И тут до меня дошло. Мужчина, которого я собираюсь просить сыграть финальную сцену расставания в присутствии моей матери, ко мне неравнодушен и пришел сюда, вообразив, будто я желаю выяснить отношения, организовав свидание-разведку. Теперь придется изобрести способ сообщить, что мне требуется помощь в публичном завершении нашего романа, не задев, однако, чувств Марка известием, что я не собираюсь с ним встречаться. Жизнь одинокой женщины – сплошной вызов обстоятельствам.
В какой-то мере я почувствовала себя весьма польщенной, и некие жизненные соки ринулись наполнять свои русла, куда годами не заглядывали. Это походило на особую атмосферу, возникавшую в присутствии Тома, но тот, скорее всего, так и останется недостижимой мечтой. О Томе лишь известно то, что он ландшафтный дизайнер, любитель старых фильмов и понял одну из моих шуток. Такими чертами может обладать даже серийный убийца…
Марк – красавец, умница и талант. У него случаются приступы высокомерия, особенно если дело касается актерской игры, но все это внешнее. Он прекрасный человек, интересный собеседник, хороший слушатель, что большая редкость среди мужчин. А уж его круглые упругие ягодицы… Но все это не имеет значения. Слишком поздно. Предстоит разорвать нашу связь раз и навсегда, так будет лучше для всех.
– Я искренне считаю вас прекрасным актером и думаю, что многому у вас научилась, особенно плетению сюжетных линий. Не похоже, что наш роман подошел к концу, правда?
– Совсем не похоже.
– Вот почему необходимо разыграть бурный разрыв в присутствии моей мамы. У нее главная роль в этой истории. Если она своими глазами не увидит наше расставание и не поверит в правильность такого шага, боюсь, призрак Алекса Грэма будет преследовать ее всю жизнь.
– Что?!
– Марк, я понимаю, это затруднительно, но… да какого черта, вы уже видели меня в более растрепанных чувствах. Мама на седьмом небе от моего обручения. Впервые мы с ней… Я не такая дочь, какую матери хотелось, и никогда ей не стану. Брак с Алексом – мой первый поступок, которым она гордится. Сегодня я была у нее. Она достала свое свадебное платье, чтобы я венчалась в нем. Если бы вы видели ее лицо… Я не могу так с ней поступить, не в силах признаться, что мы не поженимся. Конечно, это мои проблемы, но умоляю вас поработать еще раз. Клянусь, в последний. Нужно, чтобы вы пришли в дом моей матери якобы по делам, связанным с брачной церемонией, и убедительно сыграли разрыв отношений, в противном случае мне придется нанимать вас в ближайшие десять лет для свадьбы, семейной жизни и рождения парочки детей.
Речь понравилась даже мне самой. Ни намека на то, будто я догадалась о чувствах Марка. Он сохранит лицо, заработает немного денег, и мы мирно разойдемся. Но Марк, замерев, молча смотрел на меня.
– Слушайте, – нервно сказала я, поднося ему на блюдечке возможность красиво выйти из игры. – Вас, наверное, уже тошнит от роли Алекса Грэма. Понимаю, я жуткая заноза в заднице, поэтому за беспокойство заплачу вам двести долларов. Последнее свидание продлится чуть больше часа. Это же выгодная сделка!
– Вы для этого хотели увидеться со мной?
– Да.
– А-а.
Ничего не добавив к своему «а-а», Марк сидел неподвижно, уставившись в тарелку.
– Вы подумали, я просила о встрече в связи с чем-то еще? – не утерпела я, хотя и собиралась искусно обойти этот разговор. Невозможно притворяться, будто ничего не происходит, если человек с убитым видом смотрит в тарелку невидящим взглядом.
– Мне казалось, мы сблизились сегодня утром.
– Так и есть, Марк. Мы отлично поговорили. Я с удовольствием побеседовала с вами.
– Мне тоже понравилось с вами разговаривать, – сказал он, подняв глаза. Наши взгляды встретились, и я представила долгие часы захватывающих бесед о фильмах, книгах и жизни, упоительные ночи у камина, совместное чтение стихов… Правда, камина у меня нет, но сам процесс… Выбор стихов ляжет на Марка, ведь поэтов я не открывала после колледжа, хотя и намеревалась. Особенно люблю стихотворение о двух дорогах… Может, у Марка найдется камин… Нет, ничего не получится: мы неверно начали, слишком поздно выбираться на правильную дорогу.
– Марк, вы мне очень нравитесь. Если бы жизнь сложилась иначе… Но ведь мы расписывали вашу карьеру ортодонта и трагическое сиротство, сидя в гостиной моей матери! А тут еще мои друзья… Поздно что-либо менять. Я совершила много ошибок, время навести порядок. Вам остается одно – явиться в пятницу в десять утра, когда мать и тетка соберутся уточнять детали свадебной церемонии, и, выбрав момент, сообщить – вы не хотите детей, и тогда я смогу, страдая и сожалея, объявить, что не стану вашей женой.
– Вы говорите, что намерены привести жизнь в порядок. Так почему бы не начать с честного объяснения? Расскажите близким, как все было на самом деле. Таким поступком вы дадите мне шанс!
Предложение застало меня врасплох. Судя по реакции моего желудка, идея не пришлась ему по вкусу. К счастью, прежде чем возникшее молчание стало нестерпимо долгим, подошла официантка с подносом. У нас завязался разговор, длившийся ровно столько, сколько можно говорить о пасте, – дольше отсрочить неизбежное не удалось. Переложив маникотти на тарелке, я заговорила:
– Марк, мне очень жаль, но я не могу. Не знаю, получится ли у нас что-нибудь. Вы просите меня круто изменить жизнь, возможно, пожертвовать всем, что у меня есть, ради чего-то весьма туманного. Будь даже перспективы менее расплывчатыми, вряд ли мои чувства к вам можно назвать серьезными. Объяснение видится мне крайне болезненным и неловким, а уж признаваться матери… Нет, увольте. Дело не только во мне – мать, оскорбленная в лучших чувствах, примется во всем винить вас, а уж мою родню хлебом не корми – дай пообвинять кого-нибудь.
Я улыбнулась. Марк на улыбку не ответил.
– Простите меня, Марк. В нормальных обстоятельствах я охотно стала бы с вами встречаться, но обстоятельства сложились ненормальные. Знаю, что по моей вине, но ничего не могу с собой поделать. Я просто… не могу.
– Очень жаль.
– Да.
Я сунула в рот какую-то еду и жевала, жевала, жевала, пока не смогла наконец проглотить.
– Значит, – сказал Марк, помолчав, – я должен прийти к десяти?
– Вы сделаете это?
– Сделаю.
– Спасибо…
– Деньги мне лишними не будут. Двести долларов, говорите?
– Да, двести долларов.
Уладив таким образом все формальности предстоящего свидания, мы доедали ужин в молчании.
Глава 20
На розовые очки пожизненной гарантии не дается
Накануне запланированного расставания я заказала себе пиццу. Разносчик оправдал мои ожидания – прибыл вовремя и принес именно то, что требовалось, без всяких выкрутасов и сомнительных экспериментов, – пепперони с двойным сыром и толстой хрустящей корочкой. Конечно, пришлось заплатить разносчику, но я уже привыкла платить за услуги.
Натянув старые удобные джинсы, нарезав пиццу и усевшись поудобнее, я поставила на видео «Двойную гарантию» – прекрасный старый фильм об одной любительнице интриг, обманывавшей всех встречных-поперечных, стремясь заполучить желаемое. Сюжет откровенно надуманный: начать с того, какие прически носила героиня…
Удобно свернувшись калачиком, я расслабилась – не блаженствовала, но расслабилась благодаря снотворному эффекту пиццы и хорошего фильма, когда в дверь позвонили.
Нажав кнопку паузы на пульте видеомагнитофона, я посмотрела через окно, кого принесло. На лестнице стоял Грег. Грег?! Он слабо махнул рукой, и знакомые чувства зашевелились в душе. Мне уже не хотелось, чтобы эти чувства объявлялись. Я извела массу энергии и половину пиццы, чтобы хоть на вечер забыть об эмоциях и набраться сил выдержать завтрашнюю сцену разрыва, и вот, называется, отдохнула. Пригладив волосы, я открыла дверь.
– Привет, Грег. Извини, что не сразу открыла, но мне только что доставили пиццу, и… С тобой все в порядке? Выглядишь неважно.
– Я паршиво себя чувствую. Можно войти?
Я могла бы выдержать любой натиск, но не одинокого заброшенного Грега. Я впервые видела его подавленным, и это разрывало мне сердце. Несмотря на боль, которую я из-за него вынесла, боль, о которой Грег не подозревал и, возможно, ощутил бы неловкость, узнай он об этом, я искренне хотела ему помочь.
– Да-да, входи. Что случилось?
– Сэм, это меня убивает, – заявил он, хлопнувшись на диван. Я выключила видик.
– Что тебя убивает?
– Семейная жизнь, вот что.
Я медленно опустилась на стул, осознавая сказанное.
– Кажется, мы с Дебби сделали ошибку. Я люблю ее, но… Как только мы поженились, все стало… Не знаю, как объяснить, но с той минуты, как мы сказали «да», Дебби пытается меня изменить. Найдется сигарета?
– Я думала, ты бросил.
– Я выкурю только одну.
– Узнаю собственные муки. Именно так я каждый раз снова начинала курить.
– Мне нужна одна-единственная чертова сигарета! Нотаций мне и дома хватает!
Подобное расположение духа я приписала стрессу, вызванному женитьбой не на той женщине.
– Тебя никто не держит. Сижу, никого не трогаю, занимаюсь своими делами…
– Извини, извини. Я сегодня на всех срываюсь. Можно сигарету?
– Держи! – Я бросила ему пачку.
– Спасибо.
Вытащив сигарету, он кинул пачку мне.
– Так что стряслось?
– У нас с Дебби все идет не так, как я надеялся.
– Что – все? Совместная жизнь? – небрежно спросила я, словно его ответ, положительный или отрицательный, мало для меня значил.
– Ну да. Странно, но я… Я словно задыхаюсь. Вчера, задержавшись на работе, на несколько минут опоздал домой, так Дебби раздула из этого целую историю: дескать, надо было позвонить и все такое… Мелочь, конечно, но меня оглушила реальность происходящего… – В этом мы с Грегом похожи: реальность – не наша стихия. – Потом она решила, что нам нужен новый диван. По мне, и старый сойдет, но Дебби не унималась, пока я не пошел с ней выбирать диван. Шесть часов, Сэм! Шесть часов мы выбирали диван, на который мне начхать! Она словно… Не знаю.
Хм-м-м-м… Я надеялась на более веские обвинения в адрес Дебби. «Несколько минут» у Грега могли означать два-три часа… Ладно, хитроумные наводящие вопросы помогут ему понять суть проблемы: Дебби не та, кто ему нужен.
– Ну, Грег, это типично для многих семей. Чего ты ожидал?
– Не знаю. Мне казалось, у нас будет… веселее, что ли.
– Наверное, бывает и веселее. С подходящим человеком, – добавила я. Как я его, а? Тонко, правда?
– Слушай, кинь мне пачку сигарет…
– Держи. Наверное, «весело»– не совсем уместное слово. В смысле – это иная разновидность веселья. По-моему, если человек вступает в брак, он не просто решил покончить с холостой жизнью. Этим поступком мужчина показывает – спутница нужна ему не только для веселья. По этой причине люди и женятся. Если, конечно, сделали правильный выбор, – не утерпела я.
– Ну не знаю. Меня бесит не только это. С того дня, как мы были у тебя последний раз, Дебби достает меня требованиями описать мои чувства так же красиво, как Алекс. Я уже не знаю, что сделаю, если еще хоть раз от нее услышу… Сказал, мне сразу полегчает, когда она перестанет спрашивать, что я чувствую.
Глубоко затянувшись, Грег отвернулся к окну. На меня он не смотрел. Проблема не имела отношения ко мне, важность представляли только он и Дебби.
Я долго смотрела на Грега, развалившегося на диване, – пристально, внимательно, и на минуту он перестал быть Грегом, став просто мальчишкой, который так и не повзрослел. У меня нет опыта семейной жизни, и, возможно, я не идеал, который ищут взрослые состоявшиеся мужчины, но если бы я вышла замуж, полюбив так, как Грег, по его словам, любит Дебби, я пошла бы навстречу своему супругу, помогла выбрать диван, позвонила с работы предупредить, что задерживаюсь, – хотя бы это. И не вставала в позу, не прожив и месяца в законном браке.
Я впервые осознала – мы с Грегом не были идеальной парой, когда жили вместе. По многим вопросам наши мнения расходились, иные темы я предпочитала не затрагивать, не все чувства решалась выразить, ибо если Грег не желал что-то обсуждать, это не обсуждалось.
До меня с раздражающей ясностью дошло, что, сойдись мы с Грегом снова, прожили бы вместе считанные дни. Открытие шокировало меня совсем как недавняя догадка, что привычка курить – не совсем демонстрация свободы воли и сознательного выбора. Что-то во мне изменилось, сдвинулось.
Когда это что-то сдвинулось, мне неожиданно вспомнился отец, расслабившийся в удобном кресле, потягивая пиво и просматривая газету. Я увидела себя, семилетнюю, сидящую на полу и что-то рисовавшую, часто поднимая глаза на папу. Мне не терпелось поделиться событиями школьного дня, но я не смела раскрыть рот, пока отец не давал понять, что готов слушать. Каждый вечер ритуал повторялся: мы ждали, пока отец выпьет пива, прочитает газету и сделает свои дела, а потом начинали к нему «липнуть», по его выражению.
Когда у отца выдавался трудный день, одной кружки пива оказывалось недостаточно. Ростбиф мог заветриться, картошка – остыть, но мы не садились ужинать, пока не разрешал отец. В другие дни хватало одной-двух порций пива, и дом превращался в райские кущи: отец смешил и поддразнивал нас с матерью, заставляя хохотать до колик. Не знаю, как мама, но я, когда выдавался такой вечер, начинала надеяться – теперь всю жизнь будет так хорошо.
Но чаще случались вечера, когда отец пил кружку за кружкой, и я привыкла к ожиданию, привыкла ждать знака, оставляла другим право решать, время или не время говорить или чувствовать. Это казалось нормальным, естественным, казалось любовью.
Так и хочется сделать вывод – в чувство к Грегу я вложила неизрасходованную любовь к отцу, а к самому Грегу равнодушна. Как чудесно это расставило бы все по полочкам… Но нет, я любила Грега, наши отношения были неподдельно сердечными. Позвони я в два часа ночи с сообщением, что машина стоит на обочине, непонятно почему сдох аккумулятор и я смертельно боюсь оставаться одна в темноте, Грег примчался бы без всяких вопросов.
Нет необходимости прекращать любить Грега – борьба с собственной натурой меня едва не доконала. Могу любить его хоть всю оставшуюся жизнь. Могу каждый день, выбрав минутку, втайне пожелать ему добра. Ему, а не человеку, которым хотела его видеть. Но я уже не влюблена в Грега.
– Грег, – сказала я, – семейная жизнь не сахар. Женись ты на той или другой Дебби, все равно пришлось бы учиться уступать и идти на компромисс. Выбирать диван – еще цветочки. Тебе придется решить, согласен ты или нет идти на уступки и выполнять все, что к этому приложится. Платишь и делаешь выбор. Но это надо обсуждать не со мной. Иди и поговори с Дебби.
– Ты меня выгоняешь?
– Прости, но я смертельно устала. Длинный был день.
– Ладно, ладно, – застонал Грег, поднимаясь с дивана. – Я чувствую, когда меня не хотят. Прости, если надоел своим нытьем. Я не хотел нагружать тебя проблемами.
– Ничего.
– Может, наведаемся в «Богартс» в ближайшее время и сразимся в пул? Только ты и я, как прежде?
– Конечно. Отличная идея. Кстати, Грег, думаю, тебе будет небезынтересно… Мы с Алексом расстались.
– Боже, Сэм, как жаль… Я не приперся бы плакаться, если б знал…
– Ничего страшного. Честно признаться, я вовсе не убита горем. Наверное, я обручилась с единственной целью – быть помолвленной с Алексом Грэмом. Не бери в голову, ты же не знал. Со мной все в порядке.
– Точно? Если хочешь поговорить, я позвоню Дебби и останусь у тебя. Она не будет возражать.
Я видела Грега распирает любопытство: правы они были с Дебби насчет причины моего обручения или нет. Возможно, стоило воспользоваться возможностью и откровенно рассказать, как сильно на меня повлияли его помолвка и свадьба. Но я интуитивно чувствовала: не стоит поднимать этот вопрос. Без публичных признаний в пылкой любви я охотно обойдусь, но по-прежнему ищу отношений, которые Грег не в состоянии мне дать. Поэтому, не изменившись в лице и не дрогнув голосом, смирившись наконец с новым стилем общения, я ответила спокойно и приветливо:
– Нет. Тебя ждут дома. А мне хочется доесть пиццу и досмотреть фильм.
– Ты уверена?
– Да.
– О`кей, сиди, кури, – сказал Грег, обняв меня на прощание. Объятие не вызвало никаких эмоций, кроме легких болезненных ощущений, примерно как от рухнувшей сверху тонны кирпичей. – Кстати, Сэм, – добавил Грег уже с порога, – не говори Дебби, что я курил. Она устроит сцену.
Глава 21
Женщины, венчавшиеся тайно, живут в среднем на 9,3 года дольше тех, кому довелось пережить кошмар предсвадебных хлопот
Утро пятницы. Десять часов двенадцать минут ноль-ноль секунд. Штаб-квартира союзников. Резиденция Стоунов. Кухонный стол. Кофе налит, сахар, сливки, салфетки, ложки розданы всему наличному составу. Марк не явился. Марк опаздывал уже на пятнадцать минут (из вчерашнего сообщения на автоответчике я узнала, что могу не подвозить его, как обычно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26