Молодой человек негромко произнес:– Не могли бы вы задержаться после службы, ваша светлость?Обряд закончился, но народ не спешил расходиться – у каждого нашлось дело к жрецу, он выслушивал, давал советы, несколько раз стоявшая в стороне Глэдис услышала его смех. Наконец, часовня опустела, и Адан подошел к графине:– Я рад видеть вас в часовне. Все это время по моей вине вы не могли посещать службу.– Это не ваша вина, – угрюмо ответила Глэдис.– Моя. Ваша невестка всего лишь предложила, а я согласился.Глэдис не выдержала:– И что вам тут понадобилось? С вашим медоточивым голоском вас в Суреме будут на руках носить!– Я не нужен в Суреме.– А тут нужны? Кому же это? Моей невестке-пустышке? Заботитесь о ее душе? Так я вам скажу по секрету: никакой души у Клэры нет. Вся ядом изошла.– И ей в том числе, – пассаж про яд Адан пропустил мимо ушей, – но не только. Порой люди и сами не понимают, что им нужна помощь. А порой, наоборот, слишком хорошо знают, что нуждаются в помощи, но не решаются попросить о ней, – он смотрел Глэдис прямо в глаза.У Глэдис задрожали уголки рта, и она быстро сжала губы в тонкую линию. Жрец внимательно посмотрел на нее, кивнул и сменил тему:– Скажите, ваша светлость, вы считаете себя хорошей матерью?– Что? – От неожиданности Глэдис на минуту забыла об этикете.– «Да как вы смеете!» – можете пока придержать. Я не сомневаюсь, что вы хорошая мать. Я слышал, что вы растили сына сами, даже без няни и кормильцы, не в пример большинству знатных дам.– Мать должна растить своего ребенка сама, не перекладывая на слуг. Никто не может заменить детям мать. – В своде правил «хорошей матери» Глэдис Дарио, по объему не уступающем «Книге Семерых», этот пункт занимал первое место.– А ваша невестка хорошая мать?– Клэра?! – Глэдис задохнулась от возмущения. – Да она вообще не помнит, что у нее есть дети!– Детям, должно быть, тяжело расти без матери, – сочувственно заметил жрец, и Глэдис с размаху захлопнула за собой дверцу ловушки.– У них есть бабушка.Адан кивнул:– Вам не кажется, что вы несколько противоречите самой себе?Графиня с шумом выдохнула воздух, сдерживая гнев:– Я говорила о матерях, а не о кукушках!– Вы не дали Клэре возможности стать матерью. С самого начала. Вспомните, как больно вам было, когда лорд Арно настоял, чтобы воспитанием графа занялись наставники.– Это не ваше дело!– Я служу Эарниру.– Вот и служите дальше!– А Эарнир охраняет детей.– Я тоже охраняю детей! Я оберегаю своих внуков от такой матери, как Клэра! Она думает только о себе, наряды, балы, украшения. Ради этого вышла замуж, а теперь обвиняет всех вокруг, что прогадала. И этой женщине я должна была доверить детей своего сына? Вы просто не знаете Клэру!Адан покачал головой и мягко сказал:– Я знаю Клэру. Все, что вы сказали – правда. Но что вы сделали, чтобы помочь ей стать лучше? Вы окружили ее стеной презрения, вы отняли у нее детей, быть может, единственное, что могло бы пробудить в ней теплые чувства.– Почему я должна воспитывать свою невестку? У нее были родители.– Если вы ничего ей не должны, то и она ничего не должна вам. И вы обе в тупике.– И что вы от меня хотите?– Позвольте Клэре стать матерью своим детям. Она и так потеряла слишком много времени.– И отправила вас ко мне, наверстывать, – Глэдис успела справиться с первой вспышкой гнева и теперь чувствовала только привычное глухое раздражение.– Она не знает, что я решил поговорить с вами о детях, и никогда не просила меня об этом.– Тогда с чего вы взяли, что ей это вообще нужно? Она не любит детей. Есть женщины, которые просто не умеют любить! Ни мужчину, ни детей, ни собачку!– Есть. Но такие женщины не любят и самих себя. Вы же обвиняете невестку в себялюбии.Глэдис устало опустилась на скамейку:– Я не собираюсь тревожить детей из-за ваших измышлений.– Тогда мне придется обсудить эту тему с графом. У ваших внуков ведь не только матери нет, но и отца. Одна бабушка. Сироты при живых родителях, – оказалось, что мягкий голос жреца может в одно мгновение приобрести ледяную твердость.Графиня с ужасом представила, как жрец будет разговаривать с Эльвином, отвлечет его от любимых трудов, заставит принимать решения, выбирать между женой и матерью:– Вы новый человек в замке и не знаете, что графа не принято беспокоить. Лорд Арно занимается делами графства, я управляю домом.– Почему же? Я обратил внимание, что вы завернули его в бархатную ткань.– Он болен!– Он всего лишь слеп.– Вы слишком много позволяете себе!– Я просто говорю правду. Понимаю, – заметил он сочувственно, – к этому трудно привыкнуть, особенно если в совершенстве умеешь лгать себе.Глэдис кусала губы – он так говорит с ней, будто ему все известно! Но ведь это невозможно, немыслимо, ни один жрец не стал бы с ней разговаривать, знай он, что она совершила. Разве что слуга Келиана, очищающий душу грешника перед смертью.Чего он хочет? Чтобы она сама приползла к нему на коленях, во всем призналась и умоляла о пощаде? Чушь, глупая чушь, он ничего не знает, просто напускает на себя глубокомысленный вид, чтобы помочь Клэре… как будто этой девице нужны дети! Пора заканчивать этот разговор, еще немного, и она сама во всем признается, лишь бы не терзаться неизвестностью. Глэдис собралась с мыслями:– Хорошо. Если Эарниру угодно, чтобы вы тратили свое время на спасение несуществующей души – кто я такая, чтобы противоречить богу? Клэра может заняться вышиванием с девочками.– А что же с сыном?– А сыну вышивание ни к чему, – ядовито ответила Глэдис, и так уступившая слишком много. Подпускать Клэру к любимому внуку, так похожему на маленького Эльвина, она не собиралась. Но жрец, судя по всему, и сам понимал, что большой пирог едят маленькими кусочками. Он кивнул:– Для начала этого будет вполне достаточно. Благодарю вас, ваша светлость. И… если вы все-таки решите, что хотите поговорить со мной – я буду ждать. 15 Дэрек медленно сошел по сходням, все еще не веря, что он здесь, вырвался, добрался, свободен! Никто не мешает забыть про эти четырнадцать лет, забыть тростниковую хижину на высоких сваях, белоснежный песок и пламя, пожирающее паруса. А Солла… что Солла? У моряков жены в каждом порту, не он первый, не он последний. Она тоже забудет.Он стоял, прислонившись к облупленной стене таверны, и ждал, пока уймется колотящееся сердце. Никто не мешает ему забыть, кроме совести. Честь – это для благородных, как их капитан, а вот совесть у каждого человечка есть, и что не так – поедом съедает. Боги так решили: за каждым ведь не уследишь, пусть сами управляются.Сердце успокоилось, он полной грудью вдохнул родной запах порта: мокрая древесина, морская соль, гниющие водоросли, жареная рыба, специи, высыхающий на солнце пот. Дома. Он уже знал, что Энрисса, снарядившая их экспедицию, давно умерла, и решил не тратить время на путешествие в Сурем. Про их корабли успели забыть, новая наместница его и слушать не захочет. Да что наместница, его прошение дальше канцелярии не пустят. Нужно идти к герцогу, глава морского братства говорит за всех, значит, и за Дэрека.Ему повезло – купец согласился подбросить поиздержавшегося моряка до дворца в своей повозке, и Дэрек удобно устроился на тюках с тканями, даже вздремнул немного. Нынешнего герцога он никогда не видел, как, впрочем, и предыдущего, но знал, что тот не откажется его выслушать. На совете говорят только капитаны, но каждый, кто платит десятину, имеет право обратиться к главе братства за помощью. Он отыскал управляющего, высокого узколицего человека с таким выражением лица, словно ему под носом собачьим дерьмом помазали, смыть – смыли, а запах остался. Вот он теперь ходит и принюхивается, а понять, откуда воняет, не может.– Со всеми делами сперва ко мне, а я уже решу, куда дальше, – процедил он сквозь зубы.– Это секретное дело, только для герцога, – пытался протестовать Дэрек, но его никто не слушал. Управляющий развернулся к нему спиной – не хочешь, как хочешь, и собрался уже подозвать стражу, когда раздался недовольный мужской голос:– Что там еще такое? Что за шум?– Никакого шума, ваше сиятельство, – с герцогом управляющий разговаривал так же сквозь зубы, как и с Дэреком, и тот против воли почувствовал к грубияну некоторое уважение.– Что здесь надо этому моряку? – Ванр спустился вниз. Обычно он ни во что не вмешивался, но день выдался жаркий и скучный, заснуть после обеда не получилось, и его сиятельство искал, на ком бы сорвать раздражение. Управляющий, которого он терпеть не мог, как раз кстати попался под руку.– У него дело к герцогу.– А с каких это пор вы стали герцогом?Узкое лицо управляющего скривилось, словно он зажевал лимон:– Я выполняю свою работу.– Выполняйте ее от меня подальше. А ты, малый, иди за мной.Дэрек послушно последовал за невысоким толстым герцогом, чувствуя себя неудобно, словно семейную ссору случайно подсмотрел. Ванр зашел в кабинет и плюхнулся в кресло:– Ну, что там у тебя такое важное?Он уже раскаивался, что обругал управляющего – тот наверняка побежит жаловаться Ивенне, Ивенна в очередной раз в двух словах объяснит мужу, почему тот является полным ничтожеством, и вечер пойдет насмарку. Но отступать поздно, придется выслушать этого моряка, а потом уже отправить восвояси. Денег, наверное, пришел просить. Интересно только, почему к нему, а не Корвину? Всем, связанным с морем, занимался его сын, герцогиня управляла землями, а Ванр маялся от безделья. Так и быть, если этот оборванец расскажет интересную историю, денег он ему даст. Хоть как-то развеет скуку.История оказалась куда интереснее, чем ему бы хотелось услышать. По мере рассказа спину Ванра начал заливать холодный пот. Бывший секретарь наместницы понимал, к чему это приведет. Проклятье, ему ведь даже приказать убрать моряка некому! Вот урок на будущее – надо было обзавестись своими людьми, а он все боялся, ждал, пока Энрисса про него забудет. А потом уже поздно было, Ивенна все в свои руки забрала. Не везет ему с женщинами, как ни крути. Он грозно посмотрел на замолчавшего Дэрека:– И ты думаешь, что я поверю в этот бред? Эльфы, значит, всех убить приказали и корабли сожгли! С чего бы вдруг?– Я не знаю. Старейшины Лунных тоже не знали, но они не могли ослушаться. У них не осталось сильных магов, а эльфы полукровок за своих не считают, если что – передушат, как котят.– А как по мне, так ты это все выдумал, друг любезный, чтобы денег из меня вытрясти, а сам и близко к тем кораблям не подходил.От обиды у Дэрека на краткий миг перехватило горло: всего он ждал, но чтобы так…– Деньги не мне нужны, я для вдовы капитана просил, если она жива еще!– А вдова с тобой щедро поделится. Надоело, наверное, вдовствовать, а тут и приданое само в руки плывет. Убирайся, откуда пришел, и если еще раз попытаешься кого-нибудь одурачить, прикажу язык на площади выдрать.Дэрек, онемев от обиды, направился к выходу, и на пороге столкнулся с молодым загорелым человеком. Тот развернул его от двери и негромко сказал:– Погоди-ка, – а затем обратился к герцогу, – управляющий сказал, что у моряка к вам дело, отец.– Мы уже все обсудили. Он уходит.Дэрек переводил взгляд с отца на сына, и решил использовать последний шанс:– Мне нужно было с главой братства говорить.– Так это тебе ко мне, а не к герцогу. Ты очень долго плавал, если не знаешь. Два года назад прошли выборы.– Корвин, – вмешался Ванр, – отправь его прочь. Это добром не кончится.Но Корвин сдвинул брови, сохраняя на губах вежливую улыбку. Дэрек снова начал свой рассказ:– Меня не было здесь четырнадцать лет, ваша милость. Вторая экспедиция. Мы отплыли отсюда, когда вам шесть годиков было, я помню, леди Ивенна в порту корабли провожала, а вы у нее на руках.Корвин улыбнулся:– Я махал вслед, так хотелось с вами… Что произошло?– Мы не доплыли. Остановились на Лунных Островах запастись водой и на ремонт, одна каравелла течь дала, доски негодные подсунули. Через неделю приплыл эльфийский корабль. Я и не знал, что у них такие есть. Красавец, чисто лебедь серебряный, на солнце сверкает, а как плывет, непонятно, парус всего один, прямой и тот небольшой, словно для красоты повесили. Ветра не было, а он надутый, – Дэрек замолчал, словно не желая говорить дальше, но продолжил, – в тот же день нас повязали всех. Местные, приплывших мы и не видели. С каждым говорили, мол, приказано всех убить, а корабли сжечь. Но им нас жалко, потому оставят в живых, но чтобы без штучек. Все согласились, чего уж там. А капитан на корабле остался. Сказал, корабли не должны умирать в одиночестве, а у него присяга. Все сгорело.Корвин сцепил пальцы и отвернулся, чтобы Дэрек не видел его лицо. Он помнил тот день, много лет назад, прекрасные гордые корабли, флаги на ветру, паруса, ощущение невероятного праздника. И все это уничтожили в один миг. Он медленно проговорил:– Они не корабли сожгли. Мечту. Больше никто и не пытался доплыть до новых земель. Словно их и не было.– Мы остались на Островах. Первое время думали бежать, но они только с Кавдном торгуют, а кому охота рабом стать? Денег на проезд ведь не было. А потом, – об этом Дэрек предпочел бы промолчать, но говорить, так уже все, тем более, что в глазах Корвина он не видел презрения, только сочувствие, – они нам девушек дали, каждому нашли. Дети пошли, делами обзавелись. Так никто и не убежал.– Кроме тебя.– Мне помогли, – кратко ответил он, закрывая тему. Не хотел он рассказывать про Соллу, ни к чему оно.– Но зачем это эльфам? Зачем им сжигать корабли, держать в тайне новые земли? Если они принадлежат им, они могли просто объявить их своей собственностью. Никто бы не стал спорить. С эльфами в империи и так никто не спорит, – с некоторой горечью добавил он. Последнее время участились жалобы от купцов на эльфийских перекупщиков, перехватывающих сделки прямо под носом. Эльфы не платили налоги, и могли предлагать более выгодные цены.– Никто не знает. Старейшины слишком испугались. Я потом много раз спрашивал, но они отнекивались – мол, не знаем, и все тут.– Все ясно. Я решу, что делать дальше. Ты пока остановишься здесь, я отправлю людей найти вдову вашего капитана, она получит вдовьи деньги. Твоего свидетельства достаточно, – Корвин кликнул слугу, проводить моряка, а сам подошел к окну.Ванр окликнул сына:– Что ты собираешься делать?– Еще не знаю.– Лучше не вмешиваться, – торопливо заверил его Ванр, уловив нотку сомнения в голосе юноши.– Что значит не вмешиваться? Делать обязательно нужно, только я еще не решил, что именно, – с удивлением возразил ему Корвин. Он знал, что Ванр Пасуаш не отличается особой смелостью, но он ведь все-таки дворянин, должен понимать, что только последний трус позволит безнаказанно сжигать свои корабли.– Нужны свидетели, одного Дэрека недостаточно. Не думаю, что Лунные признаются. Они слишком напуганы. В любом случае надо известить наместницу.– Ни в коем случае! – Вскричал Ванр и уже спокойнее добавил, – ни в коем случае. Саломэ Светлая – добрая душа, но блаженная. Она верит, что король вернется со дня на день, и никогда не пойдет против эльфов.Ванр по старой привычке интересовался придворными сплетнями, и, хоть и с некоторым запозданием, оставался в курсе столичных дел. Если бы только Корвин прислушался к голосу разума, но куда там, упрется рогом, он знал это выражение лица. К счастью, в этом случае Ивенна будет на стороне опостылевшего мужа. Уж она-то знает, что с эльфами лучше не связываться. Ванр простодушно посоветовал:– Поговори со своей матерью, может, она посоветует что-нибудь умное. У нее родня в столице.Ванр оказался прав – Ивенна приложила все усилия, чтобы отговорить Корвина вмешиваться, но убедила лишь подождать. «Чтобы обвинять эльфов, нужны не свидетели, а союзники», – сказала герцогиня. Она пообещала написать своему племяннику – Хранителю Леару, попросить помощи и совета.В глубине души Ивенна надеялась, что Леар, близко знакомый с наместницей, преуспеет там, где она потерпела поражение. Она ненавидела эльфов из-за проклятой книги, причинившей столько бед ее семье, но понимала, что победить их невозможно, тем более при Саломэ Светлой, боготворящей короля Элиана. Корвину лучше заниматься своими делами и не повторять чужих ошибок. Сгоревшие корабли все равно не восстанут из пепла. 16 Взрослая жизнь не спешила заключить Тэйрин в колючие объятья, скорее, наоборот, никогда раньше у девушки не было столько свободного времени. Поначалу она наслаждалась бездельем – каждое утро, проснувшись, еще до завтрака, спускалась к морю, босиком сбежав по прохладной мраморной лестнице. Она не умела плавать, поэтому не заходила далеко, садилась у самой кромки воды, позволяя волнам щекотать свои босые ноги, и пересыпала в ладонях песок – мелкий, чистый, белый, словно крупинки перемолотого сладкого корня с Островов, здесь его добавляли в карнэ.Потом Тэйрин возвращалась в спальню, переодеться к завтраку. Осень выдалась жаркая, любая одежда казалась лишней, волей неволей позавидуешь дикарям, про которых ей рассказывал Корвин – те ходят в одних набедренных повязках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48