— Ну я смотрю, Летопись ты уже вынес, так что все в порядке.
— Это пятый том.
— Слушай, я совершенно серьезно говорю. А прежде всего надо бы вытащить оттуда Дикого. Если нам каким-то лядом подфартит, надо как минимум быть к этому готовым.
— Каким это лядом, например? — он, поморщившись, откинулся назад, прислонившись спиной к дереву.
— Ну, например, Хронос соизволит оторвать свою высокородную задницу и посмотреть, что тут у него твориться. Тогда будем бегать кругами, подпрыгивать и кричать «SOS!!!».
— Хм, — он криво улыбнулся, а потом неожиданно засмеялся, но почти сразу посерьезнел. — Может, ты и прав. Надеюсь, ты в курсе, что Дикий весит значительно больше двух центнеров?
— Он же не сможет летать с таким весом.
— А зачем ему летать? Он вполне обходится телепортацией.
— Ладно… — я вздохнул, представив такую тяжесть на плечах. Надеюсь, спина не переломится. Хотя тащил же его сюда как-то Хан в одиночку. Да, но у души позвоночника нет. — Ладно, пошли. Быстрее начнем, быстрее закончим.
Хан аккуратно сложил книги в стопку и поднялся. Натыкаясь друг на друга в узкой каморке, мы, поминутно отдыхая, дотащили Дикого сначала до общей комнаты, а потом и до порога. Сто метров до дерева, под которым мы заседали все утро, оказались хуже. Я кряхтел и матерился, чувствуя, что выйду-таки из этой передряги инвалидом, причем по собственному почину. Хан ехидно ухмылялся с непроницаемым лицом, но чем дальше, тем менее радостной становилась эта ухмылка.
Минут десять после того, как мы уложили Стража на травку, мы валялись рядышком, переводя дух. Я отряхнул с одежды отставшие чешуйки и проникся уважением к Скай — я неоднократно наблюдал, как практически волокла его на себе из лаборатории, где он регулярно чем-то «травился», а потом страдал от жестокого похмелья.
Хан же в это время уже бодро потопал обратно в дом. Вернулся он через полчаса, когда я окончательно пришел в себя, и с армейским рюкзаком, довольно плотно набитым.
— Решил все-таки взять Летописи?
— И кое-что еще.
— Слушай, — я потеребил изрядно потрепанную ткань рюкзака и высказал вслух свое мнение о единственном вероятном для нас выходе: — Только Скай может тебя разблокировать?
— Ну почему, — он пожал плечами. — Нет. Может еще тот, кто блокировал.
— Я смогу? — задал я в лоб интересующий меня вопрос.
— Слушай, я не пойму, тебе совсем делать нечего? Могу литературой поделиться.
— Откуда такой скепсис? А вдруг?
— А вдруг Пути опять отвердеют? — он фыркнул и передернул плечами. Потом помолчал, задумчиво глядя на мою макушку, и вздохнул: — Ладно, делай что хочешь, только не убей, ради богов, уникум.
— Уникумом я буду, если тебя убью, душевный ты наш.
Я подтянул колени к груди, умастил подбородок сверху, и приступил к ментальному препарированию объекта. Потом подумал и положил руку на край его крыла, стелящегося по земле. Я, конечно, не Страж, с их ладонными потоками, но физический контакт лишним не будет.
— Хорошо хоть на коленку руки класть не додумался, — обратился Ворон к ближайшему кусту. Ну, я тебе это припомню… Мстительная мысль потонула в непривычно бурном потоке чужой личности — щиты и блоки он сейчас поддерживать не мог, и вся эта не сдерживаемая никакими запорами масса ухнула на мою бедную голову.
Вынырнул я изрядно потрепанный, зато с массой совершенно бесполезной информации (оказывается, Хан при жизни лет двадцать служил в армии, в два раза больше — пахал на ниве контрабанды, за что был неоднократно бит, ненавидит яблочные плюшки, а на данный момент с тоской размышляет на тему того, что дело — задница). Нет, общение с суперподкованными в ментале людьми определенно не идет мне на пользу. Я вздохнул и нырнул обратно.
На сей раз процесс пошел. Через десять минут я обнаружил «узел». Мда-м… Хороший такой, морской. Еще полчаса ушло, чтобы приблизительно разобраться в его структуре и при этом не дать себе утонуть во всем этом бедламе. При первой же попытке подергать за ниточки выяснилось, что он самозатягивающийся. То есть затягивающий в себя всех любопытных.
Я поспешно дернулся из ментала и долго сидел с абсолютно пустой головой, хватая ртом воздух. Это было… страшно. Наверное — да. И далекая, очень далекая перспектива потеряться в чужом сознании настолько, чтобы уже никогда не суметь оттуда выйти, вдруг стала слишком близкой. Только терять уже нечего — все, отыграли фанфары, другого пути нет. Отдышавшись и отбоявшись, я вернулся обратно и попробовал зайти с другой стороны…
Я пробовал так и эдак, строил хитрые комбинации и обманки. Периодически выныривал, давая голове и нервам отдых и пытаясь обдумать новые ходы. Час проходил за часом, Хан не поднимал глаз от бумаги, переворачивая страницу за станицей, просматривая книгу за книгой, но выхода не находил. Небо темнело затаясь, украдкой, но быстро, быстро, неестественно быстро. Я начал бояться всерьез и с яростью набросился на узел.
Снова часы. Я пробовал бесчисленное количество раз, бесчисленные уловки и приемы ушли в никуда, пять или шесть из них едва не оказались роковыми, и я еще и еще раз кланяюсь моим учителям — выдрессировали меня действительно хорошо. Я смутно помню и попытки эти, и перерывы между ними, когда я находил в себе силы глянуть и на темнеющее небо, и на безнадежность в глазах Ворона, и на собственные прозрачные руки.
Но все когда-то кончается. Наступил момент, когда и я понял, что это бесполезно.
Значит, не судьба. Я вышел из ментала в последний раз и повалился на траву, разминая затекшую спину. Даже Хан не стал прохаживаться по поводу моего провала. Боюсь, мы оба понимали, что это, кажется, конец. И не будет никакого «SOS!», потому как, очевидно, миру до нас дела нет.
Ну и черт с ним. Страшно не было. Было спокойно. Не знаю, почему. Может, потому, что сделал все, что мог. Может, потому, что есть смерти много хуже этой. Может… Может, потому, что я ничего такого не оставлял на этом свете, за что хотелось бы держаться до конца.
Аминь. Умереть, глядя в Великое Ничто. А если представить звезды, выйдет даже красиво. И хорошо, что здесь меня ничего не держит. Мне было бы плохо, а это все рано ни-че-го не дало.
Захотелось подняться и напоследок почувствовать себя живым. Я встал одним движением, будто толкала сама земля. Запрокинул голову, закрыв глаза и представляя звезды. Красиво. И черт с ним со всем. Я еще жив.
Я пошел вперед, сам не зная куда, не зная, зачем. Вокруг была темнота, беззвездная, но не давящая. Черный, черный тюль.
На лицо упал свет. Полоса бледно-золотистого тумана мягко сияла, разгоняя черноту. Сияла. Все еще. Рука потянулась к ней, чуть помедлила, окрашиваясь золотом, и нырнула внутрь. Я шагнул вперед, почти касаясь полой куртки Пути, близко, очень близко, но все же вовне, а не внутри. Я медленно перевернул ладонь — прозрачная фигурка дымчатого стекла, наливающаяся золотым светом, словно кровью.
Свет не гас с темнотой. Он просто становился другим.
Да, я жив. И теперь, завороженный древней магией, в центре гибнущего мирка, я понял, что никогда еще не был настолько живым. Мир сузился до границ светлого пятна, и я не мог оторвать от него ни взгляда своего, ни руки. Чернота за спиной уже отошла в Ничто, но пока есть свет, я жив. Жив. Жив…
Я сощурился, наблюдая за крохотными звездочками, проходящими сквозь руку. Рожденные в Ядре, они медленно поднимались вверх, сияющие, золотые, крошечные пылинки мироздания. Вспыхивали, кружились, выстраивались в сияющие ожерелья. Я чувствовал, как свет переполняет руку, струиться дальше, вливается в тело, наполняет кровь. И свет потянул домой — последний, почти невольный шаг вперед. В свет. Я стоял в медлительном потоке ярких искорок и понимал, что теперь все идет как надо. Все еще будет. И конец — он еще очень далеко, ведь дорога искры от Ядра до конца Пути — целая жизнь. Ведь за спиной — сотни, тысячи Путей. Жизней.
Значит, будут эти жизни. Будут. Обязательно будут…
Я запрокинул голову вверх, к беззвездному небу. Не нужно представлять звезды, они там есть. Нужно только иметь свет их увидеть. И я увидел. За бурой дымкой, за тусклыми остатками неба, за чернотой и небытием, сияли звезды. Тысячи, миллионы — яркие, тусклые, белые и зеленоватые, голубые, желтые, близкие, далекие, нужные и нет, они сияли в тонкой паутине, где каждая паутинка — жизнь, где каждая нить — судьба. Великой паутины без времени и пространства, единое имя которой — Полотно. То, что изменяемо, если имеешь свет изменить.
Я потянулся вверх, где горела яркая белая звезда, и протянул руку. Свет ожег пальцы, ослепил глаза, болью покатился по телу. Звезда не давалась, выворачиваясь, обжигая, не желая покидать полотно. Я потянулся к теням своим — но нашел лишь одну. Я позвал ее силу к себе — и она подчинилась. Я впитывал ее телом, душой, сознанием, и понимал, что сумею. Даже так.
Пальцы сомкнулись вокруг белого пятна и потянули вниз со все новой силой. И оно подчинилось. Белая звезда этого мира оторвалась от Полотна и осталась в моей ладони, но последней, мстительной вспышкой, сожгла ее до кости. Рука вздрогнула и, соскользнув, задела узел паутины. Он натянулся вслед за рукой, нити спутались и переплелись. Я легко, едва касаясь, выпростал ладонь. Последняя нить натянулась, до предела истончившись.
Я прижал руку со звездой к груди, молча склоняя голову перед теми, чья судьба изменилась. Или?… Нет, не изменилась. И на том, и на том конце я видел тень смерти. Аминь.
Я бросил звезду на землю. Белое пламя вспыхнуло, языки пламени взметнулись в человеческий рост, прожигая Слои насквозь — у меня был один шанс изменить Полотно, и я лепил портал.
* * *
— Алекс!!! Да очнись ты!! — заорали у меня над ухом, встряхивая за плечи. Голова мотнулась в сторону от пощечины. Я вздрогнул и открыл глаза. Я лежал навзничь около тающего Пути. Бездна, приснилось… Хан рывком поднял меня за шиворот и поставил на ноги.
— Давай-давай, пошевеливайся! Ну же! — увидев, что я наконец утвердился на ногах, он отпустил мой воротник и, пока я пытался прийти в себя, закинул на плечо рюкзак и спортивно потрусил к нашему дереву.
— Подожди… — начал я, пытаясь его нагнать, но ноги заплетались, — Да что случилось?
— Кавалерия подогнала, — непонятно отозвался он, наклоняясь над Диким. — А ну-ка, помоги!
— Что? — вяло переспросил я. В голове все еще шумело, тело тоже не слишком спешило слушаться. Наверное, потому, что наполовину растаяло. Я провел рукой по лицу в надежде взбодриться, но… Я уставился на руку. Правая ладонь была сожжена. До кости.
— Да идешь ты или нет?! — прорычали под деревом, уже практически невидимым.
— Сейчас, сейчас… — я обернулся и блуждающий взгляд наткнулся именно на то, что искал — портал белого пламени. Получилось! Получилось…
Я развернулся и побежал к дереву. Продержаться этот портал должен до тех пор, пока не выполнит свою функцию — изменить Полотно именно в этом месте. Но рисковать все же не хотелось, тем более, что Ядро распадалось на глазах.
— Ну что, кричим «SOS»? — ухмыльнулся Хан.
— Обязательно! — залихватски-счастливо крикнул я темному небу. — И так, чтобы оглохли все ваши дрянные боги!
— Мальчишка, — он покачал головой и кивнул на серо-зеленую глыбу у наших ног. Намек был ясен. Мы с натугой взвалили на свои плечи Дикого и поволокли к порталу. Но то ли мы привыкли, то ли это из-за распада, но он казался гораздо легче, чем в прошлый раз. В портал мы ввалились чуть ли не кубарем, не обращая внимания на обжигающий лица и руки огонь. Хан задержался на той стороне, словно Ядро не отпускало его. Я схватил его за руки и уверенно потянул на себя. Ядро подчинилось и узел разошелся. Спасение утопающего — дело рук самого утопающего, не так ли?
Я бросил последний взгляд на Ядро, уже находясь на другой стороне. Хижина исчезла. Пути растворялись и гасли, как светлячки на рассвете. По земле пошла бурая рябь.
Остальное скрыл сомкнувшийся огонь. Пламя медленно опало сначала до костра, а потом и вовсе сжалось до звездочки, помещающейся в ладони. Она медленно затухала прогоревшим угольком и через несколько минут исчезла совсем.
Я наконец огляделся. Окружающий мир не был мне знаком, что впрочем, не удивительно. Порыв теплого ветра бросил в глаза горсть мелкой красной пыли. Я зажмурился и отвернулся.
— Хан, ты не знаешь, где?…
Ну конечно же. Огромный ворон выразительно покосился на меня янтарным глазом. Каркнул, деловито мазнул хвостом и бочком запрыгал в мою сторону, плотоядно поглядывая мне на плечо.
— Не надо! — решительно открестился я. Если на Скай он разъезжал именно таким образом, то мне под весом этого грифа сколиоз гарантирован. Ну как хочешь. Хотя до сих пор никто не жаловался.
— Ну и что? Где мы, кстати говоря?
Не имею ни малейшего понятия. Что меня гораздо больше интересует, так это то, придете ли вы с Диким в норму. Я прислушался к себе. Тело начало покалывать, особенно болезненно — руки и лицо. Наверное, последствия начавшегося распада. Я внимательно оглядел здоровую руку — так и есть, еще немного прозрачная, но быстро приходит в норму. Я пощупал крыло Дикому — шуршит, тянется — значит, тоже идет на поправку. Обоженная рука меня беспокоила гораздо больше. Болевого шока и связанных с ним последствий я избежал благодаря своему тогдашнему состоянию, да и ожоговая болезнь мне не слишком угрожала благодаря маленьким (в буквальном смысле) достижениям нанотехнологии, которыми Дикий в свое время напичкал мой многострадальный организм (надеюсь, от распада они не пострадали). Но это не меняет одного — я фактически остался без действующей конечности.
Алекс? Да? Я сморгнул и с некоторым смущением сообразил, что уже десять минут гипнотизирую стену. Я помотал головой и последний раз с сожалением осмотрел руки. Левая выглядела вполне нормальной, наливаясь симпатичным розовым цветом. А правая…
Я почувствовал, как брови начинают подбираться к волосам — правая ладонь то же наливалась. Шрамами. Полупрозрачная черная, обугленная кожа и мышцы исчезали под давлением реального мира, сменяясь мешаниной глубоких, извилистых, совершенно заживших, и очень, очень материальных шрамов. Выглядело это жутковато.
— Куда дальше, Ворон? —спросил я напрямик. Черт его знает, что сейчас и где творится. И прежде всего, необходимо подумать, где ты будешь в безопасности. Опять? Опять и снова. Не идиотничай, слоник пластилиновый. Ладно, думайте, мудрейшие, а я пока огляжусь.
Я встал и потянулся. Пальцы на правой руке почти не гнулись, ладонь я не чувствовал. Я медленно двинулся вперед, разминая деревянные пальцы. На десяток километров вокруг раскинулись развалины глинобитного города, покрытые слоем тонкой красной пыли. Пыль покрывала все — и мостовую из больших квадратных блоков, и остатки стен, а кое-где — и крыш. А так же, полагаю, всю мою одежду. Красная пыль, разносимая слабым, но навязчивым ветерком, забивалась во все щели, лезла за шиворот, в нос, в глаза. Большие и маленькие булыжники грудами высились около стен, неровные сколы усеивали мостовую. Я офутболил небольшой камешек и подошел поближе к одной из стен. Она не доходила мне до пояса, с круглым резным отверстием, наполовину расколовшимся. От отверстия крестом расходились глубокие желобки в четыре ряда. Я провел по ним пальцами и прислушался. Тихо. Только ветер посвистывает в развалинах. Это мертвый город.
Значит, более-менее безопасный. По крайней мере, я на это надеюсь. Впереди высоко, метра на три над самой высокой крышей, вздымалась арка. Неровная, кособокая, даже не соединяющаяся полностью сверху. Ее стены составляли тонкие столбики-колбаски, как будто скатанные ребенком из плохой глины — неровные, кривоватые, то слишком тоненькие, то чересчур толстые. К левому столбу неумело были прилеплены сверху несколько толстых и коротких неровных горизонтальных колбасок. Две верхние были длиннее, чем нижние, и к середине арки они сходили на нет.
Я развернулся и пошел обратно. Ворон скакал вокруг Дикого, непонятно что проверяя. Ну что, надумал? Не совсем… Он замолчал. Так что будем делать? Я думаю… Это достаточно спокойное место. Не стоит никуда двигаться, пока твой Страж не будет в состоянии выполнять свои функции. Я плохо знаю, что сейчас происходит в мире, и в случае опасности защитить тебя не смогу. Без прикрытия Скай меня очень легко блокировать. Поэтому прыгать куда бы то ни было нет смысла. А… на один из кораблей Дикого? Не могут же темные взять под контроль все. Меня там никто не знает, даже его старпом. Тебя — тем более. И если учесть, что он сейчас больше всего похож на труп, нас могут и прихлопнуть под шумок. Значит, ждать, пока очнется? Ворон кивнул. Долго? Последовал птичий экгивалент пожимания плечами.
Ладно, будем ждать. Надеюсь, Хан не будет отлынивать от функции добытчика пропитания, если все это затянется. От нечего делать я просканировал развалины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57