Он ни в чем не упрекнул ее. Ни о чем не спросил, хотя роль Молина в делах семе
йства и прочные связи с его судьбой давали ему такое право. Он молчал. Ни с
ловом не обмолвился о том, в какое смятение привел его неожиданный отъез
д Анжелики, какие быстрые и смелые маневры он предпринял, спасая доходы с
емьи от всепожирающей напасти. Ведь известно, что немилость властей пред
вещает скорое разорение. Уже собирались те крысы, вороны и кишащие черви,
что обычно набрасываются на пошатнувшиеся состояния. Молин везде навел
порядок, поручился по векселям, успокоил кредиторов. «Госпожа дю Плесси
путешествует, Ч говорил он, Ч она должна вернуться. Никаких распродаж н
е предвидится». Ч «А как же король? Ч спрашивали у него. Ч Все же знают, ч
то госпожа дю Плесси навлекла на себя гнев короля, она арестована, посаже
на под замок!»
Молин равнодушно пожимал плечами. Кому, как не ему, знать истинное положе
ние вещей? А поскольку слыл он человеком хитрым, изворотливым и понимающ
им свою выгоду, волнения улеглись. Все соглашались подождать. Весь этот г
од, когда неопределенность жребия, выпавшего Анжелике, смущала умы, инте
ндант не выпускал из железных рук бразды правления замком и достоянием б
еглой маркизы, а также ее малолетнего наследника Шарля-Анри. Благодаря е
му вся прислуга осталась на месте Ч как в замке, так и в парижских особняк
ах на улице Ботрейн и в предместье Сент-Антуан.
Теперь Молин слал во все концы письма, где возвещал о приезде маркизы. Кон
ечно, он не упоминал о королевской страже в Плесси, но говорил о дружеском
расположении государя и о том, что владелица поместья вот-вот займется с
воими делами и проявит здравомыслие и настойчивость, столь ценимые в ней
господином Кольбером. Все это предназначалось глазам и ушам парижских т
орговцев и судовладельцев из Гавра, с которыми Анжелика вела дела.
В ее владениях интендант с прежней аккуратностью объезжал арендаторов,
следил за счетами, посевами и ходом работ. Протестанты пользовались таки
м же его вниманием, как и католики. Они показывали ему на солдат, отправлен
ных к ним на постой, пожиравших их припасы и травивших лошадьми посевы ов
са. Это были так называемые «миссионеры господина де Марильяка», призван
ные обратить протестантов в истинную веру. Мэтр Молин воздерживался от к
омментариев и напоминал фермерам об их долгах, помеченных в его счетных
книгах. «Что нам делать, мэтр Молин? Вы что, тоже из тех, кто борется с Кальви
ном? Ч спрашивали крестьяне-гугеноты, стоя перед ним с огромными своими
черными шляпами у колен и сверля его сумрачными глазами фанатиков. Ч До
лжны ли мы отрекаться, чтобы сохранить наше добро, или примириться с разо
рением?» Ч «Потерпите», Ч отвечал он.
Драгуны нагрянули и к нему, разграбили его зажиточный дом у парка, спалил
и сто фунтов свечей и два дня и две ночи не давали ему спать. Они колотили в
сковородки и орали: «Отрекись от ереси, старый лис, отрекись!»
Это произошло до возвращения Анжелики. Монтадур таким образом примерив
ался к обязанностям стража одной из красивейших женщин королевства. Но п
оскольку госпожа дю Плесси не принадлежала к реформатской церкви, Марил
ьяк велел оставить ее челядь в покое.
Переведя дух, Молин принялся ежедневно посещать замок, а Монтадур, почит
авший его самым зловредным из тамошних гугенотов из-за его влияния на кр
естьян, неизменно кричал ему вслед: «Когда же ты покаешься, старый еретик?
»
Когда Молин впервые увидел Анжелику с порозовевшими щеками, отдыхающей
в гостиной принца Конде, он глубоко вздохнул и прикрыл веки Ч она готова
была поспорить, что в этот миг интендант вознес Господу благодарственну
ю молитву. Это так не сочеталось с его обычными манерами, что она слегка за
беспокоилась. Именно тогда он впервые упомянул о разорении и голоде, угр
ожающих всем с тех пор, как де Марильяк решился обратить Пуату в католиче
ство.
Ч Наша провинция, сударыня, должна послужить этим миссионерам местом п
ервых опытов. Если здесь им удастся быстро извести протестантов, они при
менят такую методу по всей Франции. Несмотря на Нантский эдикт, протеста
нтизм в нашем королевстве будет уничтожен.
Ч А мне что за нужда? Ч обронила Анжелика, глядя в окно.
Ч Нужда у вас большая… Ч сухо поправил ее Молин и, раскрыв счетные книги
, быстро объяснил, что владениям ее, находившимся в умелых и верных руках п
ротестантов, уже нанесен значительный урон. Крестьянам не позволяли вых
одить в поле, портили посевы и скот. Приведенные им цифры убытков встрево
жили Анжелику.
Ч Нужно жаловаться. Не пробовали ваши консистории напомнить властям о
положениях эдикта?
Ч К кому обратиться? Сам наместник Пуату Ч зачинщик этих беспорядков. Ч
то до короля, он слушается советников, а те умеют убедить. Я дожидался ваше
го возвращения, сударыня, так как вы одна сможете прекратить эти бесчинс
тва. Вы отправитесь к королю, сударыня, вот единственный путь к вашему спа
сению, спасению провинции и, быть может, всей страны.
Вот чего он добивался! Анжелика посмотрела на него с таким страданием во
взоре, из ее груди рвались столь жаркие слова, что у нее перехватило горло
. Он поторопился объясниться, не дав ей заговорить. Недаром все то время, ч
то он провел у ее постели, пока она болела, он вел с ней этот мучительный мо
лчаливый диалог.
Он хорошо ее изучил. Еще со времен ее несговорчивой юности, когда легкая, г
рациозная девушка, бродившая по разбитым дорогам Пуату, с вызовом погляд
ывала на него при встрече, он начал задумчиво присматриваться к ней. Но ни
когда она не казалась ему такой чужой и странной. Он не был уверен, что она
пожелает вникнуть в его резоны. И потому заговорил властно и резко, как в т
от день, когда она впервые появилась в его жилище, чтобы спросить, стоит ли
ей выходить замуж за графа де Пейрака.
Теперь он внушал ей: «Идите к королю!» Но на все его доводы она лишь отрица
тельно качала головой.
Ч Поверьте, мне понятна ваша гордость. Но я уповаю на ваше здравомыслие.
Забудьте обиды! Разве не обратились вы за помощью к монарху, когда вас пле
нили варвары, и разве он не откликнулся? Вы еще можете все исправить, если
будете действовать с былой ловкостью. Вы снова возьмете в свои руки влас
ть над человеком, которому бросили вызов, ваше влияние при дворе станет м
огущественнее, чем когда-либо!
Ч Нет, Ч твердила Анжелика. Ч Нет, нет!
Она вспомнила елейную усмешку алжирского адмирала, облаченного в расши
тую золотом мантию. Перед ее глазами закачалось тело брата, повешенного
в сумраке версальского парка. И она увидела вновь, как, полный скорбного в
еличия, обернулся к ней ее второй супруг, Филипп дю Плесси-Белльер, как он
посмотрел на нее последним долгим взглядом, перед тем как добровольно бр
оситься под вражеские пушки.
Король отнял у нее все!
Она тряхнула головой, и рассыпавшиеся волосы придали ее царственному то
ченому лицу сходство с тем упрямым ребенком, что некогда поражал интенда
нта Молина своей буйной независимостью. Но вот она заговорила. Стала рас
сказывать о своем последнем путешествии. Она умолчала о подробностях, не
назвала имени, но упоминания о «нем», мелькающие в ее речи, объяснили собе
седнику многое.
Ч Поймите, я его не нашла. А может быть, теперь он действительно мертв.., от
чумы или чего-нибудь подобного… Там так легко умереть…
Она задумалась, поникнув головой, потом прибавила, таинственно приглуша
я голос:
Ч ..Там еще бывают перевороты и бунты! Впрочем, это уже не важно. Я проиграл
а. Теперь я Ч только пленница.
Ее прозрачная рука без колец, которые были теперь слишком широки для исх
удавших пальцев, скользнула по глазам, словно отгоняя навязчивое видени
е.
Ч Не могу забыть Восток. То, что я там пережила, все еще витает надо мной. З
наете, это похоже на огромный многоцветный ковер, по которому так хорошо
ходить босиком. Могу ли я согласиться на то, чего желает король? Возвратит
ься в Версаль? Никогда! Меня тошнит от одной мысли об этом. Вновь окунуться
в этот омут сплетен, интриг, заговоров? Вы, Молин, даже не представляете, че
го требуете от меня. Нет ничего общего между мной теперешней, моими чувст
вами и тем существованием, на какое вы хотите меня обречь.
Ч Но вам следует выбрать: покорность либо бунт.
Ч Только не покорность.
Ч Тогда бунт? Ч иронически усмехнулся он. Ч А где ваши войска? Где оружи
е?
Его сарказм не смутил Анжелику.
Ч Вы забываете о том, чего король опасается, несмотря на все свое могущес
тво. О ненависти к нему владетельных сеньоров. О сопротивлении провинций
.
Ч Подобные вещи способны смутить королей только после того, как уже про
льются реки крови. Не знаю, каковы ваши замыслы, но неужто пребывание у вар
варов приучило вас презирать жизнь человеческую?
Ч Напротив, мне кажется, что я поняла ее действительное значение. Ч Она
вдруг рассмеялась, будто вспомнила нечто забавное. Ч ..Султан охотно руб
ил одну-две головы поутру, для возбуждения аппетита. Там жизнь и смерть пе
реплетались так тесно, что каждый день приходилось решать вопрос, что же
действительно важно: жить или умереть. Вот так и учишься познавать себя.

Старик медленно качал головой. Да, теперь она себя знала Ч это-то и лишал
о его надежды. Пока женщина сомневается в себе, ей еще можно внушить что-л
ибо путное. Когда она достигла зрелости и вполне владеет собой, следует г
отовиться к худшему. Ведь она теперь повинуется лишь собственным закона
м.
Он всегда предчувствовал, что многогранная натура Анжелики сулит немал
о сюрпризов. Новые свойства ее характера будут настигать ее, как морские
валы, после каждого серьезного столкновения с жизнью. Ему бы хотелось за
медлить поступь этой судьбы, неостановимый порыв, уносящий ее вперед. Но
Анжелика самозабвенно отдавалась бегу событий, на каждом новом поворот
е с чисто женской гибкостью подстраиваясь к новым обстоятельствам и обн
аруживая у себя самые неожиданные свойства.
«Может быть, Ч думал он, Ч ей было так хорошо в Версале потому, что она вс
е одолела? Тогда, чувствуя себя победительницей, вкушая от плодов власти,
богатства и наслаждения, она поддавалась доводам разума, была решительн
ой и непоколебимой. Теперь же волна таинственных злоключений вынесла ее
из тенет великосветской жизни. Она рассталась с иллюзиями и поняла, что е
е сила Ч в свободном проявлении чувств, а слабость Ч в неспособности по
дчиниться строгим порядкам двора…»
Ч Вы же меня знаете, Молин, Ч произнесла она, словно угадав его мысли.
«Одному Богу известно, как далеко зашла ее проницательность», Ч подума
л он, невольно содрогнувшись.
Ч ..Да, конечно, мне не следовало уезжать. Все было бы проще, останься я при
дворе, как и раньше, с повязкой на глазах. Жить при дворе?.. Там можно делать
что угодно, только не жить. Может, я старею, но меня уже не радуют блестящие
погремушки и золотые нити, на которых подвешены тамошние марионетки. Ах,
иметь право на табурет в покоях Его Величества Ч верх мечтаний! Быть доп
ущенной к карточному столу королевы и тасовать ее колоду Ч верх наслажд
ения! Эти бесплодные страсти в конце концов захватывают все существо и д
ушат, словно удавы. Игра, вино, украшения, почести… Есть еще, правда, танцы и
красота садов, но удовольствие от них оплачено слишком дорого: трусливой
услужливостью и погоней за бессмысленными пустяками, в конце концов пор
абощающими и плоть, и дух. Вечно расточать лицемерные любезности, получа
ть в ответ улыбки, более отвратительные, чем язвы прокаженных Востока! По-
вашему, сударь, я каким-то чудом осталась в живых только для того, чтобы ут
онуть во всей этой низости? Нет, уверяю вас! Уроки марокканской пустыни не
прошли даром…
Он слушал эти пылкие речи, невольно любуясь ее красотой, чей блеск, приглу
шенный пережитыми страданиями, стал, кажется, еще более притягательным.
При всем своем разочаровании суровый Молин не мог не признать основател
ьность доводов Анжелики. Он уважал ее… Но какая жалость, что она так ополч
илась на мерзости этого века! Молин не сдержал вздоха. Ведь ему-то хотелос
ь не переубедить ее, а спасти.
Бедствия, что грозили им обоим, вот-вот развеют в прах все, что составляло
цель и радость его жизни. Добро бы еще они угрожали только его состоянию! Д
ела его так сложны и запутаны, что никому не под силу разорить его вконец.
Но при мысли, что они способны затмить блеск и величие рода Плесси-Беллье
р, подорвать благосостояние Пуату, у него сжималось сердце. Если так пойд
ет дальше, борьба с Реформацией погубит самых трудолюбивых и толковых ра
ботников, начнется развал… Влияние Анжелики при дворе представлялось М
олину хрупкой порукой равновесия сил, поддерживаемого им с таким трудом
. Ее опала склоняла чашу на весах провидения и приближала гибель края.
Ч А ваши сыновья? Ч спросил он.
Молодая женщина съежилась. Ее взгляд обратился к окну, словно она надеял
ась в который раз почерпнуть силы и найти избавление от страхов в зрелищ
е лесного великолепия. Он видел, как дрожат ее веки. И все же она не уступал
а:
Ч Знаю… Сыновья. Ради них я должна покориться. Ради их юных жизней… Ч Он
а резко обернулась к нему, глаза насмешливо сверкнули. Ч ..Но, Молин, каков
парадокс? Добродетель использует моих сыновей, дабы склонить меня к грех
у и уложить в королевскую постель. В хорошее время мы живем!
Гугенот-интендант не смог возразить. Ей нельзя было отказать в нескольк
о цинической проницательности.
Ч Один бог знает, как я сражалась за них, когда они были малы и беспомощны.
Но теперь все не так. Восток отнял у меня Кантора, король и иезуиты отняли
Флоримона. К тому же ему сравнялось двенадцать, это возраст, когда мальчи
к из благородной семьи волен сам решать свою судьбу. Наследство рода Пле
сси-Белльер останется достоянием Шарля-Анри, так решил король, и не ему т
еперь перерешать. Так разве я не вправе распорядиться собственной персо
ной?
Краска гнева проступила на пергаментном лице интенданта. В порыве досад
ы он даже стукнул кулаками по худым коленям. Если она и дальше будет рассу
ждать столь же логично, он никогда не добьется своего!
Ч Вы отрицаете свою ответственность за будущее сыновей, чтобы тем своб
однее погубить себя.
Ч Нет, чтобы не подчинить свою жизнь отвратительным химерам.
Он изменил тактику:
Ч Но подумайте, сударыня: чего, собственно, хочет король? Чтобы вы уступи
ли ему принародно, иначе прощение будет выглядеть королевской слабость
ю. И если согласиться на эту формальную уступку, то в остальном такая женщ
ина, как вы, сударыня, всегда исхитрится сделать так, чтобы добродетель…

Ч Перехитрить короля? Ч невольно затрепетав, воскликнула Анжелика. Ч
Но это невозможно! После всего, что произошло, он не остановится на этом, д
а и я сама…
Она нервно сплетала и расплетала дрожащие пальцы, и он подумал, что она ст
ала крайне впечатлительной. Но с другой стороны Ч и более спокойной. Ран
имость в ней сочеталась с несокрушимостью воли.
Анжелика тем временем пыталась вообразить, как она под презрительными в
зглядами придворных идет по длинной галерее, в конце которой ее ожидает
король. Как она преклоняет перед ним колена, словно бы сраженная всепоко
ряющим величием. Затем Ч слова вассальной клятвы, целование руки… А ког
да она останется с ним наедине и он приблизится к ней, как к врагу в поедин
ке, выиграть который он готов любыми средствами, что же тогда выручит ее и
з беды? Ничто Ч ведь у нее не будет того юношеского глупого тщеславия, тог
о спасительного, как стальной доспех, неведения, которые могут подчас ог
радить от власти чувств.
Слишком бурные годы остались за плечами, чтобы не знать обо всех тонкост
ях таинственного искуса страсти. Она неминуемо покорится той незримой с
иле, что всегда влечет женщину к ее победителю, рабыню Ч к ярму. Столько л
аск и желаний познало прекрасное тело, столько любовных поединков! Она с
тала женщиной до мозга костей, знакомой даже с соблазнами сладострастно
го унижения.
Людовик XIV, тонкий знаток человеческой натуры, не может этого не предвидет
ь. Он привяжет к себе блистательную бунтарку, наложив раскаленную печать
… Так на плече преступника выжигают королевскую лилию.
Но все же Анжелика была достаточно целомудренна, чтобы утаить свои виден
ия от Молина.
Ч Король не так глуп, Ч трезво вымолвила она. Ч Я не в состоянии все вам
объяснить, но если я окажусь в его власти, произойдет.., то, чего не должно сл
учиться. Ах, Молин, вы же знаете, почему! На свете есть человек, избравший ме
ня дамой своего сердца, тот, кого я любила, с кем была готова провести свой
век.
1 2 3 4 5 6 7 8