Мег надеялась, что когда-нибудь она научится вести себя так же, как Лия.
Должно быть, ужасно, когда любимый мужчина возвращается к тебе калекой. Теперь в их отношениях не будет уже никакой романтики, это невозможно.
Мужчина, которого я полюблю, должен быть… будет похож… нет, не на Фредди, Фредди слишком… хрупкий. На Пола. Серьезный, с мягкой улыбкой.
– Я устал читать, – сказал Фредди. – Поговори со мной, Мег.
– О чем?
– О чем угодно. Расскажи мне, о чем ты думала только что, закрыв глаза и улыбаясь немного загадочной улыбкой.
– Я думала, что хорошо бы сделать перманентную завивку, а то у меня такие прямые волосы. Я видела фотографию девушки с такими же, как у меня, длинными волосами до и после завивки. Волосы становятся волнистыми. Лия говорит, это придумали в Париже, а теперь и у нас делают, только мама ни за что мне не разрешит.
– Тихо! – внезапно скомандовал Фредди. Повернув голову, он пытался разглядеть что-то за кустами. Удивленная Мег проследила за его взглядом.
– О, это Лия и Бен, они вернулись.
– Тихо, я сказал.
Не понимая, она тем не менее послушалась. Легкий ветерок утих; для птиц тоже, видимо, наступил период отдыха. Вокруг не было ни движения, ни звука, и в этой мертвой тишине над маленьким прудом отчетливо прозвучали голоса.
– Волшебное место, правда? – сказала Лия. – Кажется, что на мили вокруг нет ни одной живой души.
– Хотелось бы мне, чтобы так было на самом деле.
– Я знаю, дорогой, но, увы, это не так и не стоит об этом думать.
У Мег вырвался какой-то сдавленный звук. Фредди больно схватил ее за руку. Выражение его лица было таким… таким ужасным. Не желая видеть того, что видел он, Мег уставилась на него.
Спустя некоторое время она все-таки посмотрела сквозь листву на Лию с Беном. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Мег замерла, потрясенная и очарованная. Впервые в жизни она увидела то, что часто рисовало ей воображение: как сплелись в объятии тела мужчины и женщины, как слились их губы. Конечно, разглядеть именно губы с такого расстояния было невозможно, но все равно любому стало бы ясно, что мужчина и женщина буквально присосались друг к другу губами.
У Мег быстрее забилось сердце, участилось дыхание. Она наклонилась вперед, чтобы лучше видеть и вспомнила о присутствии Фредди, лишь почувствовав боль в руке, которую он сжимал. Он тоже, казалось, забыл обо всем на свете, не в силах отвести глаз от открывшейся им в просвете между ветвей картины: лес, пруд, небо и в центре всего – любовники.
Но вот двое оторвались друг от друга и послышался чистый звонкий голос Лии:
– Не здесь, ты что, с ума сошел?
Затем они словно вышли за рамки картины; голоса стали удаляться, но Мег успела услышать сказанные мужчиной слова «Нью-Йорк» и «вторник».
Фредди отпустил ее руку. Пальцы побелели и утратили чувствительность, она принялась растирать их. Ее окатила волна неописуемого ужаса. Ей было стыдно смотреть на Фредди, будто его, а не Лию, она застала за чем-то недозволенным. А следовало бы пожалеть его. Как Лия могла? Как только она могла? Затем она вспомнила о своих обязанностях.
– Будем возвращаться, Фредди? – не глядя на него спросила она и, не дожидаясь ответа, развернула кресло.
Изумрудная рощица сейчас показалась ей зловещей. Теперь я не смогу прийти к пруду без того, чтобы не вспомнить сегодняшнюю сцену, подумала Мег. Все испорчено. Вокруг по-прежнему стояла тишина, нарушаемая на сей раз шуршанием колес и топотом собачьих лап. Мег все еще не смотрела на Фредди.
Неужели любовь такое сложное и опасное чувство? Ей вдруг с необыкновенной ясностью вспомнилась свадьба Пола, единственная, на которой ей до сих пор довелось побывать. Все было так торжественно, а брачные клятвы вызвали у нее чувство благоговения. Должно быть, Лия тоже произносила эти клятвы…
Молчание стало невыносимым. Не желая смущать Фредди, втягивая его в разговор – может, он беззвучно рыдал или старался справиться с подступавшими рыданиями – она обратилась к собакам:
– Кинг, осторожнее, не наступи на Струделя. Он же еще крошка.
Фредди вытянул вперед руку. Мег остановилась и, обойдя кресло, подошла к нему спереди узнать, чего он хочет. На лбу у него выступили красные пятна. Он сжал руку в кулак, и Мег невольно отступила в сторону.
– Никогда, ты слышишь, Мег, никогда никому не рассказывай про сегодняшнее, – кулак рассек воздух.
– Вы пугаете меня, Фредди. Я никому не скажу, обещаю.
– Смотри же, не обмани меня. Если ты…
Он не договорил. Рука упала на колени, голова свесилась на грудь. Книги соскользнули на землю.
Мег подобрала книги и медленно, с величайшим трудом покатила кресло вверх по склону к дому.
С веранды доносились веселые голоса и звяканье чашек. Бодрый оживленный голос Лии перекрывал все остальные.
– Господи, куда же делся Фредди? Не иначе как Мег повезла его на экскурсию.
ГЛАВА 10
Вот уже несколько месяцев Хенни снились необычайно яркие сны. Часто они были столь тягостны, что она просыпалась с мокрыми от слез глазами. Как-то ей приснилось, что ей показали в больнице только что родившегося Фредди и она увидела, что у него нет ног. Иногда ее сны были полны эротических, чувственных видений: прижимая к сердцу голову мужчины, чувствуя на себе тяжесть мужского тела, она испытывала такое сладкое и в то же время такое еле ощутимое томление, что страх утратить его был столь же сильным, как и само это чувство. Однажды она проснулась от собственного смеха. Ей запомнилось только то, что в этом сне фигурировал благовоспитанный, сладкоречивый кузен Эмили, Тейер, и она сама была отчего-то чрезвычайно собой довольна.
Откуда-то издалека донесся крик петуха; в нем слышалось предвкушение радости от скорой встречи с солнцем. Должно быть, уже рассвело. Начался дождь, который вскоре, судя по стуку в стекла окон, полил как из ведра. Мгновение она лежала, ни о чем не думая, лишь вслушиваясь в эти звуки.
Затем, как всегда в последнее время мысли ее обратились к Фредди. Он спал рядом с ней, в комнате через холл; Лия с Хэнком занимали отдельную комнату, так как Фредди плохо спал и его не следовало тревожить. Что же с ним станет? Тот же вечный и совершенно бессмысленный вопрос! На него не было ответа. Или был даже слишком ясный: еще пятьдесят или шестьдесят лет такой же жизни.
Вздохнув, Хенни вновь задремала.
Сны опять. Сны.
…Скатерть на траве с крошками от именинного пирога, который уже почти весь съеден. В зоопарке еще мало народа; никто не толкает друг друга, идя по дорожке туда, где застыли, охраняя вход в свой дом, величавые каменные львы.
День просто чудесный. Уолтер с Дэном что-то обсуждают вполне мирно, а Пол учит Фредди бросать битой мяч.
Наконец солнце опускается за деревья на западе. Все встают, сворачивают одеяла и созывают детей. Пора возвращаться домой.
Девушка в соломенной шляпе, с которой Дэн весь день переглядывался, роняет вдруг сумку с яблоками. Яблоки катятся в направлении Дэна, он их собирает для нее, и она улыбается ему лучезарной улыбкой.
– Спасибо! Огромное вам спасибо!
– Чудесный день, – замечает Дэн.
– Да, чудесный, – соглашается с готовностью Соломенная Шляпа. – Мне здесь очень нравится. Я прихожу сюда почти каждое воскресенье.
– Дэн, ты не видел свитера Фредди? – кричит Хенни…
Сейчас, во сне, она вновь чувствует, как в шею ей будто вонзаются тысячи раскаленных иголок, и вспоминает, как еще подумала тогда: Такое никогда не происходит с Уолтером.
Она проснулась.
На ее лице лежала полоса света; какое-то время она наблюдала за тем, как она дрожит, медленно передвигаясь по потолку. Дождь прекратился; снизу, из того крыла, где находилась кухня, доносились голоса; рабочий день в доме Альфи уже начался.
Следуя привычке, оставшейся у нее еще с детства, когда она, испугавшись чего-то или испытывая грусть, прибегала к этому средству, стараясь укрепить свое мужество, она принялась перечислять в уме то, за что ей следует благодарить судьбу. «Думай о том, в чем тебе повезло», любила наставлять ее мама, забывая, как редко она сама об этом думала. (Невозможно даже представить себе, что когда-нибудь этой суровой и, однако, любящей ее матери у нее не будет).
Итак, что мы имеем в активе? Первое: мама все еще жива и находится в добром здравии. Второе: мы с Флоренс снова вместе. Третье: Лия произвела на свет Хэнка. Четвертое: Фредди окружен постоянной заботой.
Дверь в комнату Фредди отворилась; кто-то, вероятно – Бен или Альфи, пришел помочь ему приготовиться к новому дню. Она сбросила с себя одеяло и встала. Утро было прохладным и небо закрыто тучами. Это заставило ее достать юбку и яркий свитер; подсознательно она чувствовала, что Фредди должен видеть перед собой только яркие веселые краски. Его дверь открылась снова; вероятно, ему принесли поднос с едой. Она заторопилась, натягивая свитер…
Ужасный крик пронесся по дому из конца в конец как свист урагана, и у Хенни перехватило дыхание. Что-то загремело вниз… по ступеням? Стук и грохот ломающегося дерева, скрежет металла… и звериный вопль… что… что…
Она распахнула дверь; все двери, выходящие в верхний холл были распахнуты настежь; отовсюду слышались крики и торопливые шаги, внизу хлопнула входная дверь, кто-то вбежал. Хенни бросилась к лестнице. Альфи в пижаме и Эмили в пеньюаре и бигуди уже спустились по ней почти до середины.
И внизу, о Боже! Внизу валялось разбитое инвалидное кресло со все еще крутящимися в воздухе колесами, тогда как Фредди… Фредди лежал недвижимо. На полу, весь в крови, широко раскинув в стороны руки…
Повариха выронила из рук поднос и осколки посуды разлетелись по всему холлу. Две молоденькие горничные стонали, опустившись на пол. Из кухни выбежал один из сельскохозяйственных рабочих Альфи. Другой схватился за телефонную трубку. Люди бегали вверх-вниз по лестнице. Казалось, все они вдруг сошли с ума.
Кто-то прикрыл ладонью глаза Хенни, принуждая ее отвернуться. Прижатая к стене, она попыталась высвободиться.
– Что случилось? Как?
– Он был один. Он сам это сделал.
– О мой Бог!
– Лия, не смотри, вернись к себе!
– Мег, возьми Хэнка и закрой дверь. Не выпускай его из комнаты.
– Кто-нибудь, вызовите же, наконец, врача! Карету скорой помощи!
– Виски! Бренди!
– Холодной воды.
– Поднимите его.
– Не трогайте его.
– Он умер.
Альфи ринулся по лестнице наверх.
– Кто-нибудь, позаботьтесь о маме… Боюсь, как бы у, нее не случился инфаркт. И о Лии. Нет, Хенни, тебе нельзя вниз. Мы с Беном справимся вдвоем, и скоро приедет карета скорой помощи. Женщины, оставайтесь все наверху. Нет, Хенни, нет! О, Господи, держите же ее!
Они схватили ее; она услышала собственный крик, но тут же подавила его, понимая, что они и так все в полной растерянности и она только отвлекает их, не давая полностью сосредоточиться на оказании помощи Фредди.
– Помоги ему, – прохрипела она еле слышно.
И услышала в ответ полный боли и печали голос Альфи, который все еще прижимал ее к стене. – Хенни… он умер.
Дом, похоже, был полон народа. Внизу то и дело хлопала входная дверь и по лестнице все время ходили. Вокруг ее постели стояли какие-то люди и она услышала, как кто-то – должно быть, врач – сказал:
– Примите это. Это поможет вам на какое-то время заснуть.
Когда она проснулась, подле нее кто-то сидел.
– Все в порядке, – сказала Эмили, – я с тобой.
– Мне надо выйти на улицу, – прошептала с трудом Хенни. Губы у нее пересохли, и язык едва ворочался во рту.
– Нет-нет, – голос Эмили был строгим. – Лежи. Для тебя это сейчас самое лучшее, Хенни.
Зазвонил телефон. Смутно она сознавала, что за стенами ее комнаты ни на минуту не прекращается какое-то движение. Ах, да, конечно: умер Фредди.
– Я этому не верю, – проговорила она вслух. Эмили молча погладила ее по руке.
– Где Лия?
– Спит. Врач дал ей успокоительное.
– Бедная Лия.
Эмили продолжала гладить ее по руке. Пальцы ее были сухими и холодными.
– Ты очень добра, Эмили. Ты ничего не говоришь, и это хорошо.
– А что говорить? Разве только, что все мы любим тебя и мы здесь, с тобой.
Хенни уткнулась лицом в подушку. По телу ее прошла судорога, но слез не было. Казалось, что-то с силой давит ее изнутри, как воздух в бумажном пакете, когда ты его надуешь, и если не выпустить этот воздух, то произойдет взрыв.
Одним рывком она соскочила с постели, оттолкнув в сторону Эмили.
– Я хочу на воздух!
– Нет-нет, снова пошел дождь, ты промокнешь. Хенни, куда ты, постой…
Но она уже сбегала вниз по лестнице, у подножия которой он лежал совсем недавно в луже собственной крови. Но тут уже все убрали; на паркетном полу был золотистого цвета шелковый восточный ковер.
Эмили взмолилась:
– Дождь льет как из ведра, Хенни. Куда ты идешь? Послышался голос Бена:
– Пусть идет. Возможно, ей сейчас это необходимо. Мы не будем упускать ее из вида и не дадим уйти слишком далеко.
Дождь с силой хлестнул ее по лицу, едва она вышла за дверь. На мгновение, растерявшись, она застыла, не зная, куда идти, ощущая лишь потребность идти куда-то. Наконец она бросилась под защиту деревьев, небольшой рощицы, которую Альфи называл своим лесным участком. Она обхватила руками ствол и прислонилась щекой к шершавой коре, не замечая, что та ее царапает. Она обнимала дерево так, словно пыталась впитать в себя его жизнь.
Мертв! Изуродован и мертв! Чтобы гнить теперь, как темно-лиловые листья, что лежат всю зиму там, куда их смело ветром; как тела маленьких пушистых зверьков или птиц, которые ты так часто видишь по обочинам дороги, куда их отбросили промчавшиеся мимо машины.
Почему? Фредди, мы заботились о тебе так хорошо, как только могли. Мы бы всегда о тебе заботились.
Неужели жизнь ничего не стоит, даже если у тебя нет ног?
Две сильные руки взяли ее за плечи.
– Вы не можете стоять здесь, Хенни, всю ночь, – произнес мягко Бен Маркус. – На улице холодно и вы насквозь промокли.
Она подняла голову. Обычно веселые глаза Бена были сейчас серьезны и полны печали.
– Я хочу остаться здесь одна, – сказала она.
– Вы не должны этого делать. Вам нельзя сейчас болеть. Мы не позволим вам, моя дорогая.
Голос был твердым, очень добрым, очень… мужественным. Такому голосу нельзя было не повиноваться. Она задрожала. И, ощущая себя как в тумане, позволила ему отвести ее назад в дом.
В гостиной была какая-то суматоха; все прекратилось, как только Хенни с Беном вошли. Замерзшая и промокшая насквозь, она стояла в дверях, тупо спрашивая себя, что еще могло произойти. Затем она заметила, что Альфи держит в руке лист бумаги, и Лия плачет.
– Что это? Дай мне его, – потребовала Хенни у Альфи, который пытался спрятать лист за спиной.
– Это касается Фредди, не так ли? Я хочу это видеть. Дай мне его! Отдай же!
На листке было лишь несколько слов, написанных рукой Фредди:
«Я потерял все. Надеюсь, ты будешь счастлива с Беном. Он более мужчина, чем я».
– Что все это значит? – вскричала Хенни. Никто ей не ответил.
Мег тряслась, и слезы градом катились по ее щекам.
– Я не собиралась ничего говорить! Я не хотела, чтобы были какие-то неприятности, но когда они нашли записку, все выплыло наружу, то, что я знала, то, что мы видели с ним вчера у пруда…
Заговорила Лия:
– Все в порядке, Мег. Ты имела полное право рассказать обо всем, что тебе было известно.
Хенни бросила дикий взгляд на Лию и Бена.
– Так это правда? Вы… вы двое?.. Лия взмолилась:
– Все совсем не так, как вы думаете. Как это все ни ужасно… правда заключается в том, что я все равно осталась бы с Фредди до конца жизни. Я никогда бы его не бросила. Неужели вы могли подумать, что я на такое способна?
В грудь Хенни кто-то словно ткнул раскаленным железом. Она с силой сжала спинку стула.
И это Лия. Посмотрите только на нее, на эти слезы в огромных глазах и болтающиеся в ушах серьги. Лицо незнакомки. Обманщицы. Что она сделала с моим сыном? Неужели это Лия? Я не знаю этой женщины…
– Нет, ты не бросила… его, – проговорила Хенни с запинкой; грудь ее жгло огнем. – Ты просто-напросто его убила.
– Говорю вам, я никогда бы его не оставила! Я была добра к нему, вы это знаете.
– Ты… ты и твой любовник… Ты думаешь, он ждал бы тебя вечно? И ты согласилась бы расстаться с ним, чтобы засохнуть?! Ты… я вытащила тебя из грязи. Ты уже все забыла? Ты убийца! Я дала тебе шанс, взяла в свою семью, в свой дом и ты отплатила мне этим? Ты и он, здесь…
– Вы должны верить Лии, – вмешался Бен. – Да, это правда, что больше всего на свете я хотел бы жениться на Лии, но я никогда бы не пошел на это, пока был жив Фредди. Мы никогда бы не причинили ему боль, как бы сильно мы ни любили друг друга.
Хенни проигнорировала его слова, продолжая обращаться к одной лишь Лии.
– О, Дэн убил бы тебя! Надо отдать ему должное, он с самого начала был прав.
Охватившая Хенни ярость все возрастала, и она двинулась к Лии, не совсем уверенная, что она собирается с ней сделать, возможно ударить ее по щеке или побить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Должно быть, ужасно, когда любимый мужчина возвращается к тебе калекой. Теперь в их отношениях не будет уже никакой романтики, это невозможно.
Мужчина, которого я полюблю, должен быть… будет похож… нет, не на Фредди, Фредди слишком… хрупкий. На Пола. Серьезный, с мягкой улыбкой.
– Я устал читать, – сказал Фредди. – Поговори со мной, Мег.
– О чем?
– О чем угодно. Расскажи мне, о чем ты думала только что, закрыв глаза и улыбаясь немного загадочной улыбкой.
– Я думала, что хорошо бы сделать перманентную завивку, а то у меня такие прямые волосы. Я видела фотографию девушки с такими же, как у меня, длинными волосами до и после завивки. Волосы становятся волнистыми. Лия говорит, это придумали в Париже, а теперь и у нас делают, только мама ни за что мне не разрешит.
– Тихо! – внезапно скомандовал Фредди. Повернув голову, он пытался разглядеть что-то за кустами. Удивленная Мег проследила за его взглядом.
– О, это Лия и Бен, они вернулись.
– Тихо, я сказал.
Не понимая, она тем не менее послушалась. Легкий ветерок утих; для птиц тоже, видимо, наступил период отдыха. Вокруг не было ни движения, ни звука, и в этой мертвой тишине над маленьким прудом отчетливо прозвучали голоса.
– Волшебное место, правда? – сказала Лия. – Кажется, что на мили вокруг нет ни одной живой души.
– Хотелось бы мне, чтобы так было на самом деле.
– Я знаю, дорогой, но, увы, это не так и не стоит об этом думать.
У Мег вырвался какой-то сдавленный звук. Фредди больно схватил ее за руку. Выражение его лица было таким… таким ужасным. Не желая видеть того, что видел он, Мег уставилась на него.
Спустя некоторое время она все-таки посмотрела сквозь листву на Лию с Беном. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Мег замерла, потрясенная и очарованная. Впервые в жизни она увидела то, что часто рисовало ей воображение: как сплелись в объятии тела мужчины и женщины, как слились их губы. Конечно, разглядеть именно губы с такого расстояния было невозможно, но все равно любому стало бы ясно, что мужчина и женщина буквально присосались друг к другу губами.
У Мег быстрее забилось сердце, участилось дыхание. Она наклонилась вперед, чтобы лучше видеть и вспомнила о присутствии Фредди, лишь почувствовав боль в руке, которую он сжимал. Он тоже, казалось, забыл обо всем на свете, не в силах отвести глаз от открывшейся им в просвете между ветвей картины: лес, пруд, небо и в центре всего – любовники.
Но вот двое оторвались друг от друга и послышался чистый звонкий голос Лии:
– Не здесь, ты что, с ума сошел?
Затем они словно вышли за рамки картины; голоса стали удаляться, но Мег успела услышать сказанные мужчиной слова «Нью-Йорк» и «вторник».
Фредди отпустил ее руку. Пальцы побелели и утратили чувствительность, она принялась растирать их. Ее окатила волна неописуемого ужаса. Ей было стыдно смотреть на Фредди, будто его, а не Лию, она застала за чем-то недозволенным. А следовало бы пожалеть его. Как Лия могла? Как только она могла? Затем она вспомнила о своих обязанностях.
– Будем возвращаться, Фредди? – не глядя на него спросила она и, не дожидаясь ответа, развернула кресло.
Изумрудная рощица сейчас показалась ей зловещей. Теперь я не смогу прийти к пруду без того, чтобы не вспомнить сегодняшнюю сцену, подумала Мег. Все испорчено. Вокруг по-прежнему стояла тишина, нарушаемая на сей раз шуршанием колес и топотом собачьих лап. Мег все еще не смотрела на Фредди.
Неужели любовь такое сложное и опасное чувство? Ей вдруг с необыкновенной ясностью вспомнилась свадьба Пола, единственная, на которой ей до сих пор довелось побывать. Все было так торжественно, а брачные клятвы вызвали у нее чувство благоговения. Должно быть, Лия тоже произносила эти клятвы…
Молчание стало невыносимым. Не желая смущать Фредди, втягивая его в разговор – может, он беззвучно рыдал или старался справиться с подступавшими рыданиями – она обратилась к собакам:
– Кинг, осторожнее, не наступи на Струделя. Он же еще крошка.
Фредди вытянул вперед руку. Мег остановилась и, обойдя кресло, подошла к нему спереди узнать, чего он хочет. На лбу у него выступили красные пятна. Он сжал руку в кулак, и Мег невольно отступила в сторону.
– Никогда, ты слышишь, Мег, никогда никому не рассказывай про сегодняшнее, – кулак рассек воздух.
– Вы пугаете меня, Фредди. Я никому не скажу, обещаю.
– Смотри же, не обмани меня. Если ты…
Он не договорил. Рука упала на колени, голова свесилась на грудь. Книги соскользнули на землю.
Мег подобрала книги и медленно, с величайшим трудом покатила кресло вверх по склону к дому.
С веранды доносились веселые голоса и звяканье чашек. Бодрый оживленный голос Лии перекрывал все остальные.
– Господи, куда же делся Фредди? Не иначе как Мег повезла его на экскурсию.
ГЛАВА 10
Вот уже несколько месяцев Хенни снились необычайно яркие сны. Часто они были столь тягостны, что она просыпалась с мокрыми от слез глазами. Как-то ей приснилось, что ей показали в больнице только что родившегося Фредди и она увидела, что у него нет ног. Иногда ее сны были полны эротических, чувственных видений: прижимая к сердцу голову мужчины, чувствуя на себе тяжесть мужского тела, она испытывала такое сладкое и в то же время такое еле ощутимое томление, что страх утратить его был столь же сильным, как и само это чувство. Однажды она проснулась от собственного смеха. Ей запомнилось только то, что в этом сне фигурировал благовоспитанный, сладкоречивый кузен Эмили, Тейер, и она сама была отчего-то чрезвычайно собой довольна.
Откуда-то издалека донесся крик петуха; в нем слышалось предвкушение радости от скорой встречи с солнцем. Должно быть, уже рассвело. Начался дождь, который вскоре, судя по стуку в стекла окон, полил как из ведра. Мгновение она лежала, ни о чем не думая, лишь вслушиваясь в эти звуки.
Затем, как всегда в последнее время мысли ее обратились к Фредди. Он спал рядом с ней, в комнате через холл; Лия с Хэнком занимали отдельную комнату, так как Фредди плохо спал и его не следовало тревожить. Что же с ним станет? Тот же вечный и совершенно бессмысленный вопрос! На него не было ответа. Или был даже слишком ясный: еще пятьдесят или шестьдесят лет такой же жизни.
Вздохнув, Хенни вновь задремала.
Сны опять. Сны.
…Скатерть на траве с крошками от именинного пирога, который уже почти весь съеден. В зоопарке еще мало народа; никто не толкает друг друга, идя по дорожке туда, где застыли, охраняя вход в свой дом, величавые каменные львы.
День просто чудесный. Уолтер с Дэном что-то обсуждают вполне мирно, а Пол учит Фредди бросать битой мяч.
Наконец солнце опускается за деревья на западе. Все встают, сворачивают одеяла и созывают детей. Пора возвращаться домой.
Девушка в соломенной шляпе, с которой Дэн весь день переглядывался, роняет вдруг сумку с яблоками. Яблоки катятся в направлении Дэна, он их собирает для нее, и она улыбается ему лучезарной улыбкой.
– Спасибо! Огромное вам спасибо!
– Чудесный день, – замечает Дэн.
– Да, чудесный, – соглашается с готовностью Соломенная Шляпа. – Мне здесь очень нравится. Я прихожу сюда почти каждое воскресенье.
– Дэн, ты не видел свитера Фредди? – кричит Хенни…
Сейчас, во сне, она вновь чувствует, как в шею ей будто вонзаются тысячи раскаленных иголок, и вспоминает, как еще подумала тогда: Такое никогда не происходит с Уолтером.
Она проснулась.
На ее лице лежала полоса света; какое-то время она наблюдала за тем, как она дрожит, медленно передвигаясь по потолку. Дождь прекратился; снизу, из того крыла, где находилась кухня, доносились голоса; рабочий день в доме Альфи уже начался.
Следуя привычке, оставшейся у нее еще с детства, когда она, испугавшись чего-то или испытывая грусть, прибегала к этому средству, стараясь укрепить свое мужество, она принялась перечислять в уме то, за что ей следует благодарить судьбу. «Думай о том, в чем тебе повезло», любила наставлять ее мама, забывая, как редко она сама об этом думала. (Невозможно даже представить себе, что когда-нибудь этой суровой и, однако, любящей ее матери у нее не будет).
Итак, что мы имеем в активе? Первое: мама все еще жива и находится в добром здравии. Второе: мы с Флоренс снова вместе. Третье: Лия произвела на свет Хэнка. Четвертое: Фредди окружен постоянной заботой.
Дверь в комнату Фредди отворилась; кто-то, вероятно – Бен или Альфи, пришел помочь ему приготовиться к новому дню. Она сбросила с себя одеяло и встала. Утро было прохладным и небо закрыто тучами. Это заставило ее достать юбку и яркий свитер; подсознательно она чувствовала, что Фредди должен видеть перед собой только яркие веселые краски. Его дверь открылась снова; вероятно, ему принесли поднос с едой. Она заторопилась, натягивая свитер…
Ужасный крик пронесся по дому из конца в конец как свист урагана, и у Хенни перехватило дыхание. Что-то загремело вниз… по ступеням? Стук и грохот ломающегося дерева, скрежет металла… и звериный вопль… что… что…
Она распахнула дверь; все двери, выходящие в верхний холл были распахнуты настежь; отовсюду слышались крики и торопливые шаги, внизу хлопнула входная дверь, кто-то вбежал. Хенни бросилась к лестнице. Альфи в пижаме и Эмили в пеньюаре и бигуди уже спустились по ней почти до середины.
И внизу, о Боже! Внизу валялось разбитое инвалидное кресло со все еще крутящимися в воздухе колесами, тогда как Фредди… Фредди лежал недвижимо. На полу, весь в крови, широко раскинув в стороны руки…
Повариха выронила из рук поднос и осколки посуды разлетелись по всему холлу. Две молоденькие горничные стонали, опустившись на пол. Из кухни выбежал один из сельскохозяйственных рабочих Альфи. Другой схватился за телефонную трубку. Люди бегали вверх-вниз по лестнице. Казалось, все они вдруг сошли с ума.
Кто-то прикрыл ладонью глаза Хенни, принуждая ее отвернуться. Прижатая к стене, она попыталась высвободиться.
– Что случилось? Как?
– Он был один. Он сам это сделал.
– О мой Бог!
– Лия, не смотри, вернись к себе!
– Мег, возьми Хэнка и закрой дверь. Не выпускай его из комнаты.
– Кто-нибудь, вызовите же, наконец, врача! Карету скорой помощи!
– Виски! Бренди!
– Холодной воды.
– Поднимите его.
– Не трогайте его.
– Он умер.
Альфи ринулся по лестнице наверх.
– Кто-нибудь, позаботьтесь о маме… Боюсь, как бы у, нее не случился инфаркт. И о Лии. Нет, Хенни, тебе нельзя вниз. Мы с Беном справимся вдвоем, и скоро приедет карета скорой помощи. Женщины, оставайтесь все наверху. Нет, Хенни, нет! О, Господи, держите же ее!
Они схватили ее; она услышала собственный крик, но тут же подавила его, понимая, что они и так все в полной растерянности и она только отвлекает их, не давая полностью сосредоточиться на оказании помощи Фредди.
– Помоги ему, – прохрипела она еле слышно.
И услышала в ответ полный боли и печали голос Альфи, который все еще прижимал ее к стене. – Хенни… он умер.
Дом, похоже, был полон народа. Внизу то и дело хлопала входная дверь и по лестнице все время ходили. Вокруг ее постели стояли какие-то люди и она услышала, как кто-то – должно быть, врач – сказал:
– Примите это. Это поможет вам на какое-то время заснуть.
Когда она проснулась, подле нее кто-то сидел.
– Все в порядке, – сказала Эмили, – я с тобой.
– Мне надо выйти на улицу, – прошептала с трудом Хенни. Губы у нее пересохли, и язык едва ворочался во рту.
– Нет-нет, – голос Эмили был строгим. – Лежи. Для тебя это сейчас самое лучшее, Хенни.
Зазвонил телефон. Смутно она сознавала, что за стенами ее комнаты ни на минуту не прекращается какое-то движение. Ах, да, конечно: умер Фредди.
– Я этому не верю, – проговорила она вслух. Эмили молча погладила ее по руке.
– Где Лия?
– Спит. Врач дал ей успокоительное.
– Бедная Лия.
Эмили продолжала гладить ее по руке. Пальцы ее были сухими и холодными.
– Ты очень добра, Эмили. Ты ничего не говоришь, и это хорошо.
– А что говорить? Разве только, что все мы любим тебя и мы здесь, с тобой.
Хенни уткнулась лицом в подушку. По телу ее прошла судорога, но слез не было. Казалось, что-то с силой давит ее изнутри, как воздух в бумажном пакете, когда ты его надуешь, и если не выпустить этот воздух, то произойдет взрыв.
Одним рывком она соскочила с постели, оттолкнув в сторону Эмили.
– Я хочу на воздух!
– Нет-нет, снова пошел дождь, ты промокнешь. Хенни, куда ты, постой…
Но она уже сбегала вниз по лестнице, у подножия которой он лежал совсем недавно в луже собственной крови. Но тут уже все убрали; на паркетном полу был золотистого цвета шелковый восточный ковер.
Эмили взмолилась:
– Дождь льет как из ведра, Хенни. Куда ты идешь? Послышался голос Бена:
– Пусть идет. Возможно, ей сейчас это необходимо. Мы не будем упускать ее из вида и не дадим уйти слишком далеко.
Дождь с силой хлестнул ее по лицу, едва она вышла за дверь. На мгновение, растерявшись, она застыла, не зная, куда идти, ощущая лишь потребность идти куда-то. Наконец она бросилась под защиту деревьев, небольшой рощицы, которую Альфи называл своим лесным участком. Она обхватила руками ствол и прислонилась щекой к шершавой коре, не замечая, что та ее царапает. Она обнимала дерево так, словно пыталась впитать в себя его жизнь.
Мертв! Изуродован и мертв! Чтобы гнить теперь, как темно-лиловые листья, что лежат всю зиму там, куда их смело ветром; как тела маленьких пушистых зверьков или птиц, которые ты так часто видишь по обочинам дороги, куда их отбросили промчавшиеся мимо машины.
Почему? Фредди, мы заботились о тебе так хорошо, как только могли. Мы бы всегда о тебе заботились.
Неужели жизнь ничего не стоит, даже если у тебя нет ног?
Две сильные руки взяли ее за плечи.
– Вы не можете стоять здесь, Хенни, всю ночь, – произнес мягко Бен Маркус. – На улице холодно и вы насквозь промокли.
Она подняла голову. Обычно веселые глаза Бена были сейчас серьезны и полны печали.
– Я хочу остаться здесь одна, – сказала она.
– Вы не должны этого делать. Вам нельзя сейчас болеть. Мы не позволим вам, моя дорогая.
Голос был твердым, очень добрым, очень… мужественным. Такому голосу нельзя было не повиноваться. Она задрожала. И, ощущая себя как в тумане, позволила ему отвести ее назад в дом.
В гостиной была какая-то суматоха; все прекратилось, как только Хенни с Беном вошли. Замерзшая и промокшая насквозь, она стояла в дверях, тупо спрашивая себя, что еще могло произойти. Затем она заметила, что Альфи держит в руке лист бумаги, и Лия плачет.
– Что это? Дай мне его, – потребовала Хенни у Альфи, который пытался спрятать лист за спиной.
– Это касается Фредди, не так ли? Я хочу это видеть. Дай мне его! Отдай же!
На листке было лишь несколько слов, написанных рукой Фредди:
«Я потерял все. Надеюсь, ты будешь счастлива с Беном. Он более мужчина, чем я».
– Что все это значит? – вскричала Хенни. Никто ей не ответил.
Мег тряслась, и слезы градом катились по ее щекам.
– Я не собиралась ничего говорить! Я не хотела, чтобы были какие-то неприятности, но когда они нашли записку, все выплыло наружу, то, что я знала, то, что мы видели с ним вчера у пруда…
Заговорила Лия:
– Все в порядке, Мег. Ты имела полное право рассказать обо всем, что тебе было известно.
Хенни бросила дикий взгляд на Лию и Бена.
– Так это правда? Вы… вы двое?.. Лия взмолилась:
– Все совсем не так, как вы думаете. Как это все ни ужасно… правда заключается в том, что я все равно осталась бы с Фредди до конца жизни. Я никогда бы его не бросила. Неужели вы могли подумать, что я на такое способна?
В грудь Хенни кто-то словно ткнул раскаленным железом. Она с силой сжала спинку стула.
И это Лия. Посмотрите только на нее, на эти слезы в огромных глазах и болтающиеся в ушах серьги. Лицо незнакомки. Обманщицы. Что она сделала с моим сыном? Неужели это Лия? Я не знаю этой женщины…
– Нет, ты не бросила… его, – проговорила Хенни с запинкой; грудь ее жгло огнем. – Ты просто-напросто его убила.
– Говорю вам, я никогда бы его не оставила! Я была добра к нему, вы это знаете.
– Ты… ты и твой любовник… Ты думаешь, он ждал бы тебя вечно? И ты согласилась бы расстаться с ним, чтобы засохнуть?! Ты… я вытащила тебя из грязи. Ты уже все забыла? Ты убийца! Я дала тебе шанс, взяла в свою семью, в свой дом и ты отплатила мне этим? Ты и он, здесь…
– Вы должны верить Лии, – вмешался Бен. – Да, это правда, что больше всего на свете я хотел бы жениться на Лии, но я никогда бы не пошел на это, пока был жив Фредди. Мы никогда бы не причинили ему боль, как бы сильно мы ни любили друг друга.
Хенни проигнорировала его слова, продолжая обращаться к одной лишь Лии.
– О, Дэн убил бы тебя! Надо отдать ему должное, он с самого начала был прав.
Охватившая Хенни ярость все возрастала, и она двинулась к Лии, не совсем уверенная, что она собирается с ней сделать, возможно ударить ее по щеке или побить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54