, неуловимо окрашен осенью - что-то печальное, томительное ощущается в его душистом садовом букете. А солнце - совсем летнее, щедро золотит разметанные на подушке смоляные кудри Антонии. Десять часов утра для виллы Браунов - позднее время. Уже давно ходит на цыпочках озабоченная Дора, а сеньора Браун укатила в свою клинику еще два часа назад, велев не будить дочь. Забот у Дори полно - такое счастливое событие - вся семья в сборе. Тони проведет дома целую неделю, а к обеду должен вернуться из очередного делового путешествия сам хозяин. Значит - ожидается праздничный стол, со всем набором коронных дориных блюд, приготавливаемых собственноручно. Сиплым шепотом Дора отдает распоряжения кухарке, отправляющейся на рынок за помидорами и устрицами.
- Перестань шептаться, я уже давно не сплю! - сонно кричит из спальни Тони. - И пусть Анжелито приготовит мое место у бассейна. Анджело - одному из близнецов садовника исполнилось уже 25, но в отличие от своего брата, открывшего собственный гараж, парень остался работать у Браунов, что служило причиной для постоянных шуток. Все подозревали, что малый неравнодушен к Тони, а его кислая физиономия тоскующего Пьеро и гнусавая немногословность служили поводом бесконечного подтрунивания.
"Место Тони" - означало мягкую раскладную лежанку, установленную таким образом, чтобы тень от зонтика позволяла следовать за солнцем в течение всего дня, а также низенький столик рядом , накрытый специальным завтраком.
Антония натянула крошечный бикини, набросила короткий халат, вышла в сад. Анджело выполнил все безукоризненно, присовокупив к полагающемуся стакану свежего сока грейпфрута и яйцу-пашот с гренками букетик фиалок из собственной теплицы, где он и проводил большую часть своего времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
- увеличивая скорость, она сокращала жизнь своего счастья.
Было уже почти темно, когда "оппель" свернул на боковую дорожку, ведущую к покинутому утром отелю. Скорбно- молчаливый Амир благодарно и преданно посмотрел на свою спутницу. Портье встретил "супругов", как добрых знакомых и лично проводил их в номер, еще хранивший запах Вандиных духов.
И вот все повторилось заново. Они боялись смотреть на часы и лишь почерневшее окно тревожно сигналило о позднем времени. Освободившись от объятий не надолго затихшего любовника, Ванда набрала телефон клиники, рассеянно листая прихваченный у Арлекинихи альбомчик. Это оказалась программка молодежной труппы, устраивающей ночные представления комедии Мольера в стиле старинного балагана.
Подошедшей телефону секретарше Динстлера Ванда просила передать мужу, что везет господина Амира на ночные представления и что их следует ожидать не ранее, чем к завтрашнему ужину. Она продолжала еще что-то рассказывать в телефон про чрезвычайный интерес гостя к театральному искусству, в то время как губы Амира совершали медленные ритуально-значительное путешествие по ее покрывшемуся вдруг испариной телу.
...К ужину театралы едва успели. Впрочем, могли и вовсе не торопиться: чем-то озадаченный Вольфи, осунувшийся, усталый Йохим - вот и вся компания, которой предстояло взахлеб рассказывать о магазинах, выставках и необыкновенно веселом спектакле. К счастью, никто особенно и не слушал. Йохим, проглотив еду без аппетита и сославшись на головную боль, отправился спать. Вольфганг же, переводя настороженный взгляд с Амира на Ванду, доложил что Кристоффер отправлен до утра в гости к соседям по случаю дня рождения их младшей дочери, а Макс, переутомленный бурным днем, мирно смотрит в своей комнате телевизор. Что-то в голосе Натана насторожило Амира и он резко поднявшись из-за стола, взбежал наверх по лестнице. Через минуту послышался громкий голос через перила с площадки второго этажа:
- Здравствуйте, тетя Ванда! Они уложили меня в постель, говорят, что я перегрелся на солнце! Обняв мальчика за плечи, Амир осторожно, но настойчиво отправил его визжащую телеголосами комнату. Но и минутного взгляда на Максима Ванде оказалось достаточно, она поняла, что Пинмалион начал свою работу...
6 Йохим проработал две ночи над усыпленным мальчиком. теперь он действовал чрезвычайно осторожно, позволял себе двигаться крошечными шажками, не применяя сильных препаратов. После первого сеанса, во время которого пальцы лишь слегка надавливая, поглаживали скуловые и лобные кости, Йохиму вообще показалось, что все было впустую: костные ткани совсем не размягчились, не меняя формы. Зря глядел на них Хосейн с крупного фотографического портрета - ничего общего с ним в чертах мальчика пока не было. Отсрочка с возвращением Ванды его очень устраивала - не хотелось работать в присутствии Амира, бдительно следящего за каждым его жестом.
Вторая ночь была потрачена на выпрямление носа. Хрящик оказался более податлив и Йохим вновь получил забытое наслаждение скульптора, ощущающего подвластность материала, тем более, что им была живая человеческая плоть. Увлекшись, он не заметил рассвета и, кажется, несколько переусердствовал, почти завершив пластику носа.
Криса пришлось срочно увезти в гости, зеркала убрать, а Максима оставить в постели, придумав благовидный предлог с перегревом.
Уложив мальчика спать, заговорщики выработали план: завтра же Ванда с Крисом уедут в Австрию, а недели через две к визиту профессора Кина, Йохим сумеет завершить работу. Услышав новость о срочном отъезде, звучащую скорее как приказ, и не допускающую возражений, Ванда не сумела скрыть смятения от предстоящей разлук с Амиром - так выглядит человек, которого выталкивают из самолета, забыв пристегнуть парашют. Она бросила на Амира молящий взгляд, но тот даже не поднял лица, углубленный в изучение каких-то бумаг. Оглушенная Ванда ушла собирать вещи, а утром вместе с ворчащим Крисом, явно не вдохновленным перспективой поездки к бабушке с дедушкой, была готова покинуть "Каштаны".
- Я полагаю, ты не застанешь наших друзей здесь, когда вернешься. Так что лучше проститься с господином Амиром, а Макса мы будить не стали: он простужен, боюсь, что это грипп и как бы ему не заразить Криса. Ванда простилась, все еще не желая смириться с тем, что так внезапно кончился ее только что расцветший невероятный роман.
Они уже сидели в автомобиле и Ванда опустила крышу, чтобы лучше видеть провожающих. Мотор включен, нога на педали газа, но вот Амир, поцеловав руку мадам Динстлер, что-то прошептал. Беззвучно, одними губами: "Я найду тебя!"
...Максу внушали, что он хворает, увезли Криса, освободили от занятий - ну что же, отлично, он будет изображая недомогание, послушно лежать в постели, обложившись книгами и журналами с непонятной вязью арабского шрифта, а усыпив бдительность присматривающей за ним медсестры, попытается сделать то, что дано уже наметил. Убедившись, что просить о встрече с сестрой бесполезно, Максим решил действовать самостоятельно. Его сильно смущали невнятные рассказы о загадочном заболевании Виктории, а путем недолгих наблюдений юному сыщику удалось точно вычислить место ее заточения. Гостевой флигель - одноэтажный деревянный домик - находился в укромной, скрытой кустарником и низкорослыми пушистыми елями, части сада.
Максиму ничего не стоило спуститься со второго этажа своей спальни, оставив на ручке двери самодельную табличку "Хочу поспать. Не беспокойте", а под одеялом - свернутый куль, похожий на тело спящего. Все это были азы авантюрного похождения, не раз повторенные в различных, даже детских киношках.
Еще проще оказалось подобраться к обители заколдованной принцессы. Окно в комнате Виктории оказалось распахнутым, открывая взгляду обыкновенную спальню с простенькой светлого дерева обстановкой, но с больничными штативами и склянками. Максиму комната показалась шикарной, а медсестра в голубой крылатой наколке на седых волосах, дремлющая перед экраном отключенного телевизора - совсем безопасной. Ему сильно не понравилось то, что лежало на подушке - стриженная голова с нашлепкой пластыря за левым уха. Рыжеватые, ежом стоящие волосы открывали бледное лицо с укрупнившимся, туго обтянутым кожей носом и синеватыми тенями в глубоких глазницах. Виктория, если это вообще была она, что и говорить, выглядела неважно, а синяки под глазами напоминавшие размытую тушь, навевали мысль о слезах и страданиях.
Максим чуть не выдал себя, желание броситься к лежащему на кровати телу было слшиком сильным, но он сдержался и потратил более получаса на сидение в засаде и наблюдение за медсестрой. "Должна же она выйти хотя бы в туалет!" - думал он со злостью, неотрывно глядя в дремлющее лицо старухи и старался внушить ей мысль о необходимости помочиться. Нечаянно он громыхнул рамой, женщина встрепенулась, посмотрела на часы, налила воду в стакан, накапала лекарств из пузырька, и склонилась над спящей. Хотела разбудить, но передумала и бесшумно вышла из комнаты. Максим сообразил, что приближается время обеда и проследив, как медсестра вышла на террасу, легко перемахнул через подоконник.
Он постоял над спящей, разглядывая изменившееся лицо и слабея от жалости. От настроя веселой авантюры не осталось и следа, Максу хотелось плакать. Девушка подняла веки сразу, будто и не спала, строго посмотрев на него. Макс радостно подскочил, схватив лежащую на простыне руку:
- Викошка, что с тобой? Да не бойся, это я - Макс! Но она, быстро выдернув прохладную вялую ладошку, взирала с недоумением и страхом.
- Я не знаю вас, - тихо сказала по-французски и позвала: - Мадам Лара!, потянувшись к висячему помпону звонка.
- Вика, Вика! Ты что... Что у тебя болит? - он схватил ее за плечо и с силой потряс. Девушка в ужасе вскрикнула как от прикосновения змеи и рванула шнур. За дверью задребезжал звонок, на пороге появилась медсестра.
- Это еще что за визит! Нельзя! запрещено! Строго запрещено! двинулась она на Макса, тесня его к окну и махая руками так, как в деревне гоняют забравшихся в огород кур.
Он выскочил в окно и через две минуты уже подбирался украдкой к своей спальне, надеясь, что инцидент удастся замять. В кресле у его постели сидел Амир:
- Юноша вашего возраста и положения должен серьезно относиться к наставлениям старших. Все что мы делали - мы делали для вашего же блага. Макс заметил, что наставник впервые обратился к нему на Вы.
- Мне не дают встретиться с сестрой! - гордо вздернул подбородок Макс. - Я очень не доволен. Он словно играл в хозяина и господина. К удивлению мальчика величавый Амир, вместо того, чтобы читать нотации, перешел на ласковый, даже льстивый тон.
- Виктория еще не оправилась от травмы и всякое напряжение может лишь ухудшить ее положение. Вы сами убедились, что психическое состояние девушки достаточно серьезно. Не сомневаюсь, что вы сами будете достаточно благоразумны, чтобы распорядиться насчет лечения девушки в специальной больнице... Максим не мог сдержать навернувшиеся слезы - увы, это не игра Викошка сильно больна и разлука неизбежна. Амир тихо покинул комнату. Он готовил версию ликвидации Виктории. Очевидно было одно - девушка должна исчезнуть с пути наследника престола как можно скорее. Способ ликвидации будет выбран после визита профессора Кина, должного определить перспективу дальнейшего "перевоплощения" Максима, а заодно и установить степень умственного повреждения Виктории.
Пробыв в "Пигмалионе" два дня, Профессор Кин внимательно наблюдал за Максом: в общении мальчика с окружающими, во время уроков с Амиром, а также несколько часов провел в ним в беседах с глазу на глаз. Резюме звучало обнадеживающе: процесс двигался в намеченном направлении ускоренными темпами, не причиняя вреда необычному пациенту.
- У мальчика на редкость здоровая психика и могучие личностные характеристики. По степени толерантности и выносливости нервных нагрузок он вполне может соревноваться со взрослым человеком. К тому же в вашем лице, господин Амир, он нашел хорошего наставника и даже поведал мне, что давно догадался о своей причастности к жизни вашей страны, всегда ощущая в себе некоторое отличие от сверстников другой национальности... Уж не знаю, откуда это у него - от детских лет в чужой, может быть, враждебной среде, или от ваших нравоучений, но мальчик склонен к осознанию своего национального превосходства, так же как и привилегированного происхождения. При этом, мне кажется, самым слабым звеном является его тоска по людям, которых если и не считает родителями по крови, но, видимо, очень любит. Они и сестра - его наиболее сильные душевные привязанности. Нельзя ампутировать эти чувства, не предложив замены, ведь речь идет все же о ребенке. На сколько я понимаю, мальчик окончательно разлучен с прежней жизнью. Но я рекомендую вам выработать версию, по которой встреча с близкими не исключается вообще, а лишь откладывается по каким-то причинам. И мне кажется, очень аккуратно, с предварительной соответствующей подготовкой можно представить нашему юноше настоящего отца уже через месяц... Что же касается новой внешности мальчика - по-моему, она очень удачна. Используя опыт вашей национальной культуры, можно подать ему это преображение как Чудо... высшую милость Аллаха, знак свыше и т.д. Да вы лучше меня знаете маленький спектакль и - чудесная картина в зеркале: отец и сын с поразительным наследственным сходством...
- Именно так мы и предполагали действовать, представив мальчику его отца, его новое имя и новую внешность. В сущности - его новую Великую судьбу. Да поможет нам Аллах в этом угодном ему деянии! - Амир опустил глаза, прошептав фразы из Корана.
- А каково ваше мнение, профессор, насчет девушки? Вы же понимаете, что она не может оставаться "сестрой" принца...
- К сожалению, или во благо вашим замыслам, у пациентки наблюдается частичная амнезия - потеря памяти, причем весьма избирательная. Как это бывает в большинстве подобных случаев, сознание стирает (или прячет в тайник) те данные, которые могут повредить работе всего мыслительного механизма и даже его разрушить. Потеря памяти - блокировка, защитный механизм, спасающий нервную систему от перенапряжения... Девушка может так никогда и не вспомнить о своих близких, родных, о тех местах, где провела свою жизнь. Но память может и вернуться - частично, фрагментарно или даже целиком.
- А как скоро может произойти восстановление потерянной информации? поинтересовался насторожившийся Амир.
- Человеческий мозг все еще остается загадкой для современной медицины. Мы не можем объяснить и значительно более простые вещи, а здесь... Могу сказать лишь, как гадалка на ярмарке: это может случиться или не случиться вовсе. А если это случится - то когда угодно и как угодно. Амир поблагодарил профессора и вечером отправил подробные донесения Хосейну, оканчивающееся обязательной в подобных бумагах припиской: "Жду дальнейших распоряжений. Да поможет нам Аллах!"
К началу сентября Максим уже освоил годовой курс арабского языка для младших учеников, свободно ориентировался в истории страны, знал наизусть сложные имена и титулы династии Аль Дали Шахов, безошибочно различал враждующие кланы, а также проявил странное пристрастие к прослушиванию своеобразной национальной музыки.
Виктории было позволено выходить в сад, смотреть развлекательные передачи по телевизору и читать классическую литературу. Макс старался выполнять распоряжения, не приближаясь к сестре, он был напуган ее беспамятством и обнадежен перспективой интенсивного, но длительного лечения. Из-за кустов мальчик часто наблюдал за очень похудевшей, слабенькой девушкой, лежащей в шезлонге с закрытой книгой, и к своему ужасу, находил в ней не много общего с прежней Викторией. И вот наступил день, когда Максиму сообщили, что ему предстоит скорое возвращение в свою страну (вместе с "Вы" в разговорах Амира произошло еще одно изменение: "наша страна" стала "вашей страной"). Интересно, что за две недели мальчик так и не удосужился рассмотреть свое лицо - он и раньше не крутился перед зеркалами, а здесь все они куда-то делись, и даже приходилось чистить зубы и причесываться, глядя на чудесную галлографическую картину, изображающую сказочный восточный город с высоты птичьего полета.
Йохим остался доволен своей работой: лицо мальчика приобрело продолговатую утонченность, а изящно вылепленные ноздри чуть горбящегося носа сами по себе научились породисто трепетать в минуты душевного напряжения. Пигмалион был рад, что справился с этим заданием. _ Глава III
Этот день будет целиком посвящен лени и самому разнузданному сибаритству - решила Тони, взглянув на часы и снова закрыла глаза. Середина сентября - флорентийский "бархатный сезон". В городе полно туристов, но здесь, на холмах - аристократическая тишь и покой обласканных солнцем особняков. Утренний воздух, прорывающийся сквозь легкие занавески в распахнутое окно, неуловимо окрашен осенью - что-то печальное, томительное ощущается в его душистом садовом букете. А солнце - совсем летнее, щедро золотит разметанные на подушке смоляные кудри Антонии. Десять часов утра для виллы Браунов - позднее время. Уже давно ходит на цыпочках озабоченная Дора, а сеньора Браун укатила в свою клинику еще два часа назад, велев не будить дочь. Забот у Дори полно - такое счастливое событие - вся семья в сборе. Тони проведет дома целую неделю, а к обеду должен вернуться из очередного делового путешествия сам хозяин. Значит - ожидается праздничный стол, со всем набором коронных дориных блюд, приготавливаемых собственноручно. Сиплым шепотом Дора отдает распоряжения кухарке, отправляющейся на рынок за помидорами и устрицами.
- Перестань шептаться, я уже давно не сплю! - сонно кричит из спальни Тони. - И пусть Анжелито приготовит мое место у бассейна. Анджело - одному из близнецов садовника исполнилось уже 25, но в отличие от своего брата, открывшего собственный гараж, парень остался работать у Браунов, что служило причиной для постоянных шуток. Все подозревали, что малый неравнодушен к Тони, а его кислая физиономия тоскующего Пьеро и гнусавая немногословность служили поводом бесконечного подтрунивания.
"Место Тони" - означало мягкую раскладную лежанку, установленную таким образом, чтобы тень от зонтика позволяла следовать за солнцем в течение всего дня, а также низенький столик рядом , накрытый специальным завтраком.
Антония натянула крошечный бикини, набросила короткий халат, вышла в сад. Анджело выполнил все безукоризненно, присовокупив к полагающемуся стакану свежего сока грейпфрута и яйцу-пашот с гренками букетик фиалок из собственной теплицы, где он и проводил большую часть своего времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53