В вашем страхе перед человеческим чувствами кроются гораздо х
удшие вещи, чем у пуритан и кальвинистов или реформаторов, на которых вы т
ак ополчились.
Ч Плоть… Ч начал Ломенье.
Но Анжелика рассмеялась и воскликнула: «Хватит! Хватит поучений!.. Плоть…
Это прекрасно. Слава Богу, что мы состоим из плоти».
И схватив его за руку, она подвела его почти к самому краю парапета.
Ч А теперь смотрите!..
Ч На что же?
Скала отвесно наклонилась над водой, открывая для обозрения устье Саген
э. Вверх по течению отливом на широкую песчанную косу вынесло целую флот
илию каноэ. Небо было окрашено в золотисто-лимонный цвет и поверхность р
еки блистала, как китайское озеро.
Ч Разве красота этого горизонта не волнует вас, священнослужителя? Но п
одождите немного. Я чувствую, что они уже здесь.
Ч Кто они?
Ч Подождите…
В тот же момент они увидели силуэт, скользивший под водой и исчезающий в г
лубине; потом появились другие в гармоническом танце, похожем на сон. Вот
вырос фонтан, нет, целый купол брызг, возникший из глубин моря и обрушивши
йся на громадный хвост, который с чудовищной силой вырвался и будто бы ус
тремился к солнцу, украшенный парой плавников в форме крыльев.
Ч Киты!
Зрелище было редкостным. Киты не показывались здесь вот уже полвека. Но с
лучалось, что самки приплывали в ледяные глубины Сагенэ, чтобы произвест
и на свет малышей, вскормить их в мире и в соседстве с себе подобными.
Анжелика пообещала себе, что однажды она вернется сюда с близнецами, ког
да они подрастут.
5
В первый же вечер Жоффрей де Пейрак оставил обед для гостей в кабинете-са
лоне «Радуги», его охотно и с благодарностью приняли и Реколле, и отважны
й моряк Сен-Лорана месье Топен, и его сыновья. Все они были изнурены тяжел
ым днем, почти полностью занятым путешествием по воде, где всеобщей забо
той являлась лодка под парусом, подпрыгивающая на волнах. «Вот чертова р
ека, Ч восклицал Топен гневно и в то же время с уважением. Ч Этот монстр с
ожрет нас когда-нибудь…»
Еще раз избежав гибели в бездне, эти труженики реки как-то терялись под ре
зными потолками «комнаты с картами», за большим прекрасно сервированны
м столом, который искуссно украсил метрдотель Тиссо с помощью своих подр
учных. Корабль тихо покачивался, и все чувствовали, что под ними толща вод
ы, а не твердая почва; в этом было что-то величественное и тревожное. Река, э
тот холодный монстр, змея, ползущая впереди и позади них, давала о себе зна
ть, тихо баюкая людей на корабле, как младенца в люльке, да еще чуть плеска
лось вино в хрустальных бокалах, и рубиновые и золотистые отблески мерца
ли на стенах, когда пили за здоровье удачливых путешественников.
Анжелика пренебрегала правилами этикета, которые предписывали ей как х
озяйке занимать место в центре, напротив графа де Пейрак, и уселась рядом
с ним, как если бы сегодня не было гостей.
После долгой разлуки ей хотелось быть как можно ближе к нему, наслаждаяс
ь очарованием его общества. Ей нравилось улавливать запах его одежды, ко
гда он двигался, вдыхать легкий аромат волос, когда он встряхивал голово
й, ловить теплый воздух его дыхания, когда он поворачивался к ней. Ей всегд
а хотелось слиться с ним в поцелуе, долгом и тайном.
Было ясно, что для нее было высшим удовольствием находиться под властью
его мужского обаяния. Но тем хуже!
Чем больше она стремилась к нему, тем меньше хотелось ей быть с остальным
и. Однако, такое существование ставило их на пьедестал, напоказ перед общ
еством, и Анжелике приходилось проявлять громадное упорство и ловкость,
чтобы не поддаться формальным законам церемоний, которые подстерегали
их на каждом шагу. В этом ей очень помогал Жоффрей, потому что и он стремил
ся как можно дольше оставаться наедине с Анжеликой. Они очень рассчитыва
ли на это, собираясь в совместное плаванье по реке. Но ему не удалось быстр
о покинуть Таддусак, и вот его уже догнали.
Господин де Фронтенак отправил посланцев к графу де Пейрак, чтобы сообщи
ть о ходе своей экспедиции и поблагодарить его за помощь. Ломенье-Шамбор
прибыл, чтобы поделиться своими горестями и сомнениями.
Анжелика решила выпить, чтобы забыть о сердечной боли, которая не прошла
полностью при встрече с мужем; причины этой боли сочетались в разлуке с м
аленькой дочерью и в плачевном состоянии, в котором пребывал ее друг Лом
енье.
Ее взволновали рыдания этого человека, война с чистым и бесстрашным серд
цем, который как ребенок уткнулся в ее плечо, а его слова, перемешанные со
слезами, были подобны эху какой-то жалобы, словно произнесенной кем-то др
угим.
Она очень бы хотела забыть об этом другом, о Себастьяне д'Оржеваль, которы
й всегда возникал укором в моменты апломба, и мертвый или живой, он постоя
нно причинял ей самые серьезные неприятности. Она чувствовала себя не в
своей тарелке еще и от того, что излияния Ломенье помимо ее воли вызывали
жалость, хоть она и не знала, что это ловушка, которой надо избежать. «Он», и
езуит и Амбруазина всегда считали, что у нее недостаточно чести и доброт
ы, что она грешница… И случалось так, что она чудом избегала падения.
И вот она выпила как лекарство добрую порцию прекрасного вина, и немного
спустя ее веселость снова вернулась к ней. Она снова улыбалась, с интерес
ом слушала рассказы д'Авренссона, парировала колкости неугомонного Топ
ена, у которого в запасе всегда были занимательные истории о кораблекруш
ениях.
Эта вечеринка на корабле с не ожидаемыми гостями и офицерами их флота на
помнила ей другой банкет, который состоялся в этом же месте несколькими
годами раньше, когда они поднимались вверх по реке, направляясь в столиц
у Новой Франции Ч Квебек.
Они веселились вовсю, «с французским размахом», и каждый чувствовал себя
таким счастливым, что был готов поверить другому самые дорогие секреты
своей жизни; их окутывал густой ледяной туман ноября, они наощупь пробир
ались по дикому краю, выполняя повеление короля.
Как и тогда, она держала бокал богемского стекла, неожиданный подарок ма
ркиза де Виль д'Аврэ, и через рубиновую жидкость бургундского вина она ви
дела лица гостей, которые сейчас уже не опасались друг друга. В этот вечер
все они представляли компанию французов, хороших друзей, которые встрет
ились на границах двух огромных территорий; им было чем поделиться и что
вспомнить, например, знаменитую ночь набега ирокезов на Квебек, в течени
е которой Анжелика помогала майору д'Аврессону спасти город, а господин
Топен тем временем зажигал огни на бакенах, чтобы обозначить контуры рек
и.
Она увидела, как оживился шевалье де Ломенье-Шамбор при рассказе о битве
на реке Сен-Шарль, когда монастырь Реколле превратили в крепость; монах, п
рибывший вместе с ним, тоже вспоминал детали этой операции. Простой свящ
енник, по-детски наивный, он провел в Канаде более двадцати лет. Он попрос
ил налить ему чуть-чуть вина, но от этого не зависела его постоянная весел
ость.
Господин д'Авренссон от имени губернатора поблагодарил господина де Пе
йрак за то, что тот выследил ирокезов и предупредил об их нападении на Кве
бек. Затем он рассказал об экспедиции господина де Фронтенака.
В Катаракуи, что на озере Онтарио, где по его приказу выстроили форт, носящ
ий его имя, он чувствовал себя прекрасно, он был у себя дома.
В этом году, как и прежде, во Фронтенак съехались шестьдесят вождей ироке
зов для заключения мира. Достижением было уже то, что удалось их собрать. И
рокез великодушен, но упрям.
Однако он любит торговать, так же как и воевать. Вот чем привлекал их губер
натор Новой Франции. Он обращался с ними строго, но справедливо. Господин
д'Авренссон, который был в курсе всех дел, не уставал восхищаться тонкост
ью дипломатии губернатора.
Закончилось тем, что индейцы обещали жить в мире с соседями, утауэ и андас
тами и прекратить истреблять гуронов, точнее те жалкие группки, что оста
лись от целого племени.
Фронтенак обладал умением управлять ирокезами, не приводя их в гнев. Его
живость, его манера играть с их детьми восхищали дикарей.
Они задыхались от смеха, когда слышали великолепное имитирование губер
натором их боевого клича «сассакуа».
Чтобы соблюсти все обычаи, первым делом организовали два пиршества, на к
оторых никто ничего не ел; это называлось «пиршеством раздумий». Нужно о
тметить, что гости расходились не менее сытые и не менее пьяные, чем обычн
о. Все дело здесь было в особом табаке, вкус которого еще держался во рту е
ще в течение трех дней.
Затем начались настоящие пиры. Это Ч особый предмет, очень важный для сб
лижения французов с индейцами, главным образом с ирокезами. «Вкус пиршес
тв» до и после войны.
Для господина Фронтенака сварили голову самой большой собаки, и он съел
ее до самых глаз, что не являлось самым большим его подвигом.
Разные сорта рыб… Только нужно быть осторожным и не бросать кости, чешую
и головы в огонь, чтобы не потревожить духов воды. Затем на костер водрузи
ли огромный котел, в котором варились большие куски мяса, а три вождя при п
омощи специальных палочек опрокинули его содержимое прямо в огонь. Симв
олический жест переворачивания котла войны означал «Битвы окончены. Мы
заключаем мир».
То, что оставалось на дне котла, распределялось между главами французов
и индейцев, согласно обычаю, когда противники едят общую пищу, «бульон по
бедителей». Некоторые шутники уверяли, что в котле можно найти кожу и кос
ти людей, что заставило бледнеть молоденьких офицеров, недавно прибывши
х в Канаду.
Короче говоря, топор войны был закопан в землю.
По окончании рассказа в стенах «комнаты карт» раздались апплодисменты.
Фронтенак еще раз проявил себя, как человек ловкий и опасный, что заставл
яло трепетать не только его врагов, но и подчиненных, но который делал все
только на пользу колонии.
Перед тем, как отправить ирокезов к их Пяти Озерам, французы обменялись с
индейцами подарками и вампумами.
Дикари отказались принять соль, потому что, по их словам, она разжигала жа
жду, а от воды их мускулы ослабевали, так что на исходе жизни они становили
сь не в силах натянуть лук. Они никогда не хотели пить. Их вполне устраивал
маисовый сок.
С другой стороны они не отвергали другого подарка, очень ценного для них
Ч мешков с мукой, так как они испытывали слабость к пшеничному хлебу.
С ними отправили пекаря, чтобы он в начале зимы изготовил им прекрасные к
араваи хлеба, которые сохранятся в течение всего тяжелого периода холод
ов.
Оружейник, который тоже отбыл с индейцами, должен был привести в порядок
их огнестрельное оружие и топоры.
Веселый гасконец, господин Фронтенак, любил ирокезов от всего сердца.
Вся компания за столом с радостью выслушала рассказ о том, что ежегодная
кампания заключения мира удалась.
Присутствие Николая Перро напоминало Анжелике о первых днях пребывани
я в Новом Свете, об опасностях, которые их подстерегали. А теперь, сравнива
я, она была потрясена изменениями, которые произошли с тех пор. Сегодня вс
е они были просто подданными Франции, которые собрались за столом, чтобы
выпить за здоровье Короля, отметить успехи губернатора Фронтенака, кото
рый установил мир на континенте дикарей. Они поздравляли друг друга и ст
роили планы, как продолжать строить жизнь вместе со странным и требующим
понимания народом под сенью темных лесов.
Все это требовало громадных усилий, потому что в глубине этих самых лесо
в нашел свою страшную гибель великий иезуит. Его военный флаг был отмече
н пятью крестами, по бокам и в середине полотнища, их окружали лук и стрелы
. Она помнит, как он развевался над головами абенакисов, когда те шли на шт
урм английского городка. И в этом не было ничего возвышенного. Кроме того
она сама слышала, как он благословляет индейцев, тех, кто наутро должен бы
л казнить еретиков, то есть ее и его сподвижников. Ее кобылу, на которой он
а пыталась вернуться в лагерь, объявили дьявольским отродьем, приносящи
м одни беды Аркадии. Вот как начиналась эта изнурительная и долгая война.
Отца д'Оржеваль очень уважали и любили простые люди, и Анжелика не очень с
таралась переубедить своих друзей, которые почтительно относились к не
му, как и не заботилась о том, чтобы они его не забыли. И теперь, после его см
ерти, культ его личности, казалось, стал еще сильнее.
Теперь вспоминали анафему, которую он провозгласил, и не задумывались о
причинах его ненависти. Эта скрытая опасность, избежать которую она не м
огла, огорчала ее, так как примешивалась к недовольству после второго пу
тешествия в Новую Францию, и даже встреча с братом Жоссленом де Сансе не м
огла скрасить этого ощущения.
Однако ее мысли мало-помалу очищались от грусти. Она вызывала в памяти оч
ень красивые сцены ее борьбы с иезуитом, это было похоже на оперу. Валлис,
ее кобыла, вставшая на дыбы на опушке осеннего леса, стяг с пятью крестами
, развевающийся на ветру и толпа разъяренных дикарей, выбегающих из чащи
и устремляющихся на штурм английского города.
Прекрасные эпизоды прекрасного приключения! Того, что еще сильнее сблиз
ило их в Америке.
Она повернулась к Жоффрею, словно он был в силах помочь приостановить хо
д ее мыслей, немного сумасшедших. И правда, он это мог. Рядом с ним она легко
освобождалась от подозрений и мыслей, которые часто были не обоснованны
ми и преждевременными. Он сохранял спокойствие и хладнокровие. Ибо, гово
рил он, выступая в ее глазах бдительным и мудрым, невозможно провести всю
жизнь, строя будущее, состоящее из одних катастроф и предательств.
«Как мне хорошо с ним», Ч повторяла она про себя, еще ближе придвигаясь к
мужу, и встречаясь внезапно взглядом с графом Ломенье, от которого не укр
ылся ее жест, с каким влюбленная женщина стремится раствориться в тени м
ужчины, которого любит.
Но она не могла наглядеться на него, она то и дело оборачивалась в сторону
его тонкого профиля, и не было в мире другого мужчины, в котором было бы ст
олько силы, и который так оберегал ее.
Ее безраздельное доверие было следствием его любви к ней, в которую она, н
аконец, поверила; теперь она знала, что является всем для Жоффрея, и что эт
о было самым главным в их отношениях.
Граф де Пейрак тоже пил, но вовсе не для того, чтобы развеять грустные мысл
и или забыть о тяготах жизни. Он просто пил, чтобы насладиться винным аром
атом, и укрепить свое радостное настроение. Он пил, чтобы составить компа
нию гостям, чтобы оказать им честь и сделать им приятное. Это была дань пут
ешественникам, являющимся частью радостей этого мира, искусства красив
о жить, своеобразной компенсации в противовес жестокости и несправедли
вости, так часто встречающихся в этом проклятом мире.
Когда он пил, глядя на него можно было сказать, что он относится к вину, как
к старому другу, с которым давно знаком, и которого желает узнать еще лучш
е.
Его глаза блистали чуть сильнее, его улыбка стала чуть радушнее, выражен
ие лица Ч чуть привлекательнее, словно он наблюдал сверху за человеческ
ими слабостями, с легкой насмешкой, но без ехидства.
Сколько она его помнила, он всегда был таким. В Тулузе, блестящий аристокр
ат, победитель в любовных интригах, с гитарой в руках, в маске, скрывающей
блеск глаз, он возглавлял целую вереницу мужчин и женщин, которые далеко
не все были героями романов и принцессами с чистыми помыслами, но которы
е сочетались с понятиями любовной песни, куртуазной философии, изысканн
ых вин и внезапных чувств, вспыхнувших во время какого-нибудь бала.
И вот она завоевала самого достойного Ч Жоффрея Пейрака.
Она могла сказать себе: «Еще немного, и я останусь с ним наедине». Она не ус
тавала смотреть на него, пока он внимательно следил за ходом беседы, набл
юдая за выражениями лиц, и улыбками, однако не придавая этому всему особо
го значения.
В его позе было что-то королевское.
Но он был сильнее и свободнее любого короля.
«Как я его люблю. Бог мой, Господи, сделай так, чтобы он любил меня всегда! Бе
з него я умру! Я слишком много выпила. Виноград так коварен! Интересно, вид
но ли, что я пьяна? Все так же смеются, даже Ломенье. Будь благословен виног
рад. Самое главное Ч это жить. А мы живем. Я скажу завтра бедному графу об э
том, и к нему вернется мужество. Иезуит мертв. Ему не была известна радость
пира с добрыми друзьями. Он жил во мраке. Вот почему он погиб, Господь да пр
остит меня, мне следовало бы уважать страдание».
Компания расходилась среди густого тумана. Анжелика, прощаясь до утра со
всеми, стоя с нерешительным видом возле своего господина и хозяина, проч
ла или ей показалось, что она прочла в глазах Ломенье-Шамбора мысль, котор
ая как копье пронзала его мозг:
1 2 3 4 5 6 7 8 9
удшие вещи, чем у пуритан и кальвинистов или реформаторов, на которых вы т
ак ополчились.
Ч Плоть… Ч начал Ломенье.
Но Анжелика рассмеялась и воскликнула: «Хватит! Хватит поучений!.. Плоть…
Это прекрасно. Слава Богу, что мы состоим из плоти».
И схватив его за руку, она подвела его почти к самому краю парапета.
Ч А теперь смотрите!..
Ч На что же?
Скала отвесно наклонилась над водой, открывая для обозрения устье Саген
э. Вверх по течению отливом на широкую песчанную косу вынесло целую флот
илию каноэ. Небо было окрашено в золотисто-лимонный цвет и поверхность р
еки блистала, как китайское озеро.
Ч Разве красота этого горизонта не волнует вас, священнослужителя? Но п
одождите немного. Я чувствую, что они уже здесь.
Ч Кто они?
Ч Подождите…
В тот же момент они увидели силуэт, скользивший под водой и исчезающий в г
лубине; потом появились другие в гармоническом танце, похожем на сон. Вот
вырос фонтан, нет, целый купол брызг, возникший из глубин моря и обрушивши
йся на громадный хвост, который с чудовищной силой вырвался и будто бы ус
тремился к солнцу, украшенный парой плавников в форме крыльев.
Ч Киты!
Зрелище было редкостным. Киты не показывались здесь вот уже полвека. Но с
лучалось, что самки приплывали в ледяные глубины Сагенэ, чтобы произвест
и на свет малышей, вскормить их в мире и в соседстве с себе подобными.
Анжелика пообещала себе, что однажды она вернется сюда с близнецами, ког
да они подрастут.
5
В первый же вечер Жоффрей де Пейрак оставил обед для гостей в кабинете-са
лоне «Радуги», его охотно и с благодарностью приняли и Реколле, и отважны
й моряк Сен-Лорана месье Топен, и его сыновья. Все они были изнурены тяжел
ым днем, почти полностью занятым путешествием по воде, где всеобщей забо
той являлась лодка под парусом, подпрыгивающая на волнах. «Вот чертова р
ека, Ч восклицал Топен гневно и в то же время с уважением. Ч Этот монстр с
ожрет нас когда-нибудь…»
Еще раз избежав гибели в бездне, эти труженики реки как-то терялись под ре
зными потолками «комнаты с картами», за большим прекрасно сервированны
м столом, который искуссно украсил метрдотель Тиссо с помощью своих подр
учных. Корабль тихо покачивался, и все чувствовали, что под ними толща вод
ы, а не твердая почва; в этом было что-то величественное и тревожное. Река, э
тот холодный монстр, змея, ползущая впереди и позади них, давала о себе зна
ть, тихо баюкая людей на корабле, как младенца в люльке, да еще чуть плеска
лось вино в хрустальных бокалах, и рубиновые и золотистые отблески мерца
ли на стенах, когда пили за здоровье удачливых путешественников.
Анжелика пренебрегала правилами этикета, которые предписывали ей как х
озяйке занимать место в центре, напротив графа де Пейрак, и уселась рядом
с ним, как если бы сегодня не было гостей.
После долгой разлуки ей хотелось быть как можно ближе к нему, наслаждаяс
ь очарованием его общества. Ей нравилось улавливать запах его одежды, ко
гда он двигался, вдыхать легкий аромат волос, когда он встряхивал голово
й, ловить теплый воздух его дыхания, когда он поворачивался к ней. Ей всегд
а хотелось слиться с ним в поцелуе, долгом и тайном.
Было ясно, что для нее было высшим удовольствием находиться под властью
его мужского обаяния. Но тем хуже!
Чем больше она стремилась к нему, тем меньше хотелось ей быть с остальным
и. Однако, такое существование ставило их на пьедестал, напоказ перед общ
еством, и Анжелике приходилось проявлять громадное упорство и ловкость,
чтобы не поддаться формальным законам церемоний, которые подстерегали
их на каждом шагу. В этом ей очень помогал Жоффрей, потому что и он стремил
ся как можно дольше оставаться наедине с Анжеликой. Они очень рассчитыва
ли на это, собираясь в совместное плаванье по реке. Но ему не удалось быстр
о покинуть Таддусак, и вот его уже догнали.
Господин де Фронтенак отправил посланцев к графу де Пейрак, чтобы сообщи
ть о ходе своей экспедиции и поблагодарить его за помощь. Ломенье-Шамбор
прибыл, чтобы поделиться своими горестями и сомнениями.
Анжелика решила выпить, чтобы забыть о сердечной боли, которая не прошла
полностью при встрече с мужем; причины этой боли сочетались в разлуке с м
аленькой дочерью и в плачевном состоянии, в котором пребывал ее друг Лом
енье.
Ее взволновали рыдания этого человека, война с чистым и бесстрашным серд
цем, который как ребенок уткнулся в ее плечо, а его слова, перемешанные со
слезами, были подобны эху какой-то жалобы, словно произнесенной кем-то др
угим.
Она очень бы хотела забыть об этом другом, о Себастьяне д'Оржеваль, которы
й всегда возникал укором в моменты апломба, и мертвый или живой, он постоя
нно причинял ей самые серьезные неприятности. Она чувствовала себя не в
своей тарелке еще и от того, что излияния Ломенье помимо ее воли вызывали
жалость, хоть она и не знала, что это ловушка, которой надо избежать. «Он», и
езуит и Амбруазина всегда считали, что у нее недостаточно чести и доброт
ы, что она грешница… И случалось так, что она чудом избегала падения.
И вот она выпила как лекарство добрую порцию прекрасного вина, и немного
спустя ее веселость снова вернулась к ней. Она снова улыбалась, с интерес
ом слушала рассказы д'Авренссона, парировала колкости неугомонного Топ
ена, у которого в запасе всегда были занимательные истории о кораблекруш
ениях.
Эта вечеринка на корабле с не ожидаемыми гостями и офицерами их флота на
помнила ей другой банкет, который состоялся в этом же месте несколькими
годами раньше, когда они поднимались вверх по реке, направляясь в столиц
у Новой Франции Ч Квебек.
Они веселились вовсю, «с французским размахом», и каждый чувствовал себя
таким счастливым, что был готов поверить другому самые дорогие секреты
своей жизни; их окутывал густой ледяной туман ноября, они наощупь пробир
ались по дикому краю, выполняя повеление короля.
Как и тогда, она держала бокал богемского стекла, неожиданный подарок ма
ркиза де Виль д'Аврэ, и через рубиновую жидкость бургундского вина она ви
дела лица гостей, которые сейчас уже не опасались друг друга. В этот вечер
все они представляли компанию французов, хороших друзей, которые встрет
ились на границах двух огромных территорий; им было чем поделиться и что
вспомнить, например, знаменитую ночь набега ирокезов на Квебек, в течени
е которой Анжелика помогала майору д'Аврессону спасти город, а господин
Топен тем временем зажигал огни на бакенах, чтобы обозначить контуры рек
и.
Она увидела, как оживился шевалье де Ломенье-Шамбор при рассказе о битве
на реке Сен-Шарль, когда монастырь Реколле превратили в крепость; монах, п
рибывший вместе с ним, тоже вспоминал детали этой операции. Простой свящ
енник, по-детски наивный, он провел в Канаде более двадцати лет. Он попрос
ил налить ему чуть-чуть вина, но от этого не зависела его постоянная весел
ость.
Господин д'Авренссон от имени губернатора поблагодарил господина де Пе
йрак за то, что тот выследил ирокезов и предупредил об их нападении на Кве
бек. Затем он рассказал об экспедиции господина де Фронтенака.
В Катаракуи, что на озере Онтарио, где по его приказу выстроили форт, носящ
ий его имя, он чувствовал себя прекрасно, он был у себя дома.
В этом году, как и прежде, во Фронтенак съехались шестьдесят вождей ироке
зов для заключения мира. Достижением было уже то, что удалось их собрать. И
рокез великодушен, но упрям.
Однако он любит торговать, так же как и воевать. Вот чем привлекал их губер
натор Новой Франции. Он обращался с ними строго, но справедливо. Господин
д'Авренссон, который был в курсе всех дел, не уставал восхищаться тонкост
ью дипломатии губернатора.
Закончилось тем, что индейцы обещали жить в мире с соседями, утауэ и андас
тами и прекратить истреблять гуронов, точнее те жалкие группки, что оста
лись от целого племени.
Фронтенак обладал умением управлять ирокезами, не приводя их в гнев. Его
живость, его манера играть с их детьми восхищали дикарей.
Они задыхались от смеха, когда слышали великолепное имитирование губер
натором их боевого клича «сассакуа».
Чтобы соблюсти все обычаи, первым делом организовали два пиршества, на к
оторых никто ничего не ел; это называлось «пиршеством раздумий». Нужно о
тметить, что гости расходились не менее сытые и не менее пьяные, чем обычн
о. Все дело здесь было в особом табаке, вкус которого еще держался во рту е
ще в течение трех дней.
Затем начались настоящие пиры. Это Ч особый предмет, очень важный для сб
лижения французов с индейцами, главным образом с ирокезами. «Вкус пиршес
тв» до и после войны.
Для господина Фронтенака сварили голову самой большой собаки, и он съел
ее до самых глаз, что не являлось самым большим его подвигом.
Разные сорта рыб… Только нужно быть осторожным и не бросать кости, чешую
и головы в огонь, чтобы не потревожить духов воды. Затем на костер водрузи
ли огромный котел, в котором варились большие куски мяса, а три вождя при п
омощи специальных палочек опрокинули его содержимое прямо в огонь. Симв
олический жест переворачивания котла войны означал «Битвы окончены. Мы
заключаем мир».
То, что оставалось на дне котла, распределялось между главами французов
и индейцев, согласно обычаю, когда противники едят общую пищу, «бульон по
бедителей». Некоторые шутники уверяли, что в котле можно найти кожу и кос
ти людей, что заставило бледнеть молоденьких офицеров, недавно прибывши
х в Канаду.
Короче говоря, топор войны был закопан в землю.
По окончании рассказа в стенах «комнаты карт» раздались апплодисменты.
Фронтенак еще раз проявил себя, как человек ловкий и опасный, что заставл
яло трепетать не только его врагов, но и подчиненных, но который делал все
только на пользу колонии.
Перед тем, как отправить ирокезов к их Пяти Озерам, французы обменялись с
индейцами подарками и вампумами.
Дикари отказались принять соль, потому что, по их словам, она разжигала жа
жду, а от воды их мускулы ослабевали, так что на исходе жизни они становили
сь не в силах натянуть лук. Они никогда не хотели пить. Их вполне устраивал
маисовый сок.
С другой стороны они не отвергали другого подарка, очень ценного для них
Ч мешков с мукой, так как они испытывали слабость к пшеничному хлебу.
С ними отправили пекаря, чтобы он в начале зимы изготовил им прекрасные к
араваи хлеба, которые сохранятся в течение всего тяжелого периода холод
ов.
Оружейник, который тоже отбыл с индейцами, должен был привести в порядок
их огнестрельное оружие и топоры.
Веселый гасконец, господин Фронтенак, любил ирокезов от всего сердца.
Вся компания за столом с радостью выслушала рассказ о том, что ежегодная
кампания заключения мира удалась.
Присутствие Николая Перро напоминало Анжелике о первых днях пребывани
я в Новом Свете, об опасностях, которые их подстерегали. А теперь, сравнива
я, она была потрясена изменениями, которые произошли с тех пор. Сегодня вс
е они были просто подданными Франции, которые собрались за столом, чтобы
выпить за здоровье Короля, отметить успехи губернатора Фронтенака, кото
рый установил мир на континенте дикарей. Они поздравляли друг друга и ст
роили планы, как продолжать строить жизнь вместе со странным и требующим
понимания народом под сенью темных лесов.
Все это требовало громадных усилий, потому что в глубине этих самых лесо
в нашел свою страшную гибель великий иезуит. Его военный флаг был отмече
н пятью крестами, по бокам и в середине полотнища, их окружали лук и стрелы
. Она помнит, как он развевался над головами абенакисов, когда те шли на шт
урм английского городка. И в этом не было ничего возвышенного. Кроме того
она сама слышала, как он благословляет индейцев, тех, кто наутро должен бы
л казнить еретиков, то есть ее и его сподвижников. Ее кобылу, на которой он
а пыталась вернуться в лагерь, объявили дьявольским отродьем, приносящи
м одни беды Аркадии. Вот как начиналась эта изнурительная и долгая война.
Отца д'Оржеваль очень уважали и любили простые люди, и Анжелика не очень с
таралась переубедить своих друзей, которые почтительно относились к не
му, как и не заботилась о том, чтобы они его не забыли. И теперь, после его см
ерти, культ его личности, казалось, стал еще сильнее.
Теперь вспоминали анафему, которую он провозгласил, и не задумывались о
причинах его ненависти. Эта скрытая опасность, избежать которую она не м
огла, огорчала ее, так как примешивалась к недовольству после второго пу
тешествия в Новую Францию, и даже встреча с братом Жоссленом де Сансе не м
огла скрасить этого ощущения.
Однако ее мысли мало-помалу очищались от грусти. Она вызывала в памяти оч
ень красивые сцены ее борьбы с иезуитом, это было похоже на оперу. Валлис,
ее кобыла, вставшая на дыбы на опушке осеннего леса, стяг с пятью крестами
, развевающийся на ветру и толпа разъяренных дикарей, выбегающих из чащи
и устремляющихся на штурм английского города.
Прекрасные эпизоды прекрасного приключения! Того, что еще сильнее сблиз
ило их в Америке.
Она повернулась к Жоффрею, словно он был в силах помочь приостановить хо
д ее мыслей, немного сумасшедших. И правда, он это мог. Рядом с ним она легко
освобождалась от подозрений и мыслей, которые часто были не обоснованны
ми и преждевременными. Он сохранял спокойствие и хладнокровие. Ибо, гово
рил он, выступая в ее глазах бдительным и мудрым, невозможно провести всю
жизнь, строя будущее, состоящее из одних катастроф и предательств.
«Как мне хорошо с ним», Ч повторяла она про себя, еще ближе придвигаясь к
мужу, и встречаясь внезапно взглядом с графом Ломенье, от которого не укр
ылся ее жест, с каким влюбленная женщина стремится раствориться в тени м
ужчины, которого любит.
Но она не могла наглядеться на него, она то и дело оборачивалась в сторону
его тонкого профиля, и не было в мире другого мужчины, в котором было бы ст
олько силы, и который так оберегал ее.
Ее безраздельное доверие было следствием его любви к ней, в которую она, н
аконец, поверила; теперь она знала, что является всем для Жоффрея, и что эт
о было самым главным в их отношениях.
Граф де Пейрак тоже пил, но вовсе не для того, чтобы развеять грустные мысл
и или забыть о тяготах жизни. Он просто пил, чтобы насладиться винным аром
атом, и укрепить свое радостное настроение. Он пил, чтобы составить компа
нию гостям, чтобы оказать им честь и сделать им приятное. Это была дань пут
ешественникам, являющимся частью радостей этого мира, искусства красив
о жить, своеобразной компенсации в противовес жестокости и несправедли
вости, так часто встречающихся в этом проклятом мире.
Когда он пил, глядя на него можно было сказать, что он относится к вину, как
к старому другу, с которым давно знаком, и которого желает узнать еще лучш
е.
Его глаза блистали чуть сильнее, его улыбка стала чуть радушнее, выражен
ие лица Ч чуть привлекательнее, словно он наблюдал сверху за человеческ
ими слабостями, с легкой насмешкой, но без ехидства.
Сколько она его помнила, он всегда был таким. В Тулузе, блестящий аристокр
ат, победитель в любовных интригах, с гитарой в руках, в маске, скрывающей
блеск глаз, он возглавлял целую вереницу мужчин и женщин, которые далеко
не все были героями романов и принцессами с чистыми помыслами, но которы
е сочетались с понятиями любовной песни, куртуазной философии, изысканн
ых вин и внезапных чувств, вспыхнувших во время какого-нибудь бала.
И вот она завоевала самого достойного Ч Жоффрея Пейрака.
Она могла сказать себе: «Еще немного, и я останусь с ним наедине». Она не ус
тавала смотреть на него, пока он внимательно следил за ходом беседы, набл
юдая за выражениями лиц, и улыбками, однако не придавая этому всему особо
го значения.
В его позе было что-то королевское.
Но он был сильнее и свободнее любого короля.
«Как я его люблю. Бог мой, Господи, сделай так, чтобы он любил меня всегда! Бе
з него я умру! Я слишком много выпила. Виноград так коварен! Интересно, вид
но ли, что я пьяна? Все так же смеются, даже Ломенье. Будь благословен виног
рад. Самое главное Ч это жить. А мы живем. Я скажу завтра бедному графу об э
том, и к нему вернется мужество. Иезуит мертв. Ему не была известна радость
пира с добрыми друзьями. Он жил во мраке. Вот почему он погиб, Господь да пр
остит меня, мне следовало бы уважать страдание».
Компания расходилась среди густого тумана. Анжелика, прощаясь до утра со
всеми, стоя с нерешительным видом возле своего господина и хозяина, проч
ла или ей показалось, что она прочла в глазах Ломенье-Шамбора мысль, котор
ая как копье пронзала его мозг:
1 2 3 4 5 6 7 8 9