– Уэскотт – это, наверное, родовое имя маркиза, – не поднимая головы, сказала она.
– Да? – удивился Том. – Вы небось родственничек и приехали в гости к Роуту? Он ведь не сказал, что его зовут Роут, правда, Кейт?
– Он не Роут! Я вам еще вчера ночью сказала, что он абсолютно не похож на Роута раздался высокомерный голос.
Кейт подняла голову и увидела Люси, которая нарядилась в одно из своих лучших платьев. Она выглядела очаровательно, беременность была почти незаметна. При виде сестры у Кейт сдавило горло. Ведь она позволила незнакомому мужчине целовать себя, пусть он и показался ей самым красивым, самоуверенным и сильным из всех знакомых ей представителей противоположного пола! Люси тоже с этого начинала, тая в теплых объятиях, а теперь она носит ребенка.
– Уверяю вас, мисс…
– Не говори ему, кто ты, Люси! – закричал Том, забыв об упрямстве Люси, которая тотчас вскинула голову, возмущенно тряхнув рыжими кудрями.
– А почему нет? Я горжусь своим родовым именем. Мне нечего скрывать от этого… этого головореза! Пусть узнает, с кем он имеет дело, и убирается вон!
Кейт с беспокойством наблюдала за Люси. Ее ужаснула выходка сестры, так как совсем ни к чему доказывать их благородное происхождение. Хотя незнакомец не походил на пустозвона, но что, если он расскажет в Лондоне о том, кто и куда его заточил? Тогда они совсем пропали.
– Люси, будь добра, отнеси поднос на кухню. Я с нашим гостем сама разберусь, – нарочито беспечно сказала Кейт, но взгляд, брошенный ею на сестру, говорил об обратном.
Люси очень хотелось не послушаться и остаться в комнате, но потом она передумала и, свирепо посмотрев на гостя, воскликнула:
– Что ж, укажи ему его место!
Резко повернувшись, она с царственным видом ушла.
– Итак, мистер Уэскотт, или как вас там… – начал было Том.
– Это и есть ваша беременная сестра? – спросил незнакомец, кивнув в сторону двери, за которой скрылась Люси.
Кейт покраснела, но подняла голову и честно ответила: – Да.
– Похоже на то, что придется распутывать узел, – сказал он, глядя на Кейт из-под тяжелых век.
У него глаза любовника, подумала она и рассердилась на себя за такие мысли. Он лежал, согнув одно колено и, казалось, чувствовал себя вполне уютно в постели ее отца. Волосы у него растрепались, а голую грудь он не прикрыл. Хоть бы натянул на себя одеяло, чтобы ее глаза не притягивала его чувственная красота, подумала Кейт.
– Какой еще узел? О чем это вы? – не понял Том.
Решительно сжав губы, Кейт подошла к комоду и выдвинула ящик, ища отцовскую ночную рубашку. Большинство его вещей перекочевало в их с Люси шкафы, но белье должно было остаться в комоде. Найдя рубашку, Кейт бросила ее гостю.
– Вот, наденьте, пожалуйста, – сказала она.
Тут запротестовал Том:
– Нечего давать ему отцовское белье! Он ведь долго здесь не пробудет. Я сегодня же отвезу его в Лондон.
– Нет, Том. Он еще слаб от потери крови, – не согласилась Кейт, стараясь не думать о том, каким сильным оказался этот человек всего несколько минут назад, когда прижал ее своим мускулистым телом. – Что, если у него начнется лихорадка?
Пусть она ранила его непреднамеренно, но все равно виновата и обязана ухаживать за ним, пока он не поправится или хотя бы сможет встать и ходить, не боясь, что снова начнется кровотечение.
– А я никуда и не собираюсь уезжать, – заявил гость не допускающим возражений, хотя и вежливым тоном. Кейт и Том удивленно на него уставились, а он, откинувшись на подушки, надменно взирал на них. Кейт осознала, что заблуждалась, полагая, что может с ним совладать. С тем же успехом она могла приручить дикое животное.
– Это почему еще? – сердито спросил Том.
– Потому, что я собираюсь выяснить, кто использовал мое имя, совращая молоденьких женщин.
– Что? Черт возьми, я что-то ничего не понимаю, Кейти, – проговорил Том.
А Кейт обуял ужас, так как она наконец сообразила, в чем дело.
– Я никогда в жизни не видел вашей сестры, – последовало натянутое объяснение, – и, насколько мне известно, единственный маркиз Роут – это я.
Грейсон спокойно наблюдал за стоящими перед ним, девушкой и стариком, а они смотрели на него так, словно у него выросло две головы. Грейсон не припоминал, чтобы его имя когда-либо вызывало такое ошеломление, хотя и знал, что не пользуется всеобщей любовью. Все это выглядело по меньшей мере занятно. Старика, которого звали Томом, видно, объяснение Грейсона не убедило, так как он начал было протестовать:
– Но ведь мисс Люси говорит… Грейсон осадил его уничтожающим взглядом.
– Уверен, что мисс Люси говорит правду, но поскольку Роут – это я и так как я не соблазнял ее, то напрашивается только одно объяснение: кто-то использовал мое имя, хотя я теряюсь в догадках, кто же этот нахал.
Том, разинув рот, в недоумении скреб небритый подбородок. Но темноволосая девушка, очевидно более сообразительная, чем он, понимающе кивнула. Нетрудно было угадать, что всем управляет именно она, так как оба, Люси и Том, послушно ей подчинялись. Интересно, подумал Грейсон и повнимательнее к ней присмотрелся. Для ведения хозяйства она слишком молода, но выглядит умной и серьезной, так что вполне может с этим справиться. Кейт выпрямилась, кончив вытирать ковер, и он увидел, что ростом она чуть выше полутора метров. Не моргнув глазом она извинилась за то, что стреляла в него.
– Милорд, я глубоко сожалею о том, что ранила вас, и сделаю все возможное, чтобы облегчить вам все связанные с этим… недоразумением неудобства.
Грейсона восхитило подобное мужество. Можно было только предположить, что его ждало, если бы он оказался обольстителем ее сестры. Скорее всего, брачная церемония под дулом пистолета. Счастье, что Люси его отвергла! Рыжеволосая девушка с резким голосом его вовсе не привлекала, а вот Кейт…
– Само собой разумеется, что вы вольны оставаться здесь до полного выздоровления, – вежливо, как будто речь шла о погоде, а не о нападении на него с последующим похищением, произнесла она, все больше вызывая удивление Грейсона.
Из угла комнаты раздалось недовольное ворчание Тома, который явно был не склонен оказывать такое гостеприимство. Подтянув штаны, он сердито уставился на Грейсона:
– Да он и теперь вполне здоров. Сейчас запрягу лошадей и отвезу его в Лондон.
– Прекрати говорить ерунду, – хозяйским тоном возразила ему Кейт. – Милорду необходимы хорошая еда и отдых. – Повернувшись к Грейсону, она сказала: – Отдыхайте, а я пришлю Тома с другим завтраком, поскольку предыдущий упал на пол.
При этих словах она смутилась и покраснела, опустив глаза, а Грейсон почувствовал внезапное волнение в груди.
Кейт вышла, а вслед за ней и Том. Грейсону стало одиноко без нее. Черт побери, да она необыкновенное создание! Трудно соединить все ее обличья: грязный мальчишка; нежная целительница; умелая женщина, не моргнув глазом справляющаяся с затруднениями; невинная девушка, страстно ответившая на его поцелуй.
Грейсон нахмурился, обдумывая все происходящее. Он ведь ожидал увидеть своих тюремщиков, а вовсе не перепачканного сажей пострела. Но, как только вошла эта серьезная девушка, Грейсон тотчас узнал в ней вчерашнего щенка с пистолетом, стоило лишь заглянуть в эти чудесные, ясные и невинные глаза. Таких глаз он ни у кого никогда не встречал. А едва он прикоснулся к ее рту, как совершенно забыл о больном плече. Сладкие и мягкие губы девушки пахли мятой, сулили восторг и едва пробудившуюся пылкость. Все это поразило Грейсона своей неожиданностью. Он и теперь вздрогнул, вспомнив, как ее язык смело коснулся его языка. Ей ничего не стоило зажечь Грейсона, и больше всего ему хотелось ощутить под ладонью ее грудь. А еще больше он хотел ощутить ее всю, обнаженную, такую маленькую, хрупкую, лежащую под ним…
Дыхание у него участилось, и он силой воли заставил себя вытеснить из головы подобные мысли. Наверное, это из-за лихорадки, ведь никогда раньше он так не увлекался, представляя, как станет ласкать женщину. Любовник он был искусный, но головы никогда не терял. Ему претило, если, казалось бы, разумный человек выставлял себя дураком перед светской модницей.
Но Кейт не такая, и Грейсон знал, что был очень неосторожен, дав волю чувствам и забыв, где находится. Ему еще повезло, что его приняли за другого. А если бы он попал в руки кого-нибудь более искушенного, чем Кейт? Правда, он подозревал, что и неподражаемая Кейт могла по-своему представлять опасность.
Кто она? Хотя речь и манера держать себя выдавали в ней дочь знатных родителей, платье ее было поношенным и плохо сшитым, и, несмотря на то что она ответила на его поцелуй, ясно, что она невинная девушка. Такую красавицу, несомненно, оберегали от жизненных невзгод, раз она осталась чистой и непорочной. Но скажите на милость, какая ведущая замкнутый образ жизни девушка переоденется мальчишкой, вломится в кабинет джентльмена и станет в него стрелять? У Грейсона было несколько знакомых дам, умеющих обращаться с пистолетом, но никому не удавалось взять над ним верх.
И почему она главная в этой странной троице? Если действительно репутация ее сестры была погублена, то почему родственник мужского пола не позаботился о ней? Ясно, что неотесанный Том не является членом семьи. Тогда почему с ним обращаются как с равным, а не как со слугой? И что представляет собой так называемый соблазнитель? На самом деле он назвал себя Роутом или Люси это выдумала? Не она первая заявляет, что отец ее ребенка – джентльмен, а не бродячий лудильщик. Если так, то она не обрадуется, когда ее ложь раскроется.
Воистину вся эта история увлекательнее театра. Здесь сценой является загородный дом, а кто актеры на самом деле – неизвестно. Грейсону не терпелось сложить в нужном порядке все кусочки головоломки. Неудивительно, что он больше не чувствовал удушающей скуки, которая мучила его месяцами. Он наконец вздохнул с облегчением.
Черт, если бы не рана в плече, он получил бы большее удовольствие от этого приключения!
Глава третья
Когда появился Том с завтраком на подносе, Грейсон презрительно поднял бровь. Старик с грохотом поставил поднос на стол, не обращая внимания на то, что чай выплеснулся из чашки на блюдце. Было ясно, что подавать еду он не приучен.
Грейсон недоумевал: неужели Кейт и Том прячут его, так как ни горничной, ни служанки он пока что не видел? Но это он разузнает после, а сейчас ему очень хотелось есть. Том пододвинул Грейсону поднос, а сам отошел в сторону и подтянул штаны, что было совершенно непозволительно для прислуги. Такого жуткого слуги Грейсону еще не доводилось лицезреть.
Аккуратно устроив поднос на коленях, Грейсон взглянул на уставившегося на него Тома и спросил:
– Тебе что-то надо, Том?
– Да, милорд, – ответил тот, запнувшись на слове “милорд”, словно не веря, что перед ним сам маркиз Роут. – Кейт – добрая, и я не хочу, чтобы она за это поплатилась. – Он сдвинул мохнатые седые бро-ви. – Предупреждаю, что глаз с вас не спущу.
– Ты этим сейчас и занимаешься? – невозмутимо осведомился Грейсон.
– Ага, – проворчал Том. – И вот еще что. Может, вы и Роут, а может, и нет.
– А ты либо недотепа, который не смог меня убить, либо обыкновенный похититель, – спокойно заметил Роут, намазывая толстый слой джема на гренок.
Том побледнел и нахмурился. Вспомнив о своих кознях, он с недовольным видом поспешил ретироваться, чем очень развеселил Грейсона, который с улыбкой продолжил завтрак. Покончив с этим, он опустил поднос на пол, жалея, что рядом нет толпы слуг и французского повара, специально выписанного для загородного дома. Еда была вкусной, но довольно незатейливой, а маркиз привык к разнообразному меню, когда наезжал в деревню. Эта мысль напомнила ему, что предстоит разгадать несметное число загадок.
Грейсон осторожно спустил ноги с кровати и поморщился от боли в плече. Скудный завтрак вызвал тошноту. Видно, он еще не пришел в себя, раз его желудок не воспринимает даже такое незначительное количество пищи. Тем не менее Грейсон сжал зубы и поднялся на ноги, так как не собирался лежать прикованным к постели. К тому же ему было необходимо кое-что разузнать, и не только из любопытства, но и ради собственной безопасности. Хотя его хозяйка и оказалась интересной и привлекательной особой, однако Грейсон не очень-то полагался на ее заверения, что ему не причинят вреда. Он намеревался сам убедиться, что окружающие его люди не представляют опасности, и хотел сделать это до наступления ночи.
Снова расположив подушки так, чтобы они изображали человеческую фигуру, Грейсон тихонько подошел к двери и, повернув ручку, выглянул в коридор, на полу которого лежал немного потертый, но красивый ковер. Кругом царила мертвая тишина. Странно. Он никогда не бывал в загородном доме, где не сновали бы туда-сюда слуги, а гости не отдыхали бы в своих апартаментах либо не собирались за картами или другими развлечениями.
Но здесь ничего подобного не происходило. Грейсон обошел все комнаты верхнего этажа и не встретил ни души. Некоторые выглядели совсем необитаемыми, так как на мебели лежала пыль, что наводило на мысль о нерадивости прислуги. Когда же он наконец набрел на комнату, в которой кто-то жил, то был удивлен, обнаружив шляпы и перчатки, небрежно разбросанные повсюду, а также скопление вещей, явно взятых из других помещений. Несомненно, ни одна уважающая себя прислуга не потерпела бы такого беспорядка.
Поднеся к носу шелковое платье лилового цвета, Грейсон вдохнул приторный запах гардений. Это не запах Кейт. Он перекинул платье на спинку дивана, где оно и лежало, и огляделся. На туалетном столике среди многочисленных флакончиков с духами и других женских принадлежностей стояло большое зеркало. Наверняка это вещи Люси, подумал Грейсон, вспомнив рыжую девушку с резким голосом. Комната была загромождена мебелью, но ничего примечательного он не заметил. Дверь вела в смежную комнату, очевидно принадлежащую серьезной, ясноглазой Кейт. Едва войдя, Грейсон ощутил ее незримое присутствие. Он не увидел никаких романтичных украшений и кружевных подушечек, как в комнате сестры; все было чисто и аккуратно, а из мебели в комнате стояли только кровать, туалетный столик, шкаф и инкрустированный секретер. Туалетный столик был почти пустой, если не считать маленького зеркала, расчески и щетки с ручками из слоновой кости. Все говорило о целесообразности, а не о тщеславии. Духов Грейсон не заметил, но таинственная Кейт пахла мятой. А может быть, это был просто соблазнительный запах ее свежести?
Грейсон нахмурился. Он выдвинул ящики в шкафу, но не обнаружил ничего, кроме довольно жалкой одежды, в том числе и мальчишеской, в которой она появилась в его кабинете. Вдруг ему пришло в голову, что, вероятно, с ней живет муж или какой-то мужчина. Это его почему-то взволновало, и перед глазами все закружилось. Грейсон оперся о столбик кровати и несколько раз глубоко вдохнул. Да нет, сказал он себе, можно поклясться, что девушку ни разу никто не целовал. Присутствия мужчины не было заметно, не считая нескольких рубашек и брюк. Интересно, а где спит Том? Но с этой загадкой он решил повременить. Хотя головокружение у него и прошло, он решил не испытывать дальше свою выносливость и вернулся к себе.
Грейсону было непонятно, почему ни одна из девушек не расположилась в его комнате – ведь она большая и удобная. Наверное, они бедные родственницы и не смеют сами ничем распоряжаться, а может быть, владелец этой комнаты в отъезде. Многие проводят большую часть времени в Лондоне, а не в деревне. Грейсон заметил, что на стенах недостает нескольких картин. Вероятно, хозяин дома нуждался в средствах. Это объясняет отсутствие слуг, но почему здесь живут девушки?
У Грейсона, помимо плеча, разболелась еще и голова, поэтому он улегся на постели, поудобнее устроившись на подушках. Ему необходимо поскорее встать на ноги. Недовольный собственной слабостью, он закрыл глаза. По крайней мере в комнатах наверху он ничего подозрительного не обнаружил, что подтвердило его инстинктивное предположение, что Кейт, ее сестра и их седовласый помощник не замышляют против него ничего дурного А здравый смысл подсказывал, что несносный Том не старался бы так упорно отделаться от него, будь у них причины держать его в заточении.
Да, если забыть о том, что они вломились в его дом и всадили в него пулю, то эти две молодые особы и старик выглядят вполне безобидно. Вероятно, месть в духе Кейт – это похищение.
Грейсон проснулся от сильной головной боли и боли в плече. Горло пересохло, а в висках стучало. Он открыл глаза и увидел перед собой старика. Кто это? Его конюх? Тряхнув головой, он узнал сердито сдвинутые густые седые брови.
– Вы думаете, что если будете лежать, то вам позволят остаться? Ну нет, этот номер не пройдет, меня-то вам не обмануть, – противным громким голосом произнес Том.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27