Только в
редких случаях по-видимому, умирающий мог проскользнуть сквозь Чикаи
Бардо и оказаться в Хониид Бардо, первого, второго дня. Я думаю, это
максимум проникновения для случаев реанимирования, тем более, что и
срок тут обозначен, если не Приходит в Себя (как удивителен наш язык в
точности своих формул) в течение трех дней - больного "отключают" от
всей поддерживающей аппаратуры. Так вот, в первый-второй день
появляются Добрые Божества. Однако вместе с ними, напомним, появляется
и мир Шести Лок; в первый день - это мир Дивов, а во второй - Ад.
Однако такие случаи, когда блеснет кусочек этих миров для тех, кого
реанимируют, - должны быть редкими. Тут либо много было перед смертью
накоплено дурных чувств (все эти замечания я даю, следуя объяснениям
Бардо Тодол), так что человек проскакивает сразу Чикаи Бардо и как
сквозь тонкий лед, под тяжестью чувств проваливается в кошмары Шести
Лок, в Ад, к Дивам, а то, может быть, и дальше забирается вглубь и
вниз.
Однако такое должно быть редко, в сравнении с большинством
случаев реанимации, когда, как я предполагаю, должны помиравшие были
оказаться лишь в Чикаи Бардо. Редко еще и потому, что реанимация как
удержание сознания на длинной, но прочной нити-сворке, повидимому,
имеет свои пределы. Стоит перейти границу - и возврат невозможен.
С другой стороны, быть может, в редких случаях, сознание такого
умирающего способно прогуляться Бог знает где и обогащенное новым
знанием, верой - возвратиться в сохраненное, благодаря чуду неживой
техники, в свое, все еще годное для проживания тело.
Ведь Бардо Тодол нам свидетельствует, что даже из Сидпа Бардо
человек способен возвратиться в свое тело, если бы оно оказалось в
целости. Так что искусственное поддержание тела увеличивает наши шансы
не столько на жизнь, не на продление жизни, а скорей на расширение
нашего знания о жизни и смерти. Я думаю, это и есть другая сторона
медали всех реанимаций, что они в наш век общеприятия и коллективизма
истин способны снабдить нас новым представлением о состояниях
сознания. Тех состояниях, когда мы сами и наблюдаемое становимся
Одним, неразрывным. Мы - и ученый и прибор в одном лице и с себя самих
снимаем показания.
Давайте поглядим, какие же показания сняли с Самих Себя те, кто
свидетельствовал о своих реанимационных похождениях.
Прежде всего они, обыкновенно, слышат объявление о своей смерти
либо восклицания, сопутствующие этому моменту времени, вроде: "Доктор,
я кажется угробил вашего пациента; скорее, столько-то лекарства,
такого-то... На этот раз, кажется, конец", и тому подобное... Однако
если лекарство вводится иглой, то прикосновений и боли укола не
чувствует помирающий. Голоса звучат громко, но вроде как издалека... В
это время помирающий сам зачастую движется с большой скоростью через
черноту, иногда называют эту черноту - тоннелем, в конце которого -
Свет. Этот свет, приближаясь, становится очень сильным. Здесь
наступают различия. Верующий христианин, если умирающий был таковым
при жизни, не пугается, во всяком случае, не пугается сильно и
воспринимает этот Свет как Христа. Другие могут воспринять Свет в виде
инопланетянина, Существа из загробного мира, ангела и прочее.
Во время движения через темноту и далее к Выходу - слышны шумы,
громы колокола, звоны... Напомним, что миг или время умирания, которое
и соответствует Чикаи Бардо, - (как считают буддисты) в сущности
смертный обморок, когда подобно тому, как это случается в глубоком
трансе - наше дыхание становится на какое-то время Внутриутробным. То
есть таким, каким оно было во время нашего внутриутробного
существования, до рождения. Ведь младенец не дышит легкими и сердце
может биться очень редко, либо вообще не биться (как в глубоком
йогическом трансе). Вот почему этот Обморок Смерти ламаисты
отсчитывают от последнего выдоха до последнего вдоха. Не исключено,
что движение в темноте, тоннеле - это воспоминания возвращенной
утробы, но только в обратном порядке. Не исключено, что это -
возвращение к сознанию, в котором мы находились еще внутри матери.
Во время такого движения сквозь тоннель, как свидетельствуют
Вернувшиеся к Жизни, необыкновенный покой и расслабление,
умиротворение охватывало человека. В точности, как описано в Бардо
Тодол, многие испытывали невероятную легкость, подобно пушинке или
плыли, ощущая теплоту и немыслимое чувство успокоения.
И в следующий миг после этой черноты, в которой плыло сознание в
беззвучии или, наоборот, в сопровождении самых разных звуков,
выныривает человек своим сознанием наружу; и видит свое распростертое
тело внизу, родственников, людей (если то был несчастный случай),
врачей... Замечает и свое Новое тело, которое обыкновенно очень
легкое, как перышко, пушинка, воздушное и прочие сравнения. В одном из
описаний тело являло собой удивительную бесформенность, окрашенную в
цвета и как бы прозрачную. Некоторые никак не могут в этом состоянии,
допустить, что они На Самом Деле (как они говорили) так выглядят.
Вот здесь, в это самое время и наступает осознание, что Ты -
Помер. Часто, в особенности у долго болевших, это осознание даже и не
вызвало никаких печальных чувств. Даже облегчение испытывали
некоторые. В особенности, если тому предшествовали ощущения покоя и
исчезновение всякой боли. Другое дело, что допустив, мол, я помер, и
не чувствуя печали по этому случаю, человек задумывался, что же ему
теперь делать и куда идти?
Были и такие, кто ощущал себя вовсе без какого-то тела, а просто
"чистым сознанием". В большинстве же случаев тело было Иным, и очень
трудно объяснимым в силу отсутствия в языке должных слов иль лучше
сказать, в силу ограниченности нашего языка для выражения этих, по-
видимому, неземных восприятий.
Если в этом состоянии померший пытался заговорить, коснуться
живых, тех, кого он видел, - они его, естественно, не видели и не
слышали. Вроде не было ни одного сообщения о Заглядывании в Зеркала, в
смысле отражения, Люди проходили Сквозь этих померших, движущихся в их
новом теле. В свою очередь в этом новом теле можно было пройти сквозь
стену и прочее...
И еще очень важное совокупное сведение, важная черта - и
безвременность. Ощущение остановки и страшного замедления времени. Это
удивительно совпадает с описанием времени в Ином Мире у Сведенборга,
как состояния, в котором пребываешь. Пока ты в этом состоянии - время
стоит на одном месте.
Тут, в загробии и очень трудная перспектива, потому что привычная
трехмерность описаний непригодна для того, чтобы обрисовать
пространственный опыт этих помиравших и возвратившихся к жизни людей.
Если вновь обратиться к Сведенборгу, то Пространство, Дистанцию он
описывает в Ином Мире, как возможность общения, связи меж разными
уровнями сознания. Так мы и в жизни говорим зачастую, что, мол, эти
два человека были Бесконечно Далеки друг от друга. Похоже, что многие
метафоры языка заимствуют свою буквальность из мира сновидений и, кто
знает, Иных Миров вообще. То, что составляет в нашей яви метафору -
становится реальностью в иных Состояниях сознания.
И еще удивительное, необъяснимое возникает чувство - совершенного
Одиночества, Чужести всему оставшемуся Там, Отстраненности: так
свидетельствуют многие "воскрешенные". Как будто их больше не касалось
то, что происходит с их телом, не касалось, что будет с оставшимися
Там, позади, родственниками, родными...
И, наконец, наступает следующий миг, о котором я написал,
упомянул вначале - миг встречи Других Существ. Они появлялись в самых
разных формах: бывшие друзья, уже к тому времени помершие; духовные
помощники; ангелы; светящиеся Сущности. Тут же могли промчать перед
глазами и ожившие картинки жизни. Пройти миражами памяти про то, что
давным-давно позабыто и кануло в жизненную лету. Эти существа,
принимая форму Знакомых, по-видимому, ждут того, что будет дальше с
нами и отдалимся ли мы от земного существования на расстояние, откуда
уже нет возврата. Иногда эти фигуры командовали: "Возвращайся!"
И последнее - Свет. Яркий, очень сильный свет. Хотя и не сам по
себе, а в виде Существа Света, Фигуры Света (см. Вторичный Свет Чикаи
Бардо в виде Тела или Фигуры Света). Те, кто по-христиански мыслил,
воспринимали эту фигуру Света за Христа или Ангела (свидетельство
еврейской женщины). Совсем неверующий просто называл Фигуру Света.
Общим во всех впечатлениях было чувство, что эти Фигуры Света - были
Проводниками, Представителями (вспомните Стражей Бардо).
Опуская морализм разговоров с этим Светом, воплощенным в Фигуре
Света, разговоров, в которых речь шла о смысле жизни помершего или о
том, что ему следует или не следует делать, - важно заметить, что
многие, кто видел эту светящуюся фигуру, очень хорошо о ней
отзывались, как о согревающем, утешающем присутствии, об эманации,
излучении любви из нее и прочее.
Не так давно выяснилось, что есть и другие свидетельства у
"воскрешенных" после клинической смерти. Это картины или ощущения
неимоверного ужаса, кошмарных, порой, видений и тому подобное. Как
правило, люди не спешат об этом рассказывать, хотя на них, как и в
благоприятном виденческом случае, все пережитое производило очень
сильное впечатление, и человек сильно изменялся. По-иному начинал жить
в остатнем своем существовании.
Куда успевали проскочить эти люди своим сознанием - трудно
сказать. Скорей всего, не увидав, по каким-то причинам Света, они
попадали в самое начало Хониид Бардо, где начинаются кармические
видения. Отметим, что Ад приходит на второй день Хониид Бардо. Не
исключено, что эти люди и не достигали так далеко в Бардо, а попросту
провалились в какие-то щели в Чикаи Бардо, где укрывались от
Ослепляющего Света. Для них он не был источником благодати и
отдохновения, любви.
Очень трудно рассуждать про то, о чем мы знаем еще Так Мало.
Важно иное, что мы наконец-то стали исследовать свидетельства,
обрабатывать их, осмыслять так, как это делается в современном научном
знании. Другое дело, что, изучая иные состояния нашего сознанья, мы
становимся и прибором и ученым одновременно и зачастую - вообще
нераздельными с наблюдаемым. Прибор, ученый и явление - совмещены. Это
очень новое положение для науки. Превратившись в прибор и явление
одновременно, показания мы снимаем Сами с Себя. Положение удивительное
и совершенно необыкновенное с точки зрения привычной логики
отстраненности Сознания от Вещи, Явления в дневной коллективной яви.
В снах, в Бардо, трансовых состояниях Сознания, где плотность
знака-приказа и вещи-явления - сравниваются, открываются совершенно
новые возможности и возникают положения совсем невероятные по
необычности и трудности для исследователя. Дело в том, что
объективность Свидетельств здесь может быть так же установлена, как и
при наблюдении за частицами, к примеру, или рождением звезд. Однако,
устанавливая достоверность Свидетельств, сиречь повторяя эксперимент,
мы - Сами должны стать этой рождающейся звездой.
Иного нет пути. Чтобы научиться плавать - надо плыть. И сколько
бы мы ни прочитали самых лучших наставлений на тему, как плавать или
как преуспеть в технике любви - нам плыть всякий раз приходится самим;
чужим свидетельством не выплывешь; только собственным пережитием
способны мы удостовериться. Удостоверяясь - мы становимся иными.
Прибор, который неразделен с явлением, - все время видоизменяется. В
этом смысле говорят, по-видимому, что у всех своя судьбинская стезя,
потому что только Сам человек способен по ней пройти, хоть и прочитает
сотни наставлений, как жить. Жить нам приходится Самим, что в Бардо,
что в Жизни нашей.

(2)
СУДНЫЙ ДЕНЬ!

Сцены Суда в Бардо Тодол и в Египетской Книге Мертвых так
удивительно схожи, что возникает невольно мысль об их общем,
неизвестном ныне истоке. Царь Мертвых, Дхарма Раджа или Яма Раджа,
соответствует египетскому Озирису. В том и другом Загробье сцена
взвешивания - главная. Перед Дхарма Раджой на одну чашку весов кладут
белые, а на другую - черные камешки, означающие добрые и злые дела. А
перед Озирисом взвешивают сердце, положив его на одну чашку, а на
другую кладут перо. Сердце - это совесть человеческая, а перо - знак
Богини Правды.
В Египетской Книге померший обращается к своему сердцу и просит:
"Не выступай против меня. Не будь моим врагом в Божественном
Окружении; Пусть чаша весов не опустится против меня под надзирающим
глазом великого бога Амента". В египетском загробном суде за весами
надзирает бог мудрости Тот; у него тело человека и голова обезьяны
(реже голова ибиса). В Тибетской сцене суда надзирает бог Шинджи, тоже
с обезьяньей головой. В обоих судах действие происходит в присутствии
жюри из круга богов, частично с человеческими, а частью с головами
животных. Страшное чудище поджидает в египетской версии осужденного; в
Тибетской - это бесы стоят в ожидании злодея, готовые утащить его в
ад. Дощечка с записями, которую держит Тот, соответствует Зеркалу
Кармы, в которое смотрит Дхарма Раджа. В обеих книгах померший, первый
раз обращаясь к Суду, заявляет, что он - не виновен. В египетском суде
это заявление просто принимается а затем приступают к взвешиванию. В
тибетской книге Царь Мертвых глядит в Зеркало Кармы, что скорей всего
позднейшая добавка, потому что после все равно начинается взвешивание.
У Платона в "Республике", где его герой Эр описывает свои
похождения в загробном мире, также рассказывается о сцене Суда. Когда
его душа оставила тело, он отправился в путь с большой толпой народа.
И пришли они в Таинственное место, где было два отверстия в земле: они
были очень близко расположены одно к другому. Над ними было два других
отверстия, в небесах. Между сидели судьи и вершили правосудие. После
того, как они произносили решение суда, душу отправляли в правую дверь
в небе, если он того заслуживал, или вниз, в левую, в ад. На спинах у
каждой души были привязаны доски с записью их дел.
Средневековое наставление для умершего также содержит описание
суда. Это наставление под названием "Плач умирающего" (14-15 век)
существует в Британском Музее.
Умирающий от тяжелой болезни так жалуется на судьбу: "Увы мне,
что я некогда грешил! Добрался до меня этот день с самой ужасной из
всех вестей жизни. Пришел ко мне Страж, чье имя Беспощадность, от
Короля всех Королей, Владыки всех Владык и Судьи всех Судей. Чтобы
наложить на меня ярмо его Приказа, так сказал мне: "Я забираю тебя и
предупреждаю - поторопись, будь готов..." Судья, который ждет тебя,
Его не улестишь, не подкупишь, он тебя рассмотрит и рассудит по
справедливости и правде..."
Плач умирающего: "Увы! Увы Мне! Извини! Я не могу, я не готов! И
кто за меня выступит, в защиту? Этот день так страшен; Судья так
строг; мои враги так злы; моя родня, соседи, друзья и слуги не годятся
мне в помощь; я знаю - их слова там не услышат".
Жалобы умирающего, обращенные к Доброму Ангелу: "Мой Добрый
Ангел, которому Господь отдал меня под опеку, где ты теперь? Ты одна
моя последняя надежда, что придешь и за меня замолвишь слово. Потому
что смертный ужас так обездолил меня, что за себя мне теперь не
ответить, Вон стоит мой злой Гений и главный мой обвинитель с легионом
злых чертей позади. Некому за меня заступиться. Какой ужасный конец;
проигранное дело!"
Ответ доброго Ангела: "В твоих дурных делах, которым я никогда не
сопутствовал, ты всегда склонялся к тому, чтобы слушаться Злого Гения:
меня ты не слушал. В том нет тебе прощенья. А когда ты затевал
Богопротивное дело, разве я не напоминал тебе, что ты худое замыслил?
Не советовал тебе бежать без оглядки от места погибели, или из
компании дружков, которые тянули тебя в такое место? Можешь ты это
отрицать? Так как я теперь, ты думаешь, должен за тебя отвечать?"
Тогда умирающий обращается за помощью к Рассудку, Страху, Совести
и к Пяти Ушлостям - никто не приходит ему на помощь. Тогда в последнем
своем усилии он апеллирует к Святой Деве, через посредничество Веры,
Надежды и Любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11