Несмотря на бедность и безуспешные попытки «пробиться», я бы все отдала за это. Большинство людей вроде меня день за днем лишь коптят небо.
– Саманта, не надо. Понимаю, вы стараетесь помочь, но это не…
– До сих пор помню свои ощущения, когда начинала заниматься фотографией. Я училась и работала, но, как только выдавалась свободная минута, бежала в затемненную комнату. Спала по четыре часа в сутки, и то – если повезет, а сил почему-то только прибавлялось. Увлечение делает все вокруг таким… Не знаю, живым, что ли. И очень хорошо помню, как горько было осознать, что у меня нет особого таланта и фотодело для меня – лишь способ заработать на жизнь… Я очень хорошо фотографирую венчания и свадьбы, но и только. Этим мне и заниматься до конца жизни. Говорю это не из сочувствия, не думайте. Обидно, что у меня в жизни нет единственной цели, как у вас.
Марк открыл глаза и посмотрел как-то странно, словно впервые увидев во мне человека.
– Может, вы еще не нашли настоящее увлечение, – предположил он.
– Все может быть. Возможно, я обленилась, времени не хватает или способностей… Не знаю. Мне недостает индивидуальности, особого видения, что ли… Своего взгляда. Способности видеть привычное по-новому. Без этого любой снимок – заурядная кодаковская фотография… – Я поднялась. – Ладно. Хотите кофе или чего-нибудь другого, прежде чем поедем к вашей машине?
– Кофе будет очень кстати, спасибо. А кто, по-вашему, этим обладает? – спросил Марк, когда я направилась в кухню.
– Чем? – не поняла я.
– Особым видением, о котором вы говорили.
Остановившись, я повернулась к Марку:
– Моя любимица Дайен Арбус. Я ее просто обожаю. Может, технически она небезупречна, но, фотографируя людей, которых принято называть уродами, Арбус умеет показать их индивидуальность. Ей принадлежит замечательное высказывание: «Уродливые и увечные есть подлинные аристократы жизни, ибо с самого рождения вступили с ней в противоречие».
– Сильно сказано.
– Да. Но зато уж и намучилась я по ее вине… В другом интервью Арбус заявила – дескать, причина ее популярности кроется в том, что на ее снимках люди замечают то, что лишь она способна показать. Прочитав это, я поняла, чего не хватает моим фотоработам. С технической стороной все прекрасно, но у меня нет особого видения… Понятия не имею, для чего я это вам рассказываю…
– Я рад нашему разговору.
– Почему?
– Разве вам не нравится, когда человек правдиво говорит о себе?
– Наверное, нравится…
Я сварила кофе, и утро закончилось тем, чего мы ни разу не делали с самого начала, – беседой.
Марк рассказал, как в двенадцать лет увидел по телевизору Джеймса Дина в «Бунте без причины», и это определило его дальнейшую судьбу. В высшей школе он выбрал специальностью драму, играл главные роли в школьных пьесах, но, поступив в колледж, решил выбросить из головы увлечение сценой: карьера актера слишком рискованна. Марк пробовал создать собственный бизнес, занимался маркетингом, наконец, решил податься в учителя. Несколько лет преподавал актерское мастерство в высшей школе, но однажды, наблюдая за отличной игрой одного из учеников, почувствовал, что словно видит себя самого, каким был несколько лет назад и которого предал.
Два года Марк брал уроки, играл в общественном театре и копил деньги, уговаривая свою девушку ехать с ним, пообещав ей и себе, что если не пробьется за пять лет, они вернутся в Бостон. Выдержав в Лос-Анджелесе шесть месяцев, подруга уехала домой. Когда истек установленный им самим пятилетний срок, Марк дал себе еще один год. Так и пошло. Он пробавлялся эпизодами, случайной подработкой, иногда крошечными ролями, снимался в рекламе, каждый раз надеясь, что это и есть долгожданная роль, которая привлечет к нему внимание публики и режиссеров.
Я сообщила, что «Бунт без причины» и меня потряс, когда я впервые посмотрела этот фильм. Марк спросил, кто мой любимый актер.
– Вы, конечно.
– А еще?
– Пожалуй, у меня нет любимых актеров, скорее любимые фильмы и спектакли.
– Какие же?
– Ну, если навскидку, то Оливия де Хэвилленд в «Наследнице», Дана Эндрюс в «Наших лучших годах». М-м-м… Ширли Бут в «Вернись, маленькая Шеба».
– Вы фанат старого кино?
– О да! Кстати, и нового тоже. Тот парень, забыла имя, ну, сыгравший Рэнделла в «Клерках», – потрясающая роль. Кевин Спейси в «Обычных подозреваемых». Еще… О, вы видели «Из плоти и крови»? С Мэг Райан, Деннисом Куэйдом; Джеймсом Каном и Гвинет Пэлтроу?
– Нет.
– Все без исключения актеры играют гениально, даже занятые в эпизодах. Там есть один парень, в роли служащего Денниса Куэйда, так вот он в двухминутной сцене просто разрывает вам сердце. А женщина, голос которой слышен в телефонной трубке всего секунд тридцать, а мужчина, который ел шоколадки… На экране они совсем недолго, но возникает ощущение, будто знаешь их целую вечность. Самое лучшее в фильмах – такие моменты: пусть роль без слов или эпизод, но, увидев человека на экране, сразу постигаешь его суть, жизнь, характер… Кто ваш любимый актер?
– Ну, я не буду оригинален: клянусь, чем хотите, Марлон Брандо в лучших ролях – величайший актер, когда-либо снимавшийся в кино.
– Великий артист. Помните «Трамвай "Желание"»? Отталкивающий персонаж, а смотришь – не оторвешься.
Мы проболтали еще час, главным образом о фильмах. Марк хорошо знал тему и по дороге к своему автомобилю объяснял технические тонкости кинопроизводства. Выяснилось, что я полный профан в том, что касается метафоры. Мы даже коснулись литературы. Тут мне особенно нечем было похвастаться, кроме прочитанного в колледже и двух первых глав «Эммы», но я внимательно слушала и задавала очень умные вопросы.
– Ну, вот мы и приехали, – сказала я, въезжая на парковку у «Богартса». – Кажется, вот ваша.
– Да, вроде она. Еще раз приношу извинения за вчерашний вечер.
– Вы все исправили. Дебби совершенно падет духом, когда узнает новость о нашем расставании, – она в восторге от Алекса. О матери я вообще молчу – вы именно такой зять, о котором она мечтает.
– А вы? С вами все будет в порядке?
– Думаю, да. Грег женился, тут мне ловить нечего, но празднование свадьбы я выдержала, ничего мне не сделалось, жизнь продолжается. Самое время навести порядок в собственной жизни. Сейчас поеду, сообщу матери, что между мной и Алексом все кончено.
– И какую же причину назовете? Говоря откровенно, Алекс – отличный парень.
– Вы не хотели детей.
– Саманта, Алекс очень хочет детей. Семья для него важнее всего на свете…
Я выразительно покосилась на Марка.
– Простите, увлекся по привычке.
– Знаете, Марк, пока вы еще не уехали, хочу сказать вам одну вещь. Даже две вещи. Во-первых, какой бы дикой ни казалась моя затея, она помогла мне разобраться в себе. Вряд ли я решилась бы на такое теперь, если все вернуть. Скорее занялась бы филателией или нашла другое хобби, но, так или иначе, вы помогли мне пережить трудный период. А во-вторых, я не всегда такая чокнутая. Чудная – да, но не настолько. Поэтому хочу поблагодарить вас за то, что рискнули связаться со мной. Надеюсь, для вас это не стало худшим в жизни опытом.
– Нет, не стало. К тому же мне нравятся девушки с чудинкой.
– Ну, тогда вы по мне голову потеряете. Ладно, мне пора ехать разбивать сердце матери, пока смелость не испарилась.
– Удачи. Всего вам хорошего.
– Вам тоже. Спасибо за все. Буду ждать вашего появления на большом экране.
Я подождала, пока Марк пересел в свою машину, и помахала ему, прежде чем тронуться с места. Выезжая на шоссе, я ощущала некоторую грусть. У нас с Марком и Алексом были свои взлеты и падения, иногда мне хотелось пристукнуть обоих, но теперь я видела – они, в сущности, неплохие парни.
При других обстоятельствах мы могли бы подружиться, так как романа у троицы не получилось бы. Я никогда их не забуду. Нас связывают общие воспоминания, пусть невротические и болезненные, но все-таки… Они всегда нелегко отпускают.
Глава 18
Самая тяжкая ноша – плохие новости
По пути к дому матери я по примеру Марка занималась дыхательной гимнастикой собственного изобретения, чтобы не струсить раньше времени. Я позвонила маме по сотовому, сказав, будто собираюсь обсудить детали свадебной церемонии. Мама пришла в восторг, вообразив грядущее венчание века. Как-то неловко отнимать у нее такую радость… Постараюсь обратить внимание на плюсы: несколько недель я была помолвлена с прекрасным парнем. Для меня это огромный прогресс: большинство любовников с самого начала не давали никаких обещаний.
– Я сейчас, – сказала мать, впустив меня в дом. – Проходи в гостиную. Хочу тебе кое-что показать.
Диван в гостиной оказался завален каталогами и журналами для невест, как будто замуж собрались не меньше десятка женщин. Секунду я смотрела на них, затем присела. Будучи помолвленной всего восемь дней, я никак не предполагала, что за столь короткий срок мать провернет впечатляющий объем работы, словно ждала этого события всю жизнь. Как только сообщу неприятную новость, тут же предложу всем вместе отправиться в отпуск – мне, маме, тетке Марни и дяде Верну. Поедем куда-нибудь, где давно мечтали побывать. Мы…
– Ну-ка, Саманта, закрой глаза, – сказала мать из коридора.
– Зачем?
– Я приготовила тебе сюрприз. Закрой глаза.
– Ладно. Закрыла.
– Правда закрыла?
– Да, мама, правда. Вокруг темно и страшно.
– Ой, какая ты глупышка! Теперь смотри. Открыв глаза, я увидела мать, с милой улыбкой державшую в руках собственное подвенечное платье.
– Прежде чем ты что-нибудь скажешь, – продолжала она, – знай – это всего лишь один из вариантов. Не хочешь, не надевай. Я решилась предложить…
– Оно прелестно.
– Тебе правда нравится? Не из вежливости хвалишь?
– Очень нравится. Изумительный наряд. Платье и в самом деле было очень изящное: сверкающий корсаж, сплошь расшитый крошечными бусинками, рюмочкой выступал из широкой юбки со вставками и украшенным бисером треном.
– Я много лет берегла его в надежде… но это тебя ни к чему не обязывает. Твоя свадьба, тебе самой решать, что надеть.
– Роскошное платье! Настоящее чудо…
– Как я рада! Остается подогнать по тебе, но, уверена, платье и так прекрасно подойдет. Просто… прелестно.
Господи, это обещает стать настоящим кошмаром. О чем я только думала? Очевидно, ни о чем, и впереди множество веселеньких часов расплаты за собственную глупость. Но пора выполнять задуманное. Продолжать цепляться за роман, который ничем хорошим не кончится и даже не существует в реальности, означает лишь длить агонию. Решайся ради матери и ради себя. Единственный выход – разрубить запутанный узел.
– Мама!
– Да?
– Нам нужно поговорить о свадьбе.
– Конечно, дорогая. Дай-ка я присяду. У меня здесь несколько каталогов, возможно, тебя что-то заинтересует.
Разложив на стуле платье, мать уселась на диван, сияя как новобрачная. Я почувствовала себя человеком, который, подманив щенка, заигрывает с ним, подает малышу надежду и забывает о нем, едва выйдя из зоомагазина, даже не взглянув на беднягу второй раз.
– Ты, правда, не против надеть это платье, Саманта?
– Платье замечательное, с удовольствием надену, но, мама…
– Знаешь, Саманта, прежде всего давай посмотрим, как оно тебе придется.
– Что, прямо сейчас? Может, сначала поговорим?
– Позволь мне хоть приложить его к тебе.
– Мама…
– Ну, порадуй меня. Я ждала этой минуты тридцать четыре года.
Мать уже стояла у дивана с платьем в руках.
– Погоди, дай же сказать…
– Саманта, хоть раз сделай так, как я прошу.
Как это – хоть раз?
– Ну ладно…
– Вот и хорошо. Пойдем в твою комнату, там большое зеркало.
Мать пошла первой, я поплелась за ней, – все как всегда, давно установленным порядком.
– Встань напротив зеркала и увидишь себя целиком.
– Так вот для чего служат зеркала, оказывается…
– Придерживай здесь и здесь, а я посмотрю, как оно получится.
Приложив платье, я оценивающе посмотрела в зеркало, и у меня захватило дух. У мамы тоже.
– Идеально, – выдохнула мать, и была права. С тех пор как мне исполнилось двенадцать, платье оказалось первым предметом одежды, по поводу которого наши мнения совпали: простое, элегантное и по-своему сексуальное – как в старых фильмах. Такой наряд выбрала бы Джинджер, собравшаяся замуж за Фреда. Платье сидело отлично, будто по мне шили.
– Представь, какой красавицей ты пойдешь к алтарю, – услышала я мамин голос.
Я невольно представила, ничего не смогла с собой поделать. Есть что-то гипнотическое в процедуре примерки подвенечного платья перед зеркалом.
В воображении возникла картина: я – невеста, героиня дня, под звуки музыки иду к алтарю сквозь толпу гостей; все взгляды прикованы ко мне, люди, подталкивая друг друга локтями, шепчутся, как я ослепительно хороша, и взор жениха полон восхищенного обожания.
– Волосы можно зачесать наверх, украсить гипсофилой и прикрепить простую вуаль, – добавила мать.
Облако мелких белых цветов гипсофилы. Да, и маленький букет в руке… Саманта, очнись, у тебя нет жениха и в обозримом будущем не предвидится венчания, разрезания свадебного торта и осыпания новобрачных рисом.
– Мам, насчет венчания…
В зеркале я встретилась с ней взглядом. Такими глазами мать не смотрела на меня с тех пор, как… я даже не могу припомнить у нее такого выражения лица. Даже морщины разгладились. Я уже забыла, когда в последний раз видела мать счастливой… Вот-вот предстоит убить ее радость, как я делаю всю жизнь… Уставившись в пол, я не решалась поднять головы, силясь произнести слова, которые давно собиралась сказать.
– Да? – отозвалась мама таким мягким и спокойным голосом, что я невольно подняла глаза. При мысли о том, как изменится мамино лицо при новом потрясающем известии, я пала духом.
– Мы хотим самую скромную, церемонию, – буркнула я.
Сияющая мать не могла оторвать взгляд от моего отражения в зеркале.
– Все будет, как захочешь, Саманта, ты же знаешь.
Глава 19
Любые отношения есть непрерывные переговоры
Наврав маме насчет срочного заказа, я уехала сразу, как только смогла. Интересно, кто отвечает за деятельность нашего рта? Я знаю, у меня есть мозг. Может быть, не модель «де люкс», но какой-никакой наличествует: я умею читать, писать, решать несложные арифметические примеры, разбираюсь в дорожной карте южной Калифорнии, то есть что-то соображаю. Так почему же мой рот всегда оказывается умнее мозга? Отчего я вечно говорю то, чего не собиралась, или произношу слова, которые кажутся наиболее уместными в сложившейся ситуации, а через час искренне недоумеваю, как ухитрилась такое брякнуть?
Ехала я одна, говорить было не с кем, и мозг получил редкий шанс себя проявить. К моменту въезда на парковку у меня созрел план, казавшийся неплохим выходом из ситуации, учитывая специфику этой самой ситуации.
Войдя в квартиру, я сразу же оставила сообщение на автоответчике Марка с просьбой перезвонить как можно скорее. Звонок раздался через несколько минут.
– Здравствуйте, Сэм. Когда вы звонили, я был в душе.
– Очень правдоподобно.
– Как насчет версии «я только что вошел»?
– Гораздо лучше.
– Если честно, я не ожидал, что вы позвоните.
– У меня кое-что, так сказать, собирается произойти. Давайте встретимся. Может, вместе поужинаем? У меня к вам просьба, но по телефону не совсем удобно, лучше при свидании.
– Я знаю отличный итальянский ресторан, если вам по вкусу итальянская кухня.
– Обожаю все итальянское.
– Прекрасно. Когда встретимся?
– Чем скорее, тем лучше.
– Сможете сегодня вечером?
– Удивительно, но сегодня вечером я свободна. До встречи.
Когда я приехала, Марк уже ждал в ресторане. Мы неловко поздоровались – как-то чудно встречаться без оплаты. После обмена приветствиями мы установили, что дела у нас идут соответственно «о'кей» и «прекрасно». Затем я направилась за Марком к стойке распорядителя, и через несколько минут мы уже сидели за отдельным столиком.
Изучая меню, мы обменялись мнениями о погоде и дорожных пробках. Я спросила, пробовал ли Марк маникотти. Оказалось, он их пробовал и всячески рекомендует. Я рассказала ему о новом фильме, где меня поразил актер, исполняющий главную роль. В разгар захватывающего повествования, почему я нашла его игру столь интересной, подошла официантка принять наш заказ. Когда она удалилась, я отпила несколько глотков вина для смелости.
– Ну, – сказала я, – держу пари, вы теряетесь в догадках, почему я попросила о встрече. Это нелегко объяснить, поэтому, умоляю, наберитесь терпения.
– Возможно, это поможет делу, – кивнул Марк на мой бокал. – Не иначе как у вас появилась потрясающая идея, которой вы жаждете поделиться.
– Вы так считаете? – спросила я.
– Мне так кажется.
– Поразительно. Наверное, именно проницательность делает вас великолепным актером.
– Вы полагаете, я хороший актер? – не удержался Марк, опустив глаза и слегка порозовев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Саманта, не надо. Понимаю, вы стараетесь помочь, но это не…
– До сих пор помню свои ощущения, когда начинала заниматься фотографией. Я училась и работала, но, как только выдавалась свободная минута, бежала в затемненную комнату. Спала по четыре часа в сутки, и то – если повезет, а сил почему-то только прибавлялось. Увлечение делает все вокруг таким… Не знаю, живым, что ли. И очень хорошо помню, как горько было осознать, что у меня нет особого таланта и фотодело для меня – лишь способ заработать на жизнь… Я очень хорошо фотографирую венчания и свадьбы, но и только. Этим мне и заниматься до конца жизни. Говорю это не из сочувствия, не думайте. Обидно, что у меня в жизни нет единственной цели, как у вас.
Марк открыл глаза и посмотрел как-то странно, словно впервые увидев во мне человека.
– Может, вы еще не нашли настоящее увлечение, – предположил он.
– Все может быть. Возможно, я обленилась, времени не хватает или способностей… Не знаю. Мне недостает индивидуальности, особого видения, что ли… Своего взгляда. Способности видеть привычное по-новому. Без этого любой снимок – заурядная кодаковская фотография… – Я поднялась. – Ладно. Хотите кофе или чего-нибудь другого, прежде чем поедем к вашей машине?
– Кофе будет очень кстати, спасибо. А кто, по-вашему, этим обладает? – спросил Марк, когда я направилась в кухню.
– Чем? – не поняла я.
– Особым видением, о котором вы говорили.
Остановившись, я повернулась к Марку:
– Моя любимица Дайен Арбус. Я ее просто обожаю. Может, технически она небезупречна, но, фотографируя людей, которых принято называть уродами, Арбус умеет показать их индивидуальность. Ей принадлежит замечательное высказывание: «Уродливые и увечные есть подлинные аристократы жизни, ибо с самого рождения вступили с ней в противоречие».
– Сильно сказано.
– Да. Но зато уж и намучилась я по ее вине… В другом интервью Арбус заявила – дескать, причина ее популярности кроется в том, что на ее снимках люди замечают то, что лишь она способна показать. Прочитав это, я поняла, чего не хватает моим фотоработам. С технической стороной все прекрасно, но у меня нет особого видения… Понятия не имею, для чего я это вам рассказываю…
– Я рад нашему разговору.
– Почему?
– Разве вам не нравится, когда человек правдиво говорит о себе?
– Наверное, нравится…
Я сварила кофе, и утро закончилось тем, чего мы ни разу не делали с самого начала, – беседой.
Марк рассказал, как в двенадцать лет увидел по телевизору Джеймса Дина в «Бунте без причины», и это определило его дальнейшую судьбу. В высшей школе он выбрал специальностью драму, играл главные роли в школьных пьесах, но, поступив в колледж, решил выбросить из головы увлечение сценой: карьера актера слишком рискованна. Марк пробовал создать собственный бизнес, занимался маркетингом, наконец, решил податься в учителя. Несколько лет преподавал актерское мастерство в высшей школе, но однажды, наблюдая за отличной игрой одного из учеников, почувствовал, что словно видит себя самого, каким был несколько лет назад и которого предал.
Два года Марк брал уроки, играл в общественном театре и копил деньги, уговаривая свою девушку ехать с ним, пообещав ей и себе, что если не пробьется за пять лет, они вернутся в Бостон. Выдержав в Лос-Анджелесе шесть месяцев, подруга уехала домой. Когда истек установленный им самим пятилетний срок, Марк дал себе еще один год. Так и пошло. Он пробавлялся эпизодами, случайной подработкой, иногда крошечными ролями, снимался в рекламе, каждый раз надеясь, что это и есть долгожданная роль, которая привлечет к нему внимание публики и режиссеров.
Я сообщила, что «Бунт без причины» и меня потряс, когда я впервые посмотрела этот фильм. Марк спросил, кто мой любимый актер.
– Вы, конечно.
– А еще?
– Пожалуй, у меня нет любимых актеров, скорее любимые фильмы и спектакли.
– Какие же?
– Ну, если навскидку, то Оливия де Хэвилленд в «Наследнице», Дана Эндрюс в «Наших лучших годах». М-м-м… Ширли Бут в «Вернись, маленькая Шеба».
– Вы фанат старого кино?
– О да! Кстати, и нового тоже. Тот парень, забыла имя, ну, сыгравший Рэнделла в «Клерках», – потрясающая роль. Кевин Спейси в «Обычных подозреваемых». Еще… О, вы видели «Из плоти и крови»? С Мэг Райан, Деннисом Куэйдом; Джеймсом Каном и Гвинет Пэлтроу?
– Нет.
– Все без исключения актеры играют гениально, даже занятые в эпизодах. Там есть один парень, в роли служащего Денниса Куэйда, так вот он в двухминутной сцене просто разрывает вам сердце. А женщина, голос которой слышен в телефонной трубке всего секунд тридцать, а мужчина, который ел шоколадки… На экране они совсем недолго, но возникает ощущение, будто знаешь их целую вечность. Самое лучшее в фильмах – такие моменты: пусть роль без слов или эпизод, но, увидев человека на экране, сразу постигаешь его суть, жизнь, характер… Кто ваш любимый актер?
– Ну, я не буду оригинален: клянусь, чем хотите, Марлон Брандо в лучших ролях – величайший актер, когда-либо снимавшийся в кино.
– Великий артист. Помните «Трамвай "Желание"»? Отталкивающий персонаж, а смотришь – не оторвешься.
Мы проболтали еще час, главным образом о фильмах. Марк хорошо знал тему и по дороге к своему автомобилю объяснял технические тонкости кинопроизводства. Выяснилось, что я полный профан в том, что касается метафоры. Мы даже коснулись литературы. Тут мне особенно нечем было похвастаться, кроме прочитанного в колледже и двух первых глав «Эммы», но я внимательно слушала и задавала очень умные вопросы.
– Ну, вот мы и приехали, – сказала я, въезжая на парковку у «Богартса». – Кажется, вот ваша.
– Да, вроде она. Еще раз приношу извинения за вчерашний вечер.
– Вы все исправили. Дебби совершенно падет духом, когда узнает новость о нашем расставании, – она в восторге от Алекса. О матери я вообще молчу – вы именно такой зять, о котором она мечтает.
– А вы? С вами все будет в порядке?
– Думаю, да. Грег женился, тут мне ловить нечего, но празднование свадьбы я выдержала, ничего мне не сделалось, жизнь продолжается. Самое время навести порядок в собственной жизни. Сейчас поеду, сообщу матери, что между мной и Алексом все кончено.
– И какую же причину назовете? Говоря откровенно, Алекс – отличный парень.
– Вы не хотели детей.
– Саманта, Алекс очень хочет детей. Семья для него важнее всего на свете…
Я выразительно покосилась на Марка.
– Простите, увлекся по привычке.
– Знаете, Марк, пока вы еще не уехали, хочу сказать вам одну вещь. Даже две вещи. Во-первых, какой бы дикой ни казалась моя затея, она помогла мне разобраться в себе. Вряд ли я решилась бы на такое теперь, если все вернуть. Скорее занялась бы филателией или нашла другое хобби, но, так или иначе, вы помогли мне пережить трудный период. А во-вторых, я не всегда такая чокнутая. Чудная – да, но не настолько. Поэтому хочу поблагодарить вас за то, что рискнули связаться со мной. Надеюсь, для вас это не стало худшим в жизни опытом.
– Нет, не стало. К тому же мне нравятся девушки с чудинкой.
– Ну, тогда вы по мне голову потеряете. Ладно, мне пора ехать разбивать сердце матери, пока смелость не испарилась.
– Удачи. Всего вам хорошего.
– Вам тоже. Спасибо за все. Буду ждать вашего появления на большом экране.
Я подождала, пока Марк пересел в свою машину, и помахала ему, прежде чем тронуться с места. Выезжая на шоссе, я ощущала некоторую грусть. У нас с Марком и Алексом были свои взлеты и падения, иногда мне хотелось пристукнуть обоих, но теперь я видела – они, в сущности, неплохие парни.
При других обстоятельствах мы могли бы подружиться, так как романа у троицы не получилось бы. Я никогда их не забуду. Нас связывают общие воспоминания, пусть невротические и болезненные, но все-таки… Они всегда нелегко отпускают.
Глава 18
Самая тяжкая ноша – плохие новости
По пути к дому матери я по примеру Марка занималась дыхательной гимнастикой собственного изобретения, чтобы не струсить раньше времени. Я позвонила маме по сотовому, сказав, будто собираюсь обсудить детали свадебной церемонии. Мама пришла в восторг, вообразив грядущее венчание века. Как-то неловко отнимать у нее такую радость… Постараюсь обратить внимание на плюсы: несколько недель я была помолвлена с прекрасным парнем. Для меня это огромный прогресс: большинство любовников с самого начала не давали никаких обещаний.
– Я сейчас, – сказала мать, впустив меня в дом. – Проходи в гостиную. Хочу тебе кое-что показать.
Диван в гостиной оказался завален каталогами и журналами для невест, как будто замуж собрались не меньше десятка женщин. Секунду я смотрела на них, затем присела. Будучи помолвленной всего восемь дней, я никак не предполагала, что за столь короткий срок мать провернет впечатляющий объем работы, словно ждала этого события всю жизнь. Как только сообщу неприятную новость, тут же предложу всем вместе отправиться в отпуск – мне, маме, тетке Марни и дяде Верну. Поедем куда-нибудь, где давно мечтали побывать. Мы…
– Ну-ка, Саманта, закрой глаза, – сказала мать из коридора.
– Зачем?
– Я приготовила тебе сюрприз. Закрой глаза.
– Ладно. Закрыла.
– Правда закрыла?
– Да, мама, правда. Вокруг темно и страшно.
– Ой, какая ты глупышка! Теперь смотри. Открыв глаза, я увидела мать, с милой улыбкой державшую в руках собственное подвенечное платье.
– Прежде чем ты что-нибудь скажешь, – продолжала она, – знай – это всего лишь один из вариантов. Не хочешь, не надевай. Я решилась предложить…
– Оно прелестно.
– Тебе правда нравится? Не из вежливости хвалишь?
– Очень нравится. Изумительный наряд. Платье и в самом деле было очень изящное: сверкающий корсаж, сплошь расшитый крошечными бусинками, рюмочкой выступал из широкой юбки со вставками и украшенным бисером треном.
– Я много лет берегла его в надежде… но это тебя ни к чему не обязывает. Твоя свадьба, тебе самой решать, что надеть.
– Роскошное платье! Настоящее чудо…
– Как я рада! Остается подогнать по тебе, но, уверена, платье и так прекрасно подойдет. Просто… прелестно.
Господи, это обещает стать настоящим кошмаром. О чем я только думала? Очевидно, ни о чем, и впереди множество веселеньких часов расплаты за собственную глупость. Но пора выполнять задуманное. Продолжать цепляться за роман, который ничем хорошим не кончится и даже не существует в реальности, означает лишь длить агонию. Решайся ради матери и ради себя. Единственный выход – разрубить запутанный узел.
– Мама!
– Да?
– Нам нужно поговорить о свадьбе.
– Конечно, дорогая. Дай-ка я присяду. У меня здесь несколько каталогов, возможно, тебя что-то заинтересует.
Разложив на стуле платье, мать уселась на диван, сияя как новобрачная. Я почувствовала себя человеком, который, подманив щенка, заигрывает с ним, подает малышу надежду и забывает о нем, едва выйдя из зоомагазина, даже не взглянув на беднягу второй раз.
– Ты, правда, не против надеть это платье, Саманта?
– Платье замечательное, с удовольствием надену, но, мама…
– Знаешь, Саманта, прежде всего давай посмотрим, как оно тебе придется.
– Что, прямо сейчас? Может, сначала поговорим?
– Позволь мне хоть приложить его к тебе.
– Мама…
– Ну, порадуй меня. Я ждала этой минуты тридцать четыре года.
Мать уже стояла у дивана с платьем в руках.
– Погоди, дай же сказать…
– Саманта, хоть раз сделай так, как я прошу.
Как это – хоть раз?
– Ну ладно…
– Вот и хорошо. Пойдем в твою комнату, там большое зеркало.
Мать пошла первой, я поплелась за ней, – все как всегда, давно установленным порядком.
– Встань напротив зеркала и увидишь себя целиком.
– Так вот для чего служат зеркала, оказывается…
– Придерживай здесь и здесь, а я посмотрю, как оно получится.
Приложив платье, я оценивающе посмотрела в зеркало, и у меня захватило дух. У мамы тоже.
– Идеально, – выдохнула мать, и была права. С тех пор как мне исполнилось двенадцать, платье оказалось первым предметом одежды, по поводу которого наши мнения совпали: простое, элегантное и по-своему сексуальное – как в старых фильмах. Такой наряд выбрала бы Джинджер, собравшаяся замуж за Фреда. Платье сидело отлично, будто по мне шили.
– Представь, какой красавицей ты пойдешь к алтарю, – услышала я мамин голос.
Я невольно представила, ничего не смогла с собой поделать. Есть что-то гипнотическое в процедуре примерки подвенечного платья перед зеркалом.
В воображении возникла картина: я – невеста, героиня дня, под звуки музыки иду к алтарю сквозь толпу гостей; все взгляды прикованы ко мне, люди, подталкивая друг друга локтями, шепчутся, как я ослепительно хороша, и взор жениха полон восхищенного обожания.
– Волосы можно зачесать наверх, украсить гипсофилой и прикрепить простую вуаль, – добавила мать.
Облако мелких белых цветов гипсофилы. Да, и маленький букет в руке… Саманта, очнись, у тебя нет жениха и в обозримом будущем не предвидится венчания, разрезания свадебного торта и осыпания новобрачных рисом.
– Мам, насчет венчания…
В зеркале я встретилась с ней взглядом. Такими глазами мать не смотрела на меня с тех пор, как… я даже не могу припомнить у нее такого выражения лица. Даже морщины разгладились. Я уже забыла, когда в последний раз видела мать счастливой… Вот-вот предстоит убить ее радость, как я делаю всю жизнь… Уставившись в пол, я не решалась поднять головы, силясь произнести слова, которые давно собиралась сказать.
– Да? – отозвалась мама таким мягким и спокойным голосом, что я невольно подняла глаза. При мысли о том, как изменится мамино лицо при новом потрясающем известии, я пала духом.
– Мы хотим самую скромную, церемонию, – буркнула я.
Сияющая мать не могла оторвать взгляд от моего отражения в зеркале.
– Все будет, как захочешь, Саманта, ты же знаешь.
Глава 19
Любые отношения есть непрерывные переговоры
Наврав маме насчет срочного заказа, я уехала сразу, как только смогла. Интересно, кто отвечает за деятельность нашего рта? Я знаю, у меня есть мозг. Может быть, не модель «де люкс», но какой-никакой наличествует: я умею читать, писать, решать несложные арифметические примеры, разбираюсь в дорожной карте южной Калифорнии, то есть что-то соображаю. Так почему же мой рот всегда оказывается умнее мозга? Отчего я вечно говорю то, чего не собиралась, или произношу слова, которые кажутся наиболее уместными в сложившейся ситуации, а через час искренне недоумеваю, как ухитрилась такое брякнуть?
Ехала я одна, говорить было не с кем, и мозг получил редкий шанс себя проявить. К моменту въезда на парковку у меня созрел план, казавшийся неплохим выходом из ситуации, учитывая специфику этой самой ситуации.
Войдя в квартиру, я сразу же оставила сообщение на автоответчике Марка с просьбой перезвонить как можно скорее. Звонок раздался через несколько минут.
– Здравствуйте, Сэм. Когда вы звонили, я был в душе.
– Очень правдоподобно.
– Как насчет версии «я только что вошел»?
– Гораздо лучше.
– Если честно, я не ожидал, что вы позвоните.
– У меня кое-что, так сказать, собирается произойти. Давайте встретимся. Может, вместе поужинаем? У меня к вам просьба, но по телефону не совсем удобно, лучше при свидании.
– Я знаю отличный итальянский ресторан, если вам по вкусу итальянская кухня.
– Обожаю все итальянское.
– Прекрасно. Когда встретимся?
– Чем скорее, тем лучше.
– Сможете сегодня вечером?
– Удивительно, но сегодня вечером я свободна. До встречи.
Когда я приехала, Марк уже ждал в ресторане. Мы неловко поздоровались – как-то чудно встречаться без оплаты. После обмена приветствиями мы установили, что дела у нас идут соответственно «о'кей» и «прекрасно». Затем я направилась за Марком к стойке распорядителя, и через несколько минут мы уже сидели за отдельным столиком.
Изучая меню, мы обменялись мнениями о погоде и дорожных пробках. Я спросила, пробовал ли Марк маникотти. Оказалось, он их пробовал и всячески рекомендует. Я рассказала ему о новом фильме, где меня поразил актер, исполняющий главную роль. В разгар захватывающего повествования, почему я нашла его игру столь интересной, подошла официантка принять наш заказ. Когда она удалилась, я отпила несколько глотков вина для смелости.
– Ну, – сказала я, – держу пари, вы теряетесь в догадках, почему я попросила о встрече. Это нелегко объяснить, поэтому, умоляю, наберитесь терпения.
– Возможно, это поможет делу, – кивнул Марк на мой бокал. – Не иначе как у вас появилась потрясающая идея, которой вы жаждете поделиться.
– Вы так считаете? – спросила я.
– Мне так кажется.
– Поразительно. Наверное, именно проницательность делает вас великолепным актером.
– Вы полагаете, я хороший актер? – не удержался Марк, опустив глаза и слегка порозовев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26