– Генетики на всякий случай перестраховались и внесли коррективы в генный код первых эмбрионов: они создали несколько существ без головного мозга. А раз нет мозга – то это не человек, и никакой моральной ответственности мы не несем. Так родилась еще одна идея, открывающая человечеству дорогу в бессмертие: запасные органы, которые можно менять по мере изнашивания собственных. Понимаете, о чем я говорю? При пересадке органов клонированного двойника своему оригиналу не происходит отторжения. Органы приживаются буквально на глазах! Нашему охраннику, который болел циррозом печени, почечными коликами и воспалением желчного пузыря, мы пересадили органы клонированного безголового двойника, и охранник как заново родился. Потом у нас появились богатые клиенты, которые пожелали создать клонированных двойников на «запчасти». Этот бизнес по своей прибыли не имеет равных. И вот недавно мы решились на эксперимент с полноценным клонированным эмбрионом. Около двадцати женщин уже вынашивают в себе моих двойников.
Губы Августино невольно вытянулись в улыбке. Он смотрел сквозь меня в будущее. Его сухая костлявая рука крепко сжимала никелированный подлокотник.
– Это даже не дети. Это больше! Это я сам обретаю вторую жизнь, но она уже не будет замыкаться в одном человеческом теле. Двадцать Августино Карлосов! Пока двадцать. Если эксперимент удастся и мальчики родятся нормальными, то потом появится еще сотня. А может быть, две сотни. Или тысяча!! И все они будут нести в себе мои способности, мою волю, мою власть! И весь мир окажется в моих руках!!
Глаза старика горели безумием. Рука, в которой он намеревался держать весь мир, дрожала.
– Может быть, я не встану с этого кресла в ближайшие двадцать лет – мой двойник, которого я разберу на запчасти и вырву из него спинной мозг вместе с позвоночником, должен развиваться не меньше двадцати лет. Но сердце, почки, печень, желудок и костный мозг я поменяю себе в ближайшие месяцы. И пока будет происходить мое обновление, в приамазонской сельве править будет мой новый помощник – Анна.
Я так дернул головой, посмотрев на Анну, что у меня едва не хрустнули шейные позвонки, а запасных у меня не было.
– Кстати, можете поздравить Анну, – продолжал Седой Волк. – Через девять месяцев она станет матерью. Такого счастья не мог дать ей ни один человек на Земле. К сожалению, и вы тоже, молодой человек.
У меня отвисла челюсть. Я хотел собраться с силами и сказать: «Все, хватит меня разыгрывать. Это уже не смешно. Мне уже плохо». Августино снова подал знак официантам, но со мной вдруг что-то случилось. Желудок сжался как печеное яблоко, и тошнотворная волна поднялась по пищеводу и навалилась на основание языка. Меня прошиб холодный пот. Ни слова не говоря, я встал из-за стола и, стиснув зубы, быстро вышел из беседки под пристальными взглядами официантов, свернул в ближайшие кусты и упал на колени, разрывая на шее ворот майки.
Спазм скрутил меня так, что у меня потемнело в глазах, и из этой бездонной темноты на меня хлынул поток скользких голеньких тел безголовых эмбрионов.
Глава 41
Безжалостно ломая заросли, словно находился в сельве, я быстро прошел через парк напрямик, оставил борозду на клумбе, уперся в белый забор со спиралью Бруно поверху, повернул в обратную сторону и тут столкнулся с Анной.
– Выход в другой стороне, – сказала она, протягивая мне револьвер. – Возьми, ты оставил его на столе.
Я рассматривал лицо Анны. Выразительные глаза, слегка вздернутые по внешним краям брови, губы, застывшие в неуловимом порыве что-то сказать или поцеловать, нежная шея, нежность которой подчеркивал белый костюм.
– Ты стала «мамочкой», Анна? – спросил я.
– Я стану матерью, – поправила она меня.
– Станешь матерью, не будучи беременной?
Я почувствовал, что причинил Анне боль. На ее месте я ответил бы так, что слова оглушили бы похлеще, чем пощечина. Но Анна промолчала. Довольно с нее, подумал я, испытывая жалость к своей подруге, которая сама, по своей воле, удалилась от меня на космическое расстояние и, кажется, уже жалеет об этом. Не ведает, что творит…
– Ты понимаешь, что связалась с сумасшедшим стариком? – спросил я. – С маньяком, который задался целью завоевать весь мир?
– Понимаю, – ответил Анна. – Ты прав. Не кричи, я знаю, что ты хочешь мне сказать.
– Но как мне не кричать после того, что я услышал и увидел?! Зачем ты все это затеяла? Разве тебе было так плохо, что ты пошла служить к этому сатане?
Анна, покусывая губы, смотрела на меня, и ее глаза тяжелели от слез.
– Ты до сих пор не понял… – произнесла она, – что каждая женщина хочет иметь ребенка, хочет иметь мужа, хочет иметь семью в том понимании, в каком мы привыкли понимать это слово.
– Но тебе ведь обещают не ребенка, Анна! – воскликнул я. – Тебя просто хотят тиражировать, сделать из тебя пиратскую видеокопию, подсунуть тебе дубликат, причем неизвестного качества! Кто родит тебе ребенка? Какая-то «мамочка», нашпигованная наследственными болезнями всего племени? Дикарка, от которой ребенок нахватается таких качеств, что тебе захочется повеситься! Тебе не страшно?!
Она отрицательно покачала головой. Я видел, что разговор на эту тему дается ей с огромным трудом. Она давно приняла решение, она устала спорить со мной, она фанатично шла к своей цели.
– Можешь называть этого ребенка как угодно, – шептала она. – Но факт остается фактом: он будет создан из моей плоти.
– Из твоей плоти! – продолжал распаляться я. – Ты докажи это кому-нибудь за пределами острова, что из твоей плоти! Да ты потом все ноги себе сотрешь, чтобы выбить для него свидетельство о рождении!
– Для нее, – поправила Анна. – Это будет девочка… Если бы ты знал, как нелегко мне было принять это решение! Я тысячу раз все обдумала и взвесила.
– Неужели, кроме этого безумца, никто не может тебе помочь?
– Никто, – ответила Анна. – Я консультировалась у лучших врачей. И все однозначно ставили крест на моем материнстве. Августино со своими генетическими опытами стал для меня мессией.
– Черт возьми этого Августино! – крикнул я. – Слышать не могу это имя! Омерзительное существо, Кощей Бессмертный! Он готов клонировать двойников, чтобы потом потрошить их и вживлять в себя их органы и жить вечно! Да меня тошнит только при одном упоминании имени Августино!
– Успокойся! – Анна взяла меня за руку. – Ты очень впечатлительный! Не все так страшно. Да, Августино может пересадить себе сердце, печень, почки и продлить свое биологическое существование. Но он не может обновить свой мозг. А это главное, что несет в себе содержание личности. Мозг Седого Волка безнадежно болен. Августино все время жалуется на расстройства памяти, головокружение и сильные головные боли. Медики не говорят ему всей правды, и потому Августино тешит себя иллюзиями о вечной жизни.
– Час от часу не легче, – произнес я. – Если Августино скоро умрет, то его место сразу займет Гонсалес. А этот тип не простит тебе измены.
– Гонсалес уже не займет место Августино, – ответила Анна, выждав некоторую паузу. – Августино отправил его с поручением в Кито, а там… А там он попадет в автомобильную катастрофу.
– Да. Естественно. Было бы странно… – Я не договорил и перевел разговор на другую тему: – Ты что же, в самом деле будешь заниматься делами Августино?
– Конечно, нет.
Я схватился за голову и дернул себя за волосы.
– И все-таки я не понимаю, как ты можешь спокойно ожидать ребенка, находясь рядом с преступником, по которому давно ржавеет электрический стул!
– Я преступлений не совершала.
– Ты будешь жить здесь?
– В «маяке».
– Одна?
– Надеюсь, что с тобой.
– Напрасно, – жестко ответил я. – На этой фабрике по производству безголовых младенцев я жить не собираюсь.
– В таком случае тебя никто здесь насильно держать не станет.
– Хочу предупредить, что комиссар полиции Маттос имеет огромный зуб на этот остров.
– Неприкосновенность Комайо как объекта частной собственности охраняется законом, – ответила Анна.
– Он имеет право прибыть на остров с инспекцией.
– Пусть прибывает, – холодно сказала Анна. – Маттос хочет найти здесь наркотики, и я предоставлю ему возможность сунуть свой нос во все щели. А потом еще предъявлю ему счет за нанесение морального ущерба.
– Ты думаешь, он не догадается, что вы потрошите младенцев?
– Никогда! – Анна отрицательно покачала головой. – Во-первых, те, кто это делал, никогда не сознаются. А во-вторых, лаборатория внешне ничем не отличается от любого цивилизованного медицинского центра акушерства и гинекологии.
– Маттос допросит «мамочек», – продолжал я наступать.
– Пусть допрашивает. Ни одна из «мамочек» ничего не знает о клонировании. Кроме того, Августино предъявит полиции договора о суррогатном материнстве. А это законом не запрещено.
– А безголовые дети?
– Даже если Маттос окажется свидетелем рождения такого ребенка, то не только он, но ни один эксперт-генетик не сможет доказать, что этот ребенок создан путем клонирования. А всякие наследственные уродства случаются в Южной Америке повсеместно. Это обычное явление.
У меня закончились «снаряды». Я покачал головой, признавая свое поражение:
– Ловко вы тут устроились.
– Они устроились, – поправила Анна.
Я махнул рукой и скривил губы:
– Ты с таким удовольствием отбивала все мои атаки на Августино, что мне уже трудно сомневаться в нерушимости вашего союза.
Взгляд Анны стал жестоким. Она едва слышно произнесла:
– Мне только бы получить своего ребенка, а потом я дотла сожгу эту лабораторию.
– Ты непринципиальна.
– Да, я ужасно непринципиальна. Мне плевать на заказчиков, которые ждут донорские органы, на «мамочек», на генетиков. Мне бы только получить свое.
– Неужели это для тебя так важно, Анна? – все не мог я поверить в искренность ее слов.
– Если ты имеешь в виду ребенка, то это смысл моей жизни.
– Но почему ты мне не говорила об этом раньше? – удивился я.
– Раньше? Раньше ты ничем не мог мне помочь, – ответила Анна. – А минувшей ночью на меня вдруг накатило и очень захотелось тебя отыскать. Пошла ночью к особняку, где ты ночевал. Взяла с собой гепарда, с ним в лесу не так страшно. Но собаки, которые охраняли особняк, почуяли его и подняли лай, а потом от страха забились куда-то в кусты. И мой гепард едва с поводка не сорвался. Ты вышел в сад с каким-то незнакомым мне парнем и выстрелил. Не знаю почему, но тогда у меня пропала охота встречаться с тобой.
– Значит, собаки так сильно испугались твоего гепарда?
– Те собаки – клонированные близнецы, а клоны, оказывается, на дух не выносят других клонов, инстинктивно чувствуют их приближение и боятся больше смерти. Странное явление… Наш ведущий генетик предполагает, что клонированные существа, находясь в большом количестве на маленьком пространстве, могут вести себя непредсказуемо и совершать страшные поступки. Потому их должно быть очень мало… А еще лучше, чтобы моя дочь была единственным клоном на Земле.
– Но откуда ты узнала, что я на острове?
– Я не знала. Я всего лишь предполагала. Пилот проболтался, как две ночи назад он потопил яхту в километре от берега. Я как чувствовала, что это приплыл ты. Думала, что с Владом. Дождалась ночи и пошла с гепардом по восточному берегу. Ночь была лунная, и я нашла следы на песке. Потом поднялась к «маяку»…
– Анна, я боюсь за тебя, – невольно вырвалось у меня. – Что ты делаешь?
– Молчи, Кирилл, – произнесла Анна и коснулась пальцами моих губ. – Отступать поздно. У ребенка уже бьется сердце. Я дождусь его, чего бы мне это ни стоило.
– Ты будешь счастлива потом?
Анна пожала плечами. Этого движения оказалось достаточно для того, чтобы с ресницы сорвалась слеза. Я скорее почувствовал, чем заметил ее порыв ко мне, но мои руки не дрогнули, не пошевелились, и я не принял Анну в свои объятия.
– Я тебя люблю, – прошептала она, прижимаясь к моей груди. – Я тебя очень люблю, только не бросай меня…
– Кирилл! – вдруг раздался знакомый голос за моей спиной.
Анна отскочила от меня столь поспешно, словно я был ее любовником и нас заметил ее муж.
По тропинке, вдоль ряда кустов, за которыми мы стояли, шел темнокожий охранник в бежевой униформе. Рука его, словно он был слепым, лежала на плече идущего впереди малорослого человека. Человек вытягивал шею и махал мне рукой. Это был Дик.
Глава 42
– Дружище! – крикнул я с удивлением, вмиг забыв об Анне. – Ты что здесь делаешь?
Красиво перепрыгнуть через забор из кустов не удалось. Нога запуталась в колючих ветвях, и я грохнулся на тропинку.
– Стоять! – предупредил охранник Дика и покрутил на пальце револьвер.
– Этот лис опять меня перехитрил! – кричал Дик. – Видит бог, мое терпение лопнет! А ты какими судьбами здесь? Я видел здесь Нику! Ты упадешь с дерева, когда я тебе обо всем расскажу!
– Тебя что, ведут на расстрел? – спрашивал я, поднимаясь на ноги и отряхивая джинсы.
– Я спрашивал, он не говорит, – отвечал Дик. – Они все тут какие-то молчуны. А дерутся плохо! Мне стыдно за Гонсалеса!
– Прикрой рот! – вяло пригрозил охранник.
– Ты когда им попался? – спросил я, приблизившись настолько, что охранник, растерянно глядя то на меня, то на Анну, закрыл Дика от меня своей грудью.
– Вчера взяли. В камере душно, – жаловался Дик. – Кормят одной рыбой.
– По тебе не видно, что тебя содержали в плохих условиях, – ответил я.
Наш непосредственный разговор обескуражил охранника. Он не вмешивался и не угрожал револьвером, потому что не понимал, имеет ли Анна какое-либо отношение к пленному Дику и в какой мере я могу пользоваться властью Анны. Я не обращал на охранника внимания, что было лучшим способом продемонстрировать свои полномочия, подошел к Дику и крепко обнял его. Сам не знаю, искренним был этот порыв или же я хотел продемонстрировать Анне свое отношение к человеку, который ни разу не обманул и не предал меня.
Мы хлопали друг друга по спине. Вакуэро скользнул своей щетиной по моему плечу и хриплым голосом заметил:
– А ты здесь, кажется, неплохо обосновался.
– Нет, – ответил я так, чтобы Анна могла меня слышать. – Это тебе так кажется. Я, как и ты, мечтаю унести отсюда ноги.
– Правда? – не совсем доверчиво спросил Дик.
– Эй! – крикнула Анна. К кому это «эй» относилось, я понял не сразу, но обернуться посчитал ниже своего достоинства. – Отведи обоих к выходу, и пусть уходят!
Охранник в отличие от меня все понял правильно. Он развел руками, с удивлением посмотрел на Анну, затем на Дика и вежливо возразил:
– Но господин Гонсалес будет…
– Я решу этот вопрос с Гонсалесом сама! – жестко оборвала Анна. – Делай, что тебе приказывают!
Я добился своего, и Анна поняла, что в моей шкале ценностей этот вакуэро стоит намного выше, чем она. Повернувшись, я хотел встретиться с Анной взглядом и поблагодарить, но увидел только ее спину и опущенные плечи. Она быстро уходила в парковые заросли, и мне показалось, что она плачет.
– Ничего не пойму, – подумал вслух охранник, глядя на нас.
– Что здесь непонятного? – Дик тотчас занял позицию обвиняемого, которого суд оправдал, и повысил голос: – Во-первых, верни мой револьвер. Во-вторых, проводи нас к выходу. Да смотри, чтобы по дороге с нами ничего плохого не случилось. И сигаретку мне, пожалуйста, потому как твой коллега при обыске очистил все мои карманы.
Я видел, как у моего друга чесался язык, как ему хотелось побыстрее рассказать мне о своих злоключениях, и пока мы шли до ворот, которые поднимались над аркой на манер средневековых решеток при въезде в крепостной барбакан, он изливал проклятия в адрес «хитрого лиса».
– Это хорошо, что ты меня вызволил, Кирилл! – выпалил Дик, как только нас выпустили за пределы базы и по крутой тропе мы пошли к причалу. – Я вырою в лесу берлогу, потом сделаю подкоп, дождусь возвращения этого поганого Гонсалеса и откушу ему оба уха! Видит бог…
– Ты не дождешься его здесь, – ответил я. – Потому что он сюда не вернется. И вообще, сегодня ночью мы отсюда уплывем.
– Уплывем? – переспросил Дик. – Разве ты не останешься в этом раю со своей роскошной женщиной?
– Она уже не моя, Дик, – ответил я. – И в этом раю я никому не нужен.
– Грустные слова ты говоришь, – произнес Дик, прыгая с камня на камень. – А мне что прикажешь делать? Где теперь искать Гонсалеса?
– Он очень скоро погибнет в автокатастрофе, – вырвалось у меня.
– Что?! – Дик остановился и повернулся ко мне. – Ты сказал, что он… Проклятие!! Я не могу этого допустить! Он должен умереть от моей пули, иначе я потеряю Марию! Ромэно, конечно же, узнает об автокатастрофе из газет и телевидения и скажет мне: «Ты проиграл, дружище Диего! Гонсалес ушел из жизни без твоей помощи!» Где?.. На чем мы поплывем?.. Отправляемся в Эквадор немедленно!
Я опустил ему руку на плечо.
– Мы поплывем на весельной лодке, – ответил я. – Наберись мужества, Дик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46