Они заодно!
Женщина в поношенном платье цвета земли показала на Тиру.
— Она принесет нам чуму. Так сказал Джастар.
Дарж удивленно нахмурился.
— Ты говоришь глупости, женщина.
Женщина стиснула в кулаки узловатые пальцы. Беззубая, вся в морщинах, сгорбленная. Грейс решила, что ей лет тридцать.
— Вы слышали про огненную чуму? — Страх полыхал в опухших, красных глазах. — Тот, кто заболеет, сгорит, но не умрет. Он станет черным как ночь, а потом вернется, чтобы сжечь нас. Всех! И она это сделает. Она напустит на нас огонь. Вот увидите!
— Ты ошибаешься! — крикнул Дейнен, который неожиданно оказался рядом с Тирой. — Она никому не причинит вреда.
Грейс схватила его за плечи и оттолкнула в сторону. Рядом с ней раздался спокойный уверенный голос. Лирит.
— Девочка обгорела до того, как ее привез сюда лорд Эддок, до того, как начались все ваши несчастья. Разве не так?
Но Грейс знала, что ее никто не слышит, а доводы разума сейчас ни на кого не подействуют. Джастар потряс в воздухе кулаком.
— Может быть, все из-за нее и началось. Ей следовало умереть. Вы что, не понимаете, именно она навлекла на нас беду? Убейте ее, и вместе с ней рыцарей.
Крестьяне заволновались, словно деревья под порывами ветра. Рыцари встали перед своими спутницами и двумя детьми — мечи подняты, лица исполнены решимости.
А потом Грейс вдруг все поняла, словно ветер развеял остатки серого тумана.
— Ты ошибаешься, Джастар, — произнес голос такой холодный, такой чистый и звонкий, исполненный такой уверенности, что все замерли на своих местах и прислушались.
Вдруг Грейс с удивлением сообразила, что он принадлежит ей.
Держа Тиру за руку, она шагнула вперед, оставив за спиной Дейнена, колдуний и потрясенных рыцарей. Крестьяне в страхе попятились, некоторые начали кланяться, сами не понимая, почему они это делают. Грейс ощутила спокойствие и внутреннюю силу, которая окутала ее, точно золотой плащ, но не имела ничего общего с ее Даром. Люди вокруг нее хотят подчиняться чужой воле — и она их себе подчинит. Джастар снова потряс кулаком и визгливо закричал:
— У тебя чума! И у этого маленького чудовища!
Грейс сделала еще шаг вперед.
— Нет, чумой болен ты, Джастар. Все симптомы налицо. Ты что, ничего не чувствуешь? Ты же весь горишь!
Крестьяне быстро повернулись, стали разглядывать Джастара. Он собрался ответить ей, но сумел лишь что-то приглушенно пробормотать. Грейс медленно шла к нему, и он отступил.
Ее голос звучал тихо, но твердо.
— Ты становишься одним из них, Джастар. И тебе это известно. Ты убил сэра Каллета потому, что он узнал правду. По той же самой причине ты хочешь смерти Тиры. Она единственная видела, как ты прикоснулся к лорду Эддоку, когда нанес ему смертельный удар. Но тогда ты еще не понял, как передается болезнь, верно, Джастар? Пытаясь остановить чуму, ты навлек ее на себя.
Грейс видела, как задрожал Джастар, и от его туники начали подниматься тонкие струйки дыма. Значит, стресс ускоряет развитие болезни — поставила она диагноз, ни на секунду не прекращая быть врачом.
— Нет, вы ошибаетесь! — в ярости взвизгнул Джастар. — Убейте их!
Дарж и Меридар бросились вперед, чтобы защитить Грейс, но опоздали. Джастар вытащил из-за пояса нож и резко метнулся вперед, в одно короткое мгновение оказавшись в нескольких дюймах от Грейс. Его тело источало волны тошнотворного жара, в ноздри Грейс ударил запах горящей плоти. Карие глаза стали черными.
— Умри! — прошипел Джастар. Нож взметнулся в воздух…
… и скользнул в нескольких дюймах от горла Грейс. На лице Джастара застыло удивление, Грейс не раз видела такое же выражение на лицах умирающих пациентов. Люди редко бывают готовы к смерти.
Она сделала шаг назад, не выпуская руки Тиры, и смотрела, как Джастар падает на землю лицом вниз. Из спины у него торчали вилы, деревянная ручка которых почернела и обуглилась у нее на глазах. Она подняла голову и увидела широкоскулое, простое лицо крестьянина, который смущенно кивнул ей. Жители деревни уставились на мертвого управляющего, затем медленно, один за другим, отвернулись и начали расходиться. Мужчина, нанесший Джастару смертельный удар, собрался последовать за ними.
Грейс протянула к нему руку и спросила:
— Куда вы?
Выдубленное ветром лицо крестьянина ничего не выражало.
— Я буду ждать у себя в доме, — ответил он тихо.
— Чего? — не понимая, спросила Грейс.
— Буду ждать, когда они придут, миледи. И когда сгорит весь мир.
Затем он отвернулся и исчез в стене тумана на границе выпаса. Он был последним; на лугу никого не осталось. Грейс чувствовала, что рядом с ней стоят Эйрин и Лирит, между ними — Дейнен. Дарж и Меридар с мрачными лицами все еще сжимали в руках мечи. Но Грейс ни на кого не смотрела.
Она проследила за спокойным взглядом Тиры, которая подняла глаза к алой звезде, сияющей на утреннем небе и расцветившей туман в бледно-розовые тона.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
РАЗБИТЫЙ ЧЕЛОВЕК
ГЛАВА 36
С серого неба лили потоки дождя, смывая все, чем он когда-то был.
— Кровь и кости! — проговорил мужской голос, приглушенный рокотом грозы. — Что такое?
— Ты о чем? — поинтересовался другой голос, более грубый и низкий, последнее слово слилось с очередным раскатом грома.
Тревис сморгнул капли дождя с глаз. Он не мог понять, где оказался. Со всех сторон подступали черные стены. Было страшно холодно. Как он здесь оказался?
Прах к праху, пыль к пыли…
В памяти всплыли слова, произнесенные хриплым голосом. Он закрыл глаза и снова увидел старое кладбище на холме, проповедника в черном одеянии, похожего на ворону, прямоугольную яму в земле. И слова, написанные на могильном камне.
В смерти наше начало…
Тревис открыл глаза и посмотрел на стены из сырой земли. Между голыми пальцами ног забилась мягкая, липкая грязь. Наконец-то он все понял. Вот почему он так замерз. Он ведь умер. Иначе зачем ему лежать обнаженным в могиле?
Гроза медленно отступала, и гром гремел уже вдалеке.
— … давай, копай. Скоро совсем стемнеет. Да еще гроза какая-то странная.
Грубый голос сопровождался мерным скрежетом.
— Я не могу копать, когда на нас смотрят. Я же тебе сказал, что видел…
— Что ты видел?
— Ну… не знаю.
Скрежет прекратился, раздался тихий звон — видимо, лопата ударила о камень.
— Знаешь что, Дарл, кончай озираться по сторонам. Займись-ка лучше делом.
— Клянусь Сулатом! Я же не слепой, Кадек. Там что-то есть. Похоже на свет. И молния тут ни при чем, понял? Какое-то серебристое сияние, около земли.
Раздался тихий стон, а потом Тревис услышал:
— Ну, ладно. Если иначе не заставить тебя копать, тогда давай…
Последние слова утонули в раскатах грома, и молния высветила ровные ряды могил. А еще узел с одеждой, лежащий у его ног. Тревис потянулся к нему и только сейчас понял, что в правой руке у него зажат какой-то маленький предмет.
Тревис разжал пальцы и увидел на ладони половинку серебряной монеты. Все правильно. Он смутно помнил рассказы о том, что тот, кто умер, должен заплатить паромщику, чтобы он перевез его на другой берег широкой безмолвной реки. Но, кажется, монета должна лежать под языком? Тревис засунул кусочек холодного металла в рот. И почувствовал вкус крови.
Снова послышался скрежет, тяжелые шаги по гравию, которые быстро приближались, и Тревис скорчился, прижавшись к земляной стене могилы и стараясь не шевелиться. Откуда-то он знал, что его не должны найти — не здесь, не сейчас и не эти люди.
Тени замерли — неужели его увидели? Затем незнакомцы двинулись дальше, и Тревис с облегчением выдохнул. Через некоторое время он снова услышал неподалеку удары лопаты о землю. Быстро темнело. Почему-то это его беспокоило. Разве мертвым не все равно — есть свет или нет?
Ты что, совсем рехнулся, Тревис? Ты не умер. Давай, поскорее выбирайся отсюда!
Тревис сразу узнал этот сердитый голос и ответил ему мысленным вопросом.
Джек?
Но голос уже смолк. Однако, наверное, он был прав. Тревис почувствовал, что у него страшно затекли ноги, а зубы стучат так сильно, что казалось, будто стук этот слышен на много миль вокруг. Похоже, умереть — значит оказаться в холодной, сырой яме нагишом.
А если он не умер, тогда что делать? Думать не хотелось. Тем не менее Тревис отчетливо понимал, что оставаться тут не стоит. Люди, которым принадлежали голоса, не показались ему особенно дружелюбными. Нужно выбраться наружу и найти какое-нибудь теплое и сухое место, чтобы собраться с мыслями.
Морщась от боли, он поднялся на ноги. Могила была совсем неглубокой, и голова Тревиса показалась над ее краем, еще прежде чем он выпрямился в полный рост. Он прислушался, но кроме дождя и ритмичных ударов лопат о землю, до него не доносилось никаких других звуков. Тревис положил узел с одеждой на землю и подтянулся на руках, чтобы выбраться наружу.
Земля оказалась скользкой, ухватиться как следует Тревис не смог и с тихим стоном плюхнулся назад, в яму. Копать перестали.
— Вот! Слышал, Кадек?
Тишина. А потом:
— Слышал.
— Я же тебе говорил.
— Помолчи! Замри, придурок.
На Тревиса волной накатила паника. Он поднялся, повернул голову и сквозь серую стену дождя увидел вспышку малинового света. Быстро спрятав голову, ухватился за край могилы. Посыпались комья сырой земли, окатили его с ног до головы. Но Тревиса толкал вперед страх, и он, цепляясь ногами и пальцами за податливую сырую землю, вылез наружу и повалился лицом в грязь. Он чудом не проглотил монетку, сжал зубы и медленно поднялся на ноги, успев прихватить узел с вещами.
Огненный кинжал разорвал черное небо, на мгновение осветив кладбище, и глазам Тревиса предстала диковинная картина. Старые надгробия, отбрасывая безумные тени, клонились к земле под самыми разными углами, а истрепанные ветром памятники оглядывали свои владения заросшими мхом глазами. Примерно в десяти шагах от него около одной из могил замерли двое мужчин — один, костлявый, с маленьким подбородком и носом, похожим на клюв хищной птицы, зажал в руке лопату. Другой — приземистый коротышка с круглым поросячьим лицом — пытался дотянуться до кирки сильной мускулистой рукой. Могила, возле которой они скорчились, была раскопана самым бесцеремонным образом. Оттуда выглядывал полусгнивший труп с открытым безгубым ртом, словно его владелец измучен жаждой и подставил лицо дождю, тонкие руки разбросаны в стороны в последней отчаянной попытке вырваться на свободу. На золотых браслетах, кольцах с драгоценными камнями и ожерелье с жемчугами играли яркие отблески света.
В следующее мгновение ночной мрак окутал сцену черным бархатным покрывалом, и Тревис больше не видел гробокопателей.
— Я же тебе говорил!
— Ну и дела!
Грабители переговаривались хриплым шепотом, но Тревис их отчетливо слышал — наверное, дело в сыром воздухе, подумал он. Или тут что-то другое? Какой-то трюк, который позволяет ему понимать этих людей? Он никак не мог вспомнить.
— Нужно валить отсюда. Это слуга Темного. Встал из могилы, чтобы нас прикончить.
— Что ты мелешь, придурок! Это самый обычный человек, только очень грязный. Он видел, чем мы тут занимаемся, и все расскажет графу, а тот прикажет нас сжечь. И уж можешь не сомневаться, мы из могилы уже не встанем.
Дождь заливал Тревису глаза, и он плохо видел, что происходит вокруг. Он попятился, споткнулся о камень, с трудом удержался на ногах и поднял голову. И снова разглядел красный огонек, который приближался, покачиваясь на ветру. Наконец Тревис понял — это фонарь.
— Эй!
Грабители обращались к нему.
— Эй, выходи, приятель! Погодка сегодня неподходящая, чтобы торчать в таком месте. Мы собираемся развести костер, иди к нам, согреешься.
Голос звучал громко и весело и почти искренне. Но тут Тревис разглядел металлический предмет, кроваво-красный в свете фонаря.
— Не бойся, дружище! Знаешь что — мы готовы поделиться с тобой нашей добычей. Драгоценности старой графине уже без надобности. А у нее их целая куча — на всех хватит. Иди сюда, и получишь столько золота, сколько за всю жизнь не видел.
И удар киркой по голове, — добавил про себя Тревис.
Если он еще не умер, то эти ребятишки быстро исправят положение. Он сделал еще несколько шагов назад.
Грабители снова принялись перешептываться, однако Тревис слышал их, словно они кричали, не пытаясь от него скрываться.
— Давай сматываться, Кадек. Не нравится мне здесь.
— Заткнись, червяк. И иди за мной. Как только увидишь его, бей по голове лопатой.
Красный глаз фонаря стал ближе. Затем моргнул и погас. Тревис повернулся и побежал. Небо продолжали расцвечивать молнии, и на мгновение все вокруг замерло.
— Вон он!
— Догоняй!
Ночь окружала Тревиса со всех сторон, он мчался вперед, скользя босыми ногами по мокрой траве. Неожиданно его пронзила ослепительная вспышка боли — он налетел на острый угол могильного камня и невольно вскрикнул, споткнулся, чуть не выронил узел с вещами, но тут же прижал его к груди.
— Я его слышал. Сюда!
Голос прозвучал совсем близко, но Тревис не решился оглянуться. Струи дождя безжалостно впивались в его обнаженное тело, он задыхался. Еще немного, и он упадет, не в силах бежать дальше. Острый край лопаты вот-вот вопьется в его череп.
Ты ошибся, Джек. Я умер.
Новая вспышка молнии разорвала мрак, и Тревис увидел перед собой свежую могилу, дожидающуюся нового жильца. Сворачивать было некогда. Тревис вскрикнул и бросился вперед. Земля раскрыла ему свои объятия…
… но он сумел перелететь на другую сторону, упал на живот, заскользил по сырой липкой грязи и наткнулся на кусок мраморного надгробия. Тревис поднял голову к небу, расцвеченному осколками серебристого огня, и увидел своих преследователей. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего. Однако они слишком поздно увидели вырытую яму и, размахивая руками, попытались удержаться, но их сапоги скользили по сырой земле, и они свалились вниз, отчаянно ругаясь и вопя от боли.
Тревис не стал проверять, сумеют ли они выбраться наружу. Схватившись за камень необычной формы, он поднялся на ноги и только тогда понял, что перед ним развалившаяся на две части статуя, ставшая жертвой непогоды и вандалов.
Несколько коротких мгновений Тревис смотрел в глаза каменного мужчины в длинном одеянии, печальные и серьезные, несмотря на то что чья-то безжалостная рука разбила их тяжелым молотком. Затем повернулся и помчался прочь с кладбища.
ГЛАВА 37
Острые камни впивались в босые ноги, трава царапала икры. Непроницаемый мрак лишь время от времени разрывали мгновения яркого сияния, когда молнии своими когтистыми лапами терзали черное небо. Каждый раз Тревис вскидывал голову, пытаясь разглядеть кривое дерево или полуразрушенную стену — хоть какой-нибудь ориентир, чтобы не заблудиться. Когда его снова окутывала ночь, он, спотыкаясь, мчался вперед и надеялся, что удаляется от своих преследователей, а не несется прямо к ним в руки. Тревис не слышал ни криков, ни топота ног, впрочем, даже рев ветра и раскаты грома заглушало его тяжелое дыхание.
Когда ему уже казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а ноги больше не желали слушаться, Тревис вдруг разглядел очертания приземистого строения, вырванного из мрака зеленоватой вспышкой молнии. В следующее мгновение все снова окутала ночь, но Тревис не сомневался, что видел его.
Тревис знал, что останавливаться нельзя, что грабители наверняка где-то поблизости, однако ему нужно было передохнуть хотя бы парочку минут. Легкие горели огнем, его отчаянно трясло, а ноги отказывались подчиняться. Он помчался к строению.
Молния высветила стену слишком поздно, и Тревис, больно ударившись, налетел на нее на полном ходу. Он сделал шаг назад и успел разглядеть приземистое каменное сооружение. Часть стены обвалилась, превратившись в кучу мусора. Куда он попал? Тревис решил, что находится рядом с кладбищем Касл-Хайтс. И тут же выругал себя за глупость.
Он выплюнул в руку серебряную монетку.
Это не Касл-Сити.
Зея в тебе нуждается, сынок. Они даже сейчас призывают тебя. Неужели ты не слышишь?
Нет, он далеко от Колорадо. Неожиданно Тревис понял, что дрожит. Нужно поскорее согреться. Перебравшись через кучу камней, он вошел в диковинное строение.
И оказался в маленькой хибарке, пол был усыпан комьями земли и какими-то колючими сорняками. Крыша почти целиком обвалилась, но Тревис сумел разглядеть один угол, относительно сухой и закрытый от ветра. Он скорчился там, прижавшись спиной к стене, чтобы немного отдышаться. Казалось, будто он вдыхает обжигающую воду. Но через некоторое время неприятное ощущение прошло, и ему стало легче.
И тут Тревис вспомнил про узел с вещами, который держал под мышкой. Он попытался понять, что там такое, но было слишком темно.
Тебе нужно посмотреть, Тревис. Зажги свет.
Голос, прозвучавший у него в голове, должен был его испугать. Но он так походил на голос его друга Джека, что Тревис ему обрадовался, словно тот стоял рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Женщина в поношенном платье цвета земли показала на Тиру.
— Она принесет нам чуму. Так сказал Джастар.
Дарж удивленно нахмурился.
— Ты говоришь глупости, женщина.
Женщина стиснула в кулаки узловатые пальцы. Беззубая, вся в морщинах, сгорбленная. Грейс решила, что ей лет тридцать.
— Вы слышали про огненную чуму? — Страх полыхал в опухших, красных глазах. — Тот, кто заболеет, сгорит, но не умрет. Он станет черным как ночь, а потом вернется, чтобы сжечь нас. Всех! И она это сделает. Она напустит на нас огонь. Вот увидите!
— Ты ошибаешься! — крикнул Дейнен, который неожиданно оказался рядом с Тирой. — Она никому не причинит вреда.
Грейс схватила его за плечи и оттолкнула в сторону. Рядом с ней раздался спокойный уверенный голос. Лирит.
— Девочка обгорела до того, как ее привез сюда лорд Эддок, до того, как начались все ваши несчастья. Разве не так?
Но Грейс знала, что ее никто не слышит, а доводы разума сейчас ни на кого не подействуют. Джастар потряс в воздухе кулаком.
— Может быть, все из-за нее и началось. Ей следовало умереть. Вы что, не понимаете, именно она навлекла на нас беду? Убейте ее, и вместе с ней рыцарей.
Крестьяне заволновались, словно деревья под порывами ветра. Рыцари встали перед своими спутницами и двумя детьми — мечи подняты, лица исполнены решимости.
А потом Грейс вдруг все поняла, словно ветер развеял остатки серого тумана.
— Ты ошибаешься, Джастар, — произнес голос такой холодный, такой чистый и звонкий, исполненный такой уверенности, что все замерли на своих местах и прислушались.
Вдруг Грейс с удивлением сообразила, что он принадлежит ей.
Держа Тиру за руку, она шагнула вперед, оставив за спиной Дейнена, колдуний и потрясенных рыцарей. Крестьяне в страхе попятились, некоторые начали кланяться, сами не понимая, почему они это делают. Грейс ощутила спокойствие и внутреннюю силу, которая окутала ее, точно золотой плащ, но не имела ничего общего с ее Даром. Люди вокруг нее хотят подчиняться чужой воле — и она их себе подчинит. Джастар снова потряс кулаком и визгливо закричал:
— У тебя чума! И у этого маленького чудовища!
Грейс сделала еще шаг вперед.
— Нет, чумой болен ты, Джастар. Все симптомы налицо. Ты что, ничего не чувствуешь? Ты же весь горишь!
Крестьяне быстро повернулись, стали разглядывать Джастара. Он собрался ответить ей, но сумел лишь что-то приглушенно пробормотать. Грейс медленно шла к нему, и он отступил.
Ее голос звучал тихо, но твердо.
— Ты становишься одним из них, Джастар. И тебе это известно. Ты убил сэра Каллета потому, что он узнал правду. По той же самой причине ты хочешь смерти Тиры. Она единственная видела, как ты прикоснулся к лорду Эддоку, когда нанес ему смертельный удар. Но тогда ты еще не понял, как передается болезнь, верно, Джастар? Пытаясь остановить чуму, ты навлек ее на себя.
Грейс видела, как задрожал Джастар, и от его туники начали подниматься тонкие струйки дыма. Значит, стресс ускоряет развитие болезни — поставила она диагноз, ни на секунду не прекращая быть врачом.
— Нет, вы ошибаетесь! — в ярости взвизгнул Джастар. — Убейте их!
Дарж и Меридар бросились вперед, чтобы защитить Грейс, но опоздали. Джастар вытащил из-за пояса нож и резко метнулся вперед, в одно короткое мгновение оказавшись в нескольких дюймах от Грейс. Его тело источало волны тошнотворного жара, в ноздри Грейс ударил запах горящей плоти. Карие глаза стали черными.
— Умри! — прошипел Джастар. Нож взметнулся в воздух…
… и скользнул в нескольких дюймах от горла Грейс. На лице Джастара застыло удивление, Грейс не раз видела такое же выражение на лицах умирающих пациентов. Люди редко бывают готовы к смерти.
Она сделала шаг назад, не выпуская руки Тиры, и смотрела, как Джастар падает на землю лицом вниз. Из спины у него торчали вилы, деревянная ручка которых почернела и обуглилась у нее на глазах. Она подняла голову и увидела широкоскулое, простое лицо крестьянина, который смущенно кивнул ей. Жители деревни уставились на мертвого управляющего, затем медленно, один за другим, отвернулись и начали расходиться. Мужчина, нанесший Джастару смертельный удар, собрался последовать за ними.
Грейс протянула к нему руку и спросила:
— Куда вы?
Выдубленное ветром лицо крестьянина ничего не выражало.
— Я буду ждать у себя в доме, — ответил он тихо.
— Чего? — не понимая, спросила Грейс.
— Буду ждать, когда они придут, миледи. И когда сгорит весь мир.
Затем он отвернулся и исчез в стене тумана на границе выпаса. Он был последним; на лугу никого не осталось. Грейс чувствовала, что рядом с ней стоят Эйрин и Лирит, между ними — Дейнен. Дарж и Меридар с мрачными лицами все еще сжимали в руках мечи. Но Грейс ни на кого не смотрела.
Она проследила за спокойным взглядом Тиры, которая подняла глаза к алой звезде, сияющей на утреннем небе и расцветившей туман в бледно-розовые тона.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
РАЗБИТЫЙ ЧЕЛОВЕК
ГЛАВА 36
С серого неба лили потоки дождя, смывая все, чем он когда-то был.
— Кровь и кости! — проговорил мужской голос, приглушенный рокотом грозы. — Что такое?
— Ты о чем? — поинтересовался другой голос, более грубый и низкий, последнее слово слилось с очередным раскатом грома.
Тревис сморгнул капли дождя с глаз. Он не мог понять, где оказался. Со всех сторон подступали черные стены. Было страшно холодно. Как он здесь оказался?
Прах к праху, пыль к пыли…
В памяти всплыли слова, произнесенные хриплым голосом. Он закрыл глаза и снова увидел старое кладбище на холме, проповедника в черном одеянии, похожего на ворону, прямоугольную яму в земле. И слова, написанные на могильном камне.
В смерти наше начало…
Тревис открыл глаза и посмотрел на стены из сырой земли. Между голыми пальцами ног забилась мягкая, липкая грязь. Наконец-то он все понял. Вот почему он так замерз. Он ведь умер. Иначе зачем ему лежать обнаженным в могиле?
Гроза медленно отступала, и гром гремел уже вдалеке.
— … давай, копай. Скоро совсем стемнеет. Да еще гроза какая-то странная.
Грубый голос сопровождался мерным скрежетом.
— Я не могу копать, когда на нас смотрят. Я же тебе сказал, что видел…
— Что ты видел?
— Ну… не знаю.
Скрежет прекратился, раздался тихий звон — видимо, лопата ударила о камень.
— Знаешь что, Дарл, кончай озираться по сторонам. Займись-ка лучше делом.
— Клянусь Сулатом! Я же не слепой, Кадек. Там что-то есть. Похоже на свет. И молния тут ни при чем, понял? Какое-то серебристое сияние, около земли.
Раздался тихий стон, а потом Тревис услышал:
— Ну, ладно. Если иначе не заставить тебя копать, тогда давай…
Последние слова утонули в раскатах грома, и молния высветила ровные ряды могил. А еще узел с одеждой, лежащий у его ног. Тревис потянулся к нему и только сейчас понял, что в правой руке у него зажат какой-то маленький предмет.
Тревис разжал пальцы и увидел на ладони половинку серебряной монеты. Все правильно. Он смутно помнил рассказы о том, что тот, кто умер, должен заплатить паромщику, чтобы он перевез его на другой берег широкой безмолвной реки. Но, кажется, монета должна лежать под языком? Тревис засунул кусочек холодного металла в рот. И почувствовал вкус крови.
Снова послышался скрежет, тяжелые шаги по гравию, которые быстро приближались, и Тревис скорчился, прижавшись к земляной стене могилы и стараясь не шевелиться. Откуда-то он знал, что его не должны найти — не здесь, не сейчас и не эти люди.
Тени замерли — неужели его увидели? Затем незнакомцы двинулись дальше, и Тревис с облегчением выдохнул. Через некоторое время он снова услышал неподалеку удары лопаты о землю. Быстро темнело. Почему-то это его беспокоило. Разве мертвым не все равно — есть свет или нет?
Ты что, совсем рехнулся, Тревис? Ты не умер. Давай, поскорее выбирайся отсюда!
Тревис сразу узнал этот сердитый голос и ответил ему мысленным вопросом.
Джек?
Но голос уже смолк. Однако, наверное, он был прав. Тревис почувствовал, что у него страшно затекли ноги, а зубы стучат так сильно, что казалось, будто стук этот слышен на много миль вокруг. Похоже, умереть — значит оказаться в холодной, сырой яме нагишом.
А если он не умер, тогда что делать? Думать не хотелось. Тем не менее Тревис отчетливо понимал, что оставаться тут не стоит. Люди, которым принадлежали голоса, не показались ему особенно дружелюбными. Нужно выбраться наружу и найти какое-нибудь теплое и сухое место, чтобы собраться с мыслями.
Морщась от боли, он поднялся на ноги. Могила была совсем неглубокой, и голова Тревиса показалась над ее краем, еще прежде чем он выпрямился в полный рост. Он прислушался, но кроме дождя и ритмичных ударов лопат о землю, до него не доносилось никаких других звуков. Тревис положил узел с одеждой на землю и подтянулся на руках, чтобы выбраться наружу.
Земля оказалась скользкой, ухватиться как следует Тревис не смог и с тихим стоном плюхнулся назад, в яму. Копать перестали.
— Вот! Слышал, Кадек?
Тишина. А потом:
— Слышал.
— Я же тебе говорил.
— Помолчи! Замри, придурок.
На Тревиса волной накатила паника. Он поднялся, повернул голову и сквозь серую стену дождя увидел вспышку малинового света. Быстро спрятав голову, ухватился за край могилы. Посыпались комья сырой земли, окатили его с ног до головы. Но Тревиса толкал вперед страх, и он, цепляясь ногами и пальцами за податливую сырую землю, вылез наружу и повалился лицом в грязь. Он чудом не проглотил монетку, сжал зубы и медленно поднялся на ноги, успев прихватить узел с вещами.
Огненный кинжал разорвал черное небо, на мгновение осветив кладбище, и глазам Тревиса предстала диковинная картина. Старые надгробия, отбрасывая безумные тени, клонились к земле под самыми разными углами, а истрепанные ветром памятники оглядывали свои владения заросшими мхом глазами. Примерно в десяти шагах от него около одной из могил замерли двое мужчин — один, костлявый, с маленьким подбородком и носом, похожим на клюв хищной птицы, зажал в руке лопату. Другой — приземистый коротышка с круглым поросячьим лицом — пытался дотянуться до кирки сильной мускулистой рукой. Могила, возле которой они скорчились, была раскопана самым бесцеремонным образом. Оттуда выглядывал полусгнивший труп с открытым безгубым ртом, словно его владелец измучен жаждой и подставил лицо дождю, тонкие руки разбросаны в стороны в последней отчаянной попытке вырваться на свободу. На золотых браслетах, кольцах с драгоценными камнями и ожерелье с жемчугами играли яркие отблески света.
В следующее мгновение ночной мрак окутал сцену черным бархатным покрывалом, и Тревис больше не видел гробокопателей.
— Я же тебе говорил!
— Ну и дела!
Грабители переговаривались хриплым шепотом, но Тревис их отчетливо слышал — наверное, дело в сыром воздухе, подумал он. Или тут что-то другое? Какой-то трюк, который позволяет ему понимать этих людей? Он никак не мог вспомнить.
— Нужно валить отсюда. Это слуга Темного. Встал из могилы, чтобы нас прикончить.
— Что ты мелешь, придурок! Это самый обычный человек, только очень грязный. Он видел, чем мы тут занимаемся, и все расскажет графу, а тот прикажет нас сжечь. И уж можешь не сомневаться, мы из могилы уже не встанем.
Дождь заливал Тревису глаза, и он плохо видел, что происходит вокруг. Он попятился, споткнулся о камень, с трудом удержался на ногах и поднял голову. И снова разглядел красный огонек, который приближался, покачиваясь на ветру. Наконец Тревис понял — это фонарь.
— Эй!
Грабители обращались к нему.
— Эй, выходи, приятель! Погодка сегодня неподходящая, чтобы торчать в таком месте. Мы собираемся развести костер, иди к нам, согреешься.
Голос звучал громко и весело и почти искренне. Но тут Тревис разглядел металлический предмет, кроваво-красный в свете фонаря.
— Не бойся, дружище! Знаешь что — мы готовы поделиться с тобой нашей добычей. Драгоценности старой графине уже без надобности. А у нее их целая куча — на всех хватит. Иди сюда, и получишь столько золота, сколько за всю жизнь не видел.
И удар киркой по голове, — добавил про себя Тревис.
Если он еще не умер, то эти ребятишки быстро исправят положение. Он сделал еще несколько шагов назад.
Грабители снова принялись перешептываться, однако Тревис слышал их, словно они кричали, не пытаясь от него скрываться.
— Давай сматываться, Кадек. Не нравится мне здесь.
— Заткнись, червяк. И иди за мной. Как только увидишь его, бей по голове лопатой.
Красный глаз фонаря стал ближе. Затем моргнул и погас. Тревис повернулся и побежал. Небо продолжали расцвечивать молнии, и на мгновение все вокруг замерло.
— Вон он!
— Догоняй!
Ночь окружала Тревиса со всех сторон, он мчался вперед, скользя босыми ногами по мокрой траве. Неожиданно его пронзила ослепительная вспышка боли — он налетел на острый угол могильного камня и невольно вскрикнул, споткнулся, чуть не выронил узел с вещами, но тут же прижал его к груди.
— Я его слышал. Сюда!
Голос прозвучал совсем близко, но Тревис не решился оглянуться. Струи дождя безжалостно впивались в его обнаженное тело, он задыхался. Еще немного, и он упадет, не в силах бежать дальше. Острый край лопаты вот-вот вопьется в его череп.
Ты ошибся, Джек. Я умер.
Новая вспышка молнии разорвала мрак, и Тревис увидел перед собой свежую могилу, дожидающуюся нового жильца. Сворачивать было некогда. Тревис вскрикнул и бросился вперед. Земля раскрыла ему свои объятия…
… но он сумел перелететь на другую сторону, упал на живот, заскользил по сырой липкой грязи и наткнулся на кусок мраморного надгробия. Тревис поднял голову к небу, расцвеченному осколками серебристого огня, и увидел своих преследователей. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего. Однако они слишком поздно увидели вырытую яму и, размахивая руками, попытались удержаться, но их сапоги скользили по сырой земле, и они свалились вниз, отчаянно ругаясь и вопя от боли.
Тревис не стал проверять, сумеют ли они выбраться наружу. Схватившись за камень необычной формы, он поднялся на ноги и только тогда понял, что перед ним развалившаяся на две части статуя, ставшая жертвой непогоды и вандалов.
Несколько коротких мгновений Тревис смотрел в глаза каменного мужчины в длинном одеянии, печальные и серьезные, несмотря на то что чья-то безжалостная рука разбила их тяжелым молотком. Затем повернулся и помчался прочь с кладбища.
ГЛАВА 37
Острые камни впивались в босые ноги, трава царапала икры. Непроницаемый мрак лишь время от времени разрывали мгновения яркого сияния, когда молнии своими когтистыми лапами терзали черное небо. Каждый раз Тревис вскидывал голову, пытаясь разглядеть кривое дерево или полуразрушенную стену — хоть какой-нибудь ориентир, чтобы не заблудиться. Когда его снова окутывала ночь, он, спотыкаясь, мчался вперед и надеялся, что удаляется от своих преследователей, а не несется прямо к ним в руки. Тревис не слышал ни криков, ни топота ног, впрочем, даже рев ветра и раскаты грома заглушало его тяжелое дыхание.
Когда ему уже казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а ноги больше не желали слушаться, Тревис вдруг разглядел очертания приземистого строения, вырванного из мрака зеленоватой вспышкой молнии. В следующее мгновение все снова окутала ночь, но Тревис не сомневался, что видел его.
Тревис знал, что останавливаться нельзя, что грабители наверняка где-то поблизости, однако ему нужно было передохнуть хотя бы парочку минут. Легкие горели огнем, его отчаянно трясло, а ноги отказывались подчиняться. Он помчался к строению.
Молния высветила стену слишком поздно, и Тревис, больно ударившись, налетел на нее на полном ходу. Он сделал шаг назад и успел разглядеть приземистое каменное сооружение. Часть стены обвалилась, превратившись в кучу мусора. Куда он попал? Тревис решил, что находится рядом с кладбищем Касл-Хайтс. И тут же выругал себя за глупость.
Он выплюнул в руку серебряную монетку.
Это не Касл-Сити.
Зея в тебе нуждается, сынок. Они даже сейчас призывают тебя. Неужели ты не слышишь?
Нет, он далеко от Колорадо. Неожиданно Тревис понял, что дрожит. Нужно поскорее согреться. Перебравшись через кучу камней, он вошел в диковинное строение.
И оказался в маленькой хибарке, пол был усыпан комьями земли и какими-то колючими сорняками. Крыша почти целиком обвалилась, но Тревис сумел разглядеть один угол, относительно сухой и закрытый от ветра. Он скорчился там, прижавшись спиной к стене, чтобы немного отдышаться. Казалось, будто он вдыхает обжигающую воду. Но через некоторое время неприятное ощущение прошло, и ему стало легче.
И тут Тревис вспомнил про узел с вещами, который держал под мышкой. Он попытался понять, что там такое, но было слишком темно.
Тебе нужно посмотреть, Тревис. Зажги свет.
Голос, прозвучавший у него в голове, должен был его испугать. Но он так походил на голос его друга Джека, что Тревис ему обрадовался, словно тот стоял рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57