— Бо… — выговорил он наконец. — Моя милая Бо.
Ее дыхание немного успокоилось. Она чуть отступила от него. Ноги у нее подкашивались. На эти несколько секунд она совершенно отключилась от окружавшего их мира. Остались лишь одни ощущения. Теперь мир обрушился обратно на нее: обжигающий холод ночного воздуха, догорающий огонь костра, начавшие неметь ступни. Вокруг осталось всего несколько человек, весело болтающих и пьющих. Остальные вернулись внутрь. Казалось, никто не заметил Дайда и Изабо, уединившихся в тени арки, но Изабо покраснела от смущения. Она отошла от него, испытывая ощущение утраты от разделявшей их холодной темноты.
— Ты замерзла, — сказал Дайд. — Ради Эйя, пойдем скорей в дом!
Изабо кивнула, чувствуя наплыв знакомой нерешительности. Он наклонился, поднял их кружки и разлил по ним остатки Горячей Пинты.
— Вот, грейся, — сказал он с улыбкой, обвив ее талию рукой. — Пойдем в дом.
Вместе они ушли со двора внутрь. Серые Плащи заняли большую часть уцелевшего крыла разрушенного замка, причем большинство из них расположилось в одном небольшом зале. Женщины устроились в двух или трех маленьких комнатках с одной стороны, а Ри со своей свитой ночевал в меньшем зале в дальнем конце. Обычно Изабо спала в небольшой передней рядом с их комнатой, разделяя постель с Майей и Бронвин, а иногда и с маленькой Ольвинной тоже.
Длинный зал, в котором спали солдаты, уже утих, и большинство мирно спало, завернувшись в свои одеяла. В центре комнаты догорал костер, и в воздухе стоял запах дыма. Дайд повел Изабо через длинные ряды спящих, крепко держа ее за руку. Они вошли в одну из небольших комнаток, где спали офицеры Ри. Здесь был камин, и дым уже не ел Изабо глаза. Она увидела темные силуэты спящих офицеров и попыталась выдернуть руку. Дайд ободряюще улыбнулся ей, сверкнув белыми зубами.
— Посиди со мной немножко, выпей свою Горячую Пинту и обогрейся, — прошептал он. — Мы не можем разговаривать в твоей комнате, там же Колдунья, и дети тоже.
Она позволила Дайду повести ее дальше. Он споткнулся об одного из спящих, вполголоса извинился, бросив сверкающий взгляд на Изабо, подом подвел ее к вороху мехов и одеял в углу. Она села, обняв колени, а он укутал ее в одеяло и сел рядом, прислонившись спиной к стене. Изабо сделала глоток теплого эля и почувствовала, что начинает расслабляться.
— Где сегодня твоя совушка? — спросил он со смешком в голосе.
— Улетела на охоту, — ответила она, не зная, то ли смеяться, то ли смущаться. — Она склевала всех пауков в этом забытом Эйя замке, а когда вьюга закончилась, полетела в лес, поискать личинок.
— Значит, можно не бояться, что меня клюнут, если я попытаюсь снова поцеловать тебя?
— На этот раз можно не бояться, — ответила она, чувствуя, что ее сердце снова забилось быстрее. В темноте его лица было почти не видно, но она ощущала его близость и чувствовала его теплый запах.
Он чуть придвинулся к ней.
— Это замечательно, — сказал он и поцеловал ее, так быстро и внезапно, что застал ее совершенно врасплох. Пульс у нее бешено заколотился. Где-то глубоко внутри она ощутила резкую судорогу желания. Она прильнула к нему как к единственному ориентиру в сорвавшемся с места и закружившемся мире. Его рука ласкала ее затылок, поддерживая ее, а другая скользнула от горла к груди. Ее сосок почувствовал прикосновение его пальца сквозь все слои одежды и затвердел, поднимаясь ему навстречу. Она отстранилась от него, хрипло дыша.
Они с Дайдом почему-то лежали рядом на одеялах, ее голова покоилась на его руке, его тело прикрывало ее. Было очень темно. Она не видела его лица, но чувствовала, как быстро вздымается и опадает его грудь, ощущала напряжение в его теле.
Он вздохнул и положил голову рядом с ее головой, всего в нескольких дюймах. Одной рукой он играл с ее волосами, но за исключением этого, больше никак ее не касался. Через миг она расслабилась, повернувшись к нему лицом.
— Прости, — прошептала она. — Просто я не могу…
— Ты же знаешь, что я всегда мечтал о тебе, Бо, — выговорил наконец Дайд. Он не смотрел на нее, а слова давались ему с явным трудом. — С тех самых пор… думаю, что с тех пор, когда мы еще были детьми, с того раза, как мы встретились в Кариле.
Изабо удивленно покачала головой.
— Откуда мне было знать? — спросила она с каким-то возмущением. — А ты флиртовал с каждой хорошенькой девушкой, которую видел!
Она увидела, как он улыбнулся.
— А ты ревновала?
— Ты что, делал это специально?
— Ну разумеется. — В его голосе звене смех. — Ну, в основном.
Она тоже улыбнулась, хотя и ощутила легкий укол ревности. Он придвинутся чуть ближе.
— А что я должен был делать? — спросил он с притворным отчаянием. — Ты большую часть времени и не смотрела на меня. Что оставалось бедному циркачу?
— Я на тебя не смотрела? Неправда!
— Нет, правда, — сказал он. — Я делал все, что мог, чтобы привлечь твое внимание, а ты только и знала, что бранить меня и командовать мной. И постоянно куда-то исчезала. Я не могу сосчитать, сколько раз это было!
— Всего один или два, — сказала Изабо, — и каждый раз у меня не было другого выбора.
Он кивнул.
— Да, я знаю, — ответил он, и его голос стал совершенно серьезным. — Я твердил себе, что время еще не пришло. Когда придет время, думал я, Пряхи переплетут наши нити.
Они молча лежали в темноте, всего в нескольких дюймах друг от друга. Изабо ощутила, как внутри у нее все знакомо сжалось от охватившего ее смятения. Он накручивал ее локон на палец, но ничего не говорил.
Через миг она выдавила:
— Но я… я не знаю…
Повисло долгое молчание, потом он сказал спокойно, все так же играя с ее волосами:
— Чего, Бо?
— Я не знаю, могу ли… — Она замялась, пытаясь разобраться в путанице мыслей. Потом выпалила, удивив саму себя, — Ты знаешь, что у меня не может быть детей? — Его пальцы все так же продолжали крутить ее локон. — Йорг так сказал, он заглядывал в мое будущее. Он сказал: «Я вижу тебя с множеством лиц и во множестве масок; ты будешь единственной, кто сможет скрыться в толпе. Хотя у тебя не будет дома и ты не будешь знать отдыха, все горы и долины станут твоим домом; хотя ты никогда не станешь матерью, тебе суждено будет вырастить дитя, которое когда-то будет править страной».
Ее голос изменился, стал более низким и прерывистым.
— Видишь? У меня никогда не будет ни дома, ни отдыха, и у меня никогда не будет детей. Когда пророчества Йорга не сбывались? Мегэн говорит, что ведьмы часто оказываются бесплодными. Это как-то связано с Единой Силой. — Слова сбивались в одну кучу, перепрыгивая друг через друга. — И потому, что ведьмы редко выходят замуж…
Дайд ничего не сказал, хотя его пальцы оставили ее волосы и легонько водили круги по ее шее.
— А я же теперь ведьма, колдунья. Я поклялась посвятить себя Шабашу.
— И что? — спросил он. — Ты поклялась посвятить себя одному хозяину, а я другому. Как это может помешать нам любить друг друга?
Медленные круговые движения его пальцев по ее коже успокаивали ее. Она протянула руку и сжала его запястье.
— Это означает, что я не обычная девушка, с которой ты можешь прыгнуть через костер и строить свою жизнь.
Он повернул руку, и их пальцы сомкнулись.
— Мне не нужна ни обычная девушка, ни обычная жизнь. Ты все это уже говорила раньше, Бо, это никак не меняет мои чувства к тебе.
Он немного помолчал и снова придвинулся к ней. Ее пульс мгновенно бешено заколотился снова. Он очень нежно поцеловал уголок ее рта, губы, подбородок.
— Вопрос в том… каковы твои чувства ко мне?
Его губы скользнули к жилке, пульсирующей в ложбинке между ее ключицами. Одна рука быстро и со знанием дела принялась развязывать шнурки у нее на корсаже. Губы опустились вслед за рукой. Изабо снова почувствовала приступ острого желания, и вместе с ним еще более сильный страх. Он почувствовал ее движение и слегка отстранился, хотя его рука все еще лежала на ее солнечном сплетении, там, где должно было быть средоточие ее ко.
Я не причиню тебе боли, Бо, — сказал он ласково. — Почему ты боишься меня?
Она ничего не сказала. Все ее тело было очень неподвижным и очень напряженным.
— Кто-то уже причинил тебе боль, моя Бо? — спросил он ласково. Она напряженно кивнула. — Оул? — Она снова кивнула, и он поцеловал ее, гладя по спутанным рыжим волосам. Она чувствовала, как дрожит его рука у нее на груди. — Как?.. Что они?.. — Он не смог договорить. Она отодвинулась, снова ощутив прилив стыда и отвращения. Он удержал ее, убрав со лба упавшую прядь. Мало-помалу нежность его прикосновения успокоила ее. — Они тебя?..
Она покачала головой.
— Нет. Другим пришлось хуже. — Ее голос был очень тихим, исполненным горечи. — Меня они просто трогали. Это нравилось ему, барону Ютте, Главному Пытателю. Он сказал, что ему нравится слышать, как я кричу. Поэтому они трогали меня, по всему телу, и внутри тоже, очень больно… — Ее голос пресекся. — И барон Ютта, он тоже это делал, когда я была на дыбе. Он… — У нее сорвался голос, и она не сказала ничего больше, изумленная, что она смогла высказать ему это все. Наверное, причиной тому было тепло, близость темнота, нежная рука Дайда на ее лице. — Я укусила его, — сказала она окрепшим голосом. — Он рассмеялся. А потом он… он положил… ту штуку мне на руку. Тогда я убила его. — Она произнесла это очень буднично.
Рука Дайда замерла. Она изогнулась, пытаясь взглянуть ему в лицо. Огонь почти догорел, но Изабо всегда видела в темноте как эльфийская кошка. Она видела, как мрачно были сжаты его губы, какой напряженной была линия челюсти, и снова почувствовала, как между ними повеял холодный ветер.
Потом он прижал ее к себе, так сильно, что она задохнулась.
— Жаль, что не я убил его, — сказал он. Его голос был очень хриплым. Он прижался к ее лицу своим лицом, и она с удивлением поняла, что глаза у него были мокрые. Она протянула палец и коснулась влажных ресниц. Он перехватил его и поцеловал, потом поцеловал белые рубцы на том месте, где должны были быть пальцы. В груди у Изабо что-то лопнуло, и она обнаружила, что тоже очень близка к слезам. Это были не те горячие удушливые слезы, которые постоянно были где-то рядом в последние несколько месяцев, а что-то более мягкое, как осенний дождь.
Дайд почувствовал, как дрожит ее грудь. Он погладил ее по спине, и она спрятала лицо у него на плече, позволив себе роскошь расплакаться.
— Тише, леаннан, тише, — шептал он, гладя и утешая ее, как она утешала близнецов. Слезы скоро иссякли, но Изабо так устала, чувствовала такое опустошение, что не могла оторвать головы от его плеча. Он чуть шевельнулся, укладывая ее рядом с собой. — Поспи, малышка, — прошептал он. — Поспи.
Ресницы у Изабо слипались. Она вздохнула, прижалась к нему ближе и мгновенно заснула.
Проснулась она перед рассветом, чувствуя, что в руку точно впились сотни крошечных иголок. Дайд спал рядом с ней. Подперев голову рукой, она смотрела на него. Его темные спутанные кудри упали на лоб, смуглая кожа раскраснелась во сне. Он спал, подложив под щеку руку, как ребенок.
Она отстранилась от него, вспыхнув, когда поняла, что корсаж ее платья наполовину расшнурован. Она поспешно зашнуровала его, а когда подняла глаза, то обнаружила, что Дайд проснулся и смотрит на нее. В его сонных глазах снова горел обычный бесшабашный огонь.
— Это обязательно? — спросил он.
Она вспыхнула. Дайд лениво вытащил из-под одеяла руку и очень нежно провел пальцами по ее груди, и сосок мгновенно отозвался, затвердев.
— Думаю, обязательно, — ответил он сам себе с сожалением. Потом взглянул на спящие фигуры своих товарищей. — Как ты сказала мне когда-то, здесь не время и не место.
— И когда же будет время и место? — озорно спросила она. Дайд быстрее молнии потянулся и ухватил ее за косу, и она мгновенно оказалась притянутой к нему. Их губы встретились, сомкнулись, разделились, снова встретились.
— Когда ты захочешь, Бо, — ответил Дайд, когда в конце концов отпустил ее. Он лежал на своем тюфяке, глядя, как она поднимается на ноги и связывает в толстый узел густую массу рыжих волос. — Как только настанет мир.
— Если только он вообще когда-нибудь настанет, — сказала она горько.
Он улыбнулся ей, заложив руки за голову.
— Поверь мне, моя Бо, мне никогда еще сильнее не хотелось, чтобы он наступил. Если бы это зависело от меня, мы выиграли бы эту войну завтра же!
ВОСХОД КОМЕТЫ
Красная, как кровь, комета пульсировала над восточным горизонтом. Звезды уже начали гаснуть, и на светлеющем небе проявился зазубренный силуэт гор. Было очень тихо.
Изабо оперлась локтями на перила и с тревогой смотрела на красное пятно в небе.
— Она здесь, — сказала она Мегэн.
Старая колдунья тяжело опиралась на посох, закутанная в свой сине-зеленый плед. Прищурившись, она взглянула на небо и сказала дрожащим голосом:
— Ты уверена? Я ничего не вижу.
Изабо кивнула.
— Боюсь, что я хорошо ее вижу.
Мегэн прищелкнула языком.
— Да, мои глаза уже не такие, как прежде.
— Надо рассказать Лахлану, сказала Изабо, отворачиваясь. Ее охватило отчаяние. Они так надеялись закончить эту войну быстро, но был уже почти Кандлемас, а они до сих пор не нашли способ победить фэйргов. От флота Лахлана осталось меньше тридцати кораблей, и они потеряли около пяти тысяч человек. Эти потери были ошеломляющими. И даже несмотря на то, что Лахлан поднял Лодестар и снова и снова укрощал бури, на следующий же день непогода налетала на них с новой силой.
Несмотря на отвратительную погоду, люди Лахлана постоянно объезжали побережье, поскольку фэйрги не раз пытались подняться по скалам и напасть на них с тыла. В результате Изабо видела Дайда всего лишь дважды, и каждый раз он выглядел совершенно измученным.
Изабо закрыла глаза и безмолвно позвала сестру. Красный Странник поднялся… Она знала, что Изолт услышит ее и придет.
Скоро до нее донеслись шаги, и она пошла открыть дверь, ведущую на крепостную стену. Первыми вошли Ри и Банри, а за ними, как обычно, весь генеральный штаб.
— Изабо говорит, что видит Красного Странника, — без предисловия сказала Мегэн. Ее старое лицо было усталым и напряженным.
Изабо кивнула и указала на восток. Изолт, обладавшая столь же острым, как и у ее сестры, зрением, увидела комету мгновенно, хотя большинству офицеров пришлось ее показывать. Они смотрели на нее, хмурые и встревоженные.
— Он всегда дурное предзнаменование, этот Красный Странник, — сказал Дункан Железный Кулак.
— Народ Хребта Мира называет его Драконьей Звездой, — сказала Изолт. — Она всегда предвещает гибель, как тень дракона, накрывающая тебя.
— Будем надеяться, что она предвещает гибель фэйргам, — сказал Лахлан, положив руку на белую сияющую сферу, которую он всегда носил на поясе. Прикосновение к Лодестару, похоже, очень ободрило его. Его лицо чуть просветлело, и он сказал, — По меньшей мере, день, кажется, будет погожим. Может быть, эта жрица-ведьма выдохлась.
Изабо бросила на него быстрый взгляд.
— Лахлан, ты что, собираешься снова выйти в море?
Его лицо мгновенно приняло упрямое выражение.
— Если ветер будет благоприятный, то собираюсь.
— Но сон Йорга…
— Я знаю, что приснилось Йоргу, не хуже тебя, Изабо, — отрезал он. — Это означает, что у нас осталось всего восемь дней и ночей, чтобы сокрушить фэйргов. Если мы нанесем им поражение, они не смогут обуздать магию кометы и утопить нас.
— А если мы не сможем победить их? — хмуро спросил Гвилим Уродливый. — Уже шесть месяцев мы бьемся с фэйргами, и шесть месяцев они отражают все наши нападения. Они явно обратились к могущественным силам. Замок Забвения будет на достаточной высоте, если они поднимут против нас приливную волну?
— Не думаю, — сказал Лахлан столь же хмуро. — В любом случае, мы не можем рисковать. Не забывай, там мои дети. Нет, вот какой у меня план. Я уже много недель обдумываю, что нам делать. У нас осталось всего шесть дней до того момента, когда комета достигнет зенита своей силы. Вы, остальные ведьмы, целители и дети должны отступить через лес в горные районы. Вы должны оказаться как можно выше, поскольку, как я уже сказал, мы не имеем понятия, насколько высокой будет эта их приливная волна. Изолт тоже отправится с вами, чтобы заботиться о детях и показывать вам дорогу.
Изолт издала протестующий возглас, но он продолжил, не обращая на нее внимания:
— Здесь мы оставим только костяк армии, чтобы сделать все возможное, прежде чем комета достигнет своей полной силы. Думаю, мы зря сосредоточили все наши силы на взятии Башни Сирен. Изабо была права, когда говорила, что они будут сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы удержать ее.
— Рада, что ты наконец-то понял это, — невежливо вставила Изабо. Он никак не отреагировал на ее высказывание, точно так же как и на возражение своей жены.
— Вместо этого мы пошлем наше войско на сам остров жриц. Если мы уничтожим этих ужасных жриц, фэйрги утратят большую часть своей силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38