Ни разу не катался на чертовом колесе в парке и не сидел за решеткой. Больше суток, разумеется, и по ошибке.
- Тогда ты не поймешь... Очень трудно выбраться на свободу, но какой кайф! Словно родился заново... Я уже думал, что стал настоящим крези. Ведь страх возвращался ко мне. У него была харя Гуго.
- Представляю, каково тебе пришлось, оказавшись в его лапах.
- Не сладко. Говорят, в таких ситуациях напускают в штаны, а я просто заледенел от ужаса. Даже не очень понимал, что он все время талдычил. Все бубнил и бубнил... А другой, тоже косой маньяк, затащил на стол Софи. Огромный такой, для разделки туш... Я видел все сквозь туман, хотя свет там горел, как на съемочной площадке. Здоровенная лампа-софит на штативе, и шнур черный, толстый, прямо у меня под рукой... Э-эх! Они же видели, что я, как фуфло, валяюсь в навозе, и решили не связывать... Софи завопила, и меня словно пронзило током - жуткая такая злость, ослепительная, как раскаленный добела металл. Все накопившееся во мне - страх, унижение, боль, превратилось в злость. Ну, просто атомная бомба! И не знаю, как все вышло. Рванул я шнур и одновременно саданул головой в колени гада... Лампа взорвалась, посыпались искры, что-то рухнуло со столба... Он ведь там прикрепил кинокамеру...
Помню, что схватил Софи за руку и выскочил во двор, к машине. В вождении я ас... Помчались, куда глаза глядят, что есть духу. Очухался на шоссе, идущем вдоль моря. Знаешь, серпантин колечками вьется, а внизу сплошные камни. Рядом со мной голая девушка, белая, как мел, и ладонями лицо закрывает. Смотрю, нас догоняют, и с недоброй целью. Разгоняются и подрезают к обочине. Скрежет металла, стекло вдребезги... Я увидел Гуго... Он держался за руль, словно за приклад автомата, и целил прямо в меня... Слева обрыв и море... В какую-то долю секунды я почувствовал, как срываюсь вниз и лечу, отскакивая от камней, словно футбольный мяч... Софи сжалась в комок... Я что-то сделал с рулем, как бывало на ралли... Ненавижу грязные игры... Они промахнулись - своротили нам багажник и вылетели за бортик. Я видел это, хотя вертелся, словно в карусели... Мы лежали на боку, когда нас нашли копы. Надо мной склонился малый, точь-в-точь Фредди Меркури, с усиками и в зеленом камзоле. Это был санитар,второй точь в точь такой же укладывал Софи на носилки, а она кричала: "Что с Сидом? Скорее достаньте его!" И тут я понял, что жив, что стал крутым и отчаянным малым. Крутизна прямо заворачивалась штопором. "Посторонись, ребята... - молвил я пытавшимся извлечь меня из автомобиля полисменам с интонацией Чака Норриса. - Выберусь сам..." И выбрался! При этом все время сжимал кулак. А в машине санитар разжал мою ладонь и поинтересовался: "Это ваша вещь, мистер?". Представляешь, я держал обточенную морем зеленую стекляшку с крошечной дырочкой посередине. Конечно, я отобрал эту штуковину у санитара, а потом подарил Софи: "Осколок звездного метеорита. Может, он и выручил нас".
- Порадовал меня, сынок. Похоже, ты разделался с призраками и, к тому же, влюбился. Восемьдесят процентов твоего геройства, а следовательно, и выигрыша, принадлежат Софи. Если ты хоть что-то понимаешь в женщинах, то не мог не одуреть. - Арчи рассматривал снимки в газете Фаруха, сопровождавшие репортаж о происшествии. Софи куталась в простыню, а над левой бровью белел пластырь.
- На самом деле она значтельно лучше. Только ведь я забыл, что такое это самое... ну. про что старые киношки...
- Не пудри мне могзи, драгоценнейший. Не хочешь замахиваться на графиню. Деликатный джентльмен.
- Да тут, Арчи, дела посерьезнее. - Сид рассказал Арчи оо анализе крови, который решила сделать Софи, что бы установить отцовство Мухаммеда .
- Почти за всеми приятными путешествиями стоит некая серьезная цель. К примеру, твои вполне невинные прогулки в Россиию и в Германию имеют разведывательный характер.
- Увы, разведчик из меня никудышний. Вначале я думал, что состояние графини - со дна Черного моря. Но она рассказала мне все и я поверил ей. Она не знала, что прятала в своей прическе.
- И я верю. Неисправимый гурман устаревшей модели. - Арчи с наслаждением выпустил через ноздри дым. - Аскетический героизм или А.Г. это жтзненный принцип. Аскеза ограничения предназначена для защиты от зла. Основной закон А. Г. гласит: выбирай самое лучшее в меню, предложенном тебе судьбой, а плохое - отправь на помойку. При этом главное, - он поднял указательный палец, - выкинь дрянь, не удостоив внимания. Контакт с плохим продуктом портит вкус.
- Вкусы бывают разные, - философски заметил Сид.
- Я говорю не о типах вроде Гесслера, а о среднестатистической норме. Представь, тебе подали блюдо, на котором разложены первоклассные деликатесы, плюс нечто второй свежести и совершеннейшее омерзение допустим, дохлые тараканы. С чего ты начнешь?
- Да меня вырвет!
- Тогда тебе лучше было бы удавиться сразу после рождения. Такова жизнь - в ней смешано все - от высокого до самого низменного. Большинство, заметив это, так и поступает: обнаружив таракана, посылает к чертям повара и всю его адскую кухню. Они остаются голодными, злыми и во всем прежде всего видят мерзости, подвохи, интриги. Приятно так жить, сынок? М-м... гадко. Хитрость настоящего гедониста состоит не в том, чтобы урвать кусочки повкуснее, а чтобы не испортить их соседством с помоями.
- У меня пока получается наоборот. Вместо того, чтобы начать лопать праздничный торт с верхушки, увенчанной взбитыми сливками, я принялся за подгоревшее тесто, в котором хохмач-кондитер запек осколки стекла и протухшие яйца.
- Тебе подсунули эту мерзость, но ты сумел не испортить желудок. Арчи одобрительно кивнул Сиду. - И, кажется, подбираешься к сливкам... Скажи, Софи действительно хороша?
- Они с графиней похожи на сестер...
- Не удивляюсь, что твое сердце сорвалось с привязи.
- Арчи, я защищал её потому что... В общем, в такой ситуации я заступился бы за каждую. Любовь здесь ни при чем, если ты это имеешь в виду. Это мне больше не грозит.
- Оставим лирику... Надо готовиться к новому путешествию.
- Ты ещё не оставил свою идею? Или некуда девать деньги?
- Все следует доводить до конца. В особенности - приятное... И, прежде всего, - главное дело своей жизни.
- Я верю Снежине, но сомневаюсь... - Сид пожал плечами. - Сомневаюсь в удаче... Хотя, сама игра становится все интереснее. Глупо было бы жаловаться.
- Ты не хочешь разочаровывать меня, мальчик, вернувшись в третий раз с пустыми карманами... Но представь, представь тех людей, которым фортуна преподносит сказочные подарки в ещё более сомнительных ситуациях... Их полно... Вернемся к доисторическим временам. Крым, горы, три девушки заперты в сарае бандитами. Веселые, только что пившие шампанское красотки. Одна из них - местная. Она более реалистична, лучше знает ситуацию. Она предполагает, что бандиты не пощадят её. Девушка просит иностранку, то есть Снежину, спрятать в прическе вверенный ей покровителем пакетик. Анжелику уводят и тогда Лора говорит болгарке:
- Если уж кто-то и выйдет целым из этой переделки, то мой бюстгальтер. Слово "министр" они понимают хорошо, даже с похмелья. А у меня не только отец - большая шишка, но и лифчик отменный - французская модель, на косточках. Поролоновые прокладки и белый гипюр. Давай свою бумажку - спрячу так, что и при обыске не найдут.
Девушка берет пакетик и ловко засовыет его под атласную подкладку. Порядок.
- Ты правильно обрисовал ситуацию. Снежина отдала пленку Ларе. А потом забыла о ней. Девушек погрузили в машину и высадили на шоссе недалеко от лагеря. Перед этим, очевидно, страшно напугали. К тому же, они очень беспокоились о судьбе своих друзей.
- О, это я представляю! Шахматист и фотограф уже ждали их вместе с директором. Тот дрожал, боясь поднимать панику. Меня в это время допрашивали в милиции, а товарища Паламарчука... Товарища Паламарчука убивали... Вот тебе и блюдо с кремом и тараканами...
- Зачем эти типы вас все же захватили? Может, знали про пленку?
- Меня, во всяком случае, основательно обыскали...Костюмчик английский, являвшийся там большим дефицитом, повзаимствовали.
- А Снежину и Лару вообще не тронули, как утверждает графиня. Только сильно ругались и запугивали.
- Выходит, им был нужен Паламарчук. Но не в связи с кассетой. Странно... ведь он бы мог, допустим, не передавать пленку девушке, а бросить под любой куст... Он сделал это прежде, чем его успели связать. Наверно, что-то чувствовал...
- И теперь я должен отправляться в Москву и выспрашивать у дочки министра про некую пленку? - с сомнением хмыкнул Сид.
- Я тоже не в восторге от хода нашего расследования. Понимаешь... Министра-то давно убрали. Там теперь совсем другая власть. Но, насколько я сумел выяснить, госпожа Решетова живет припевающи. Был, вроде, облом, а потом все выровнялось. Видишь ли, мальчик, если кто из этих троих девчонок и знал о всяких закулисных интригах в Советах, то это Лара. Она, понятно, смекнула, что партийный босс Паламарчук не стал бы таскать с собой и прятать от налетчиков нечто незначительное. Поэтому, допустим, и предложила Снежине перепрятать кассету... Размышляем дальше... Девочка привезла "подарочек" отцу и тот во всем разобрался. В те брежневские годы аппаратчики государственные такими делами ворочали! С помощью КГБ он мог докопаться до истории с перепрятанным ОГПУ кладом и предпринять какие-то шаги.
- Думаешь, русские все же добрались до подводной пещеры?
- Допускаю возможность. И ещё не исключаю второй вариант - министр не успел извлечь клад. Информацией владеет его дочь. Теперь её очередь задуматься об изъятии золота. Кстати, возможно, она не так уж глупа, чтобы доставать все сразу. Завела верного дружка, и тот таскает из копилки понемногу.
- Угу... Если так, то рассчитывать на признание нечего.
- А ты поаккуратней. Красивый парень всегда может найти доступ к сердцу женщины. Попытайся войти в доверие, подружиться... Ну, возможно, сыграть в любовь. Мы же стоим на хлипкой почве. Набрасываться сразу с прямыми вопросами неосмотрительно.
- Не нравится мне эта затея, Арчи... Уж очень все сомнительно. Может, предложить ей взять нас в долю? Ведь кассета принадлежит тебе.
- Сориентируешься по ситуации. А сейчас выбрось из головы сомнения и при, как паровоз, к цели. - Загасив тлеющий окурок, постановил Арчи. Уголь и пар - за мой счет. Прямо по курсу - Лара Решетова. Кстати, она сейчас не в Москве.
К одиннадцати часам торжественный банкет в ресторане миланского отеля "Ла грация" подошел к той черте, за которой начинается дружеская пирушка. Те, кто возглавлял великолепный стол, незаметно исчезли. Вместе с ними растворились в полумраке фойе массивные фигуры секьюрити и самые капризные, но отнюдь не самые эффектные женщины.
Эффектные остались здесь, среди отцветающего бала, стараясь удержать радужное веселье и заполученных по случаю кавалеров. Конференция ЮНЕСКО "Мир и музыка" завершилась, неформальное общение коллег и новых друзей обещало более радужные перспективы, чем деловые встречи, проникнутые духом скорбного прощания с высокими музыкальными традициями.
Лара Решетова, представлявшая российскую музыкальную критику классического образца, отколола от вечернего платья карточку со своим именем, и бросила её в урну. Ее деловая миссия завершилась. Доклад произвел должное впечатление, заключены кое-какие перспективные соглашения.
- Кончен бал, погасли свечи? - печально усмехнулся Серж Бонован, протягивая Ларе бокал с коктейлем.
Она попыталась взглянуть на кавалера со стороны. - Коренастое, узкоплечее тело с солидным животиком удачно преображал отличный костюм, а почти лысая крупная голова с мясистыми багровыми ушами и пупырчатой кожей, как ни странно, имело некую скульптурную выразительность. Выступающие надбровья, нос, губы крупной, аляповатой работы могли бы принадлежать рязанскому крестьянину, но в оформлении итальянских стилистов приобрели своеобразный шарм. Серж излучал обаяние предприимчивого, удачливого, довольного жизнью человека. Изъяснялся с Ларой генеральный директор миланского Общества любителей музыки на чисто русском языке.
- Ты все же решила улететь ночным рейсом? - Он посмотрел именно так, как полагалось это сделать ироничному, тонкому собеседнику и страстному любовнику на пороге разлуки. Затем взял Ларину руку и, отвернув край тонкой белой перчастки, прикоснулся губами к запястью, к тому месту, где пульсировала голубая жилка.
Лара непроизвольно отдернула руку. Ее все больше и больше бесило, что этот офранцузившийся шестидесятилетний еврей из бывшего СССР делает именно то, что не умели или не считали нужным делать "охмуряющие телку" русские джентльмены.
- Миланские каникулы кончились, - усмехнулась Лара.
- Я отвезу тебя в аэропорт, миа кара. Хотя, по всей видимости, Сережа Банковский успел за неделю здорово поднадоесть даме, с которой мечтал бы провести целую жизнь... Ты же поняла, милая - посредственный секс - не лучшее мое качество. Вернее, это как раз то, что мне удается теперь хуже всего.
- Перестань, Серж. Все было прекрасно. Подвозить меня не надо. Обойдемся без лирических сцен. - Она чмокнула Бонована в щеку. - Чао, милый. Включай лучезарную улыбку. К тебе направляются супруги Ризотти. Передаю из руки в руки.
Распрощавшись с итальянскими коллегами, Лара скрылась. В своем номере она быстро переоделась, подхватила мягкий чемодан на колесиках, спустилась в холл. Небрежно бросив ключи на стойку портье, торопливо выбежала в дождливую ночи и тут же села в такси: "На южный вокзал, пожалуйста". Она знала итальянский достаточно, чтобы не нуждаться в переводчике, и была весьма не бедна, чтобы позволить себе маленький каприз. Через полчаса энергичная одинокая пассажирка расположилась в купе второго класса почти пустого вагона электропоезда "Ди Гранда".
Показав билет любезному контролеру, дама на приличном итальянском попросила задвинуть шторой стеклянные двери и удобно устроила подголовник кресла. Предстояла часовая поездка, которую лучше было бы провести во сне.
Ночник создавал уютный полумрак. Сняв туфли, Лара вытянула ноги на противоположное сидение и повернулась к окну. За стеклом, отражающем синее нутро купе, проносились кварталы спящего пригорода. Иногда стены какого-то дума подступали почти вплотную к железнодорожной ветке, так что можно было за одно мгновение разглядеть тесный зальчик пустого бара, сонную тьму чужой комнаты, освещенной прикроватной лампой, мокнущую под дождем пластиковую мебель на балконах. Миры соприкасались на мгновение, чтобы разлететься в разные стороны и никогда больше не встретиться. И пассажир у окна, и тот, кто, возможно, курил на балконе, провожая взглядом светящуюся гусеницу скоростного поезда, подумали одновременно одно и то же: мир тесен, но далеки друг от друга составляющие его частицы. Незнакомое, неведомое находится не на облюбованных фантастами планетах, а здесь, рядом.
Лара была уже в этих краях почти двадцать лет назад. Изменилось все там, на родине, и в её жизни, но точно так же светились уютные бары и мокли под дождем цветочные кусты и пластиковые кресла. Поезд влетел в тоннель, замелькала за окном вереница зеленых фонарей, глухо и часто забили дробь колеса, и вдруг открылось зеркало черной воды до самого горизонта, все в блестках разноцветных огней от стоящих по берегам гостиниц, ресторанов с какими-то плывущими, почти миражными и тоже сверкающими лодками, корабликами, плотами... Кажется, там гремели оркестры, пахло пряной, сытной едой и вовсю гудело не замирающее до утра веселье. Вот оно - озеро Гранди Мекка престарелых прелестниц, имеющих достаточно средств, чтобы купить самую романтическую, самую страстную любовь своей жизни.
В 1984 году женщины носили треугольный силуэт с широкой частью вверху - подплечники, как у хоккеистов, узкие бедра. У власти стоял Черненко, задумавший головкружительный проект мелиорации с поворотом сибирских рек вспять. Министерство сельского хозяйства основательно разрабатывало новую стратегию аграрной политики, отец пропадал на работе, как и те, кто раньше увлекался банями в рабочие часы. Пищевой промышленности предстояло осмыслить последствия связанного с орошением сибирских земель подъема сельского хозяйства.
Лару мало интересовали смехотворные фикции политиков, а с модным силуэтом ей приходилось туго, поскольку к тридцати годам из юношески поджарой у неё образовалась классическая фигура: и в груди, и в бедрах сплошной ренессанс, а вот плчи - покатые, округлые, белые. Как раз к вечернему туалету конца прошлого века.
Для туристической поездки в Италию, состоявшейся в середине мая, она выбрала узкие юбки, симпатичные импортные пуловеры и бежевую куртку из плащевки, подбитую натуральной золотой цигейкой. Просто, дорого, со вкусом. Почти все члены группы деятелей музыкальной культуры выезжали в Италию впервые, да и вообще в те времена визитами в капстраны ещё не были избалованы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
- Тогда ты не поймешь... Очень трудно выбраться на свободу, но какой кайф! Словно родился заново... Я уже думал, что стал настоящим крези. Ведь страх возвращался ко мне. У него была харя Гуго.
- Представляю, каково тебе пришлось, оказавшись в его лапах.
- Не сладко. Говорят, в таких ситуациях напускают в штаны, а я просто заледенел от ужаса. Даже не очень понимал, что он все время талдычил. Все бубнил и бубнил... А другой, тоже косой маньяк, затащил на стол Софи. Огромный такой, для разделки туш... Я видел все сквозь туман, хотя свет там горел, как на съемочной площадке. Здоровенная лампа-софит на штативе, и шнур черный, толстый, прямо у меня под рукой... Э-эх! Они же видели, что я, как фуфло, валяюсь в навозе, и решили не связывать... Софи завопила, и меня словно пронзило током - жуткая такая злость, ослепительная, как раскаленный добела металл. Все накопившееся во мне - страх, унижение, боль, превратилось в злость. Ну, просто атомная бомба! И не знаю, как все вышло. Рванул я шнур и одновременно саданул головой в колени гада... Лампа взорвалась, посыпались искры, что-то рухнуло со столба... Он ведь там прикрепил кинокамеру...
Помню, что схватил Софи за руку и выскочил во двор, к машине. В вождении я ас... Помчались, куда глаза глядят, что есть духу. Очухался на шоссе, идущем вдоль моря. Знаешь, серпантин колечками вьется, а внизу сплошные камни. Рядом со мной голая девушка, белая, как мел, и ладонями лицо закрывает. Смотрю, нас догоняют, и с недоброй целью. Разгоняются и подрезают к обочине. Скрежет металла, стекло вдребезги... Я увидел Гуго... Он держался за руль, словно за приклад автомата, и целил прямо в меня... Слева обрыв и море... В какую-то долю секунды я почувствовал, как срываюсь вниз и лечу, отскакивая от камней, словно футбольный мяч... Софи сжалась в комок... Я что-то сделал с рулем, как бывало на ралли... Ненавижу грязные игры... Они промахнулись - своротили нам багажник и вылетели за бортик. Я видел это, хотя вертелся, словно в карусели... Мы лежали на боку, когда нас нашли копы. Надо мной склонился малый, точь-в-точь Фредди Меркури, с усиками и в зеленом камзоле. Это был санитар,второй точь в точь такой же укладывал Софи на носилки, а она кричала: "Что с Сидом? Скорее достаньте его!" И тут я понял, что жив, что стал крутым и отчаянным малым. Крутизна прямо заворачивалась штопором. "Посторонись, ребята... - молвил я пытавшимся извлечь меня из автомобиля полисменам с интонацией Чака Норриса. - Выберусь сам..." И выбрался! При этом все время сжимал кулак. А в машине санитар разжал мою ладонь и поинтересовался: "Это ваша вещь, мистер?". Представляешь, я держал обточенную морем зеленую стекляшку с крошечной дырочкой посередине. Конечно, я отобрал эту штуковину у санитара, а потом подарил Софи: "Осколок звездного метеорита. Может, он и выручил нас".
- Порадовал меня, сынок. Похоже, ты разделался с призраками и, к тому же, влюбился. Восемьдесят процентов твоего геройства, а следовательно, и выигрыша, принадлежат Софи. Если ты хоть что-то понимаешь в женщинах, то не мог не одуреть. - Арчи рассматривал снимки в газете Фаруха, сопровождавшие репортаж о происшествии. Софи куталась в простыню, а над левой бровью белел пластырь.
- На самом деле она значтельно лучше. Только ведь я забыл, что такое это самое... ну. про что старые киношки...
- Не пудри мне могзи, драгоценнейший. Не хочешь замахиваться на графиню. Деликатный джентльмен.
- Да тут, Арчи, дела посерьезнее. - Сид рассказал Арчи оо анализе крови, который решила сделать Софи, что бы установить отцовство Мухаммеда .
- Почти за всеми приятными путешествиями стоит некая серьезная цель. К примеру, твои вполне невинные прогулки в Россиию и в Германию имеют разведывательный характер.
- Увы, разведчик из меня никудышний. Вначале я думал, что состояние графини - со дна Черного моря. Но она рассказала мне все и я поверил ей. Она не знала, что прятала в своей прическе.
- И я верю. Неисправимый гурман устаревшей модели. - Арчи с наслаждением выпустил через ноздри дым. - Аскетический героизм или А.Г. это жтзненный принцип. Аскеза ограничения предназначена для защиты от зла. Основной закон А. Г. гласит: выбирай самое лучшее в меню, предложенном тебе судьбой, а плохое - отправь на помойку. При этом главное, - он поднял указательный палец, - выкинь дрянь, не удостоив внимания. Контакт с плохим продуктом портит вкус.
- Вкусы бывают разные, - философски заметил Сид.
- Я говорю не о типах вроде Гесслера, а о среднестатистической норме. Представь, тебе подали блюдо, на котором разложены первоклассные деликатесы, плюс нечто второй свежести и совершеннейшее омерзение допустим, дохлые тараканы. С чего ты начнешь?
- Да меня вырвет!
- Тогда тебе лучше было бы удавиться сразу после рождения. Такова жизнь - в ней смешано все - от высокого до самого низменного. Большинство, заметив это, так и поступает: обнаружив таракана, посылает к чертям повара и всю его адскую кухню. Они остаются голодными, злыми и во всем прежде всего видят мерзости, подвохи, интриги. Приятно так жить, сынок? М-м... гадко. Хитрость настоящего гедониста состоит не в том, чтобы урвать кусочки повкуснее, а чтобы не испортить их соседством с помоями.
- У меня пока получается наоборот. Вместо того, чтобы начать лопать праздничный торт с верхушки, увенчанной взбитыми сливками, я принялся за подгоревшее тесто, в котором хохмач-кондитер запек осколки стекла и протухшие яйца.
- Тебе подсунули эту мерзость, но ты сумел не испортить желудок. Арчи одобрительно кивнул Сиду. - И, кажется, подбираешься к сливкам... Скажи, Софи действительно хороша?
- Они с графиней похожи на сестер...
- Не удивляюсь, что твое сердце сорвалось с привязи.
- Арчи, я защищал её потому что... В общем, в такой ситуации я заступился бы за каждую. Любовь здесь ни при чем, если ты это имеешь в виду. Это мне больше не грозит.
- Оставим лирику... Надо готовиться к новому путешествию.
- Ты ещё не оставил свою идею? Или некуда девать деньги?
- Все следует доводить до конца. В особенности - приятное... И, прежде всего, - главное дело своей жизни.
- Я верю Снежине, но сомневаюсь... - Сид пожал плечами. - Сомневаюсь в удаче... Хотя, сама игра становится все интереснее. Глупо было бы жаловаться.
- Ты не хочешь разочаровывать меня, мальчик, вернувшись в третий раз с пустыми карманами... Но представь, представь тех людей, которым фортуна преподносит сказочные подарки в ещё более сомнительных ситуациях... Их полно... Вернемся к доисторическим временам. Крым, горы, три девушки заперты в сарае бандитами. Веселые, только что пившие шампанское красотки. Одна из них - местная. Она более реалистична, лучше знает ситуацию. Она предполагает, что бандиты не пощадят её. Девушка просит иностранку, то есть Снежину, спрятать в прическе вверенный ей покровителем пакетик. Анжелику уводят и тогда Лора говорит болгарке:
- Если уж кто-то и выйдет целым из этой переделки, то мой бюстгальтер. Слово "министр" они понимают хорошо, даже с похмелья. А у меня не только отец - большая шишка, но и лифчик отменный - французская модель, на косточках. Поролоновые прокладки и белый гипюр. Давай свою бумажку - спрячу так, что и при обыске не найдут.
Девушка берет пакетик и ловко засовыет его под атласную подкладку. Порядок.
- Ты правильно обрисовал ситуацию. Снежина отдала пленку Ларе. А потом забыла о ней. Девушек погрузили в машину и высадили на шоссе недалеко от лагеря. Перед этим, очевидно, страшно напугали. К тому же, они очень беспокоились о судьбе своих друзей.
- О, это я представляю! Шахматист и фотограф уже ждали их вместе с директором. Тот дрожал, боясь поднимать панику. Меня в это время допрашивали в милиции, а товарища Паламарчука... Товарища Паламарчука убивали... Вот тебе и блюдо с кремом и тараканами...
- Зачем эти типы вас все же захватили? Может, знали про пленку?
- Меня, во всяком случае, основательно обыскали...Костюмчик английский, являвшийся там большим дефицитом, повзаимствовали.
- А Снежину и Лару вообще не тронули, как утверждает графиня. Только сильно ругались и запугивали.
- Выходит, им был нужен Паламарчук. Но не в связи с кассетой. Странно... ведь он бы мог, допустим, не передавать пленку девушке, а бросить под любой куст... Он сделал это прежде, чем его успели связать. Наверно, что-то чувствовал...
- И теперь я должен отправляться в Москву и выспрашивать у дочки министра про некую пленку? - с сомнением хмыкнул Сид.
- Я тоже не в восторге от хода нашего расследования. Понимаешь... Министра-то давно убрали. Там теперь совсем другая власть. Но, насколько я сумел выяснить, госпожа Решетова живет припевающи. Был, вроде, облом, а потом все выровнялось. Видишь ли, мальчик, если кто из этих троих девчонок и знал о всяких закулисных интригах в Советах, то это Лара. Она, понятно, смекнула, что партийный босс Паламарчук не стал бы таскать с собой и прятать от налетчиков нечто незначительное. Поэтому, допустим, и предложила Снежине перепрятать кассету... Размышляем дальше... Девочка привезла "подарочек" отцу и тот во всем разобрался. В те брежневские годы аппаратчики государственные такими делами ворочали! С помощью КГБ он мог докопаться до истории с перепрятанным ОГПУ кладом и предпринять какие-то шаги.
- Думаешь, русские все же добрались до подводной пещеры?
- Допускаю возможность. И ещё не исключаю второй вариант - министр не успел извлечь клад. Информацией владеет его дочь. Теперь её очередь задуматься об изъятии золота. Кстати, возможно, она не так уж глупа, чтобы доставать все сразу. Завела верного дружка, и тот таскает из копилки понемногу.
- Угу... Если так, то рассчитывать на признание нечего.
- А ты поаккуратней. Красивый парень всегда может найти доступ к сердцу женщины. Попытайся войти в доверие, подружиться... Ну, возможно, сыграть в любовь. Мы же стоим на хлипкой почве. Набрасываться сразу с прямыми вопросами неосмотрительно.
- Не нравится мне эта затея, Арчи... Уж очень все сомнительно. Может, предложить ей взять нас в долю? Ведь кассета принадлежит тебе.
- Сориентируешься по ситуации. А сейчас выбрось из головы сомнения и при, как паровоз, к цели. - Загасив тлеющий окурок, постановил Арчи. Уголь и пар - за мой счет. Прямо по курсу - Лара Решетова. Кстати, она сейчас не в Москве.
К одиннадцати часам торжественный банкет в ресторане миланского отеля "Ла грация" подошел к той черте, за которой начинается дружеская пирушка. Те, кто возглавлял великолепный стол, незаметно исчезли. Вместе с ними растворились в полумраке фойе массивные фигуры секьюрити и самые капризные, но отнюдь не самые эффектные женщины.
Эффектные остались здесь, среди отцветающего бала, стараясь удержать радужное веселье и заполученных по случаю кавалеров. Конференция ЮНЕСКО "Мир и музыка" завершилась, неформальное общение коллег и новых друзей обещало более радужные перспективы, чем деловые встречи, проникнутые духом скорбного прощания с высокими музыкальными традициями.
Лара Решетова, представлявшая российскую музыкальную критику классического образца, отколола от вечернего платья карточку со своим именем, и бросила её в урну. Ее деловая миссия завершилась. Доклад произвел должное впечатление, заключены кое-какие перспективные соглашения.
- Кончен бал, погасли свечи? - печально усмехнулся Серж Бонован, протягивая Ларе бокал с коктейлем.
Она попыталась взглянуть на кавалера со стороны. - Коренастое, узкоплечее тело с солидным животиком удачно преображал отличный костюм, а почти лысая крупная голова с мясистыми багровыми ушами и пупырчатой кожей, как ни странно, имело некую скульптурную выразительность. Выступающие надбровья, нос, губы крупной, аляповатой работы могли бы принадлежать рязанскому крестьянину, но в оформлении итальянских стилистов приобрели своеобразный шарм. Серж излучал обаяние предприимчивого, удачливого, довольного жизнью человека. Изъяснялся с Ларой генеральный директор миланского Общества любителей музыки на чисто русском языке.
- Ты все же решила улететь ночным рейсом? - Он посмотрел именно так, как полагалось это сделать ироничному, тонкому собеседнику и страстному любовнику на пороге разлуки. Затем взял Ларину руку и, отвернув край тонкой белой перчастки, прикоснулся губами к запястью, к тому месту, где пульсировала голубая жилка.
Лара непроизвольно отдернула руку. Ее все больше и больше бесило, что этот офранцузившийся шестидесятилетний еврей из бывшего СССР делает именно то, что не умели или не считали нужным делать "охмуряющие телку" русские джентльмены.
- Миланские каникулы кончились, - усмехнулась Лара.
- Я отвезу тебя в аэропорт, миа кара. Хотя, по всей видимости, Сережа Банковский успел за неделю здорово поднадоесть даме, с которой мечтал бы провести целую жизнь... Ты же поняла, милая - посредственный секс - не лучшее мое качество. Вернее, это как раз то, что мне удается теперь хуже всего.
- Перестань, Серж. Все было прекрасно. Подвозить меня не надо. Обойдемся без лирических сцен. - Она чмокнула Бонована в щеку. - Чао, милый. Включай лучезарную улыбку. К тебе направляются супруги Ризотти. Передаю из руки в руки.
Распрощавшись с итальянскими коллегами, Лара скрылась. В своем номере она быстро переоделась, подхватила мягкий чемодан на колесиках, спустилась в холл. Небрежно бросив ключи на стойку портье, торопливо выбежала в дождливую ночи и тут же села в такси: "На южный вокзал, пожалуйста". Она знала итальянский достаточно, чтобы не нуждаться в переводчике, и была весьма не бедна, чтобы позволить себе маленький каприз. Через полчаса энергичная одинокая пассажирка расположилась в купе второго класса почти пустого вагона электропоезда "Ди Гранда".
Показав билет любезному контролеру, дама на приличном итальянском попросила задвинуть шторой стеклянные двери и удобно устроила подголовник кресла. Предстояла часовая поездка, которую лучше было бы провести во сне.
Ночник создавал уютный полумрак. Сняв туфли, Лара вытянула ноги на противоположное сидение и повернулась к окну. За стеклом, отражающем синее нутро купе, проносились кварталы спящего пригорода. Иногда стены какого-то дума подступали почти вплотную к железнодорожной ветке, так что можно было за одно мгновение разглядеть тесный зальчик пустого бара, сонную тьму чужой комнаты, освещенной прикроватной лампой, мокнущую под дождем пластиковую мебель на балконах. Миры соприкасались на мгновение, чтобы разлететься в разные стороны и никогда больше не встретиться. И пассажир у окна, и тот, кто, возможно, курил на балконе, провожая взглядом светящуюся гусеницу скоростного поезда, подумали одновременно одно и то же: мир тесен, но далеки друг от друга составляющие его частицы. Незнакомое, неведомое находится не на облюбованных фантастами планетах, а здесь, рядом.
Лара была уже в этих краях почти двадцать лет назад. Изменилось все там, на родине, и в её жизни, но точно так же светились уютные бары и мокли под дождем цветочные кусты и пластиковые кресла. Поезд влетел в тоннель, замелькала за окном вереница зеленых фонарей, глухо и часто забили дробь колеса, и вдруг открылось зеркало черной воды до самого горизонта, все в блестках разноцветных огней от стоящих по берегам гостиниц, ресторанов с какими-то плывущими, почти миражными и тоже сверкающими лодками, корабликами, плотами... Кажется, там гремели оркестры, пахло пряной, сытной едой и вовсю гудело не замирающее до утра веселье. Вот оно - озеро Гранди Мекка престарелых прелестниц, имеющих достаточно средств, чтобы купить самую романтическую, самую страстную любовь своей жизни.
В 1984 году женщины носили треугольный силуэт с широкой частью вверху - подплечники, как у хоккеистов, узкие бедра. У власти стоял Черненко, задумавший головкружительный проект мелиорации с поворотом сибирских рек вспять. Министерство сельского хозяйства основательно разрабатывало новую стратегию аграрной политики, отец пропадал на работе, как и те, кто раньше увлекался банями в рабочие часы. Пищевой промышленности предстояло осмыслить последствия связанного с орошением сибирских земель подъема сельского хозяйства.
Лару мало интересовали смехотворные фикции политиков, а с модным силуэтом ей приходилось туго, поскольку к тридцати годам из юношески поджарой у неё образовалась классическая фигура: и в груди, и в бедрах сплошной ренессанс, а вот плчи - покатые, округлые, белые. Как раз к вечернему туалету конца прошлого века.
Для туристической поездки в Италию, состоявшейся в середине мая, она выбрала узкие юбки, симпатичные импортные пуловеры и бежевую куртку из плащевки, подбитую натуральной золотой цигейкой. Просто, дорого, со вкусом. Почти все члены группы деятелей музыкальной культуры выезжали в Италию впервые, да и вообще в те времена визитами в капстраны ещё не были избалованы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36