Оказалось – очень нужно!
С самого начала Анна была исключена из списка потенциальных невест для принца. Но это было еще до того, как она разделила свой одинокий дом с Люком, который словно наполнил его собой, как и ее саму. До того, как она стала готовить ему еду, танцевать с ним, дожидаться вечеров, чтобы поделиться с ним хорошими новостями. Но она не знала тогда того тепла, которое он прятал от всех, не знала опаляющего чувства от сознания, что он спит в соседней комнате, не знала его огненного поцелуя. Как легко было попасться в ловушку этих чудес! Они жили почти как в браке – только не в таком браке, какой пережила она сама. Все было слишком прекрасно, чтобы быть правдой.
Отогнув уголок занавески, Анна выглянула в соседний двор, где Люк помогал нескольким мальчишкам-школьникам отрабатывать баскетбольные удары. У нее словно комок застрял в горле. Вот что хуже всего! Тогда, в самом начале, она еще не видела его с детишками всех возрастов: с этими мальчиками, с двойняшками Мерилин, которые его обожали, с малышами из детского сада Джойс. Принц он или не принц, но он будет замечательным отцом!
И именно поэтому она обязана устоять! Она никогда не сможет дать принцу то, ради чего он и собирается жениться.
Когда Люк вернулся домой после тренировки с соседскими ребятами, Анна трудилась в магазине. Он знал, что в субботу там бывает особенно много посетителей.
Люк достал молоко из холодильника и чуть было не отпил прямо из пакета – в последний момент удержался. Наливая молоко в стакан, он размышлял об этом. Во дворце ему никогда не приходилось самому орудовать на кухне. Пить молоко прямо из пакета – так поступают обыкновенные люди. А удерживаются от этого… женатые люди.
Со стаканом в руке Люк прошелся по дому – по той его части, которая предназначалась не для покупателей, не для бизнеса, а для частной жизни; которая принадлежала только ей одной. Ее дом теперь казался Люку не тесным, а уютным. Проходя через гостиную, трудно было удержаться, чтобы не присесть на широкий подоконник или на одну из удобных кушеточек, стоявших друг против друга у камина, словно приглашая к неспешной беседе. Подушки Анна сшила сама; они всегда были пышно взбиты, а у очага всегда имелся запас дров. Телевизора в комнате не было. Люк знал, что в спальне у нее есть маленький телевизор, но он никогда не слышал, чтобы она его включала. На книжной полке стоял проигрыватель для компакт-дисков, на другой – разнообразные книги. На кофейном столике лежали журналы по садоводству и роман, который Анна сейчас читала. Люк поднял и перелистал книгу. Мелкий шрифт, многосложные слова. Анну никак не назовешь поверхностной.
В маленькой столовой стоял густой запах мебельного воска. Антикварный стол посреди комнаты так и блестел. У стены, на этажерке стояла корзинка с недовязанным свитером, над которым Анна работала, когда выдавалась свободная минутка. Люк осторожно взял вязанье в руки. Свитер был почти готов, но был слишком мал для Анны. Это же детский свитер, сообразил вдруг Люк. Интересно, для кого она его вяжет?
Но сильнее всего личность Анны ощущалась на кухне. Во всем чувствовалась ее рука – от ситцевых занавесок, которые Анна сшила сама, до безупречно чистого стола и видавших виды кастрюль. Люк чувствовал себя здесь дома. В кухне почти всегда что-то готовилось – жаркое на плите, хлеб в специальной машине, пирог в духовке. И это не считая того, что она каждый день пекла булочки для своего кафе, аромат которых вот уже сколько дней будил Люка по утрам.
Анна удивительная девушка! Без лишнего шума управляется и с домом, и с кафе, и с магазином, да еще и общественной работой занимается: организует угощение для Пожарного бала, ведет занятия в воскресной школе и в молодежном кооперативе.
Как ей это удается? Какой контраст между ее деятельной, трудовой жизнью и вечной праздностью богатеньких дамочек, с которыми Люку до сих пор приходилось общаться! И даже с той, которая его вырастила. Когда Люк был еще совсем маленьким, он уже понимал, что его мать тщеславна, поверхностна и заботится только о себе. Он от всего сердца сочувствовал своему отцу, человеку доброму и терпеливому, взявшему ее в жены ради того, чтобы сохранить целостность страны: отец девушки грозил ему восстанием. Их брак представлял собой форму без содержания, наподобие пустой скорлупы, а Люк появился на свет исключительно из-за того, что рождение наследника входило в обязанности королевы. Не случайно у него не было младших братьев или сестер. Его мать удалилась на свою половину дворца и занималась светской жизнью, пока в конце концов не скончалась, когда Люк еще учился в колледже. Его отец правил в стране твердой рукой, но в семейной жизни ему подчас бывало одиноко. Люк всегда любил отца, и смерть его стала тяжелым ударом.
Что сейчас сказал бы ему отец? Люку казалось, что он одобрил бы его стремление к браку совсем иного рода. Люк не хотел, чтобы ему самому и его детям было холодно в собственной семье. Ему нужна женщина, которая сумеет согреть дворец и превратить его в настоящий уютный дом – такой, как дом Анны.
Опять он вернулся к Анне, хотя она здесь, по сути, ни при чем. В кафе говорили, что она открыла свое дело на деньги, доставшиеся ей при разводе. Люк не знал, почему распался ее брак, но сейчас Анна, видимо, живет той жизнью, какую сама выбрала.
А те пять девушек? Все они совмещают работу и дом. В доме каждой из них тоже чувствуется своя индивидуальность. Правда, у них не так уютно, как у Анны, но это потому, что именно здесь он проводит больше времени. Они живут почти как муж с женой.
На какое-то мгновение он позволил себе задуматься: а каково быть мужем Анны? Дело не только в том, что ему уютно у нее на кухне. После того поцелуя Люка все больше преследовали мысли о том, как все могло происходить в спальне. Они так сильно реагируют друг на друга! Но Люк тут же напомнил себе, что способность воспламенить его либидо не значилась в списке его требований к потенциальной невесте. Ему не нужны фейерверки – нужна просто любящая женщина, которая согреет его постель и подарит ему детей.
Сексуальные отношения с Анной только заведут его в тупик. Все это он уже проходил. Нельзя связываться с женщиной, которая сама сказала, что дети – не по ее части. Нужно почаще напоминать себе об этом.
И тут Люк услышал детский плач. Казалось, плач доносится из магазина. Люк поставил пустой стакан на кухонный стол, открыл дверь в коридор и замер на месте. Оттуда, где он стоял, было хорошо видно Анну. Она была одна в комнате, если не считать младенца, которого она держала на руках.
– Мамочка скоро придет, – ворковала она, тихонько покачиваясь и нежно прижимая малыша к себе. – Она забыла твою бутылочку, сейчас принесет. А пока я с тобой побуду.
Люк смотрел на нее, весь дрожа, как будто получил удар куда-то в солнечное сплетение. Перед ним было само воплощение материнской любви! Анна что-то тихонько напевала, баюкая и укачивая малыша, а Люк не мог шевельнуться, словно околдованный. Она явно умела обращаться с грудничками – благодаря то ли инстинкту, то ли опыту. Время от времени она проводила губами по крошечной головенке, покрытой легким пушком, и на ее лице появлялось выражение блаженства.
Одно с другим никак не вязалось. Чутье толкало Люка в одну сторону, но рассудок не находил рационального объяснения. Почему же она говорила, что дети не по ее части?
Может, ей вполне достаточно приласкать при случае чужого ребенка, а своих не надо? Открывшаяся ему картинка прелестна, но обманчива. Чутье снова подвело его.
Люк шагнул назад, в кухню, и Анна заметила это движение. Она обернулась и взглянула прямо на него поверх маленького сверточка, осторожно поддерживая рукой детскую головку. Но как только их взгляды встретились, Люк закрыл разделявшую их дверь.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Люк так и не разгадал непонятное поведение Анны. К тому же он решил, что все это его не касается. Его лишь раздражало, что после каждой встречи с другими женщинами он только все больше и больше желает Анну. Это было жестокое и упорное влечение. Все усилия справиться с ним ни к чему не приводили, и следующий круг свиданий Люк прошел словно в тумане. Наконец вечером в среду он еле дотащился до дома после хоккея.
Услышав, как открылась дверь черного хода, Анна обернулась, стоя у плиты, где она разогревала картофельный суп для позднего обеда. После того поцелуя она сторонилась Люка, но сейчас, едва взглянув на его лицо, белое и измученное, разом бросилась к нему.
– Люк, что случилось? Ты выглядишь просто ужасно!
– Вот спасибо!
Он пытался улыбнуться, но улыбка получилась больше похожей на гримасу.
– Что-то случилось на катке, ты покалечился?
– Да нет, – ответил он, рухнув в кресло. – Просто погано себя чувствую.
Анна приложила ладонь к его лбу.
– Люк, да у тебя температура! – воскликнула она. – Я вызову врача.
– Нет! – отрезал он, напомнив Анне о том, о чем она время от времени забывала: он – правитель целой страны. – Просто мне нужно отдохнуть. Пойду прилягу.
Он тяжело поднялся на ноги, оттолкнув кресло, и схватился за край стола, чтобы удержать равновесие.
– Хочешь, я принесу тебе суп? – крикнула Анна ему вслед.
Он только помотал головой.
Анна еще ни разу не видела, чтобы он отказывался от еды, а ее картофельный суп он особенно любил. Люк заболел! Анну охватила паника. Он же государственный деятель международного масштаба! Если с ним что-то случится… Нет, не случится, пока он находится в ее доме! Анна бросилась к телефону. Он запретил вызывать врача, но ничего не говорил о медсестре…
Через десять минут Анна впустила Шэннон с черного хода.
– Я никогда еще не видела его в таком состоянии, – встревоженно воскликнула она.
– Я никогда еще не видела тебя в таком состоянии, – отозвалась Шэннон, глядя на нее с любопытством. – Даже помогая своей подруге при родах, ты и то так не волновалась.
– Там все было нормально и естественно. Там была ты, и у Мэри все было в порядке. Я помогала ей делать глубокие вдохи, и это меня успокаивало.
– Так вот, сделай глубокий вдох и расскажи спокойно, что такое случилось с Люком. Никак не пойму, почему ты позвонила мне. Могу поспорить, что он, во всяком случае, не рожает.
Анна глубоко вздохнула, задержала дыхание на несколько секунд и медленно выдохнула. Стало немного легче.
– Он заболел. По-моему, у него температура, – объяснила она. – Он не позволил мне вызвать врача, но я подумала, наверное, ты сможешь мне сказать, нужно отправлять его в больницу или нет.
– Вряд ли от меня будет много толку, но посмотреть можно.
Анна отвела ее на второй этаж, в спальню Люка. Он одарил обеих женщин весьма недовольным взглядом.
– Я, наверное, лучше выйду, – пробормотала Анна, бочком выбираясь из комнаты.
Через несколько минут Шэннон снова позвала ее.
– Я как раз говорила Люку, что он, скорее всего, подхватил вирус, который давно уже бродит по городу, – сказала медсестра. – Ты, Анна, знаешь, что нужно делать в таких случаях. Побольше спать, побольше пить жидкости… все как обычно.
Шэннон обратилась к Люку:
– Оставляю вас в надежных руках. Анна, как никто, умеет ухаживать за больными.
И, уже выйдя за дверь, она сказала Анне:
– Не знаю, говорил тебе Люк или нет, – мы с ним больше не встречаемся.
– Не встречаетесь? Но почему? – растерялась Анна.
Шэннон грустно улыбнулась:
– Видно, не судьба. Я думаю, для каждой девушки на свете есть один-единственный мужчина. Я своего уже встретила.
И потеряла, мысленно закончила Анна, но промолчала, уважая право Шэннон хранить свою историю про себя.
Но Шэннон смотрела прямо на нее.
– После сегодняшнего я начинаю задумываться: может быть, то же можно сказать не только обо мне?
Немного позже Анна собрала поднос и отнесла его наверх. Сначала ей показалось, что Люк задремал, но, когда она вошла в комнату, он открыл глаза.
– Я просто принесла кое-что, что может тебе понадобиться ночью, – объяснила она. – Жаропонижающее на всякий случай, сок, вода, полотенце. Еще что-нибудь нужно?
– Нет, спасибо. – Люк все еще чувствовал себя как в тумане, но ему было уже лучше. – Шэннон еще здесь?
– Нет, ушла. Оставила меня на посту.
– Она вышла из состязания.
– Да, она мне сказала.
– Ты была права, Анна, – снова заговорил он. Он сам чувствовал, что слишком разболтался, но продолжал говорить, чтобы подольше удержать Анну возле себя. Звук ее голоса действовал на него успокаивающе. – Я не смог тягаться с тем парнем из прошлого.
– Не принимай этого на свой счет.
– Нет. У всех у нас есть свои призраки.
Другая спросила бы – какой у него? Но Анна не такая, она промолчала. Как он любил ее за это! И ему захотелось рассказать ей все. Она сказала только:
– Да, наверное, у всех. – И встала с кресла.
– Не уходи, – попросил он.
– Не хочу тебе надоедать. Я больше ничем не могу тебе помочь.
– Останься, поговори со мной. Никто никогда не делал этого для меня.
Анна вздрогнула. Подумать только – при всем своем могуществе он так одинок!
– Даже в детстве, когда ты болел?
– Ну, у моей двери всегда дежурила медсестра, и отец заходил проведать меня, когда мог оторваться от государственных дел, но вот так посидеть со мной было некому.
– А мама?
– Тем более не мама! Дети были не по ее части. – Люк сказал это не намеренно, но получилось, что его слова прозвучали эхом ее собственных слов. – Ты не такая, – сказал он поспешно. – Ты же здесь.
Анна уже почти не слушала его. Она представляла себе одинокого маленького мальчика в огромном дворце, где полным-полно сокровищ, но совсем нет любви. Неудивительно, что он мечтает найти хорошую мать для своих детей! Каждому человеку нужна мать – не властная и подавляющая, а заботливая, дающая силы. Видимо, у Люка никогда не было ощущения прочного тыла в жизни.
Анна подошла к кровати. Люк заметил, что она села на самый краешек, чтобы не потревожить его. Она тихонько взяла его руку в свои.
– У тебя все получится, – твердо сказала она. – Ты найдешь женщину, которая будет любить тебя и твоих детей.
– Не знаю. Чем дальше, тем становится труднее. Они все одинаково хороши, невозможно выбрать.
Так чудесно было держать ее руку. Он подтянул ее ладонь к себе под щеку, чтобы она не могла отнять ее.
Его шершавая щетина оцарапала ей руку, и по всему ее телу побежали мурашки.
– Ты оцениваешь их по своему списку? Неужели больше ничто не помогает тебе различать их?
– Что, например?
Люку хотелось, чтобы она продолжала говорить. Ему необходимо было все время слышать ее голос.
– Например – твои собственные чувства. Они подскажут тебе, как сделать выбор.
– Не думаю, – ответил он с глубокой убежденностью в голосе.
– Откуда ты знаешь, ты ведь не даешь воли своим чувствам? Люк, ты просто не позволяешь себе влюбиться!
– Это мы уже проходили.
С его языка само собой слетело стандартное американское выражение, которое употребила Анна, говоря о своем замужестве. Видимо, болезнь ослабила бдительность Люка.
Анна страшно удивилась:
– Ты был влюблен? Когда?
– Давным-давно. Когда был еще слишком молод и глуп.
– А что произошло?
Люк хотел пожать плечами, но от этого движения у него опять закружилась голова. Он закрыл глаза.
– Она меня не любила.
– Она так и сказала?
– Нет, я сам узнал, совершенно случайно.
Это-то и есть самое смешное – он случайно услышал, как она разговаривала по телефону с подругой накануне того дня, когда они собирались объявить о своей помолвке. «Дети? – сказала женщина, которую он любил, и засмеялась. – Ах, Боже мой, нет, конечно! На что они мне?.. Милая моя, есть способы избежать этого, а Его Высочество ничего и знать не будет… Если не будет детей, я наследую престол…» Нежный голос Анны вернул его к действительности:
– Люк, что же случилось?
Он открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на ее лице, полном сочувствия.
– Я забрал кольцо, – просто сказал он.
– Кольцо? Так вы были помолвлены?
– Объявить еще не успели. Все выяснилось за несколько часов до официальной помолвки.
Анна что-то чуть слышно пробормотала. Люк никогда еще не слышал, чтобы Анна ругалась, – неужели она сделала это сейчас?
– Теперь ты понимаешь, почему я не особенно стремлюсь к пылкой любви.
Он выпустил ее руку и снова закрыл глаза. Анна сидела и разглядывала его: как его ресницы ложатся на щеки, как отросшая за день щетина оттеняет по-мужски резкие очертания лица, как его дыхание постепенно успокаивается и становится ровнее. Убедившись, что он уснул, она провела рукой по его лбу и чуть слышно заговорила:
– Люк, не надо сдаваться. Нужно верить в любовь. Твое чувство к той женщине – это была неразделенная любовь. Это не значит, что она менее реальна или менее мучительна, но все-таки это не то же самое, что истинная любовь. Прислушайся еще раз к своему сердцу, доверься ему. А когда сердце скажет тебе, что ты нашел ту, которую любишь по-настоящему, – верь, что и она полюбит тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
С самого начала Анна была исключена из списка потенциальных невест для принца. Но это было еще до того, как она разделила свой одинокий дом с Люком, который словно наполнил его собой, как и ее саму. До того, как она стала готовить ему еду, танцевать с ним, дожидаться вечеров, чтобы поделиться с ним хорошими новостями. Но она не знала тогда того тепла, которое он прятал от всех, не знала опаляющего чувства от сознания, что он спит в соседней комнате, не знала его огненного поцелуя. Как легко было попасться в ловушку этих чудес! Они жили почти как в браке – только не в таком браке, какой пережила она сама. Все было слишком прекрасно, чтобы быть правдой.
Отогнув уголок занавески, Анна выглянула в соседний двор, где Люк помогал нескольким мальчишкам-школьникам отрабатывать баскетбольные удары. У нее словно комок застрял в горле. Вот что хуже всего! Тогда, в самом начале, она еще не видела его с детишками всех возрастов: с этими мальчиками, с двойняшками Мерилин, которые его обожали, с малышами из детского сада Джойс. Принц он или не принц, но он будет замечательным отцом!
И именно поэтому она обязана устоять! Она никогда не сможет дать принцу то, ради чего он и собирается жениться.
Когда Люк вернулся домой после тренировки с соседскими ребятами, Анна трудилась в магазине. Он знал, что в субботу там бывает особенно много посетителей.
Люк достал молоко из холодильника и чуть было не отпил прямо из пакета – в последний момент удержался. Наливая молоко в стакан, он размышлял об этом. Во дворце ему никогда не приходилось самому орудовать на кухне. Пить молоко прямо из пакета – так поступают обыкновенные люди. А удерживаются от этого… женатые люди.
Со стаканом в руке Люк прошелся по дому – по той его части, которая предназначалась не для покупателей, не для бизнеса, а для частной жизни; которая принадлежала только ей одной. Ее дом теперь казался Люку не тесным, а уютным. Проходя через гостиную, трудно было удержаться, чтобы не присесть на широкий подоконник или на одну из удобных кушеточек, стоявших друг против друга у камина, словно приглашая к неспешной беседе. Подушки Анна сшила сама; они всегда были пышно взбиты, а у очага всегда имелся запас дров. Телевизора в комнате не было. Люк знал, что в спальне у нее есть маленький телевизор, но он никогда не слышал, чтобы она его включала. На книжной полке стоял проигрыватель для компакт-дисков, на другой – разнообразные книги. На кофейном столике лежали журналы по садоводству и роман, который Анна сейчас читала. Люк поднял и перелистал книгу. Мелкий шрифт, многосложные слова. Анну никак не назовешь поверхностной.
В маленькой столовой стоял густой запах мебельного воска. Антикварный стол посреди комнаты так и блестел. У стены, на этажерке стояла корзинка с недовязанным свитером, над которым Анна работала, когда выдавалась свободная минутка. Люк осторожно взял вязанье в руки. Свитер был почти готов, но был слишком мал для Анны. Это же детский свитер, сообразил вдруг Люк. Интересно, для кого она его вяжет?
Но сильнее всего личность Анны ощущалась на кухне. Во всем чувствовалась ее рука – от ситцевых занавесок, которые Анна сшила сама, до безупречно чистого стола и видавших виды кастрюль. Люк чувствовал себя здесь дома. В кухне почти всегда что-то готовилось – жаркое на плите, хлеб в специальной машине, пирог в духовке. И это не считая того, что она каждый день пекла булочки для своего кафе, аромат которых вот уже сколько дней будил Люка по утрам.
Анна удивительная девушка! Без лишнего шума управляется и с домом, и с кафе, и с магазином, да еще и общественной работой занимается: организует угощение для Пожарного бала, ведет занятия в воскресной школе и в молодежном кооперативе.
Как ей это удается? Какой контраст между ее деятельной, трудовой жизнью и вечной праздностью богатеньких дамочек, с которыми Люку до сих пор приходилось общаться! И даже с той, которая его вырастила. Когда Люк был еще совсем маленьким, он уже понимал, что его мать тщеславна, поверхностна и заботится только о себе. Он от всего сердца сочувствовал своему отцу, человеку доброму и терпеливому, взявшему ее в жены ради того, чтобы сохранить целостность страны: отец девушки грозил ему восстанием. Их брак представлял собой форму без содержания, наподобие пустой скорлупы, а Люк появился на свет исключительно из-за того, что рождение наследника входило в обязанности королевы. Не случайно у него не было младших братьев или сестер. Его мать удалилась на свою половину дворца и занималась светской жизнью, пока в конце концов не скончалась, когда Люк еще учился в колледже. Его отец правил в стране твердой рукой, но в семейной жизни ему подчас бывало одиноко. Люк всегда любил отца, и смерть его стала тяжелым ударом.
Что сейчас сказал бы ему отец? Люку казалось, что он одобрил бы его стремление к браку совсем иного рода. Люк не хотел, чтобы ему самому и его детям было холодно в собственной семье. Ему нужна женщина, которая сумеет согреть дворец и превратить его в настоящий уютный дом – такой, как дом Анны.
Опять он вернулся к Анне, хотя она здесь, по сути, ни при чем. В кафе говорили, что она открыла свое дело на деньги, доставшиеся ей при разводе. Люк не знал, почему распался ее брак, но сейчас Анна, видимо, живет той жизнью, какую сама выбрала.
А те пять девушек? Все они совмещают работу и дом. В доме каждой из них тоже чувствуется своя индивидуальность. Правда, у них не так уютно, как у Анны, но это потому, что именно здесь он проводит больше времени. Они живут почти как муж с женой.
На какое-то мгновение он позволил себе задуматься: а каково быть мужем Анны? Дело не только в том, что ему уютно у нее на кухне. После того поцелуя Люка все больше преследовали мысли о том, как все могло происходить в спальне. Они так сильно реагируют друг на друга! Но Люк тут же напомнил себе, что способность воспламенить его либидо не значилась в списке его требований к потенциальной невесте. Ему не нужны фейерверки – нужна просто любящая женщина, которая согреет его постель и подарит ему детей.
Сексуальные отношения с Анной только заведут его в тупик. Все это он уже проходил. Нельзя связываться с женщиной, которая сама сказала, что дети – не по ее части. Нужно почаще напоминать себе об этом.
И тут Люк услышал детский плач. Казалось, плач доносится из магазина. Люк поставил пустой стакан на кухонный стол, открыл дверь в коридор и замер на месте. Оттуда, где он стоял, было хорошо видно Анну. Она была одна в комнате, если не считать младенца, которого она держала на руках.
– Мамочка скоро придет, – ворковала она, тихонько покачиваясь и нежно прижимая малыша к себе. – Она забыла твою бутылочку, сейчас принесет. А пока я с тобой побуду.
Люк смотрел на нее, весь дрожа, как будто получил удар куда-то в солнечное сплетение. Перед ним было само воплощение материнской любви! Анна что-то тихонько напевала, баюкая и укачивая малыша, а Люк не мог шевельнуться, словно околдованный. Она явно умела обращаться с грудничками – благодаря то ли инстинкту, то ли опыту. Время от времени она проводила губами по крошечной головенке, покрытой легким пушком, и на ее лице появлялось выражение блаженства.
Одно с другим никак не вязалось. Чутье толкало Люка в одну сторону, но рассудок не находил рационального объяснения. Почему же она говорила, что дети не по ее части?
Может, ей вполне достаточно приласкать при случае чужого ребенка, а своих не надо? Открывшаяся ему картинка прелестна, но обманчива. Чутье снова подвело его.
Люк шагнул назад, в кухню, и Анна заметила это движение. Она обернулась и взглянула прямо на него поверх маленького сверточка, осторожно поддерживая рукой детскую головку. Но как только их взгляды встретились, Люк закрыл разделявшую их дверь.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Люк так и не разгадал непонятное поведение Анны. К тому же он решил, что все это его не касается. Его лишь раздражало, что после каждой встречи с другими женщинами он только все больше и больше желает Анну. Это было жестокое и упорное влечение. Все усилия справиться с ним ни к чему не приводили, и следующий круг свиданий Люк прошел словно в тумане. Наконец вечером в среду он еле дотащился до дома после хоккея.
Услышав, как открылась дверь черного хода, Анна обернулась, стоя у плиты, где она разогревала картофельный суп для позднего обеда. После того поцелуя она сторонилась Люка, но сейчас, едва взглянув на его лицо, белое и измученное, разом бросилась к нему.
– Люк, что случилось? Ты выглядишь просто ужасно!
– Вот спасибо!
Он пытался улыбнуться, но улыбка получилась больше похожей на гримасу.
– Что-то случилось на катке, ты покалечился?
– Да нет, – ответил он, рухнув в кресло. – Просто погано себя чувствую.
Анна приложила ладонь к его лбу.
– Люк, да у тебя температура! – воскликнула она. – Я вызову врача.
– Нет! – отрезал он, напомнив Анне о том, о чем она время от времени забывала: он – правитель целой страны. – Просто мне нужно отдохнуть. Пойду прилягу.
Он тяжело поднялся на ноги, оттолкнув кресло, и схватился за край стола, чтобы удержать равновесие.
– Хочешь, я принесу тебе суп? – крикнула Анна ему вслед.
Он только помотал головой.
Анна еще ни разу не видела, чтобы он отказывался от еды, а ее картофельный суп он особенно любил. Люк заболел! Анну охватила паника. Он же государственный деятель международного масштаба! Если с ним что-то случится… Нет, не случится, пока он находится в ее доме! Анна бросилась к телефону. Он запретил вызывать врача, но ничего не говорил о медсестре…
Через десять минут Анна впустила Шэннон с черного хода.
– Я никогда еще не видела его в таком состоянии, – встревоженно воскликнула она.
– Я никогда еще не видела тебя в таком состоянии, – отозвалась Шэннон, глядя на нее с любопытством. – Даже помогая своей подруге при родах, ты и то так не волновалась.
– Там все было нормально и естественно. Там была ты, и у Мэри все было в порядке. Я помогала ей делать глубокие вдохи, и это меня успокаивало.
– Так вот, сделай глубокий вдох и расскажи спокойно, что такое случилось с Люком. Никак не пойму, почему ты позвонила мне. Могу поспорить, что он, во всяком случае, не рожает.
Анна глубоко вздохнула, задержала дыхание на несколько секунд и медленно выдохнула. Стало немного легче.
– Он заболел. По-моему, у него температура, – объяснила она. – Он не позволил мне вызвать врача, но я подумала, наверное, ты сможешь мне сказать, нужно отправлять его в больницу или нет.
– Вряд ли от меня будет много толку, но посмотреть можно.
Анна отвела ее на второй этаж, в спальню Люка. Он одарил обеих женщин весьма недовольным взглядом.
– Я, наверное, лучше выйду, – пробормотала Анна, бочком выбираясь из комнаты.
Через несколько минут Шэннон снова позвала ее.
– Я как раз говорила Люку, что он, скорее всего, подхватил вирус, который давно уже бродит по городу, – сказала медсестра. – Ты, Анна, знаешь, что нужно делать в таких случаях. Побольше спать, побольше пить жидкости… все как обычно.
Шэннон обратилась к Люку:
– Оставляю вас в надежных руках. Анна, как никто, умеет ухаживать за больными.
И, уже выйдя за дверь, она сказала Анне:
– Не знаю, говорил тебе Люк или нет, – мы с ним больше не встречаемся.
– Не встречаетесь? Но почему? – растерялась Анна.
Шэннон грустно улыбнулась:
– Видно, не судьба. Я думаю, для каждой девушки на свете есть один-единственный мужчина. Я своего уже встретила.
И потеряла, мысленно закончила Анна, но промолчала, уважая право Шэннон хранить свою историю про себя.
Но Шэннон смотрела прямо на нее.
– После сегодняшнего я начинаю задумываться: может быть, то же можно сказать не только обо мне?
Немного позже Анна собрала поднос и отнесла его наверх. Сначала ей показалось, что Люк задремал, но, когда она вошла в комнату, он открыл глаза.
– Я просто принесла кое-что, что может тебе понадобиться ночью, – объяснила она. – Жаропонижающее на всякий случай, сок, вода, полотенце. Еще что-нибудь нужно?
– Нет, спасибо. – Люк все еще чувствовал себя как в тумане, но ему было уже лучше. – Шэннон еще здесь?
– Нет, ушла. Оставила меня на посту.
– Она вышла из состязания.
– Да, она мне сказала.
– Ты была права, Анна, – снова заговорил он. Он сам чувствовал, что слишком разболтался, но продолжал говорить, чтобы подольше удержать Анну возле себя. Звук ее голоса действовал на него успокаивающе. – Я не смог тягаться с тем парнем из прошлого.
– Не принимай этого на свой счет.
– Нет. У всех у нас есть свои призраки.
Другая спросила бы – какой у него? Но Анна не такая, она промолчала. Как он любил ее за это! И ему захотелось рассказать ей все. Она сказала только:
– Да, наверное, у всех. – И встала с кресла.
– Не уходи, – попросил он.
– Не хочу тебе надоедать. Я больше ничем не могу тебе помочь.
– Останься, поговори со мной. Никто никогда не делал этого для меня.
Анна вздрогнула. Подумать только – при всем своем могуществе он так одинок!
– Даже в детстве, когда ты болел?
– Ну, у моей двери всегда дежурила медсестра, и отец заходил проведать меня, когда мог оторваться от государственных дел, но вот так посидеть со мной было некому.
– А мама?
– Тем более не мама! Дети были не по ее части. – Люк сказал это не намеренно, но получилось, что его слова прозвучали эхом ее собственных слов. – Ты не такая, – сказал он поспешно. – Ты же здесь.
Анна уже почти не слушала его. Она представляла себе одинокого маленького мальчика в огромном дворце, где полным-полно сокровищ, но совсем нет любви. Неудивительно, что он мечтает найти хорошую мать для своих детей! Каждому человеку нужна мать – не властная и подавляющая, а заботливая, дающая силы. Видимо, у Люка никогда не было ощущения прочного тыла в жизни.
Анна подошла к кровати. Люк заметил, что она села на самый краешек, чтобы не потревожить его. Она тихонько взяла его руку в свои.
– У тебя все получится, – твердо сказала она. – Ты найдешь женщину, которая будет любить тебя и твоих детей.
– Не знаю. Чем дальше, тем становится труднее. Они все одинаково хороши, невозможно выбрать.
Так чудесно было держать ее руку. Он подтянул ее ладонь к себе под щеку, чтобы она не могла отнять ее.
Его шершавая щетина оцарапала ей руку, и по всему ее телу побежали мурашки.
– Ты оцениваешь их по своему списку? Неужели больше ничто не помогает тебе различать их?
– Что, например?
Люку хотелось, чтобы она продолжала говорить. Ему необходимо было все время слышать ее голос.
– Например – твои собственные чувства. Они подскажут тебе, как сделать выбор.
– Не думаю, – ответил он с глубокой убежденностью в голосе.
– Откуда ты знаешь, ты ведь не даешь воли своим чувствам? Люк, ты просто не позволяешь себе влюбиться!
– Это мы уже проходили.
С его языка само собой слетело стандартное американское выражение, которое употребила Анна, говоря о своем замужестве. Видимо, болезнь ослабила бдительность Люка.
Анна страшно удивилась:
– Ты был влюблен? Когда?
– Давным-давно. Когда был еще слишком молод и глуп.
– А что произошло?
Люк хотел пожать плечами, но от этого движения у него опять закружилась голова. Он закрыл глаза.
– Она меня не любила.
– Она так и сказала?
– Нет, я сам узнал, совершенно случайно.
Это-то и есть самое смешное – он случайно услышал, как она разговаривала по телефону с подругой накануне того дня, когда они собирались объявить о своей помолвке. «Дети? – сказала женщина, которую он любил, и засмеялась. – Ах, Боже мой, нет, конечно! На что они мне?.. Милая моя, есть способы избежать этого, а Его Высочество ничего и знать не будет… Если не будет детей, я наследую престол…» Нежный голос Анны вернул его к действительности:
– Люк, что же случилось?
Он открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на ее лице, полном сочувствия.
– Я забрал кольцо, – просто сказал он.
– Кольцо? Так вы были помолвлены?
– Объявить еще не успели. Все выяснилось за несколько часов до официальной помолвки.
Анна что-то чуть слышно пробормотала. Люк никогда еще не слышал, чтобы Анна ругалась, – неужели она сделала это сейчас?
– Теперь ты понимаешь, почему я не особенно стремлюсь к пылкой любви.
Он выпустил ее руку и снова закрыл глаза. Анна сидела и разглядывала его: как его ресницы ложатся на щеки, как отросшая за день щетина оттеняет по-мужски резкие очертания лица, как его дыхание постепенно успокаивается и становится ровнее. Убедившись, что он уснул, она провела рукой по его лбу и чуть слышно заговорила:
– Люк, не надо сдаваться. Нужно верить в любовь. Твое чувство к той женщине – это была неразделенная любовь. Это не значит, что она менее реальна или менее мучительна, но все-таки это не то же самое, что истинная любовь. Прислушайся еще раз к своему сердцу, доверься ему. А когда сердце скажет тебе, что ты нашел ту, которую любишь по-настоящему, – верь, что и она полюбит тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15