Она знала, что самые красивые обычно попадались у нижней кромки воды.
Ветер все усиливался, он уже свистел в ушах, и она, почти оглохшая от этого свиста, подняла руки, чтобы закрыть уши, но в этот момент услышала какие-то звуки.
Прежде чем она успела что-то понять, на нее набросилась собака.
Она услышала лай и, повернувшись, увидела огромного пса: помесь лабрадора с какой-то другой породой. Лиз вскрикнула и попыталась отступить, но поскользнулась и упала коленом в ледяную воду. Одновременно она, защищаясь, закрыла лицо руками. Собака впилась зубами в рукав ее плаща, и она услышала, как затрещала разорванная ткань.
– Не двигайтесь! – услышала она грубый повелительный окрик. – Рубен, ко мне!
Пес тут же отпустил рукав и помчался к хозяину, виляя хвостом и радостно повизгивая.
Лиз еще с минуту не двигалась, а затем, дрожа от страха и холода, с трудом выпрямилась и, стоя в воде, стала выжимать плащ.
Тем временем незнакомец подошел к ней. Это был высокий мужчина в камуфляжной куртке, под которой угадывалась крепкая мускулатура. Длинные темные волосы выглядели неопрятно, нижнюю часть лица скрывала борода. Он оглядел ее серыми, как море – и такими же холодными, – глазами.
– С вами все в порядке? – Вопрос прозвучал скорее равнодушно, чем успокаивающе.
– Никогда еще не чувствовала себя лучше, – отрезала Лиз. – Промокла до нитки из-за вашего ужасного пса. Купание одетой в это время года не входит в число моих вздорных прихотей.
– Рад это слышать, – ничуть не смутившись, ответил незнакомец. – Я наблюдал за вами в полевой бинокль, и мне не понравилось, как вы себя ведете. Я решил, что вы собрались топиться.
– Так вы шпионили за мной? – возмутилась Лиз.
– Нет. Я высматривал куликов. Ваше появление мне помешало.
– Позвольте вам ответить тем же. – Она не пыталась сдержать ярость. – Надеюсь, наблюдение за птицами у вас получается лучше, чем подсматривание за людьми. Я просто прогуливалась по берегу.
– Вы не первая сумасшедшая, которая выбирает это место для последнего купания. А течение здесь коварное, не говоря уж о том, что вода ледяная.
– Благодарю за лекцию. И поскольку мы обсуждаем вопрос, как следует себя вести, позвольте заметить, что ваша собака опасна. Смотрите, что она сделала с моим плащом.
– В этом я виноват. Я послал его, чтобы он не дал вам совершить роковую глупость, от которой я считал своим долгом вас уберечь.
– А вам не приходило в голову, что не надо вмешиваться в чужие дела?
– Самоубийство – вещь непредсказуемая. – Он пожал широченными плечами. – Вы могли в последнюю минуту решить, что не хотите топиться, и тогда мы бы промокли оба.
– Слушать такую чушь оскорбительно. Я вовсе не собиралась топиться.
– Значит, я ошибся. Но это вряд ли наказуемая ошибка. – Помолчав, он добавил: – Вы действительно вели себя как-то странно.
– Прогуливаясь по берегу? – Лиз постаралась говорить с сарказмом. – Когда-то это не возбранялось. А что, теперь на это требуется особое разрешение?
– Вы примчались на берег с такой скоростью, словно за вами гнался дьявол, – спокойно ответил он. – Потом вы немного постояли, как будто в состоянии транса. Когда вы пошли к морю, я решил действовать в ваших же интересах.
– Да вы просто герой! Благодаря вашим усилиям я испортила дорогой плащ и сапоги. Не говоря уже о том, что могу заболеть воспалением легких.
– А вы испортили мне прекрасный день, хотя это, по вашему мнению, вряд ли сравнимо с уроном, нанесенным вашим драгоценным шмоткам. – Бросив на нее презрительный взгляд, он отвернулся и зашагал прочь. Потом остановился и кинул через плечо: – Советую вам переодеться, а счет пришлите на мое имя в «Рай для рыбака».
– Ваше предложение не вселяет оптимизма.
– Никакого другого вы не получите. Так что воспользуйтесь хотя бы этим.
– Вам повезло, что я не стану заявлять властям о том, что у вас опасная собака! – крикнула она ему вдогонку, и он тут же повернулся и грозно на нее посмотрел:
– Только попробуйте, и увидите, что будет! – Наклонившись, он потрепал пса за ухом. – Рубен – любимец местного населения, и никто не поверит ни единому вашему слову, особенно если я расскажу всем, что здесь произошло. Он совершенно не опасен, чего я не могу сказать о себе. Потому что вы, мадам, первосортная зануда. В следующий раз топитесь в другом месте.
– Ваше высокомерие вызывает смех.
– Вы тоже не сахар, леди. А теперь, с вашего позволения, я вернусь к наблюдению за птицами.
– Мне жаль, что вы прервали это занятие ради меня. И не сомневайтесь – я обязательно пришлю вам счет. Кому мне следует его адресовать? Сумасшедшему хозяину дикого пса?
Незнакомец вдруг замер, его тело под стеганой одеждой напряглось так, что она почувствовала это даже на расстоянии. Взгляд его холодных глаз пронзил ее насквозь с такой яростью, что Лиз отшатнулась, словно от удара.
«Что я такого сказала? – испугалась она. – И что такого сделала?»
Какое-то мгновение они стояли молча. Казалось, даже ветер стих, а шум волн доносится откуда-то издалека.
Потом он отступил назад, словно опасаясь, что не сможет сдержаться.
Этим движением он намеренно, как ей показалось, решил разрушить те чары, которые независимо от их желания опутали их на этом пустынном берегу.
– Нет, – тихо ответил он. Даже слишком тихо. – Не говорите так. Никогда так не говорите. А счет пришлите на имя… скажем, Джона Смита.
Свистнув собаке, он зашагал прочь.
Лиз смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дюнами, а потом, не думая о том, что кто-то может ее увидеть, на негнущихся ногах неловко проковыляла по песку на дорогу – туда, где стояла ее машина.
Глава 2
«Это самый плохой день в моей жизни, – думала Лиз, вцепившись в руль машины и пытаясь успокоиться. – Ноль, если считать по десятибалльной шкале».
Странно, что эта неожиданная встреча на берегу могла так ее взволновать.
Но падать в ледяную воду Северного моря, да еще испытать нападение злющего пса – это-то зачем?
Однако ей пришлось признаться себе, что в данной ситуации она вела себя не лучшим образом. Эта ее шутка по поводу сумасшедшего хозяина дикой собаки была слишком грубой и вместе с тем какой-то по-детски беспомощной. Ведь ей не раз приходилось сталкиваться с непредвиденными ситуациями и трудными людьми, и она умела с этим справляться.
Почему же она позволила так называемому Джону Смиту вывести себя из равновесия?
Этот идиот застал ее в минуту слабости, мрачно заверила она себя, заводя машину. Он тоже реагировал не совсем адекватно. И не стоит забывать об этом.
Вырулив со стоянки, она поехала вверх по дороге.
Что-то подсказывало ей, что следует изменить свой маршрут и ехать дальше. Но разве она забыла о том, что ее одежда промокла? Плащ и юбка прилипали к телу, а в сапогах хлюпала вода. Все это было очень неприятно.
Ей срочно нужна горячая ванна, сухое белье и настоящая еда, а не какой-то там салат. А решение держаться подальше от Джона Смита придется ненадолго отложить.
«Рай для рыбака» располагался в низком, длинном оштукатуренном здании, выходившем фасадом на главную улицу деревни. Лиз припарковала машину за домом и вошла через вход с вывеской «Стол и ночлег».
Всего через несколько минут ей была предоставлена уютная комната на втором этаже с собственной – правда, крошечной – ванной, а хозяйка, миссис Барнс, принесла поднос с горячим чаем.
Озабоченно качая головой, она посмотрела на мокрую одежду Лиз и предложила отнести ее в деревенский магазин.
– Туда обычно приезжает грузовик, чтобы отвезти вещи в сухую чистку, – пояснила миссис Барнс. – Я скажу им, что это срочно, и они вернут ваши вещи через сорок восемь часов. И починят рукав вашего плаща. А вот что делать с сапогами – ума не приложу. – Хозяйка задумалась. – Как же это случилось, дорогая?
– Я… я оступилась. Так бывает.
Последние слова могут служить эпитафией тому, что с ней произошло, мрачно подумала Лиз, когда чуть позже отогревалась в горячей воде.
Блюд в меню ужина было немного, но все названия звучали по-домашнему. Лиз выбрала пирог с курицей, а потом ей принесли огромную порцию отличного сочного мяса, бекона и грибов с густой подливкой. Картошка в мундире и морковь с маслом явно были лишними, но Лиз съела и их.
Неприятности этого дня не лишили ее аппетита. Может, ей грозит опасность находить утешение в еде и измерять горе в фунтах и дюймах?
Покончив с ужином, она перешла в бар, где соревновались игроки в дартс. Она заказала бокал шардоннэ и стала с интересом наблюдать за игрой.
По-видимому, только она одна жила в гостинице, все остальные были местными жителями.
Лиз страшно устала, и самое лучшее, что она могла сделать, – это пораньше лечь спать. Но сама мысль о том, что ей придется спать одной на широкой двуспальной кровати, ее пугала, и поэтому она старалась оттянуть этот момент.
В Африке, лежа на узкой раскладушке под сеткой от москитов, она мечтала о том, как вернется домой и как сильные руки Марка обнимут ее в темноте ночи.
Ей даже в голову не приходило, что может быть иначе.
«Боже мой, – думала она, – что еще я считала само собой разумеющимся?»
Если бы она не вернулась раньше срока, сколько бы прошло времени, прежде чем она поняла, что что-то изменилось? Признался бы Марк в конце концов в своей измене? Или предпочел бы, чтобы их общие друзья и коллеги по работе начали делать многозначительные намеки? Нет, это было бы еще невыносимее.
Сейчас ей надо привыкать к тому, что она снова осталась одна. К тому, что надо снять другую квартиру и переехать. А до этого найти кого-нибудь, у кого можно было бы пожить. И пережить еще одну травму – разделить книги и диски, которые они покупали с Марком.
Но она не станет спешить. Теперь, оставшись одна, она сможет выбирать. Намекал же ей Клайв, что в парижском бюро его газеты может в скором времени открыться вакансия. Может, ей стоит об этом подумать?
И главное: она не будет слишком активно искать замену Марку и завязывать новые отношения. С этого дня, решила она, внутренне содрогнувшись, с мужчинами покончено надолго.
Всякий раз, как открывалась входная дверь, ее взгляд непроизвольно высматривал человека в камуфляжной куртке в сопровождении большой черной собаки.
Что это с ней? Навязчивая идея? И что она будет делать, если он и правда войдет? Встанет и бросится бежать?
Однако когда наступило время закрытия бара, а он так и не появился, она вздохнула с облегчением.
Допивая вино, она наблюдала за миссис Барнс, прибиравшей бар.
– Вот и все. – Хозяйка накрыла полотенцем насос, которым качала пиво, и с удовлетворением оглядела помещение. – На сегодня хватит. Сделать вам, моя дорогая, горячее питье, которое вы возьмете к себе наверх, чтобы выпить перед сном?
– Нет, спасибо. – Лиз улыбнулась. – Миссис Барнс, я хотела спросить… Я видела сегодня большую черную собаку по кличке Рубен. Вы, случайно, не знаете… э… как зовут ее хозяина?
– Ах, Рубен! – Лицо миссис Барнс приняло умилительное выражение. – Это собака мистера Голайтли. До чего замечательный пес! Обожает детей.
«Вареными или жареными?» – чуть было не вырвалось у Лиз.
– Как вы сказали… Голайтли?
Миссис Барнс кивнула:
– Да. Мистер Герберт Голайтли. Он живет в доме на самом краю деревни. На мой взгляд, далековато, но ему, похоже, это нравится.
«Не сомневаюсь», – подумала Лиз, и в ее груди неожиданно затеплился нервный огонек ликования.
Значит, Герберт Голайтли. Теперь понятно, почему этот огромный мачо предпочел назваться Джоном Смитом.
Осторожно подбирая слова, она спросила:
– Вы хотите сказать, что он немного… странный?
– Я скорее сказала бы, что самую капельку эксцентричный. С тех пор, как умерла его бедняжка жена. Но нельзя же его винить за это, правда?
Лиз поднялась к себе в номер. Значит, мистер Голайтли-Смит – вдовец. Это, конечно, очень печально, но еще не причина обвинять ее, Лиз, в диких поступках.
Они оба пережили тяжелую личную потерю. Но он по крайней мере мог горевать открыто, и люди уважали его горе.
В ее случае сочувствие примет совсем иные формы. Все хором будут заявлять, что Марк – негодяй, и по очереди подходить к ней и перечислять причины, по которым они никогда не любили Марка и не доверяли ему.
У нее в этом уже был опыт. Она и сама не раз говорила плачущим подругам: «Без него тебе будет лучше».
Сейчас это ее не утешало.
Слезы благодарности подступили к ее глазам, когда она легла в постель и обнаружила под одеялом горячую грелку. Но заснуть сразу ей не удалось. Она еще долго лежала и прислушивалась, как старая гостиница, готовясь ко сну, потрескивает и постанывает.
Если было что-нибудь хуже, чем очутиться одной в постели, предназначенной для влюбленных, то ей еще предстоит узнать, что это такое. Она думала, что будет долго рыдать и наконец уснет, но оказалось, что странным образом не испытывает никаких эмоций.
Лиз казалась себе микроскопической точкой в бесконечной вселенной пустоты, и, как далеко она ни протягивала бы руку, везде будет только пустое пространство.
Но именно пространство было необходимо ей в данную минуту, думала она, ворочаясь с боку на бок и зарываясь лицом в подушку. Пространство и время, чтобы снова обрести себя и научиться жить без Марка.
Засыпая, она решила, что лучше всего уехать в Париж. Ее сон был беспокойным – она то блуждала по огромным пустыням, то плыла по бескрайним морям, которых не было ни на одной карте мира. При этом она горько плакала, и некому было ее утешить.
И она не могла убежать от высокого человека с холодными серыми глазами и его черной собаки, которые все время были где-то поблизости.
На рассвете она внезапно проснулась и села в постели. К влажному лбу прилипли волосы. С минуту она невидящим взглядом смотрела в угол комнаты, словно этот человек стоял там в тени, наблюдая за ней, а собака лежала у его ног.
В углу, конечно же, никого не было, но ощущение, что он там, было пугающе реальным.
– Черт бы тебя побрал, – срывающимся шепотом сказала она в темноту. – Да отвяжись ты от меня!
За ночь ветер стих, и лучи бледного солнца неохотно пробились сквозь облака. Лиз спустилась в столовую к завтраку.
– День будет прекрасным. – Таков был оптимистичный прогноз миссис Барнс, поставившей перед Лиз корзинку с горячими тостами. – Что вы собираетесь сегодня делать, моя дорогая?
– Думаю просто пошататься по окрестностям. Повспоминать о прошлом. – Хозяйка вопросительно посмотрела на Лиз. – Когда я была ребенком, я часто приезжала сюда со своими родителями. Нам разрешали оставлять машину в сарае у одного фермера на том конце улицы.
– Наверное, у старого мистера Марстона. Он несколько лет назад скончался, и теперь фермой заправляет его сын. Но у него, как и прежде, оставляют машины начиная с Пасхи. Только теперь это настоящая стоянка с твердым покрытием, туалетами и небольшим магазинчиком.
– Надо же, – улыбнулась Лиз, – какие изыски. В наши дни там был всего один кран.
– Мы не разрешаем портить это место. Совет нашего прихода следит за тем, чтобы пляж оставался прежним. Никаких палаток с гамбургерами или громкой музыки. Мистер Голайтли очень нам в этом помогает.
– Могу себе представить.
Все, что ему надо делать, так это прибегнуть к своему холодному взгляду, и ни один предприниматель носа сюда больше не сунет.
Лиз провела удивительно приятный день, объезжая знакомые с детства места. Все было как тогда, только стало как-то меньше в размерах.
Она заехала в паб, выходивший окнами на море, и съела тарелку густого домашнего супа и несколько бутербродов с ветчиной, а потом поехала в ближайший город и провела там остаток дня, шатаясь по открытому рынку и антикварным магазинам.
Несколько раз она инстинктивно брала в руки какой-нибудь предмет – пресс-папье или статуэтку, – говоря себе: «Марку это понравится…»
«Мне придется изменить свой образ мыслей. – К такому выводу Лиз пришла на обратной дороге в деревню. – Забыть навсегда, что я когда-то была половинкой пары, и вспомнить о временах, когда я была счастлива. Когда меня звали Бет».
Совершенно неожиданно ей пришла в голову мысль: почему бы ей снова не стать Бет? Разве для этого нужны какие-то причины? Это может оказаться правильным шагом, особенно потому, что Марк никогда ее так не называл. Она станет новым человеком в новой жизни.
В своей профессии ей придется остаться Лиз Арнолд, но это она переживет – так думала Лиз, подъехав к стоянке и паркуя машину.
Она вышла из машины, направляясь к гостинице, и вдруг увидела прямо перед дверью ту самую черную собаку. Она сидела неподвижно, словно изваяние.
Собака как будто охраняла вход в гостиницу.
Лиз остановилась и замерла.
– Черт! – пробормотала она.
Пес встал, отряхнулся и побежал прямо к ней. В маленьком дворике гостиницы он казался еще больше, чем на пляже. Не иначе он помесь лабрадора с бегемотом, подумала Лиз, прикусив губу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18