Она посмотрела на Майлса, ожидая его поддержки. Но тот только покачал головой, как бы призывая ее молчать.
Юстас с триумфом воскликнул:
– Так он еще втерся в доверие к лорду Данмоуру!
– Вы заблуждаетесь, сэр, – возразил Майлс. – Лорд Данмоур знаком с моими взглядами и воззваниями моих товарищей – членов парламента от нашего города. Мы не строим козней против короля и не замышляем свергнуть британский парламент. Наши жалобы и наши предупреждения делаются открыто, чтобы о них мог судить всякий. – Не давая Юстасу перебить себя, он впервые немного повысил голос. – Совсем иначе дело обстоит в Англии. Здесь, на родине, к которой, предполагается, я должен испытывать благодарность, был жестоко убит мой слуга, человек, который за всю жизнь никому не причинил зла. Злоумышленники проникли в дом и украли мои бумаги. Если англичане такими методами управляют государством…
Капитан шагнул вперед и схватил Майлса за руку:
– Осторожнее, мой мальчик! Не говорите лишнего.
Юстас встал, выпятив тугой живот, и от его жилета отскочила пуговица. Подавив смех, Тимоти нагнулся, подобрал ее и услужливо протянул банкиру. Тот оттолкнул его руку в сторону и шагнул к Майлсу.
– Действительно, сэр, вам стоит быть осторожнее! Я не позволю спорить со мной или высмеивать меня. – Он метнул свирепый взгляд на Тимоти, который тут же спрятался за широкую спину капитана. – Я обладаю влиянием, сэр, и намерен использовать его на пользу моей страны. Я уже принял меры, чтобы предотвратить дурное влияние на моего сына. Я потребовал, чтобы ваш крестник был незамедлительно исключен из этой школы.
Самообладание Майлса наконец изменило ему. Он широко развел руками.
– Но Пирс всего лишь ребенок. Он не делает никакого зла.
– В самом деле? Вы считаете, что, мороча голову моему сыну, он не делает зла? Мой сын, который пишет мне, что теперь не хочет служить в армии, так как это означает сражаться против Америки?
Несмотря на тревогу, Кэролайн не могла не порадоваться за Пирса.
Тимоти выглянул из-за плеча капитана:
– Тогда лучше отдайте его в моряки. В море им вряд ли придется встретиться.
Скривившись от ярости, Юстас ничего не ответил, а лишь величественно направился к выходу в сопровождении жены, но в дверях дорогу им загородил Майлс.
– Прошу вас, сэр, заберите свое требование. Пирс еще слишком юн и впечатлителен. Он одинок в Англии, здесь у него нет ни семьи, ни друзей, за исключением меня. Он по-мальчишески хвастается успехами своей страны, преувеличивает значение моей скромной особы, говорит о применении оружия, когда речь идет лишь о словесной борьбе. Думайте плохо обо мне, если хотите. Но прошу вас, не направляйте свой гнев на мальчика.
Юстас с ненавистью посмотрел на него:
– Вы скоро узнаете, куда я направлю свой гнев, сэр… Предпочитаю называть это справедливым возмущением. Прочь с дороги!
Подняв трость, он ударил Майлса по руке. Кэролайн испуганно вскочила, Амелия в тревоге прижала ладони к щекам. Капитан сердито воскликнул:
– Юстас, ты заходишь слишком далеко! Как ты смеешь обращаться с моим племянником словно с лакеем, позволившим себе дерзость!
Майлс отряхнул рукав в том месте, где его коснулась трость Юстаса, как будто счищал комок грязи.
– Не огорчайтесь, дядя Николас. По сути дела, мистер Хардэйкр оказал мне услугу, представив себя в том свете, в котором нас, американцев, воспринимает ваша знать, правительство, даже сам король. Никакими словами я не смог бы так ясно выразить наши обиды.
Он спокойно поклонился с прежней галантностью Сибилле, которая прошла мимо, не удостоив его ни словом, ни взглядом.
Побагровевший капитан последовал за ними в холл. Тимоти, показав Кэролайн скрещенные пальцы, бочком обогнул маленькую группу и вызвал дворецкого.
Майлс обернулся к Амелии:
– Я крайне сожалею, мэм, что вы с Кэролайн были вовлечены в этот неприятный разговор. Боюсь, я принес вам одни огорчения.
Амелия пожала худыми плечами:
– Вы предоставили моему мужу возможность снова сражаться, хотя и более легким оружием, чем корабельные пушки. Так что не огорчайтесь.
– К сожалению, у нас с ним разные взгляды на жизнь и на обустройство общества.
Она отвечала с некоторой язвительностью:
– Справедливость, мистер Майлс, всегда восторжествует. А ваш дядя не ищет легких путей.
Кэролайн поспешила закрыть двери гостиной.
– Мама, как они смеют так возмутительно вести себя? Не знаю, Майлс, как вам удалось сохранить самообладание. В Виргинии мужчины не дерутся на дуэли?
– Крайне редко. Но вы же не думаете, что я мог потребовать удовлетворения от родственника вашей матери, гостя мистера Бренкомба и вдобавок от человека в два раза старше меня?
– Ваша выдержка достойна похвалы, – сказала Амелия. – Мы очень вам благодарны за это. Однако я не думаю, что мы в последний раз видели Юстаса Хардэйкра. Эти бумаги, которые у вас украли… В них было что-нибудь компрометирующее вас?
Майлс в затруднении потер подбородок.
– Я пытаюсь вспомнить, что именно я написал своему товарищу. Хотя я высказывал свое мнение лично губернатору и открыто выступал перед Ассамблеей, два дня назад я написал письмо, когда был в особо угнетенном состоянии духа. Так что чувства, выраженные на бумаге, могли быть весьма опрометчивыми. Кажется, я неблагоприятно отзывался о короле Георге.
– О, Майлс! – в ужасе воскликнула Кэролайн. – Но разве вы не отослали это письмо?
– Оно лежало у меня в бюро, я ждал известия об отплытии корабля из Лондона.
– И вор его похитил?
– Да. Вместе с письмом Пирса, которое, будь оно написано взрослым человеком, могло бы быть сочтено в высшей степени подстрекательским. Как вы понимаете, мальчики не склонны подбирать выражения.
– И кто, по-вашему, виновен в ограблении и убийстве вашего слуги? – спросила Амелия.
– Думаю, мэм, это происки моих врагов.
Кэролайн удивленно распахнула глаза:
– Вы хотите сказать, что украли ваши личные бумаги, чтобы продать их? Какая низость!
– Если это так, то нет никаких шансов их найти, – размышлял Майлс. – Я думаю, ни один магистрат не мог бы более страстно желать схватить убийцу и взломщика, чем сэр Джон Филдинг. Но мы мало чем смогли ему помочь. Никто вчера вечером не слышал и не видел ничего подозрительного, у полиции нет зацепки, чтобы найти преступника. Но если этот преступник действует по заданию правительства… – Он пожал плечами, не закончив предложение.
Амелия с сожалением сказала:
– Вы поставили себя в трудное, чтобы не сказать, опасное положение, мистер Куртни. Мало того что вы небрежно обошлись с вашей корреспонденцией, вы появились в этом доме в то же самое время, что и моя кузина с мужем. Я никогда не слышала, чтобы Юстас Хардэйкр произносил угрозы и оставлял их неосуществленными. А он обладает очень большим влиянием в Сити.
Она медленно направилась к двери, на минутку остановилась, взявшись за ручку.
– Если Пирса исключат из школы, в чем я нисколько не сомневаюсь, не тревожьтесь на его счет. Я питаю мало сочувствия к тем, кто издевается над властью, мистер Куртни. Но вы правильно заметили, что Пирс еще ребенок. Мы с удовольствием примем его в Трендэрроу.
На мгновение растерявшись, Майлс подошел к Амелии, поцеловал ей руку и растроганно произнес:
– От всего сердца благодарю вас за доброту. В Англии я встретил так мало доброжелательства. Но радушие и сочувствие, выказанные мне вашей семьей, все это перевешивают.
Выражение его глаз смягчилось, плечи поникли. Амелия слегка пожала его руку и стала подниматься по лестнице, держась, как всегда, безукоризненно прямо.
Обернувшись к Кэролайн, Майлс покачал головой:
– Ничего не понимаю! Мне казалось, что тетя не одобряет ни меня, ни Пирса; что она была бы рада избавиться от нас, выставить из Трендэрроу.
– Был такой момент, когда мы с ней думали, что вы появились с целью отнять у меня Трендэрроу. Мама считает своим врагом любого, кого заподозрит в намерении лишить меня счастья.
– Но разве она не видит сейчас, что я действительно ставлю под угрозу ваше счастье, что я могу накликать на всех вас большую беду?
– В этом отношении она будет прислушиваться к мнению папы. Она выступает против него только из-за меня. У них странные отношения, Майлс. Мне кажется, когда-то папа глубоко оскорбил ее, хотя по своей гордости она этого не признает. Если бы я не родилась в этом доме и не стала бы сразу сиротой, он признал бы своего незаконнорожденного сына своим наследником.
– Разве у него, есть сын?
– Он родился от дочери хозяина трактира на пристани Трендэрроу. Мальчик умер совсем маленьким.
Майлс помолчал.
– Как же глубоко любит вас отец, Кэролайн. Понятно, что он жаждал иметь сына. И тем не менее, принял вас вместо него.
Ее глаза затуманились воспоминаниями.
– Он обычно поддразнивал меня и говорил, что я была настолько крошечной, что могла лежать у него на ладони. И всегда привозил мне чудесные игрушки из своих путешествий. В течение восемнадцати лет он выказывал мне привязанность, которую испытывал бы к собственной дочери.
– А вы тоже сильно его любите?
– Конечно, люблю.
– Больше, чем Тимоти?
Она озадаченно поморщилась:
– Это нельзя сравнивать. Чувства, которые я испытываю к Тимоти…
– Привязанность сестры к брату?
Она залилась румянцем и поспешно отвернулась. Голос ее чуть дрожал, когда она вновь заговорила:
– И вы тоже? Сначала мама, потом отец и даже сам Тимоти. А теперь еще и вы. Сеете во мне семена сомнения, делая меня неуверенной в себе, а ведь раньше я ни в чем не сомневалась.
– Семена не прорастают, если земля не готова их принять. – Он шагнул к ней и понизил голос. – То была юная девушка Кэролайн, искавшая надежности в знакомых вещах, которая убедила себя, что никогда и ни в чем не стоит сомневаться. Но женщина Кэролайн, которая появилась передо мной вчера вечером…
Сердце Кэролайн сжалось от боли, чувства ее были в смятении. Теперь, когда наступил момент, которого она так ждала, она вдруг оказалась к нему не готова. Девушка прижала руки к пылающим щекам.
– Нет, Майлс, пожалуйста! Я… Я растеряна. Вчера вечером я чувствовала… Мне показалось… что я нужна вам.
– Вы и сейчас нужны мне. И всегда будете нужны.
Он мягко и бережно обнял ее за плечи. Ее страх улегся. Через мгновение она стала такой же спокойной и сильной, какой была вчера вечером.
Во дворе послышались голоса. Это вернулись капитан и Тимоти.
– Не сейчас, – прошептала Кэролайн. – Позвольте мне уйти, пожалуйста.
Майлс отстранился и проводил ее до двери. Приподняв юбки, Кэролайн взбежала наверх.
Тяжело опустившись в кресло, капитан сдвинул парик и вытер вспотевшую лысину.
– Прошло целых три дня, и чего же мы достигли? – спросил он у Майлса, стоявшего рядом. – Ничего! Мы ровно ничего не знаем об убийце вашего слуги. Понятия не имеем о том, что стало с вашими бумагами. Юстас Хардэйкр упрямо молчит относительно своих намерений. Я разговаривал с высшими должностными лицами, а сегодня утром потратил целый час на беседу с сэром Джоном Филдингом и двумя констеблями с Боу–стрит. И судя по всему, совершенно без толку.
Майлс нервно мерил шагами библиотеку в доме лорда Бренкомба.
Капитан откинулся назад, вытянув вперед ноги, и вытащил из кармана курительную трубку. Майлс поспешил предложить ему свой табак.
– Вы измучились из-за меня, дядя Николас, и я вам так благодарен. Это не ваша борьба…
– Точнее, не мой способ драться. Дайте мне военное судно, хорошую команду, я наведу пушки на военный корабль противника – на противника, которого вижу, которого знаю. У меня нет ни умения, ни желания вести борьбу под ковром, победить путем интриг, политических маневров, шпионажа и кражи секретных бумаг.
– Абсолютно согласен с вами, – кивнул Майлс. – В моих действиях тоже нет никакой секретности, все мои тайны известны губернатору Виргинии и самому лорду Норду.
Капитан затянулся табаком.
– Я догадываюсь, что ваши бумаги у лорда Норда! И подозреваю, что человек, который их взял и который убил Бенджамена, состоит у него на службе и получает деньги.
– Тогда почему он не предпринимает никаких действий?
– А ему некуда спешить. Скорее всего, он отлично знает, что вы заказали место на корабле, который отправляется из Плимута через полтора месяца. Что в течение еще двух недель не будет ни одного судна в Америку. Вы не пытаетесь покинуть Лондон. Он может думать, что если еще подождет, вы еще больше скомпрометируете себя, поддадитесь на провокацию и совершите какой-нибудь опрометчивый проступок, которого будет достаточно для того, чтобы если не повесить, то сделать из вас козла отпущения.
– Во всяком случае, дело выйдет на свет, – с горечью сказал Майлс.
– У меня нет ни малейшего желания видеть вас в роли мученика и тем более вовлекать мою семью в скандал, связанный с судом над предателем.
– Разумеется, сэр. Вот почему для вас было бы лучше немедленно вернуться в Трендэрроу, забыть о моем существовании и обо всех бедах, которые я навлек на ваше семейство.
Капитан сел прямо и стал размахивать трубкой.
– Как вы смеете отдавать мне приказания, сэр? Я вернусь домой, когда мне это понадобится, а не тогда, когда это вздумается вам. – Он яростно глянул на Майлса здоровым глазом. – Черт, кажется, вам и дела нет, что я в гневе? Неужели вы ни чуточки меня не боитесь?
– Нет, сэр, я лишь сожалею, что обидел вас.
Капитан хмыкнул и несколько минут молча попыхивал трубкой, поглядывая на Майлса из-под кустистых бровей.
– Бот что я вам скажу. Мы вернемся в Трендэрроу. И вы поедете с нами.
Майлс ухмыльнулся:
– Думаю, вряд ли такое предложение обрадует вашу жену.
– Я много раз доставлял ей огорчения, но сейчас она не станет возражать.
Майлс сдвинул брови:
– Сэр, вы серьезно это предлагаете?
– Разумеется, серьезно! А шутить я предоставляю молодому Бренкомбу.
Майлс вдруг стал очень серьезным:
– В таком случае я должен поблагодарить вас и отклонить приглашение. Я не стану скрываться.
Капитан нахмурился, пряча глаза от Майлса.
– А кто сказал, что я предлагаю вам укрытие?
– Разве не это было у вас на уме? В Трендэрроу есть туннель, хорошо вам известный. Я не хочу, чтобы меня загнали в него, как лису, и подстерегали с обоих концов. Я лучше встречу врагов на открытом пространстве, лицом к лицу.
Капитан Пенуорден пристально посмотрел на решительное лицо молодого человека, встал и одобрительно хлопнул его по плечу:
– Это говорит настоящий Пенуорден! Если бы вы изменили свои взгляды, приняли присягу королю и парламенту и предоставили своим проклятым мятежникам заниматься безнадежным делом – что ж, тогда бы я выдал за вас замуж Кэролайн и вы могли бы жить в Трендэрроу.
– Но, сэр, – заметил улыбаясь Майлс, – если бы я сменил шкуру, я не был бы истинным Пенуорденом.
Мужчины расхохотались. В этот момент в гостиную вошла Кэролайн и весело сказала:
– Не могу понять, зачем вообще вести разговоры о войне, когда вы, джентльмены, имеющие столь различные взгляды, можете вести себя друг с другом так дружелюбно.
– Войны затевают не такие, как мы, – заметил капитан. – Во всем виноваты горячие головы и тупицы, засевшие на высоких постах. Такие, например, как неистовый оратор Патрик Генри в Виргинии и фанатичный политикан лорд Норд в Англии. Но только не повторяй моих слов про лорда Норта, – поспешил он добавить, – а то меня, как Майлса, могут арестовать за измену.
Кэролайн в ужасе взметнула руки к шее, глаза ее расширились.
– Я думала, опасность миновала, что теперь уже нечего бояться…
Отец успокаивающе похлопал ее по плечу:
– Ну, ну, дорогая. Я ведь только пошутил.
– Как можно так шутить, папа!
Майлс мягко вмешался:
– Не волнуйтесь из-за меня, кузина. Мне не причинят вреда.
– Тогда почему вы всегда носите шпагу? Почему папа тоже сменил трость на шпагу? И в кобуре на вашем седле есть пистолет, я сама видела.
Майлс оставался невозмутимым.
– Лондон – опасное место, это всем известно. Джентльмен должен защитить себя от грабителей, разбойников…
– Не обманывайте, пожалуйста, – запальчиво ответила Кэролайн. – Я не ребенок, чтобы успокаивать меня такими ответами. Вас же могут арестовать?
– Это возможно, – ровным голосом сказал Майлс. – И все же не думаю, чтобы я окончил свою жизнь на виселице.
Она прижала ладони к щекам, в страхе глядя на мужчин. Но вдруг ее глаза просветлели. Она положила руку на руку капитана и посмотрела ему в лицо:
– Папа, Лондон уже не так меня привлекает. Он очень шумный и грязный, и в нем много нищих и трущоб. Мы не можем вернуться в Трендэрроу? И чтобы с нами поехал Майлс?
Отец ласково похлопал ее по руке.
– Именно это я ему и предложил. Но он не поедет, дитя мое. Он хочет, чтобы мы забыли о его существовании.
Устремив взгляд на Майлса, она медленно проговорила:
– Он знает, что это невозможно.
Майлс намеренно помедлил некоторое время, а затем спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Юстас с триумфом воскликнул:
– Так он еще втерся в доверие к лорду Данмоуру!
– Вы заблуждаетесь, сэр, – возразил Майлс. – Лорд Данмоур знаком с моими взглядами и воззваниями моих товарищей – членов парламента от нашего города. Мы не строим козней против короля и не замышляем свергнуть британский парламент. Наши жалобы и наши предупреждения делаются открыто, чтобы о них мог судить всякий. – Не давая Юстасу перебить себя, он впервые немного повысил голос. – Совсем иначе дело обстоит в Англии. Здесь, на родине, к которой, предполагается, я должен испытывать благодарность, был жестоко убит мой слуга, человек, который за всю жизнь никому не причинил зла. Злоумышленники проникли в дом и украли мои бумаги. Если англичане такими методами управляют государством…
Капитан шагнул вперед и схватил Майлса за руку:
– Осторожнее, мой мальчик! Не говорите лишнего.
Юстас встал, выпятив тугой живот, и от его жилета отскочила пуговица. Подавив смех, Тимоти нагнулся, подобрал ее и услужливо протянул банкиру. Тот оттолкнул его руку в сторону и шагнул к Майлсу.
– Действительно, сэр, вам стоит быть осторожнее! Я не позволю спорить со мной или высмеивать меня. – Он метнул свирепый взгляд на Тимоти, который тут же спрятался за широкую спину капитана. – Я обладаю влиянием, сэр, и намерен использовать его на пользу моей страны. Я уже принял меры, чтобы предотвратить дурное влияние на моего сына. Я потребовал, чтобы ваш крестник был незамедлительно исключен из этой школы.
Самообладание Майлса наконец изменило ему. Он широко развел руками.
– Но Пирс всего лишь ребенок. Он не делает никакого зла.
– В самом деле? Вы считаете, что, мороча голову моему сыну, он не делает зла? Мой сын, который пишет мне, что теперь не хочет служить в армии, так как это означает сражаться против Америки?
Несмотря на тревогу, Кэролайн не могла не порадоваться за Пирса.
Тимоти выглянул из-за плеча капитана:
– Тогда лучше отдайте его в моряки. В море им вряд ли придется встретиться.
Скривившись от ярости, Юстас ничего не ответил, а лишь величественно направился к выходу в сопровождении жены, но в дверях дорогу им загородил Майлс.
– Прошу вас, сэр, заберите свое требование. Пирс еще слишком юн и впечатлителен. Он одинок в Англии, здесь у него нет ни семьи, ни друзей, за исключением меня. Он по-мальчишески хвастается успехами своей страны, преувеличивает значение моей скромной особы, говорит о применении оружия, когда речь идет лишь о словесной борьбе. Думайте плохо обо мне, если хотите. Но прошу вас, не направляйте свой гнев на мальчика.
Юстас с ненавистью посмотрел на него:
– Вы скоро узнаете, куда я направлю свой гнев, сэр… Предпочитаю называть это справедливым возмущением. Прочь с дороги!
Подняв трость, он ударил Майлса по руке. Кэролайн испуганно вскочила, Амелия в тревоге прижала ладони к щекам. Капитан сердито воскликнул:
– Юстас, ты заходишь слишком далеко! Как ты смеешь обращаться с моим племянником словно с лакеем, позволившим себе дерзость!
Майлс отряхнул рукав в том месте, где его коснулась трость Юстаса, как будто счищал комок грязи.
– Не огорчайтесь, дядя Николас. По сути дела, мистер Хардэйкр оказал мне услугу, представив себя в том свете, в котором нас, американцев, воспринимает ваша знать, правительство, даже сам король. Никакими словами я не смог бы так ясно выразить наши обиды.
Он спокойно поклонился с прежней галантностью Сибилле, которая прошла мимо, не удостоив его ни словом, ни взглядом.
Побагровевший капитан последовал за ними в холл. Тимоти, показав Кэролайн скрещенные пальцы, бочком обогнул маленькую группу и вызвал дворецкого.
Майлс обернулся к Амелии:
– Я крайне сожалею, мэм, что вы с Кэролайн были вовлечены в этот неприятный разговор. Боюсь, я принес вам одни огорчения.
Амелия пожала худыми плечами:
– Вы предоставили моему мужу возможность снова сражаться, хотя и более легким оружием, чем корабельные пушки. Так что не огорчайтесь.
– К сожалению, у нас с ним разные взгляды на жизнь и на обустройство общества.
Она отвечала с некоторой язвительностью:
– Справедливость, мистер Майлс, всегда восторжествует. А ваш дядя не ищет легких путей.
Кэролайн поспешила закрыть двери гостиной.
– Мама, как они смеют так возмутительно вести себя? Не знаю, Майлс, как вам удалось сохранить самообладание. В Виргинии мужчины не дерутся на дуэли?
– Крайне редко. Но вы же не думаете, что я мог потребовать удовлетворения от родственника вашей матери, гостя мистера Бренкомба и вдобавок от человека в два раза старше меня?
– Ваша выдержка достойна похвалы, – сказала Амелия. – Мы очень вам благодарны за это. Однако я не думаю, что мы в последний раз видели Юстаса Хардэйкра. Эти бумаги, которые у вас украли… В них было что-нибудь компрометирующее вас?
Майлс в затруднении потер подбородок.
– Я пытаюсь вспомнить, что именно я написал своему товарищу. Хотя я высказывал свое мнение лично губернатору и открыто выступал перед Ассамблеей, два дня назад я написал письмо, когда был в особо угнетенном состоянии духа. Так что чувства, выраженные на бумаге, могли быть весьма опрометчивыми. Кажется, я неблагоприятно отзывался о короле Георге.
– О, Майлс! – в ужасе воскликнула Кэролайн. – Но разве вы не отослали это письмо?
– Оно лежало у меня в бюро, я ждал известия об отплытии корабля из Лондона.
– И вор его похитил?
– Да. Вместе с письмом Пирса, которое, будь оно написано взрослым человеком, могло бы быть сочтено в высшей степени подстрекательским. Как вы понимаете, мальчики не склонны подбирать выражения.
– И кто, по-вашему, виновен в ограблении и убийстве вашего слуги? – спросила Амелия.
– Думаю, мэм, это происки моих врагов.
Кэролайн удивленно распахнула глаза:
– Вы хотите сказать, что украли ваши личные бумаги, чтобы продать их? Какая низость!
– Если это так, то нет никаких шансов их найти, – размышлял Майлс. – Я думаю, ни один магистрат не мог бы более страстно желать схватить убийцу и взломщика, чем сэр Джон Филдинг. Но мы мало чем смогли ему помочь. Никто вчера вечером не слышал и не видел ничего подозрительного, у полиции нет зацепки, чтобы найти преступника. Но если этот преступник действует по заданию правительства… – Он пожал плечами, не закончив предложение.
Амелия с сожалением сказала:
– Вы поставили себя в трудное, чтобы не сказать, опасное положение, мистер Куртни. Мало того что вы небрежно обошлись с вашей корреспонденцией, вы появились в этом доме в то же самое время, что и моя кузина с мужем. Я никогда не слышала, чтобы Юстас Хардэйкр произносил угрозы и оставлял их неосуществленными. А он обладает очень большим влиянием в Сити.
Она медленно направилась к двери, на минутку остановилась, взявшись за ручку.
– Если Пирса исключат из школы, в чем я нисколько не сомневаюсь, не тревожьтесь на его счет. Я питаю мало сочувствия к тем, кто издевается над властью, мистер Куртни. Но вы правильно заметили, что Пирс еще ребенок. Мы с удовольствием примем его в Трендэрроу.
На мгновение растерявшись, Майлс подошел к Амелии, поцеловал ей руку и растроганно произнес:
– От всего сердца благодарю вас за доброту. В Англии я встретил так мало доброжелательства. Но радушие и сочувствие, выказанные мне вашей семьей, все это перевешивают.
Выражение его глаз смягчилось, плечи поникли. Амелия слегка пожала его руку и стала подниматься по лестнице, держась, как всегда, безукоризненно прямо.
Обернувшись к Кэролайн, Майлс покачал головой:
– Ничего не понимаю! Мне казалось, что тетя не одобряет ни меня, ни Пирса; что она была бы рада избавиться от нас, выставить из Трендэрроу.
– Был такой момент, когда мы с ней думали, что вы появились с целью отнять у меня Трендэрроу. Мама считает своим врагом любого, кого заподозрит в намерении лишить меня счастья.
– Но разве она не видит сейчас, что я действительно ставлю под угрозу ваше счастье, что я могу накликать на всех вас большую беду?
– В этом отношении она будет прислушиваться к мнению папы. Она выступает против него только из-за меня. У них странные отношения, Майлс. Мне кажется, когда-то папа глубоко оскорбил ее, хотя по своей гордости она этого не признает. Если бы я не родилась в этом доме и не стала бы сразу сиротой, он признал бы своего незаконнорожденного сына своим наследником.
– Разве у него, есть сын?
– Он родился от дочери хозяина трактира на пристани Трендэрроу. Мальчик умер совсем маленьким.
Майлс помолчал.
– Как же глубоко любит вас отец, Кэролайн. Понятно, что он жаждал иметь сына. И тем не менее, принял вас вместо него.
Ее глаза затуманились воспоминаниями.
– Он обычно поддразнивал меня и говорил, что я была настолько крошечной, что могла лежать у него на ладони. И всегда привозил мне чудесные игрушки из своих путешествий. В течение восемнадцати лет он выказывал мне привязанность, которую испытывал бы к собственной дочери.
– А вы тоже сильно его любите?
– Конечно, люблю.
– Больше, чем Тимоти?
Она озадаченно поморщилась:
– Это нельзя сравнивать. Чувства, которые я испытываю к Тимоти…
– Привязанность сестры к брату?
Она залилась румянцем и поспешно отвернулась. Голос ее чуть дрожал, когда она вновь заговорила:
– И вы тоже? Сначала мама, потом отец и даже сам Тимоти. А теперь еще и вы. Сеете во мне семена сомнения, делая меня неуверенной в себе, а ведь раньше я ни в чем не сомневалась.
– Семена не прорастают, если земля не готова их принять. – Он шагнул к ней и понизил голос. – То была юная девушка Кэролайн, искавшая надежности в знакомых вещах, которая убедила себя, что никогда и ни в чем не стоит сомневаться. Но женщина Кэролайн, которая появилась передо мной вчера вечером…
Сердце Кэролайн сжалось от боли, чувства ее были в смятении. Теперь, когда наступил момент, которого она так ждала, она вдруг оказалась к нему не готова. Девушка прижала руки к пылающим щекам.
– Нет, Майлс, пожалуйста! Я… Я растеряна. Вчера вечером я чувствовала… Мне показалось… что я нужна вам.
– Вы и сейчас нужны мне. И всегда будете нужны.
Он мягко и бережно обнял ее за плечи. Ее страх улегся. Через мгновение она стала такой же спокойной и сильной, какой была вчера вечером.
Во дворе послышались голоса. Это вернулись капитан и Тимоти.
– Не сейчас, – прошептала Кэролайн. – Позвольте мне уйти, пожалуйста.
Майлс отстранился и проводил ее до двери. Приподняв юбки, Кэролайн взбежала наверх.
Тяжело опустившись в кресло, капитан сдвинул парик и вытер вспотевшую лысину.
– Прошло целых три дня, и чего же мы достигли? – спросил он у Майлса, стоявшего рядом. – Ничего! Мы ровно ничего не знаем об убийце вашего слуги. Понятия не имеем о том, что стало с вашими бумагами. Юстас Хардэйкр упрямо молчит относительно своих намерений. Я разговаривал с высшими должностными лицами, а сегодня утром потратил целый час на беседу с сэром Джоном Филдингом и двумя констеблями с Боу–стрит. И судя по всему, совершенно без толку.
Майлс нервно мерил шагами библиотеку в доме лорда Бренкомба.
Капитан откинулся назад, вытянув вперед ноги, и вытащил из кармана курительную трубку. Майлс поспешил предложить ему свой табак.
– Вы измучились из-за меня, дядя Николас, и я вам так благодарен. Это не ваша борьба…
– Точнее, не мой способ драться. Дайте мне военное судно, хорошую команду, я наведу пушки на военный корабль противника – на противника, которого вижу, которого знаю. У меня нет ни умения, ни желания вести борьбу под ковром, победить путем интриг, политических маневров, шпионажа и кражи секретных бумаг.
– Абсолютно согласен с вами, – кивнул Майлс. – В моих действиях тоже нет никакой секретности, все мои тайны известны губернатору Виргинии и самому лорду Норду.
Капитан затянулся табаком.
– Я догадываюсь, что ваши бумаги у лорда Норда! И подозреваю, что человек, который их взял и который убил Бенджамена, состоит у него на службе и получает деньги.
– Тогда почему он не предпринимает никаких действий?
– А ему некуда спешить. Скорее всего, он отлично знает, что вы заказали место на корабле, который отправляется из Плимута через полтора месяца. Что в течение еще двух недель не будет ни одного судна в Америку. Вы не пытаетесь покинуть Лондон. Он может думать, что если еще подождет, вы еще больше скомпрометируете себя, поддадитесь на провокацию и совершите какой-нибудь опрометчивый проступок, которого будет достаточно для того, чтобы если не повесить, то сделать из вас козла отпущения.
– Во всяком случае, дело выйдет на свет, – с горечью сказал Майлс.
– У меня нет ни малейшего желания видеть вас в роли мученика и тем более вовлекать мою семью в скандал, связанный с судом над предателем.
– Разумеется, сэр. Вот почему для вас было бы лучше немедленно вернуться в Трендэрроу, забыть о моем существовании и обо всех бедах, которые я навлек на ваше семейство.
Капитан сел прямо и стал размахивать трубкой.
– Как вы смеете отдавать мне приказания, сэр? Я вернусь домой, когда мне это понадобится, а не тогда, когда это вздумается вам. – Он яростно глянул на Майлса здоровым глазом. – Черт, кажется, вам и дела нет, что я в гневе? Неужели вы ни чуточки меня не боитесь?
– Нет, сэр, я лишь сожалею, что обидел вас.
Капитан хмыкнул и несколько минут молча попыхивал трубкой, поглядывая на Майлса из-под кустистых бровей.
– Бот что я вам скажу. Мы вернемся в Трендэрроу. И вы поедете с нами.
Майлс ухмыльнулся:
– Думаю, вряд ли такое предложение обрадует вашу жену.
– Я много раз доставлял ей огорчения, но сейчас она не станет возражать.
Майлс сдвинул брови:
– Сэр, вы серьезно это предлагаете?
– Разумеется, серьезно! А шутить я предоставляю молодому Бренкомбу.
Майлс вдруг стал очень серьезным:
– В таком случае я должен поблагодарить вас и отклонить приглашение. Я не стану скрываться.
Капитан нахмурился, пряча глаза от Майлса.
– А кто сказал, что я предлагаю вам укрытие?
– Разве не это было у вас на уме? В Трендэрроу есть туннель, хорошо вам известный. Я не хочу, чтобы меня загнали в него, как лису, и подстерегали с обоих концов. Я лучше встречу врагов на открытом пространстве, лицом к лицу.
Капитан Пенуорден пристально посмотрел на решительное лицо молодого человека, встал и одобрительно хлопнул его по плечу:
– Это говорит настоящий Пенуорден! Если бы вы изменили свои взгляды, приняли присягу королю и парламенту и предоставили своим проклятым мятежникам заниматься безнадежным делом – что ж, тогда бы я выдал за вас замуж Кэролайн и вы могли бы жить в Трендэрроу.
– Но, сэр, – заметил улыбаясь Майлс, – если бы я сменил шкуру, я не был бы истинным Пенуорденом.
Мужчины расхохотались. В этот момент в гостиную вошла Кэролайн и весело сказала:
– Не могу понять, зачем вообще вести разговоры о войне, когда вы, джентльмены, имеющие столь различные взгляды, можете вести себя друг с другом так дружелюбно.
– Войны затевают не такие, как мы, – заметил капитан. – Во всем виноваты горячие головы и тупицы, засевшие на высоких постах. Такие, например, как неистовый оратор Патрик Генри в Виргинии и фанатичный политикан лорд Норд в Англии. Но только не повторяй моих слов про лорда Норта, – поспешил он добавить, – а то меня, как Майлса, могут арестовать за измену.
Кэролайн в ужасе взметнула руки к шее, глаза ее расширились.
– Я думала, опасность миновала, что теперь уже нечего бояться…
Отец успокаивающе похлопал ее по плечу:
– Ну, ну, дорогая. Я ведь только пошутил.
– Как можно так шутить, папа!
Майлс мягко вмешался:
– Не волнуйтесь из-за меня, кузина. Мне не причинят вреда.
– Тогда почему вы всегда носите шпагу? Почему папа тоже сменил трость на шпагу? И в кобуре на вашем седле есть пистолет, я сама видела.
Майлс оставался невозмутимым.
– Лондон – опасное место, это всем известно. Джентльмен должен защитить себя от грабителей, разбойников…
– Не обманывайте, пожалуйста, – запальчиво ответила Кэролайн. – Я не ребенок, чтобы успокаивать меня такими ответами. Вас же могут арестовать?
– Это возможно, – ровным голосом сказал Майлс. – И все же не думаю, чтобы я окончил свою жизнь на виселице.
Она прижала ладони к щекам, в страхе глядя на мужчин. Но вдруг ее глаза просветлели. Она положила руку на руку капитана и посмотрела ему в лицо:
– Папа, Лондон уже не так меня привлекает. Он очень шумный и грязный, и в нем много нищих и трущоб. Мы не можем вернуться в Трендэрроу? И чтобы с нами поехал Майлс?
Отец ласково похлопал ее по руке.
– Именно это я ему и предложил. Но он не поедет, дитя мое. Он хочет, чтобы мы забыли о его существовании.
Устремив взгляд на Майлса, она медленно проговорила:
– Он знает, что это невозможно.
Майлс намеренно помедлил некоторое время, а затем спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16