Только слухи.
- иногда репортеру достаточно и этого.
- Сейчас ты не репортер.
- Но я узнал о его существовании, когда работал в газете.
- Тем не менее, ты не написал о нем, не так ли? Я оставил его шпильку без ответа.
- А если он вор, ты бы все равно представлял его интересы?
- Я знаю его финансовое положение. Этот человек не может быть вором.
- Но все-таки?
- Каждый гражданин имеет право на юридическую защиту, - ответил Грин, поджав губы. - Разумеется, я стал бы его адвокатом.
- Тогда я стану его посредником...
Впервые я услышал об Абнере Прокейне лет семь назад, когда Билли Фоулер решил тряхнуть стариной и попробовать свои силы на новейшем стенном сейфе. Там лежали двадцать пять тысяч долларов, о которых хозяин кабинета, врач-отоларинголог, "забыл" сообщить налоговому управлению, Билли без труда открыл сейф, но не успел налюбоваться добычей, как у него начался сердечный приступ. Рано утром доктор нашел его лежащим на полу у открытого сейфа. Он предпочел не обращаться в полицию, а отвез Билли в ближайшую больницу. А Билли, в свою очередь, обещал никому не говорить о содержимом сейфа.
Это была одна из тех историй, которые не публикуются в газетах, и Билли, чувствуя мое разочарование, спросил, запахнув больничный халат: "А почему бы тебе не написать об Абнере Прокейне?"
- Кто это?
- Я тебе ничего не говорил, понятно?
- Разумеется. Так кто он такой?
- Лучший вор города, вот кто. А может, и всего мира. И знаешь, почему?
- Почему?
- Потому что крадет только деньги и никогда не попадается. Но я тебе ничего не говорил, хорошо?
- Хорошо.
Потихоньку я начал наводить справки, и вскоре старик Крайвен, до сих пор гордящийся тем, что помогал Френку Норфлиту в знаменитом ограблении универмага в Денвере в тридцатых годах, заявил, что, по его мнению, Прокейн украл больше пяти миллионов.
- Ты представляешь, сколько это денег? - заключил он, но пропустив еще по паре стопочек, мы оба пришли к выводу, что сумма несколько преувеличена.
- Один бывший вор, ударившийся в религию, подтвердил, что слышал об этом несчастном грешнике и даже молился за спасение его души.
- Но если слухи, касающиеся Прокейна, поражали многообразием красок, то факты оказались удивительно бесцветными и сухими.
- Он родился в Нью-Канаане, штат Коннектикут, в 1920 году, в 1941 получил диплом инженера, в 1943 был призван на военную службу и послан в Европу, в 1945 демобилизовался в Марселе и прожил там больше года. В конце 1946 он вернулся в Нью-Йорк и женился на Вилметте Фоулкс, которая пять лет спустя погибла в авиационной катастрофе. В связи с этим печальным событием имя Прокейна первый и последний раз попало на страницы нью-йоркских газет.
Его ни разу не арестовывали, он никогда не работал. Жил Прокейн в собственном доме, в восточной части Семьдесят Четвертой улицы. За порядком следила приходящая домработница-негритянка. Уик-энды Прокейн проводил на принадлежащей ему ферме в Коннектикуте, Номер его городского телефона не значился в справочнике, на ферме телефона не было совсем.
Как-то днем, спустя шесть месяцев после разговора с Билли, я пил пиво с Сеймуром Райнсом, вышедшим на пенсию манхаттанским детективом, и Говардом Кэллоу, старшим инспектором крупной страховой компании. Когда мы исчерпали все темы, я упомянул Абнера Прокейна, - Я слышал, что он - вор. - От кого? хмыкнул Райнс.
- От других воров.
- Они ничего не знают. Держу пари, они не смогут назвать ни одного его дела.
- Я смогу, - вмешался Кэллоу.
Райнс пристально посмотрел на него и кивнул.
- Ты, наверное, сможешь.
- О чем вы говорите? - спросил я.
- Примерно пять лет назад один сенатор заключил договор с нашей компанией, - ответил Кэллоу -Так вот, каким-то образом у сенатора оказалось сто тысяч долларов наличными. Он хранил их в чемодане в своей квартире в Вашингтоне. И как-то раз Прокейн стучится к нему в дверь, под дулом пистолета ведет к стене, защелкивает наручники на руке сенатора и батарее, вставляет ему в рот кляп, открывает шкаф, достает чемодан с деньгами и уходит.
Через пару часов служанка находит сенатора и вызывает полицию. Сенатор звонит нам, чтобы узнать, покроет ли страховка сто тысяч наличными. Мы интересуемся, упомянуты ли эти деньги в договоре. Он отвечает, что нет, потом начинает что-то мямлить и говорит, что, возможно, у него украли меньшую сумму. Короче, в полицейском протоколе записано, что грабитель унес двести долларов и чемодан.
- А как вы узнали, что это дело рук Прокейна? Кэллоу пожал плечами.
- Случайно. Один из наших агентов летел из Вашингтона в Нью-Йорк вместе с Прокейном. Тот нес красивый чемодан, как две капли воды похожий на тот, в котором сенатор хранил деньги.
- И что дальше?
Кэллоу задумчиво посмотрел на полупустую кружку.
- Мы возместили сенатору двести долларов, украденных у него, а также стоимость чемодана.
- А Прокейн?
- А что Прокейн? Мы ничего не могли сделать.
- Разве сенатор не мог опознать его?
- Мог, - кивнул Кэллоу, - но не захотел. Раз Прокейн знал о существовании этих ста тысяч, ему было известно, как они попали к сенатору. Вероятно, сенатор понимал, что ему не поздоровится, если об этом узнают и другие.
Райнс взял кувшин и разлил пиво по кружкам.
- Говорят, в шестьдесят четвертом он обчистил сейф психоаналитика с Парк-авеню, а прошлой осенью перехватил взятку в семьдесят тысяч, предназначенную члену городского совета. Тот, во всяком случае, не получил ни цента.
- О взятке я слышал, - кивнул Кэллоу, - а о психоаналитике - нет.
- Разумеется, официально эти случаи нигде не зарегистрированы: так же, как и ограбление сенатора.
- И никто не обращался в полицию? - я удивленно взглянул на Райнса, Тот покачал головой.
- В полицию? А кто мог обратиться в полицию? Член городского совета, не получивший взятки? Или психоаналитик, увиливающий от уплаты налогов.
- А почему вы решили, что их ограбил Прокейн?
- Что бы вы сказали о показаниях очевидца? - спросил Райнс.
- Мне кажется, это весомое доказательство.
- Так вот, тот парень, что нес семьдесят тысяч члену городского совета, пришел к нам. Он полагал, что человек, давший ему эти деньги, примет его довольно сурово. А чем мы могли ему помочь? Мы показали ему несколько фотографий, и он сразу указал на Прокейна. Но что из этого следовало? Если бы мы вызвали его в полицию, он бы рассмеялся нам в лицо, В общем, мы отпустили этого парня.
- И что с ним стало?
- Он отправился в дальние страны.
- Должен отметить, что этот Прокейн - образец вора, - добавил Кэллоу. Во-первых, он ничего не крадет, кроме денег. Во-вторых, он крадет только у тех, кто не рискнет обратиться в полицию. И в-третьих, его никогда не поймают.
Глава 4
В шесть утра за мной пришли и, не говоря ни слова, отвели к дежурному. Молоденький полицейский выложил на стол содержимое моих карманов.
- Что теперь? - спросил я.
- Проверьте, все ли тут есть, и распишитесь, - он протянул мне стандартный бланк.
Я пересчитал деньги в бумажнике и расписался.
- Все в порядке? - спросил полицейский.
- Не хватает девяносто тысяч, - спокойно ответил я. - Странно, полицейский встал и вышел за дверь. Меня провели в другую комнату, всю обстановку которой составляли обшарпанный стол и два стула. Пятнадцать минут спустя открылась дверь и вошли детективы Дил и Оллер. Дил нес голубую сумку.
- У вас прекрасные связи, Сент-Айвес, - сказал он, положив сумку на стол. - Нам приказано отпустить вас.
- Когда?
- Как только вы пересчитаете деньги, - ответил Оллер, - Можете начинать.
Я дошел до двадцать первой тысячи, когда Дил сказал:
"Бедный юноша не сомкнул глаз из-за этих денег".
- Какой юноша? - спросил я, чуть не сбившись со счета.
- Патрульный Франн. Вы помните Франна? Он надел на вас наручники. Я кивнул.
- Он всю ночь переписывал номера банкнот, - продолжал Дил. - Пока нам не сказали, чем вы зарабатываете на жизнь. У вас в этом городе солидная репутация. Надеюсь, вам об этом известно?
- Нет, - я закончил двадцать третью тысячу и перешел к двадцать четвертой.
- Мы с Дилом работаем в отделе убийств и поэтому никогда не слышали о вас, - добавил Оллер. - Пока еще никто не требовал выкупа за труп.
- Это точно, - протянул Дил.
В молчании я пересчитал оставшиеся деньги и застегнул сумку на молнию.
- Ровно девяносто тысяч, - я подписал другой бланк, поданный мне Оллером, - Если деньги все-таки будут переданы, вы скажете, что мы переписали номера банкнот? - спросил Дил. - В протоколе вашего ответа не будет. Я задаю этот вопрос из чистого любопытства.
- Нет, - ответил я, - Я ничего не скажу, но передам совсем другие банкноты.
- То есть станете сообщником воров?
- В некотором смысле, да. Дил кивнул.
- Вы не будете возражать, если мы с Оллером как-нибудь заглянем к вам и зададим несколько вопросов? Естественно, как свидетелю, а не подозреваемому в убийстве.
- В любое время, - я попытался улыбнуться.
- Мы можем заехать не один раз, - заметил Оллер.
- А может, вы захотите повидаться с нами? Например, завтра в десять утра?
- Вам нужны мои письменные показания?
- Совершенно верно.
- Где вас найти?
- Вы знаете, где находится отдел убийств южного сектора?
- Да.
- Приезжайте туда и спросите кого-нибудь из нас.
- Оллера или Дила?
- Карла Оллера или Френка Дила, - поправил меня Дил.
- Теперь я могу идти?
- Несомненно.
Майрон Грин ждал меня у дверей Десятого участка, -Кому тебе пришлось звонить? - спросил я, когда мы сели в машину и отъехали от тротуара.
- Помощнику окружного прокурора и одному парню из муниципалитета, с которым я учился в школе.
Иногда мне казалось, что Майрон Грин сидел за партой с половиной американских чиновников. С другой половиной он общался в Йельском университете, - Кому-нибудь еще?
- Да, - кивнул Грин, - Прокейну.
- И что он сказал?
- Он озабочен случившимся.
- Я тоже.
- Он хочет тебя видеть, - Когда?
- Немедленно, если это возможно.
- Вообще-то, я чертовски устал.
- Он считает, что это очень важно, и я с ним полностью согласен.
- Почему?
- Потому что сегодня утром ему звонил человек, который хочет продать его дневники.
***
Впервые с Абнером Прокейном я встретился днем раньше, в субботу, тринадцатого октября, в десять утра.
- Вы моложе, чем я ожидал, - сказал он, крепко пожав мне руку. Зеленоватые глаза, широко посаженные по обе стороны крупного носа и с интересом разглядывающие меня, хорошо гармонировали с рыжеватыми, чуть тронутыми сединой, начавшими редеть волосами, узкой полоской усов над подвижным ртом и круглым подбородком.
Он провел меня в просторный холл и открыл одну из дверей.
- Я думаю, нам тут будет удобно.
Мы прошли в небольшую комнату, то ли кабинет, то ли библиотеку. Два окна выходили на Семьдесят Четвертую улицу. Одну из стен занимали полки с книгами, На других висели картины, изображающие сельские пейзажи. У камина, в котором потрескивали горящие поленья, стояли два кожаных кресла. Обстановку дополняли письменный стол, заваленный книгами и бумагами, и большой глобус, стоящий на полу у окна, Прокейн подошел к электрической кофеварке и наполнил две чашечки.
- Сливки и сахар? - спросил он.
- Только сахар.
- Пожалуйста, присядьте.
Я выбрал одно из кресел у камина, он передал мне чашку и сел напротив.
- Я полагаю, мистер Грин ввел вас в курс дела.
- Он рассказал мне то, что знал, - ответил я, - Но не упомянул об одном важном обстоятельстве.
- Каком именно?
- Он не сказал о том, что вы по всей видимости лучший вор этого города.
Прокейн холодно улыбнулся, - Шесть или семь лет назад, работая в газете, вы интересовались моей особой, не так ли?
- Да, - Но, к удивлению, не написали обо мне ни строчки.
- Потому что я не нашел ничего, кроме слухов, - А теперь вы хотели бы узнать некоторые конкретные факты?
- Да.
Прокейн повернулся к огню и задумался, - Ну что ж, мистер Сент-Айвес, - он широко улыбнулся, - будем откровенны. Я - вор.
Глава 5
Первый раз Абнер Прокейн преступил закон в двадцать пять лет. Он служил в армии и украл грузовик с американскими сигаретами, чтобы продать их на черном рынке Марселя. Сигареты он продал некоему Кожемесу и, если бы не Кожемес, сейчас сидел бы в тюремной камере, а не в мягком кресле у камина. Так, во всяком случае, думал сам Прокейн, Кожемес научил Прокейна красть только деньги, причем у тех, кто не мог сообщить об этом в полицию, Каждой краже предшествовала тщательная подготовка. Информация о будущей жертве стоила недешево, но Прокейн никогда не скупился, так как выручка с лихвой окупала вложенный капитал.
- Воровство ассоциируется у меня с живописью, - говорил он, глядя на один из пейзажей: обветшалый амбар, окруженный раскидистыми деревьями." Оно вызывает у меня ощущение.., завершенности.
- Это ваши картины? - спросил я, Он кивнул. Я более внимательно всмотрелся в пейзаж. Прокейн рисовал летом, и ему очень точно удалось передать игру света и тени.
- Должно быть, эти дневники вам очень дороги, - сказал я.
- Скорее, это журнал, а не дневник, - заметил Прокейн, - Дневники ведут лишь девочки-подростки, и то до тех пор, пока реальность жизни не разрушит их розовые мечты.
- И как выглядит ваш журнал?
- Это пять тетрадей по сто страниц каждая в черных коленкоровых переплетах, Такие можно купить в любом писчебумажном магазине.
- Как это произошло?
- По лицу Прокейна пробежала легкая улыбка.
- Вероятно, я оказался в положении сапожника, дети которого бегают без сапог. У меня есть маленькая ферма в Коннектикуте, - он указал на картины. Эти пейзажи я рисовал там. Прошлый уик-энд я провел на ферме, а вернувшись, обнаружил, что меня обокрали.
- Где вы держали тетради?
- В старом сейфе. Его установил еще прежний владелец дома. Я уже давно собирался заменить его, но.., - он пожал плечами, - Сейф взломали или открыли замок?
- Они открыли замок и через дверь вошли в дом без всяких трудностей.
- Разве у вас нет системы сигнализации?
- Есть, но вор сумел отключить ее. Или воры.
- Когда они позвонили вам? Почему-то мне кажется, что вор был не один.
- Мне тоже, - кивнул Прокейн. - В среду утром мужской голос известил меня о том, что я могу получить мой журнал в обмен на сто тысяч долларов. В качестве посредника он предложил вас и особо указал, что ваши услуги будут оплачены из этих ста тысяч и составят десять процентов от общей суммы. И добавил, что с вами я могу связаться через Майрона Грина. Меня это насторожило, так как я только что стал его клиентом, Дело в том, что я с большим недоверием отношусь к подобным совпадениям.
- Полностью с вами согласен. А что он обещал сделать с тетрадями в случае вашего отказа?
- Он сказал, что передаст их в полицию.
- Вы бы этого не хотели?
- Нет, мистер Сент-Айвес, я этого не хочу, - он встал, взял мою пустую чашку и вновь наполнил ее ароматным напитком, не забыв положить кусочек сахара. - Я первый раз вижу профессионального посредника, - сказал он, передавая мне полную чашку.
- Возможно, и в последний, - ответил я. - Мне еще не приходилось дважды встречаться с одним и тем же клиентом.
- Я хотел бы знать, существует ли в вашей профессии определенный моральный кодекс?
- Так же, как и в вашей. Правила я устанавливаю сам и не требую их неукоснительного выполнения. В противном случае никто не стал бы прибегать к моим услугам. Но, если бы эти правила не охраняли интересы человека, который нанял меня, я бы тоже остался без работы. Пока на меня никто не жаловался, - Я плачу сто тысяч долларов, чтобы уберечь от посторонних глаз подробности моей личной жизни. Я покачал головой.
- Вы платите эти сто тысяч, чтобы не попасть в тюрьму. О том, что вы вор, знают многие, но не могут этого доказать, А вот тетради это докажут. Я не могу дать вам обещание не заглядывать в них после того, как они окажутся у меня. Для этого я слишком любопытен, Но уверяю вас, что никому не расскажу о том, что я их прочту. Не знаю, удастся ли мне убедить вас поверить мне на слово, но другого выхода нет.
- Я понимаю, - вздохнул Прокейн и взглянул на часы, - Уже десять сорок пять. Он сказал, что позвонит в одиннадцать, чтобы передать вам инструкции, он помолчал. - Вы всегда работаете один?
- Теперь, да, - ответил я, - Дважды я пытался работать с напарниками, и оба раза неудачно.
- Кожемес, француз, о котором я вам рассказывал, учил меня действовать в одиночку. Но предупреждал, что возникнут некоторые заманчивые проекты, от которых придется отказываться потому, что они непосильны для одного. Я помню, как он говорил: "Найди кого-нибудь и подготовь его к делу, как я нашел и подготовил тебя". Два года назад я последовал его совету. Теперь у меня есть помощники, мужчина и женщина. Они прекрасно знают свое дело. При необходимости вы можете рассчитывать на них.
- Буду иметь это в виду.
В молчании мы дождались телефонного звонка. Прокейн снял трубку, сказал: "Слушаю", - и тут же передал ее мне. Неизвестный на другом конце провода первым делом поинтересовался, есть ли у меня требуемая сумма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11