– Это не в духе Миранды – наслаждаться одиночеством.
Кэти проскользнула под руку отца; ей хотелось, чтобы ничто не нарушило блаженство этого утра.
– Миранда совсем не одна, – произнесла она своим голоском актрисы. – Ребеночек всегда с ней.
Питер откинул голову и рассмеялся.
Они выпили кофе, а потом церемонно переложили содержимое кастрюльки на огромный противень и отправили его в духовку.
Питер признался:
– Кэти, я хочу попросить твою тетю Мэг об одном одолжении. Но я прямо не знаю, как начать.
Кэти хихикнула:
– Скажи мне, и я сама попрошу, – радушно предложила она.
Мэг поставила кофейные чашки в раковину, достала из буфета скатерть. Ее удивляло, как можно быть такой счастливой и так ужасно мучиться в одно и то же время. Ей было хорошо на Рыбной улице, и все же она не могла дождаться, когда отсюда вырвется.
Питер высокопарно продекламировал:
– Кэти, дитя мое, не можешь ли ты испросить милости у своей тети, не окажет ли она мне честь, попозировав немного.
Кэти повернулась к Мэг.
– Тетя Мэг, – точно скопировала она манеру Питера, – позволь узнать, не могла бы ты… – она замялась, подбирая слова, потом величественно продолжила: – удостоить Питера чести – да, чести – попозировать ему? – Она подхватила скатерть, внезапно выпавшую из рук Мэг, и с поклоном преподнесла ее Мэг. – Иначе говоря, – закончила она своим обычным голосом, – может ли он нарисовать твой портрет? – И она снова повернулась к отцу: – И никакого тут нет особого одолжения! Каждый позирует тебе и даже не догадывается об этом! – Она засмеялась. – Эй, уже пора обедать, пойду посмотрю, не встал ли Себ. – Она откинула волосы с висков и серьезно добавила: – Вы же знаете, ему самому не справиться с одеванием.
И она стала подниматься наверх.
Мэг беспомощно комкала скатерть, потом неловко накинула ее на стол. Питер подхватил ее за другой конец, и вместе они расправили ее.
Питер заметил:
– Я ждал этого момента с самого твоего приезда, Мэг! Я знаю, что я сделал свою репутацию – ту репутацию, которая есть у меня сейчас, – моими работами в Стэнхоуп Форбс, но я по-прежнему пишу портреты, ты знаешь. В свободное время. Если ты помнишь, мне всегда нравилось писать людей, как будто появляющихся откуда-то.
Мэг произнесла деревянным голосом:
– Миссис Паску.
– Миссис Паску! Господи, да. Моя старая квартирная хозяйка в Ньюлине! И ты ее помнишь?
– Да.
Разумеется, он должен был понимать, какая это шаткая почва. Но он в своем упоении не замечал никаких угрожающих признаков. Он продолжал:
– Я подарил ей тот портрет. Она появлялась из дымящейся сковородки! – Он довольно рассмеялся. – Я сделал портрет Билли Мейджера, появляющегося из табачного дыма. Артур Бауринг хочет приобрести его для «Костгад».
Мэг вынула приборы и принялась накрывать на стол. Отчего-то это автоматическое действие внезапно стало чрезвычайно сложным.
Питер откинулся на спинку старого виндзорского кресла и закинул руки за голову.
– В тот вечер – прямо перед Рождеством, – когда Артур рассказал нам о твоей телевизионной программе… меня беспокоило, что ты зарываешь свой талант в землю… То, что у тебя совершенно отсутствует самооценка… Я поставил на мольберт твой портрет, смотрел на него, но не получил ответа – как и раньше. – Он уже больше не улыбался. Его темные глаза были обращены в прошлое, они сузились и смотрели на какую-то цель, словно маячившую в глубине тоннеля. – На следующий после Рождества день я отправился в Сент-Айвс. Я сделал то же самое, что делали мы когда-то вместе. Я искупался. Господи, какая ледяная была вода. Но ведь и я стал на десять лет старше. – Он выдавил смешок. – Работ Скейфа я не смог посмотреть – выставочный зал был закрыт, разумеется. Но я гулял по холмам и смотрел. И я начал понимать, что ключ к этой картине – это его тайна. Ты сама появляешься из тайны – только намек на тебя, – как Билли возникает из дыма. Или миссис Паску из своей дымящейся сковородки.
Она установила бутылочку с уксусом посреди стола, насыпала в перечницу перца. Ее трясло. Она присела, положив руки на колени.
Он почувствовал ее молчание лишь спустя несколько душераздирающих минут, вышел из своего тоннеля и обратил на нее свой взор. Тихо-тихо он произнес:
– Возможно, мне никогда не понять тебя, Мэг. Но теперь я знаю достаточно для того, чтобы закончить тот твой портрет.
Она начала:
– Пожалуйста, Питер. Миранда…
– Ничего не поделаешь с Мирандой, Мэг. Вы близнецы, но вы разные люди, столь же разные, как мел и сыр. Когда я рисую Миранду, то я не могу рисовать тебя…
– Я и не предлагала…
– Мэг. Я просто прошу тебя попозировать мне. Вот и все.
– Да. – Она не могла встретиться взглядом с его темными глазами. – Прости меня, Питер. Возможно, ты не понимаешь… Миранде это не понравится.
– Миранда может иногда кое-что смешивать.
– Да. Но я не могу ничего смешивать. – Она вскинула на него глаза и снова уткнулась в скатерть. – Я не могла бы ранить Миранду, Питер.
– Да Бога ради! – вскипел он внезапно гневом. – Ты потворствуешь ей в ее капризах и безрассудности!
Она поднялась.
Очевидно, ни Миранда, ни Алекс не собирались прийти ей на помощь и выручить ее.
– Миранда знает больше того, в чем отдает себе отчет. Она знает о моих чувствах. К тебе. – Она стала подниматься по лестнице. – Больше ни слова об этом, Питер. Я обещаю остаться до следующего четверга, а потом я уезжаю.
Он не повернул головы, чтобы посмотреть, как она уходит. Сидя в деревянном кресле с высокой спинкой, он упорно разглядывал забытую бутылочку с уксусом. Потом он поднялся и переставил перечницу.
Футбольное поле возвышалось над Пензансом, и с него открывался замечательный вид на гору Сент-Мишель. Линия горизонта едва просматривалась в тумане, и потому скалистая вершина словно парила в серых небесах, словно мираж. Мэг сосредоточенно разглядывала пейзаж, лишь бы не видеть, как Питер торжественно выводит свою маленькую команду из машины. Внезапно они стали для нее олицетворением того, чего она всегда была лишена. И в этом только ее вина.
Миранда осталась в машине, за стеклом ее лицо казалось мертвенно-бледным. К удивлению, она не настояла на том, чтобы Себастьян остался с ней, и он вприпрыжку понесся за Кэти и Алексом к ветхому сараюшке у входа на поле, величественно именуемому «клубом». Питер шагал позади них и присоединился к остальным отцам, которые, несомненно, намеревались помочь сыновьям зашнуровать ботинки.
Мэг распахнула дверцу машины и присела на заднее сиденье.
– Дорогая, ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? По-моему, ты не в своей тарелке.
Миранда попыталась казаться легкомысленной.
– Нет, я в своей, и нигде больше! – Она погладила свой животик и рассмеялась. – Действительно, мне плохо, и все оттого, что я опрометчиво пообещала, что мы с тобой придем на чаепитие, а вместо этого мы отправились сюда.
– И это все? – Мэг тоже рассмеялась и перегнулась через спинку сиденья, чтобы похлопать сестру по плечу. – Но почему же ты не сказала раньше? Мы могли бы позвонить туда из дома и все объяснить!
– Ну, мне казалось, что мы вдвоем все успеем. – Миранда скорчила гримаску, глядя на футбольное поле, все еще грязное после игры на прошлой неделе. – А раз тут Питер, готовый болеть и вопить, то… – Миранда протянула затянутую в перчатку руку и сжала лежащие на ее плече пальцы Мэг. – Пожалуйста, поедем со мной, Мэг. Это… страшно важно.
Мэг тоже взглянула в сторону поля. Кэти и Себастьян, носились вокруг дальних ворот. Питер исчез в клубе. С ними все в порядке, а для нее это возможность быть подальше от Питера.
– Разумеется, я поеду с тобой. Если ты думаешь, что мы сможем вернуться и отвезти их домой…
– Проще простого. – Миранде не терпелось уехать скорее. – Пойди скажи Питеру, что мы отлучимся. Нет, лучше его не беспокоить, передай Кэти.
Это устраивало и Мэг. Пока она шла туда и обратно по полю, Миранда развернула машину и выехала на дорогу. Словно догадывалась, как хочется Мэг исчезнуть из пределов досягаемости Питера.
И даже учитывая это, она поехала слишком быстро. Узкие улицы мелькали одна за одной, крутясь в едином вихре, как ряд неразличимых углов и поворотов, и Миранда лихо петляла между ними.
Мэг крепилась, сколько могла, но наконец не выдержала:
– Дорогая, если нам встретится трактор, мы непременно в него врежемся. Что за спешка?
Миранда любезно чуть снизила скорость.
– Никакой спешки. Нет, правда. Я как-то не задумалась.
Мэг оглянулась: маленькое личико все еще было бледным и несчастным. Медленно и участливо она произнесла:
– Миранда, я понимаю, что это не моего ума дело. Но вы что с Питером, поссорились?
– Поссорились? – Миранда метнула в зеркальце удивленный взгляд. – Нет, что ты… Конечно же, мы не ссорились, и не…
– Что вы «не»?
– Мы не занимались любовью целую вечность. Даже перед Рождеством. Тогда мы просто отправились к Артуру.
Лицо Мэг горело, но она сознавала, что сейчас нельзя отступать.
– Это было только две недели назад, Миранда! А ты давно беременна!
– Верно. Слишком верно. – Она неожиданно вздохнула. – Видишь ли, сестренка, это основной способ нашего общения. Возможно, ты связана с Питером куда глубже, чем я!
На это Мэг ничего не ответила. Да и нечего было отвечать.
Миранда свернула налево у указателя в сторону бухты Ланна.
– То есть, понимаешь, вы ведь оба рисуете. Так что у вас есть много общего. И вы можете часами стоять и вместе разглядывать одно и то же. – Она засмеялась. – Я просто утомилась.
Мэг почувствовала укол подлинного страдания. А Миранда снова смеялась.
– Не нужно мне было бросать сцену, Мэг. Вот в чем моя настоящая беда.
– Но ведь у тебя не было выбора, правильно?
– Я могла бы избавиться от Алекса.
– Господи милостивый! – ужаснулась Мэг. – Разве можно так говорить, дорогая моя! И ведь рядом был Питер. Ты любила его, а он любил тебя.
– Да что это за штука такая, любовь, а, Мэг? И ты тоже любишь Питера, а он тебя. Нам с Питером было – есть – хорошо в постели. И это любовь?
– Да, разумеется. Определенная сторона любви. Миранда, почему ты все это говоришь? Мы никогда не говорили ни о чем подобном – так что на самом деле ты хочешь мне рассказать?
– Я хочу сказать, что единственная любовь, которую я испытывала, это моя любовь к тебе. Это любовь. Настоящая.
– Ну конечно же. Но ведь одна любовь не исключает другой.
– Не лезь мне в душу, Мэг. Я знаю лишь одно: сейчас мне надо, чтобы ты была рядом со мной. Всегда.
У Мэг возникло такое чувство, будто она идет по скале над пропастью.
– Сестренка, я все понимаю, я тоже по тебе скучаю. Но вчера вечером я тебе все объяснила – я не могу жить с тобой и Питером…
– Потому что ты тоже его любишь?
Этот вопрос был для них обеих словно гром с небес. Мэг слушала прерывистое дыхание Миранды и понимала, что до этой секунды Миранда не задумывалась всерьез о том, что Мэг все еще любит Питера.
Она мягко начала:
– Ради всего святого, сестренка…
Но Миранда не позволила ей продолжать. Она принялась беспомощно причитать:
– Мэг! Разумеется, я знала – я чувствовала всю твою любовь к нему и твою боль оттого, что ты не могла принадлежать ему! Я почувствовала это тогда ночью, у мисс Пак… И все же мне казалось, что ничего уже не осталось! – Она вцепилась в руль, как в спасательный пояс, и они затормозили у самого края обрыва. – Ах, Мэг, что я наделала… И все эти годы…
– Тихо, сестренка! – Услышала Мэг свой собственный голос, серьезный, почти холодный, – Мои чувства сейчас ничего не значат. Совсем ничего. Тебе нечего беспокоиться на этот счет…
– Я все знала! Все это время! И я делала вид, что ничего не произошло!
Шлюзы правды были распахнуты, и их нельзя было вновь закрыть. Миранда уронила голову на руль и расплакалась. Мэг поддерживала ее, сама хлюпала носом и не знала, что делать.
– Так вот почему ты хотела уехать, – продолжала Миранда. – Очевидно. Всем очевидно, кроме меня. – Она принялась осыпать свою голову ударами обтянутых перчатками кулаков. – Тупая, толстокожая!
Мэг отозвалась:
– Миранда, прекрати. Ты переигрываешь. Остановись.
Истерические вопли прервались блаженной тишиной, как вдруг совершенно неожиданно Миранда расхохоталась.
– Господи! Так я играю! Я уж и сама не знаю. Боже ты мой! – Миранда, шмыгая носом, оглянулась на сестру, – Мэг, но так оно и есть – я люблю тебя больше всех на свете, даже больше моих детей. И уж конечно, больше Питера. И это правда. Истинная правда.
Мэг тоже не удержалась от усмешки.
– Только не заходи дальше, – предупредила она.
– Ах, Мэг. – Глаза Миранды вновь наполнились слезами. – И все эти годы я была так самодовольна! Ну, я думала, разумеется, что я отчаянно влюблена в Брета Сент-Клэра, но когда я обнаружила… ты спасла меня от этого кошмара.
– Миранда, я ничего об этом не знала и долгое время спустя.
– Да, но когда я была так издергана ото всего этого, тогда только твои чувства пробились ко мне. И я поняла, в чем моя настоящая любовь.
Мэг глубоко вздохнула.
– Дорогая моя, нам незачем говорить об этом. К чему хорошему это может привести? Я уезжаю домой в четверг, ты знаешь. И так оно и будет.
Миранда выпрямилась, откинулась на спинку сиденья, вытянув шею. Она заявила:
– Я встретила в прошлый четверг одного человека в Пензансе, Мэг. И еще сегодня утром. Мне кажется, я его люблю.
Мэг смотрела на нее, не веря своим ушам.
– Миранда! Ну, пожалуйста! Это что, опять игра? Миранда надолго уставилась в окошко.
– Я была с ним раньше знакома. Это такое восхитительное совпадение, Мэг. Как рок. Думаю, что я любила его все время.
– Ты сумасшедшая!
– Возможно. Даже очень может быть. Но сошла я с ума или нет, ты моя последняя надежда, Мэг. Я люблю тебя больше всех на свете. И больше, чем этого человека. Вот почему я… привезла тебя сейчас сюда.
– Ты хочешь сказать… что мы должны встретиться с ним? – Мэг так испугалась, что просто не знала, что предпринять. – Разворачивайся, Миранда. Мы едем прочь!
– Нет. – Голос у Миранды был странный. Словно она находилась в трансе.
Мэг твердо продолжала:
– Послушай. Если ты не поедешь обратно, я выхожу из машины. Я не намерена идти с тобой на такую жуткую встречу…
– Ты моя единственная надежда, Мэг. Если ты меня сейчас покинешь, я отправлюсь к нему. Это совершенно точно.
– Ты больна. Миранда, дорогая моя, прошу тебя… Внезапно Миранда обернулась и показалась Мэг вновь, как прежде, нетерпеливой.
– Да Бога ради, Мэг! Единственное, о чем я тебя прошу, так это пойти со мной на встречу с одним человеком. Есть тут о чем спрашивать?
Мэг только молча смотрела на сестру, зная, что эта внезапная безрассудность наигранна, но не в силах совладеть с этим натиском.
– Сами обстоятельства и то, что ты только что мне рассказала – тут много о чем можно порасспросить!
Миранда пожала плечами.
– В этом ты вся.
В машине повисла тишина. Мэг положила одну руку на дверцу, в другой собрала свою сумку, перчатки. Потом снова откинулась на сиденье.
Подождав еще с полминутки, Миранда завела мотор и поехала по узкой колее, ведущей к «Проспекту Вилла». Припарковалась и обернулась к сестре.
– Он хочет познакомиться с тобой. Мне кажется, с ним случилось что-то ужасное с тех пор, как мы не виделись. Я уверена, что он и здесь появился, скрываясь от кого-то. – Она слегка улыбнулась. – А ведь он и паука бы в доме не убил!
– Он нас ждет?
– Он попросил меня привезти тебя. Сегодня днем. Мэг напомнила:
– Не забывай, что через час мы должны вернуться к Питеру и детям.
– Разумеется, – кивнула Миранда и распахнула дверцу.
За десять лет дом совсем не изменился. У него был все тот же заброшенный вид, который так отпугивал раньше Мэг. Его новый обитатель не разуверил ее в прежних ощущениях. Он открыл им дверь, взглянул на Миранду с улыбкой триумфа, затем перевел взгляд на Мэг.
– А, близнецы, – сказал он. – Как интересно. – Немедленно повернулся и скрылся в одной из комнат, оставив их одних решать, последовать ли вслед за ним.
Миранда прошла вперед, и Мэг не без труда закрыла входную дверь. Дерево покосилось от сырости, дверь не входила в раму. Она кинула взгляд в холл и увидела пузырящиеся обои. Внутри было холоднее, чем снаружи. Потом перевела взгляд на часы. Пять минут четвертого. Даже если они выйдут без десяти четыре, они и то могут опоздать.
Вероятно, гостиная была самой светлой комнатой в доме. Два окна в глубоких нишах стен, как делали в тридцатых годах двадцатого века; из них открывался захватывающий вид на гавань, где уже начинали мигать рождественские огоньки. Мэг смотрела в окно, чтобы избежать необходимости посмотреть на высокого, тонкого хищника, что-то уж слишком близко подобравшегося к Миранде.
Глаза у Миранды необычайно расширились.
– Мэг, – выдохнула она, – это…
Он полупоклонился Мэг и взял одну из ее безжизненно повисших рук в обе свои.
– Джон Стоунхаус, – сообщил он с широкой улыбкой, но без тени юмора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Кэти проскользнула под руку отца; ей хотелось, чтобы ничто не нарушило блаженство этого утра.
– Миранда совсем не одна, – произнесла она своим голоском актрисы. – Ребеночек всегда с ней.
Питер откинул голову и рассмеялся.
Они выпили кофе, а потом церемонно переложили содержимое кастрюльки на огромный противень и отправили его в духовку.
Питер признался:
– Кэти, я хочу попросить твою тетю Мэг об одном одолжении. Но я прямо не знаю, как начать.
Кэти хихикнула:
– Скажи мне, и я сама попрошу, – радушно предложила она.
Мэг поставила кофейные чашки в раковину, достала из буфета скатерть. Ее удивляло, как можно быть такой счастливой и так ужасно мучиться в одно и то же время. Ей было хорошо на Рыбной улице, и все же она не могла дождаться, когда отсюда вырвется.
Питер высокопарно продекламировал:
– Кэти, дитя мое, не можешь ли ты испросить милости у своей тети, не окажет ли она мне честь, попозировав немного.
Кэти повернулась к Мэг.
– Тетя Мэг, – точно скопировала она манеру Питера, – позволь узнать, не могла бы ты… – она замялась, подбирая слова, потом величественно продолжила: – удостоить Питера чести – да, чести – попозировать ему? – Она подхватила скатерть, внезапно выпавшую из рук Мэг, и с поклоном преподнесла ее Мэг. – Иначе говоря, – закончила она своим обычным голосом, – может ли он нарисовать твой портрет? – И она снова повернулась к отцу: – И никакого тут нет особого одолжения! Каждый позирует тебе и даже не догадывается об этом! – Она засмеялась. – Эй, уже пора обедать, пойду посмотрю, не встал ли Себ. – Она откинула волосы с висков и серьезно добавила: – Вы же знаете, ему самому не справиться с одеванием.
И она стала подниматься наверх.
Мэг беспомощно комкала скатерть, потом неловко накинула ее на стол. Питер подхватил ее за другой конец, и вместе они расправили ее.
Питер заметил:
– Я ждал этого момента с самого твоего приезда, Мэг! Я знаю, что я сделал свою репутацию – ту репутацию, которая есть у меня сейчас, – моими работами в Стэнхоуп Форбс, но я по-прежнему пишу портреты, ты знаешь. В свободное время. Если ты помнишь, мне всегда нравилось писать людей, как будто появляющихся откуда-то.
Мэг произнесла деревянным голосом:
– Миссис Паску.
– Миссис Паску! Господи, да. Моя старая квартирная хозяйка в Ньюлине! И ты ее помнишь?
– Да.
Разумеется, он должен был понимать, какая это шаткая почва. Но он в своем упоении не замечал никаких угрожающих признаков. Он продолжал:
– Я подарил ей тот портрет. Она появлялась из дымящейся сковородки! – Он довольно рассмеялся. – Я сделал портрет Билли Мейджера, появляющегося из табачного дыма. Артур Бауринг хочет приобрести его для «Костгад».
Мэг вынула приборы и принялась накрывать на стол. Отчего-то это автоматическое действие внезапно стало чрезвычайно сложным.
Питер откинулся на спинку старого виндзорского кресла и закинул руки за голову.
– В тот вечер – прямо перед Рождеством, – когда Артур рассказал нам о твоей телевизионной программе… меня беспокоило, что ты зарываешь свой талант в землю… То, что у тебя совершенно отсутствует самооценка… Я поставил на мольберт твой портрет, смотрел на него, но не получил ответа – как и раньше. – Он уже больше не улыбался. Его темные глаза были обращены в прошлое, они сузились и смотрели на какую-то цель, словно маячившую в глубине тоннеля. – На следующий после Рождества день я отправился в Сент-Айвс. Я сделал то же самое, что делали мы когда-то вместе. Я искупался. Господи, какая ледяная была вода. Но ведь и я стал на десять лет старше. – Он выдавил смешок. – Работ Скейфа я не смог посмотреть – выставочный зал был закрыт, разумеется. Но я гулял по холмам и смотрел. И я начал понимать, что ключ к этой картине – это его тайна. Ты сама появляешься из тайны – только намек на тебя, – как Билли возникает из дыма. Или миссис Паску из своей дымящейся сковородки.
Она установила бутылочку с уксусом посреди стола, насыпала в перечницу перца. Ее трясло. Она присела, положив руки на колени.
Он почувствовал ее молчание лишь спустя несколько душераздирающих минут, вышел из своего тоннеля и обратил на нее свой взор. Тихо-тихо он произнес:
– Возможно, мне никогда не понять тебя, Мэг. Но теперь я знаю достаточно для того, чтобы закончить тот твой портрет.
Она начала:
– Пожалуйста, Питер. Миранда…
– Ничего не поделаешь с Мирандой, Мэг. Вы близнецы, но вы разные люди, столь же разные, как мел и сыр. Когда я рисую Миранду, то я не могу рисовать тебя…
– Я и не предлагала…
– Мэг. Я просто прошу тебя попозировать мне. Вот и все.
– Да. – Она не могла встретиться взглядом с его темными глазами. – Прости меня, Питер. Возможно, ты не понимаешь… Миранде это не понравится.
– Миранда может иногда кое-что смешивать.
– Да. Но я не могу ничего смешивать. – Она вскинула на него глаза и снова уткнулась в скатерть. – Я не могла бы ранить Миранду, Питер.
– Да Бога ради! – вскипел он внезапно гневом. – Ты потворствуешь ей в ее капризах и безрассудности!
Она поднялась.
Очевидно, ни Миранда, ни Алекс не собирались прийти ей на помощь и выручить ее.
– Миранда знает больше того, в чем отдает себе отчет. Она знает о моих чувствах. К тебе. – Она стала подниматься по лестнице. – Больше ни слова об этом, Питер. Я обещаю остаться до следующего четверга, а потом я уезжаю.
Он не повернул головы, чтобы посмотреть, как она уходит. Сидя в деревянном кресле с высокой спинкой, он упорно разглядывал забытую бутылочку с уксусом. Потом он поднялся и переставил перечницу.
Футбольное поле возвышалось над Пензансом, и с него открывался замечательный вид на гору Сент-Мишель. Линия горизонта едва просматривалась в тумане, и потому скалистая вершина словно парила в серых небесах, словно мираж. Мэг сосредоточенно разглядывала пейзаж, лишь бы не видеть, как Питер торжественно выводит свою маленькую команду из машины. Внезапно они стали для нее олицетворением того, чего она всегда была лишена. И в этом только ее вина.
Миранда осталась в машине, за стеклом ее лицо казалось мертвенно-бледным. К удивлению, она не настояла на том, чтобы Себастьян остался с ней, и он вприпрыжку понесся за Кэти и Алексом к ветхому сараюшке у входа на поле, величественно именуемому «клубом». Питер шагал позади них и присоединился к остальным отцам, которые, несомненно, намеревались помочь сыновьям зашнуровать ботинки.
Мэг распахнула дверцу машины и присела на заднее сиденье.
– Дорогая, ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? По-моему, ты не в своей тарелке.
Миранда попыталась казаться легкомысленной.
– Нет, я в своей, и нигде больше! – Она погладила свой животик и рассмеялась. – Действительно, мне плохо, и все оттого, что я опрометчиво пообещала, что мы с тобой придем на чаепитие, а вместо этого мы отправились сюда.
– И это все? – Мэг тоже рассмеялась и перегнулась через спинку сиденья, чтобы похлопать сестру по плечу. – Но почему же ты не сказала раньше? Мы могли бы позвонить туда из дома и все объяснить!
– Ну, мне казалось, что мы вдвоем все успеем. – Миранда скорчила гримаску, глядя на футбольное поле, все еще грязное после игры на прошлой неделе. – А раз тут Питер, готовый болеть и вопить, то… – Миранда протянула затянутую в перчатку руку и сжала лежащие на ее плече пальцы Мэг. – Пожалуйста, поедем со мной, Мэг. Это… страшно важно.
Мэг тоже взглянула в сторону поля. Кэти и Себастьян, носились вокруг дальних ворот. Питер исчез в клубе. С ними все в порядке, а для нее это возможность быть подальше от Питера.
– Разумеется, я поеду с тобой. Если ты думаешь, что мы сможем вернуться и отвезти их домой…
– Проще простого. – Миранде не терпелось уехать скорее. – Пойди скажи Питеру, что мы отлучимся. Нет, лучше его не беспокоить, передай Кэти.
Это устраивало и Мэг. Пока она шла туда и обратно по полю, Миранда развернула машину и выехала на дорогу. Словно догадывалась, как хочется Мэг исчезнуть из пределов досягаемости Питера.
И даже учитывая это, она поехала слишком быстро. Узкие улицы мелькали одна за одной, крутясь в едином вихре, как ряд неразличимых углов и поворотов, и Миранда лихо петляла между ними.
Мэг крепилась, сколько могла, но наконец не выдержала:
– Дорогая, если нам встретится трактор, мы непременно в него врежемся. Что за спешка?
Миранда любезно чуть снизила скорость.
– Никакой спешки. Нет, правда. Я как-то не задумалась.
Мэг оглянулась: маленькое личико все еще было бледным и несчастным. Медленно и участливо она произнесла:
– Миранда, я понимаю, что это не моего ума дело. Но вы что с Питером, поссорились?
– Поссорились? – Миранда метнула в зеркальце удивленный взгляд. – Нет, что ты… Конечно же, мы не ссорились, и не…
– Что вы «не»?
– Мы не занимались любовью целую вечность. Даже перед Рождеством. Тогда мы просто отправились к Артуру.
Лицо Мэг горело, но она сознавала, что сейчас нельзя отступать.
– Это было только две недели назад, Миранда! А ты давно беременна!
– Верно. Слишком верно. – Она неожиданно вздохнула. – Видишь ли, сестренка, это основной способ нашего общения. Возможно, ты связана с Питером куда глубже, чем я!
На это Мэг ничего не ответила. Да и нечего было отвечать.
Миранда свернула налево у указателя в сторону бухты Ланна.
– То есть, понимаешь, вы ведь оба рисуете. Так что у вас есть много общего. И вы можете часами стоять и вместе разглядывать одно и то же. – Она засмеялась. – Я просто утомилась.
Мэг почувствовала укол подлинного страдания. А Миранда снова смеялась.
– Не нужно мне было бросать сцену, Мэг. Вот в чем моя настоящая беда.
– Но ведь у тебя не было выбора, правильно?
– Я могла бы избавиться от Алекса.
– Господи милостивый! – ужаснулась Мэг. – Разве можно так говорить, дорогая моя! И ведь рядом был Питер. Ты любила его, а он любил тебя.
– Да что это за штука такая, любовь, а, Мэг? И ты тоже любишь Питера, а он тебя. Нам с Питером было – есть – хорошо в постели. И это любовь?
– Да, разумеется. Определенная сторона любви. Миранда, почему ты все это говоришь? Мы никогда не говорили ни о чем подобном – так что на самом деле ты хочешь мне рассказать?
– Я хочу сказать, что единственная любовь, которую я испытывала, это моя любовь к тебе. Это любовь. Настоящая.
– Ну конечно же. Но ведь одна любовь не исключает другой.
– Не лезь мне в душу, Мэг. Я знаю лишь одно: сейчас мне надо, чтобы ты была рядом со мной. Всегда.
У Мэг возникло такое чувство, будто она идет по скале над пропастью.
– Сестренка, я все понимаю, я тоже по тебе скучаю. Но вчера вечером я тебе все объяснила – я не могу жить с тобой и Питером…
– Потому что ты тоже его любишь?
Этот вопрос был для них обеих словно гром с небес. Мэг слушала прерывистое дыхание Миранды и понимала, что до этой секунды Миранда не задумывалась всерьез о том, что Мэг все еще любит Питера.
Она мягко начала:
– Ради всего святого, сестренка…
Но Миранда не позволила ей продолжать. Она принялась беспомощно причитать:
– Мэг! Разумеется, я знала – я чувствовала всю твою любовь к нему и твою боль оттого, что ты не могла принадлежать ему! Я почувствовала это тогда ночью, у мисс Пак… И все же мне казалось, что ничего уже не осталось! – Она вцепилась в руль, как в спасательный пояс, и они затормозили у самого края обрыва. – Ах, Мэг, что я наделала… И все эти годы…
– Тихо, сестренка! – Услышала Мэг свой собственный голос, серьезный, почти холодный, – Мои чувства сейчас ничего не значат. Совсем ничего. Тебе нечего беспокоиться на этот счет…
– Я все знала! Все это время! И я делала вид, что ничего не произошло!
Шлюзы правды были распахнуты, и их нельзя было вновь закрыть. Миранда уронила голову на руль и расплакалась. Мэг поддерживала ее, сама хлюпала носом и не знала, что делать.
– Так вот почему ты хотела уехать, – продолжала Миранда. – Очевидно. Всем очевидно, кроме меня. – Она принялась осыпать свою голову ударами обтянутых перчатками кулаков. – Тупая, толстокожая!
Мэг отозвалась:
– Миранда, прекрати. Ты переигрываешь. Остановись.
Истерические вопли прервались блаженной тишиной, как вдруг совершенно неожиданно Миранда расхохоталась.
– Господи! Так я играю! Я уж и сама не знаю. Боже ты мой! – Миранда, шмыгая носом, оглянулась на сестру, – Мэг, но так оно и есть – я люблю тебя больше всех на свете, даже больше моих детей. И уж конечно, больше Питера. И это правда. Истинная правда.
Мэг тоже не удержалась от усмешки.
– Только не заходи дальше, – предупредила она.
– Ах, Мэг. – Глаза Миранды вновь наполнились слезами. – И все эти годы я была так самодовольна! Ну, я думала, разумеется, что я отчаянно влюблена в Брета Сент-Клэра, но когда я обнаружила… ты спасла меня от этого кошмара.
– Миранда, я ничего об этом не знала и долгое время спустя.
– Да, но когда я была так издергана ото всего этого, тогда только твои чувства пробились ко мне. И я поняла, в чем моя настоящая любовь.
Мэг глубоко вздохнула.
– Дорогая моя, нам незачем говорить об этом. К чему хорошему это может привести? Я уезжаю домой в четверг, ты знаешь. И так оно и будет.
Миранда выпрямилась, откинулась на спинку сиденья, вытянув шею. Она заявила:
– Я встретила в прошлый четверг одного человека в Пензансе, Мэг. И еще сегодня утром. Мне кажется, я его люблю.
Мэг смотрела на нее, не веря своим ушам.
– Миранда! Ну, пожалуйста! Это что, опять игра? Миранда надолго уставилась в окошко.
– Я была с ним раньше знакома. Это такое восхитительное совпадение, Мэг. Как рок. Думаю, что я любила его все время.
– Ты сумасшедшая!
– Возможно. Даже очень может быть. Но сошла я с ума или нет, ты моя последняя надежда, Мэг. Я люблю тебя больше всех на свете. И больше, чем этого человека. Вот почему я… привезла тебя сейчас сюда.
– Ты хочешь сказать… что мы должны встретиться с ним? – Мэг так испугалась, что просто не знала, что предпринять. – Разворачивайся, Миранда. Мы едем прочь!
– Нет. – Голос у Миранды был странный. Словно она находилась в трансе.
Мэг твердо продолжала:
– Послушай. Если ты не поедешь обратно, я выхожу из машины. Я не намерена идти с тобой на такую жуткую встречу…
– Ты моя единственная надежда, Мэг. Если ты меня сейчас покинешь, я отправлюсь к нему. Это совершенно точно.
– Ты больна. Миранда, дорогая моя, прошу тебя… Внезапно Миранда обернулась и показалась Мэг вновь, как прежде, нетерпеливой.
– Да Бога ради, Мэг! Единственное, о чем я тебя прошу, так это пойти со мной на встречу с одним человеком. Есть тут о чем спрашивать?
Мэг только молча смотрела на сестру, зная, что эта внезапная безрассудность наигранна, но не в силах совладеть с этим натиском.
– Сами обстоятельства и то, что ты только что мне рассказала – тут много о чем можно порасспросить!
Миранда пожала плечами.
– В этом ты вся.
В машине повисла тишина. Мэг положила одну руку на дверцу, в другой собрала свою сумку, перчатки. Потом снова откинулась на сиденье.
Подождав еще с полминутки, Миранда завела мотор и поехала по узкой колее, ведущей к «Проспекту Вилла». Припарковалась и обернулась к сестре.
– Он хочет познакомиться с тобой. Мне кажется, с ним случилось что-то ужасное с тех пор, как мы не виделись. Я уверена, что он и здесь появился, скрываясь от кого-то. – Она слегка улыбнулась. – А ведь он и паука бы в доме не убил!
– Он нас ждет?
– Он попросил меня привезти тебя. Сегодня днем. Мэг напомнила:
– Не забывай, что через час мы должны вернуться к Питеру и детям.
– Разумеется, – кивнула Миранда и распахнула дверцу.
За десять лет дом совсем не изменился. У него был все тот же заброшенный вид, который так отпугивал раньше Мэг. Его новый обитатель не разуверил ее в прежних ощущениях. Он открыл им дверь, взглянул на Миранду с улыбкой триумфа, затем перевел взгляд на Мэг.
– А, близнецы, – сказал он. – Как интересно. – Немедленно повернулся и скрылся в одной из комнат, оставив их одних решать, последовать ли вслед за ним.
Миранда прошла вперед, и Мэг не без труда закрыла входную дверь. Дерево покосилось от сырости, дверь не входила в раму. Она кинула взгляд в холл и увидела пузырящиеся обои. Внутри было холоднее, чем снаружи. Потом перевела взгляд на часы. Пять минут четвертого. Даже если они выйдут без десяти четыре, они и то могут опоздать.
Вероятно, гостиная была самой светлой комнатой в доме. Два окна в глубоких нишах стен, как делали в тридцатых годах двадцатого века; из них открывался захватывающий вид на гавань, где уже начинали мигать рождественские огоньки. Мэг смотрела в окно, чтобы избежать необходимости посмотреть на высокого, тонкого хищника, что-то уж слишком близко подобравшегося к Миранде.
Глаза у Миранды необычайно расширились.
– Мэг, – выдохнула она, – это…
Он полупоклонился Мэг и взял одну из ее безжизненно повисших рук в обе свои.
– Джон Стоунхаус, – сообщил он с широкой улыбкой, но без тени юмора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56