Софи и Мариано подхватили его под руки и
поволокли к палатке. Безжизненно повисшее серое тело было до
неправдоподобия легким.
- Ящики с оборудованием - к двери! - крикнул Мариано, когда он вбежал
в палатку. - У рабочих оружия нет, разве что пара старых ружей у жителей
поселка. До утра продержимся, даже если они попытаются нас атаковать.
Пока Софи подтаскивала к выходу ящики, Мариано включил рацию и
попытался связаться с департаментом полиции. Но для старенькой походной
станции это было нелегкой задачей. Между тем незнакомец, которого оставили
прямо на полу, пришел в себя и медленно приподнялся.
- Тихо, ты, - сказала ему Софи, словно он мог ее понять. - Влипнем
из-за тебя...
Но он продолжал подыматься, глядя вверх широко раскрытыми немигающими
глазами, и тонкие серые пальцы побежали по окружающим его предметам,
словно он их не видел. Он ощупывал походную койку Мариано, потом
дотронулся до руки Софи - и вдруг с отчаянным воплем упал на пол и забился
не то в истерическом смехе, не то в эпилептическом припадке. Мариано
бросился к нему и, оторвав его от пола, повернул к себе.
Лицо передергивалось чудовищными гримасами, но широко раскрытые глаза
были неподвижны.
- Мне кажется, он ослеп, - прошептал Мариано.
Услышав его голос, незнакомец схватил его за руку и быстро,
захлебываясь и переходя на плач, заговорил на своем непонятном языке. Он
все время повторял одно и то же, всего две фразы, и выбрасывал руку
вперед, словно указывая на угол палатки. Но там, кроме баула с личными
вещами Софи, ничего не было. Он кричал, приказывал, звал, предупреждал.
- На что он показывает? - тихо проговорила Софи. - Или ему что-то
чудится?
На губах человека выступила лиловая пена, он опустился на пол и
затих. Софи наклонилась над ним и, преодолевая брезгливость, положила руку
ему на грудь.
- Мариано, - крикнула она, - сердце не бьется! Срочно необходим врач!
- Здешние врачи, мадемуазель, не многим отличаются от коновалов, и
потом они, как правило, не располагают рациями. Но я попытаюсь.
Серый человек не шевелился, лицо его потемнело, и если бы не тонкие
черты лица, он мог бы сойти за негра. Глаза были по-прежнему открыты.
- Он все еще указывает туда...
- Куда? - спросил Мариано, занятый своей рацией.
- На северо-запад. Туда, где он поставил второй крест и нарисовал
пляшущих человечков.
- Утром, когда выяснятся отношения и можно будет собрать рабочих или
нанять новых, придется закопать тело.
- Боюсь, Мариано, что вы никого не соберете и никого не наймете. Они
бежали от него, как от дьявола... бежали и вопили что-то на своем языке.
- Вы не запомнили, что они кричали?
Она произнесла непонятное ей слово, звучание которого врезалось ей в
память. Мариано вздрогнул и отшатнулся.
- Вы знаете, что оно означает? - спросил он. Софи покачала головой. -
Оно значит: "прокаженный".
Оба с ужасом смотрели на тело, растянувшееся на полу у их ног.
- Нет-нет, - проговорила, наконец, Софи. - Просто это человек не
такой, как мы с вами.
Мариано пристально посмотрел на широко раскрытые слепые глаза, на
серую руку и тихо произнес:
- С некоторых пор я начал сомневаться в том, что это вообще человек.

Съездить в Сельцо удалось в конце мая: в цеху меняли оборудование, и
Маркову предложили неделю за свой счет.
Можно и позагорать, и порыбачить. Вот только на охоту срок не
выходил, и Марков с сожалением оставил двустволку в ленинградской
квартире.
Нефедов встретил Маркова так, словно тот всю жизнь останавливался
только у него.
Наутро, запасясь двумя ломтями вчерашней драчены и соврав для
порядку, что пошли на сенокос, Марков отправился в лес вместе с
Нефедовым-внуком. Марков не первый год знал мальца, но имени его как-то не
догадывался спросить, потому как в семье звали его все, не исключая
матери, просто "внуком".
По прямой до бывшего дома лесника оказалось идти не шибко долго.
Старый забор, кое-где полегший за полгода сиротства, не закрывал
покосившегося домика, и еще издали Марков уловил что-то новое в столь
привычной ему картине. Сначала подумалось, что мешает буйная зелень -
как-никак, наезжал он сюда только зимой. Но, зайдя на двор, он понял, что
было лишним: толстенное и безлистное дерево, невесть откуда взявшееся
сразу за домом.
Марков подошел поближе, завернул за угол, где сиротливо притулилось
крылечко о две ступени, и ахнул: дерево росло не за домом, а прямо из
самой его середки. Крыша разъехалась надвое, и из нее, как свеча из
именинного пирога, торчал здоровенный черный ствол.
Марков велел "внучку" не соваться, а сам налег на перекошенную дверь
и очутился в пустой горнице.
Первое, что попало ему на глаза, была развороченная печь. На груде
кирпичей, цепко охватив ее узловатыми корнями, уходящими в подпол, и
покоился огромный ствол невиданного доселе дерева. Марков погладил его по
черной блестящей коре. Кора была теплой. Марков отдернул руку и пошел
кругом, осматривая ствол. В одном месте черная кора лопнула. И при свете,
падающем из расколовшейся надвое крыши, Марков увидел под корой серую,
ноздреватую массу, похожую не на древесину, а на какой-то пористый
минерал...

3
Подошла очередь писать мне, и ситуация уже настолько
запуталась, что я решил - без геологов не обойтись. Ведь
геологи привыкли разгадывать всякие загадки... Поэтому я
попросил вмешаться моего приятеля - Алексея Осиповича
Савченко.
А.Шалимов
- Ну и что вы на это скажете, Алексей Осипович?
Главный геолог экспедиции задумчиво потер лысину, кашлянул, покачал
головой. Не глядя пошарил в выдвинутом ящике письменного стола, достал
сигарету, долго разминал ее пожелтевшими от табака пальцами; заправил было
в янтарный мундштук, потом снова вытащил и принялся поправлять
противоникотинный фильтр.
Кавтарадзе терпеливо ждал. На лысину главного геолога опустился
неизвестно откуда взявшийся комар. Кавтарадзе неожиданно для себя загадал:
если Савченко сейчас прихлопнет комара, то вся эта дурацкая история, на
которую он - начальник геологической партии Элгуджа Кавтарадзе - уже
потерял полдня, окажется именно тем, чем ей и полагалось бы быть -
бесстыдной выдумкой...
Савченко прихлопнул комара и растер его в пальцах, бормоча:
- Ты смотри... В Ленинград залетают, негодяи: на Средний проспект...
- Лето дождливое, Алексей Осипович, - заметил Кавтарадзе.
Савченко раскурил сигарету, встал, подошел и геологической карте
Ленинградской области, висевшей на стене кабинета, и принялся что-то
рассматривать на ней, глядя поверх очков.
- Сельцы вот тут, - сказал он наконец и провел по карте пальцем. -
Три года назад мы возле них скважину хотели бурить...
Кавтарадзе превосходно знал, где находятся Сельцы, но о скважине
слышал впервые.
- Скважину ту не утвердили, - продолжал Савченко, почесывая за ухом.
- А между прочим, жаль... Место там первый сорт. Рыбы на озере... Ведром
брать можно. Я там в шестьдесят втором щучку взял... Во!.. Он показал
руками, какая была щука.
- Э-э, Алексей Осипович, значит, в том месте и раньше чудеса
случались, - невинно заметил Кавтарадзе.
Савченко бросил на него сердитый взгляд поверх очков.
- Насчет щуки я вполне серьезно...
Кавтарадзе подумал, что и тот забавный волосатый дядька Марков или
как там его, так же вот перед уходом сказал: "На счет этого дерева я
вполне серьезно... Вы не сомневайтесь, товарищ геолог, простите, не
выговорю ваше имя-отчество..."
- Твой второй поисковый отряд где базируется? - поинтересовался вдруг
Савченко.
- В Лепишках, Алексей Осипович.
- М-да, далековато... Тогда вот что, Элгуджа, придется тебе самому в
Сельцы съездить и этого почтаря Нефедова отыскать. И если он...
- Алексей Осипович!..
- Если этот почтарь существует и подтвердит хоть что-нибудь, придется
сторожку обследовать. И не просто, а с радиометром!
- Куры в Сельцах засмеют, Алексей Осипович.
- Ну к шут с ними, с курами... от смеха никто не помер.
- Неужели вы...
- Я тебе вот что, Элгуджа, скажу. Перед войной работал я в Приморье,
на Дальнем Востоке. И пришел ко мне однажды дед-нанаец. Наверно, лет сто
ему было с гаком. Принес, понимаешь, кусок кварца - простого белого
кварца. И рассказал легенду про Золотую падь. Красивая легенда! Мол,
золота там лежит под ногами великое множество. Да люди не видят его, а не
видя - не верят, что оно там есть... И сотни, мол, лет проходят мимо
своего счастья. Он тоже проходил не раз... Не воспользовался. И хочет он
теперь, на закате жизни, чтобы внуки его это счастье своими руками взяли.
Нараспев он это рассказывал, с волнением, со слезами... Ну, словом, все
его за чокнутого принимали, никто, конечно, не верил, а он все ходил с
одного рудника на другой и этот свой белый кварц всем показывал...
- Интересно, - не без ехидства заметил Кавтарадзе, - а вы ему,
конечно, сразу поверили...
- Я ему, конечно, тоже не поверил, - спокойно продолжал Савченко. -
Нет, не поверил. Но этот его кварц дал на анализ. Чем черт не шутит... И
оказалось, в нем столько золота, Элгуджа, мелко рассеянного, что я вначале
подумал, не спятили ли химики. Оказалось, не спятили... Нашли мы эту
Золотую падь. И месторождение золотое, богатое, между прочим, именем того
нанайского деда окрестили. Вот так, Элгуджа. Конечно, случается и брешут,
когда приходят со всякими заявками, или по незнанию обращаются, но раз
обратились, надо проверить. Просто необходимо...
- Алексей Осипович, когда заявка на руду, кто станет спорить? Но
тут-то: сказка тысяча и одной ночи... Какое отношение к геологии имеют
призраки викингов или "ведьмино дерево"? Разве это наше дело? Завтра
какая-нибудь бабка в Лепишках явление богородицы узрит; вы тоже проверять
пошлете? У меня план... Кто выполнять будет? По-моему, так: пусть этот
дядя идет в милицию, в газету, в исполком, еще куда-нибудь. Ведь он же
прямо сказал: "Пришел в ваш институт, потому что живу рядом". Где логика?
Был бы рядом пивной завод, он туда пошел бы. Нельзя так! Он чуть-чуть
ненормальный, сразу видно. А вы проверять... Радиометром! Даже слушать
досадно!
- Ну ладно, ты, Элгуджа, зря разошелся... Я тебя не сию минуту
посылаю. Поедешь во второй отряд и заверни в Сельцы по дороге...
- Ничего себе по дороге!..
- Завернешь. А сам не сможешь, поручи кому-нибудь из ребят. Людям
надо верить. Ты вон как: я тебе про щуку сказал, а ты сразу что подумал?
Вот то-то и оно... В следующий приезд в Ленинград доложишь, как и что...
Ну, а если этот Марков того, - Савченко покрутил пальцем у виска, - что
поделаешь... Разные бывают заявки. Пустых, Элгуджа, всегда больше.

Кавтарадзе не сразу собрался съездить в Сельцы. Вспоминал диковатый
рассказ Маркова, хмурился... Обязательно засмеют... Сам же Савченко потом
издеваться станет: вот, мол, наш начальник поисковой партии Кавтарадзе
ездил проверять, кто в Сельцах на помеле летал... Вай-вай, посмешищем
станешь. Ребята в экспедиции зубастые... Еще и в стенгазете продернут...
Надо же было в то злополучное утро приехать в Ленинград! Не приехал бы, и
послали бы этого Маркова к кому-нибудь другому... Иногда Кавтарадзе
вспоминал про комара, которого в тот день прихлопнул Савченко. Становилось
легче: если вовремя загадал и получилось, значит, так и есть. Конечно, в
Сельцы он как-нибудь съездит, но разговаривать там будет осторожно...
Однако вскоре события приняли неожиданный оборот. В пятницу вечером
Кавтарадзе приехал в Лепишки на базу второго поискового отряда. Никого из
ребят на базе не было - не вернулись из маршрутов. Хозяйка, у которой
снимали пол-избы, принесла Кавтарадзе холодного молока, свежеиспеченного
ржаного хлеба. Пока он пил молоко, негромко рассказывала:
- Дотемна работают твои парни-то. И что за работа. Ходят и ходят...
Уйдут чуть свет, а придут затемно. Тут вот днем телеграмму принесли.
Может, чего срочного. А они когда приволокутся...
- Кому телеграмма? - поинтересовался Кавтарадзе, наливая еще молока.
- Фамилие какое-то мудреное. Да я их по фамилиям не знаю. Я их всех
по имени кличу.
Она ушла в свою горницу и тотчас возвратилась с телеграммой.
- Ого, молния! - поднял брови Кавтарадзе.
Глянул на адрес и вытаращил глаза. Молния была адресована ему.
Он торопливо вскрыл телеграмму. Мелькнула подпись - академик Петров.
Никогда еще Элгуджа Кавтарадзе не получал молний, подписанных директором
института. Да что молний, даже телеграмм за его подписью не приходилось
получать.
Элгуджа пробежал глазами текст и похолодел. Текст гласил:
"Предлагаю немедленно прибыть институт всеми материалами проверки
данных Маркова. Транспортировку каменного и прочего материала произвести
максимальной осторожностью соответствии инструкции 013".
Из служебных пометок явствовало, что молнии аналогичного содержания
были посланы и в другие отряды, где мог находиться Кавтарадзе, а также на
базу партии. Элгуджа закусил губу. Очевидно, его разыскивают уже не первый
день. И, как назло, в геофизическом отряде, откуда он только что приехал,
два дня не работала рация...
Он перечитал телеграмму... Инструкция 013?.. Еще не легче! Ведь это
же инструкция о порядке хранения и транспортировки радиоактивных
минералов...
"Будет шашлык, - решил про себя Кавтарадзе, - большой шашлык с
перцем. Что там стряслось? Наверно, этот чертов Марков обратился в более
высокую инстанцию, оттуда позвонили директору... Это было бы еще
полбеды... А при чем инструкция 013? Впрочем, теперь гадать бесполезно.
Надо действовать. Немедленно. До Сельцов отсюда по дорогам далеко. И
дороги дрянные... Последние дни шли дожди. Застрянешь с машиной в лесу.
Если бы напрямик по озерам? Но где достать моторку?.. Может, хозяйка
знает..."
Старуха на вопросы отвечала односложно, с обидой поджав губы.
Лодки в деревне, конечно, есть... Найдутся и с мотором... Только на
ночь глядя навряд кто поплывет...
Услышав про Сельцы, она всплеснула руками, перекрестилась, зашептала
испуганно:
- Не проедешь, сынок. Милиция все как есть дороги перекрыла. И на
протоке из нашего озера кордон поставили. Мышь не проскочит. Эпидемию там
какую-то нашли. Кого в больницу забрали, кому на месте уколы дают. Из
нашей больницы, почитай, всех врачих туда взяли. И все через старого
лесника, не будь к ночи помянут. Давно про него с матерью худое
говорили... Накликал беду и сбежал неведомо куда...
"А дело-то все больше запутывается, - соображал Кавтарадзе. - Вот
тебе и загадал на комара... Это, конечно, тот лесник, про которого
рассказывал Марков..."
- А что за эпидемия?
- Да кто ее знает. Одни говорят, мол, ровно подурели все в Сельцах, с
ума рехнулись, а другие, - старуха оглянулась и, наклонившись к самому уху
Кавтарадзе, зашептала, - другие такие страсти рассказывают: мол, люди там
в диких зверей переменяются - шерстью все обросли: и мужики, и бабы, и
дети малые. Все как есть от самых глаз по ноги...
- Выдумают тоже! - не выдержал Кавтарадзе, но тут вспомнил
буйноволосого, заросшего до самых глаз густой рыжей щетиной Маркова и
осекся.
- Ребята мои знают про эти разговоры? - спросил он после короткого
молчания.
- Может, и слышали чего, - неохотно ответила хозяйка, снова обидчиво
поджав губы.
- Когда же все началось?
- Это чего?
- Ну, милиция и разговоры разные.
- Да болтают с неделю, а милиция - второй день.
- Ясно, - объявил Кавтарадзе. - Все ясно, бабушка. Значит, надо
принимать решение...
- Чего, милай?
- Решение, говорю, принимать надо. Иначе шашлык... Начальник из меня
шашлык сделает... У кого в деревне моторка-то есть?
- У Фроловых. Как в деревню въезжал - первый дом по левой руке возле
озера. Только навряд ли у них кто дома...
- Это даже к лучшему, - обрадовался Кавтарадзе.
- Чего? - не поняла старуха.
- К лучшему, говорю.
- И то... Он мужик боязливый. Не согласится плыть...
- А где он моторку держит?
- За садом, на берегу. Там у него мостки деревянные. У мостков
моторка. Только навряд уговоришь.
- И я так думаю... Значит, дело такое, бабушка: придут мои ребята,
пусть сразу бегут к Фролову. А не застанут меня, пускай тут ждут. Чтобы ни
шагу с базы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12