По стечению обстоятельств, слишком невероятному, чтобы быть простой игрой случая, островок оказался убежищем Майи Колдуньи, где она скрывалась после неудачной попытки захватить престол для своей дочери. Бронвин была маленькой племянницей Лахлана, дочерью его умершего брата Джаспера. Провозглашенная его наследницей и преемницей, Бронвин пробыла у власти всего лишь один день, прежде чем Лахлан завоевал Лодестар, а вместе с ним и престол.
Фэйргийские воины приплыли в лагуну за водорослями, росшими в море вокруг острова. Хотя Майя сама была наполовину фэйргийкой, ей грозила такая же опасность, как и Изабо с мальчиками, поскольку она не оправдала надежд своего отца, короля фэйргов, невольно расстроив его планы раз и навсегда истребить человеческий род. Она боялась гнева своего отца и Жриц Йора так же сильно, как и гнева Лахлана и Шабаша Ведьм. Поэтому она взяла свой кларзах и велела Бронвин играть на флейте, и мать с дочерью вдвоем своим пением убили фэйргов.
Изабо забрала Бронвин у Майи. Сейчас девочка мирно спала в королевской детской, с таким же ангельским и невинным личиком, как и остальные ребятишки. Но это ничего не меняло. Фэйргийские воины все так же продолжали плавать в снах Изабо каждую ночь, затягивая ее под воду своими перепончатыми руками, душа ее своими волосами-водорослями, топя ее.
Изабо вздрогнула и повыше натянула плед, хотя ночь была тихой и благоуханной, а от жара бельтайнских костров по лицам танцоров струился обильный пот. Вот если бы Мегэн не ушла спать, или ее старая подружка Лиланте была здесь, чтобы можно было поболтать и посмеяться с ней, забыв о тревожных мыслях. Да еще и Дайд, ее самый старый друг, вел себя совершенно возмутительно, вовсю флиртуя с только что коронованной Майской Королевой, самой прелестной девушкой из всех, кого Изабо когда-либо видела.
Задорно смеясь, Дайд плясал вокруг костра, оставляя за собой след из по-весеннему зеленых листочков. Он ни разу не присел с самой утренней церемонии, но не выказывал никаких признаков утомления, танцуя во главе буйной процессии, переворачивавшей столы и расшвыривавшей подносы с кубками. Издав полный радостного возбуждения крик, он взвился в воздух, превратившись в вихрь кувырков, сальто, прыжков и кульбитов, заставивших толпу восторженно взреветь. Брангин вскочила на ноги и горячо зааплодировала, и Дайд поклонился и послал ей воздушный поцелуй. Когда она ответила ему точно тем же, он рухнул навзничь, точно сраженный этим поцелуем наповал, и растянулся на земле с широко раскинутыми руками и закрытыми глазами. Его грудь ходила ходуном.
Изабо налила себе еще один бокал вина.
Все циркачи с воодушевлением бросились демонстрировать собственную ловкость в акробатике. Дайд, усевшись, смотрел на них, время от времени улыбаясь или аплодируя какому-нибудь особенно ловкому кувырку. К нему подошла какая-то хорошенькая девушка и попыталась затащить его в круг танцующих, но он отмахнулся от нее, притворившись, что не держится на ногах от усталости. Потом он принялся поглядывать на Изабо, сидевшую за высоким столом в компании одной лишь совы Бубы, устроившейся на спинке ее кресла.
Изабо скорее почувствовала, чем увидела, как Дайд поднялся и направился к ней. Она тут же устремила взгляд на музыкантов, наблюдая за их игрой с таким вниманием, как будто для нее не было на свете ничего более важного, чем легкие движения их пальцев. Потом она почувствовала, как он наклонился над ней, и ощутила на своей щеке его теплое дыхание, отдающее запахом эля.
— Никак это моя милая Бо, — сказал он. — Только посмотрите на нее в этом ведьмином платье! И твоя совушка тоже здесь. Если я подойду слишком близко, она опять меня клюнет?
— Возможно, — ответила Изабо, отстраняясь от него.
— О, вы неприступны, как всегда, миледи, — насмешливо отозвался он. Склонившись к ней, он схватил ее за руку и поцеловал ее, шутовски сорвав с головы свою зеленую шляпу и изобразив замысловатый поклон. — Могу я иметь удовольствие пригласить вас на танец?
— Нет, спасибо, — холодно отказалась Изабо.
— Ну же, пойдем потанцуем, Бо! — воскликнул он. — Ты уже несколько часов сидишь сиднем, как какая-нибудь почтенная матрона. Такая красивая девушка, как ты, должна танцевать.
— Спасибо, мне и так вполне неплохо.
Изабо попыталась выдернуть руку, но Дайд потянул ее, чуть не свалив с ног. Он рассмеялся, в попытке восстановить равновесие ухватившись за нее и снова чуть не упав.
— Ты пьян! — рассердилась Изабо.
— Я Зеленый Человек, мне положено быть пьяным, — парировал он и попытался поцеловать ее, но только запутался в ее волосах. — Ну же, Бо, за что такая холодность? Неужели ты не потанцуешь со мной? — Он закружил ее, увлекая в толпу танцующих, крепко и уверенно держа ее за талию.
Глаза Изабо полыхнули гневным огнем.
— Я сказала, я не хочу танцевать!
Он только сильнее закружил ее.
— Неужели?
— Да! Пусти меня!
— Ну уж нет! Я не видел тебя уже много месяцев! Годы! Уж хотя бы потанцевать со мной ты можешь.
— Ты ведь знаешь, что я не умею танцевать, — запротестовала Изабо. — Дайд, ты наступаешь мне на ноги!
Он рассмеялся.
— Да, я уже не так твердо держусь на ногах, как двенадцать часов назад, — задыхаясь, признался он. — Эйя, ну и денек!
— Мне показалось, тебе было вполне весело. — Несмотря на все свои благие намерения, Изабо не смогла удержаться от колкости.
Он рассмеялся и крепче сжал ее талию.
— О да, еще как весело! Мне было бы еще веселее, если бы ты только вместо того, чтобы злиться, поцеловала меня. Разве я не самый твой старый друг? Мне казалось, что я могу ожидать более теплого приветствия!
— Думаю, на сегодня тебе уже достаточно поцелуев, — сухо заметила Изабо.
— Поцелуев не бывает достаточно, — отозвался Дайд. — В особенности если это твои поцелуи, моя милая Бо.
Он помчал ее в танце так быстро, что у нее перехватило дыхание и она не смогла ничего ответить, и он тепло улыбнулся ей.
— Столько всего произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз, — сказал он. — Когда это было? Три года назад? Вижу, ты теперь ведьма, как и хотела. Я слышал, скоро ты станешь колдуньей.
Она кивнула, обнаружив, что почему-то не в состоянии произнести ни слова.
— Поздравляю, — сказал он и, наклонив голову, поцеловал ее, крепче сжав ее талию. Потом танец развел их, и Изабо закружили чьи-то чужие руки. Она переходила по цепочке от партнера к партнеру, но не смогла удержаться, чтобы через плечо не оглянуться на Дайда. Встретившись с ним глазами, она залилась горячим румянцем и отвела взгляд.
Они снова сошлись в самом начале цепочки. Его руки уверенно обвили ее талию, притянув ее куда ближе, чем того требовал этикет танца.
— А я слышала, ты теперь граф, — небрежно заметила Изабо. — Кто бы мог подумать, что тот мальчишка, с которым я когда-то играла на конюшне, станет графом со своим гербом, замком и всем таким прочим.
Он отвесил ей озорной поклон.
— Дидье Лаверок, граф Карлаверок, к вашим услугам, миледи. — Они снова разошлись, протанцевали вдоль цепочки и опять сошлись в ее конце. — Честно говоря, даже и не знаю, что об этом думать, — признался он. — Но я очень рад за бабушку. Она уже стара и передвигается с большим трудом. Я рад, что теперь у нее есть уютное местечко, где она может немного отдохнуть. И кто знает, возможно, в один прекрасный день мне надоест быть бродячим циркачом.
— Что-то мне пока слабо в это верится, — ответила Изабо.
Мелодия подошла к концу, скрипки, отыграв, умолкли, и все танцоры захлопали в ладоши и поклонились друг другу. Изабо приподняла подол своего длинного платья и отошла от него, напомнив себе, что она ведьма Шабаша, а не какая-нибудь молоденькая глупышка, чтобы позволить вскружить себе голову обаятельной улыбкой.
Дайд схватил ее за руку и удержал, взяв с подноса две кружки с майским элем.
— Ну уж нет, я не позволю тебе сидеть и киснуть, точно унылая старая дева! Сегодня Первое Мая, а я Зеленый Человек! Моя обязанность — не позволять никому киснуть, в особенности такой хорошенькой девушке, как ты. Пей! Пей!
— Прекрати, Дайд! — рассердилась Изабо, чуть не подавившись, когда он попытался влить эль прямо ей в рот. — Я тебя знаю! Ты вечно пытаешься напоить меня, чтобы добиться своего. — Она проглотила эль, поперхнулась и закашлялась.
Он рассмеялся, блестя черными глазами.
— Ну, для этого мне совсем не нужно тебя поить! — поддразнил он, целуя ее. Это был поцелуй любовника — долгий, страстный и обжигающий. Изабо замерла, не в силах вырваться. Какой-то миг она слышала лишь биение его сердца в такт ее сердцу, чувствовала лишь бешено шумящую в ответ кровь в ушах. Потом она все-таки вырвалась, или он отпустил ее — она не знала. Он снова поцеловал ее, взяв за подбородок, и улыбнулся, глядя с высоты своего роста прямо ей в глаза. — Видишь?
Она метнулась прочь, гордо вздернув подбородок. Он поймал ее за косу, обвив руками талию и собираясь увлечь ее сквозь ряды танцующих в объятый темнотой сад, но она вывернулась.
— Я думала, ты хотел потанцевать! — со смехом воскликнула она и нырнула обратно в толпу танцоров. Он ухватил край ее платья и потянул обратно, и она позволила ему развернуть ее, так что его руки снова оказались на ее талии, и ее смеющиеся глаза взглянули прямо в его, очень черные и очень блестящие.
Внезапно послышались крики, крики ужаса. Толпа танцующих бестолково заметалась, крича:
— Что случилось?
Теперь уже раздавались крики боли, а вместе с ними пронзительный свист и мелодичные трели. Изабо застыла, чувствуя, что желудок очутился где-то в горле. Она уже слышала эти высокие пронзительные трели. Судя по всему, Дайд тоже их слышал, потому что его лицо залила смертельная бледность.
— Фэйрги! — закричал он. — Но как…
Охваченные паникой люди пытались выбраться из толпы. Крики стали более неистовыми, и Изабо увидела, как по лестнице сбежала женщина с залитым кровью перекошенным от ужаса лицом. Внезапно она упала, и Изабо увидела, что из спины у нее торчит длинный трезубец. Очень медленно, точно зачарованная, как бывает в ночном кошмаре, она подняла глаза. На вершине лестницы стояли клыкастые воины. Их чешуйчатая кожа поблескивала в свете фонарей, а длинные черные волосы липли к спинам. С них еще стекала вода. Один из них наклонился и вытащил трезубец из спины женщины, небрежно подняв его и запустив в мечущуюся и вопящую от ужаса толпу. Кто-то упал, и обезумевшая толпа затоптала его, пытаясь спастись.
— У меня даже нет при себе кинжалов! — воскликнул Дайд. — Прокляни их Эйя! Как они пробрались сюда? Риссмадилл считается неприступным…
— Они все мокрые, — сказала Изабо, сама изумившись тому, насколько спокойным был ее голос.
— Должно быть, они нашли подводные пещеры, — воскликнул Дайд. Они поднялись по колодцу, прокляни Эйя их черную кровь!
Изабо кивнула, уверенная, что именно так все и было. Выходит, вот что значили все ее сны! Почему она только не вняла предостережению?
Фэйргийские воины принялись спускаться по ступеням, методично убивая одного танцора за другим. Ни у кого из праздновавших не было при себе оружия, и они были беззащитны против морских жителей, у каждого из которых кроме обычного длинного трезубца из заточенного коралла был еще и стальной кинжал. Одно за другим тела падали на лестницу, заливая кровью голубоватый мрамор.
Дайд бросился вперед и выхватил из огня две пылающих головни, крутя их в руках. Двое фэйргов бросились на него, и он отогнал их, орудуя горящими головнями, как кинжалами.
— Убегай, глупая! — рявкнул он на Изабо.
Она не послушалась его, вызвав огненный шар и метнув его в одного из фэйргийских воинов, который собрался перерезать горло одной из женщин. Он рухнул наземь, дико крича и пытаясь перепончатыми руками сбить с себя пламя. Изабо сделала глубокий вдох, с трудом подавив снова подступившую к горлу тошноту, и сожгла еще одного. Краешком глаза она заметила Брангин в съехавшей набок короне из роз, спрятавшуюся за перевернутым столом и методично связывающую и развязывающую свой кушак перед тремя фэйргами, тщетно пытающимися добраться до нее сквозь порывы ветра, налетевшего из ниоткуда. Он подхватил их и понес через площадь, с грохотом обрушив на другую группу фэйргов и сбив тех с ног.
Клюрикон Бран ухватился своим длинным хвостом за ветку и взобрался на дерево, еле увернувшись от смертоносных зубцов трезубца. Он съежился на дереве, бессвязно лепеча что-то от ужаса, глядя на двух чешуйчатых воинов у его подножия, только что зарубивших женщину.
На Изабо набросилось сразу четыре фэйрга, и она вступила с ними в бой, используя лишь силу своих рук и ног. Буба с яростным уханьем обрушивалась на противников, метя когтями им в лицо. Изабо столкнула двоих лбами, потом изогнулась, уходя от запущенного в нее трезубца. Упав на колени, она протянула руку, и ее посох силы через всю площадь полетел к ней. Она схватила его, воспользовавшись им для того, чтобы не подпустить воина, пытающегося ударить ее. Стремительно перевернув посох, она сбила его с ног ударом в челюсть и вскочила на ноги, потом быстро развернулась и пнула четвертого фэйрга в живот, обрушив ему на голову сувой посох, так что он рухнул на землю, как подкошенный. Она перевела дыхание и огляделась.
По всему саду люди пытались отогнать морских демонов. Некоторые выхватили из костра горящие головни или вооружились стульями или канделябрами, пытаясь оттеснить фэйргов, но воины были слишком хорошо вооружены и обучены, чтобы это жалкое сопротивление могло надолго задержать их. Постепенно люди начали отступать.
В парке появились солдаты дворцовой стражи, не успевшие даже надеть латы. Лучники, встав на колени, осыпали ряды фэйргов градом стрел, а мечники побежали вперед, чтобы вступить в схватку. Дайд и Изабо сражались рядом с ними, подхватывая оружие из ослабевших рук тех, кто падал на землю, пока наконец последняя группа фэйргов не была разбита. Пощады никто не предлагал и никто не просил.
Все это время, отбивая нападения фэйргов, Изабо с ума сходила от страха за тех, кого она любила. Что случилось с Мегэн, ушедшей спать, с Лахланом и Изолт и с детьми? Воздух был буквально пропитан ужасом и болью, и Изабо остро чувствовала их. Она знала, что Изолт жива, поскольку она не ощущала физической боли, но что было с остальными?
Как только последние фэйрги пали, она бросилась во дворец. Повсюду лежали истерзанные и окровавленные тела, большая часть из которых принадлежала людям. Изабо плакала, узнавая в них своих знакомых. Она видела ту хорошенькую девушку, которая за несколько часов до нападения так дерзко кокетничала с Дайдом, и служанок Дорин и Эдду, с которыми она когда-то вместе драила полы в Риссмадилле, и нескольких своих однокашников из Теургии, неподвижных и бездыханных. Там был и музыкант, чья игра так заворожила ее, и циркачка, поразившая зрителей тем, что закинула ноги за голову и ходила на локтях. Была там и Уна Белая, городская колдунья, окруженная восемью телами мертвых фэйргов, обугленных и все еще дымящихся. Изабо подобрала полы своего длинного платья и опрометью побежала прочь, глотая слезы.
Она вошла в главный зал дворца и увидела новые тела, усеивавшие голубой мраморный пол и ступени. Их было столько, что она даже не могла их сосчитать. Рыдания невыносимой болью отдавались под ребрами, и Изабо пришлось остановиться. Она не могла дышать и согнулась пополам, судорожно хватая ртом воздух. Она почувствовала, как сзади подошел Дайд и обнял ее. Они прижимались друг к другу, находя какое-то облегчение в теплоте и силе друг друга и в слышимом биении их сердец.
— Дети, — выдавила наконец Изабо. — Я должна…
— Хозяин! — ахнул Дайд. — О, милосердная Эйя, только бы Ри был жив!
На подкашивающихся ногах и дрожащие, точно пораженные лихорадкой, они вместе поднялись по лестнице, стараясь не наступать в лужи крови. Тела попадались уже реже, и их шаги ускорились. На ступенях лежали погибшие Телохранители Ри. Изабо с Дайдом были уже очень близко от королевских покоев, но не чувствовали ничего, кроме удушливой пелены черного отчаяния, затуманивавшей их восприятие.
Они вышли на площадку верхнего этажа и увидели груду мертвых фэйргов, не меньше шестидесяти, чья чешуйчатая кожа была покрыта кровью. Изабо со странной отстраненностью отметила, что их кровь была столь же алой, как и человеческая. Потом она увидела Лахлана, стоящего на коленях прямо за кучей трупов. Склонив темную голову, он застыл над неподвижной фигурой своего самого юного телохранителя, Диллона со Счастливым Мечом. Диллон лежал неестественно неподвижно, с красными по локоть руками, все еще сжимавшими окровавленный меч. На коленях у него лежало безжизненное тело его пса. Белый мех потемнел от запекшейся крови.
Дайд перебрался через кучи тел.
— Хозяин, ты ранен?
Лахлан поднял голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Фэйргийские воины приплыли в лагуну за водорослями, росшими в море вокруг острова. Хотя Майя сама была наполовину фэйргийкой, ей грозила такая же опасность, как и Изабо с мальчиками, поскольку она не оправдала надежд своего отца, короля фэйргов, невольно расстроив его планы раз и навсегда истребить человеческий род. Она боялась гнева своего отца и Жриц Йора так же сильно, как и гнева Лахлана и Шабаша Ведьм. Поэтому она взяла свой кларзах и велела Бронвин играть на флейте, и мать с дочерью вдвоем своим пением убили фэйргов.
Изабо забрала Бронвин у Майи. Сейчас девочка мирно спала в королевской детской, с таким же ангельским и невинным личиком, как и остальные ребятишки. Но это ничего не меняло. Фэйргийские воины все так же продолжали плавать в снах Изабо каждую ночь, затягивая ее под воду своими перепончатыми руками, душа ее своими волосами-водорослями, топя ее.
Изабо вздрогнула и повыше натянула плед, хотя ночь была тихой и благоуханной, а от жара бельтайнских костров по лицам танцоров струился обильный пот. Вот если бы Мегэн не ушла спать, или ее старая подружка Лиланте была здесь, чтобы можно было поболтать и посмеяться с ней, забыв о тревожных мыслях. Да еще и Дайд, ее самый старый друг, вел себя совершенно возмутительно, вовсю флиртуя с только что коронованной Майской Королевой, самой прелестной девушкой из всех, кого Изабо когда-либо видела.
Задорно смеясь, Дайд плясал вокруг костра, оставляя за собой след из по-весеннему зеленых листочков. Он ни разу не присел с самой утренней церемонии, но не выказывал никаких признаков утомления, танцуя во главе буйной процессии, переворачивавшей столы и расшвыривавшей подносы с кубками. Издав полный радостного возбуждения крик, он взвился в воздух, превратившись в вихрь кувырков, сальто, прыжков и кульбитов, заставивших толпу восторженно взреветь. Брангин вскочила на ноги и горячо зааплодировала, и Дайд поклонился и послал ей воздушный поцелуй. Когда она ответила ему точно тем же, он рухнул навзничь, точно сраженный этим поцелуем наповал, и растянулся на земле с широко раскинутыми руками и закрытыми глазами. Его грудь ходила ходуном.
Изабо налила себе еще один бокал вина.
Все циркачи с воодушевлением бросились демонстрировать собственную ловкость в акробатике. Дайд, усевшись, смотрел на них, время от времени улыбаясь или аплодируя какому-нибудь особенно ловкому кувырку. К нему подошла какая-то хорошенькая девушка и попыталась затащить его в круг танцующих, но он отмахнулся от нее, притворившись, что не держится на ногах от усталости. Потом он принялся поглядывать на Изабо, сидевшую за высоким столом в компании одной лишь совы Бубы, устроившейся на спинке ее кресла.
Изабо скорее почувствовала, чем увидела, как Дайд поднялся и направился к ней. Она тут же устремила взгляд на музыкантов, наблюдая за их игрой с таким вниманием, как будто для нее не было на свете ничего более важного, чем легкие движения их пальцев. Потом она почувствовала, как он наклонился над ней, и ощутила на своей щеке его теплое дыхание, отдающее запахом эля.
— Никак это моя милая Бо, — сказал он. — Только посмотрите на нее в этом ведьмином платье! И твоя совушка тоже здесь. Если я подойду слишком близко, она опять меня клюнет?
— Возможно, — ответила Изабо, отстраняясь от него.
— О, вы неприступны, как всегда, миледи, — насмешливо отозвался он. Склонившись к ней, он схватил ее за руку и поцеловал ее, шутовски сорвав с головы свою зеленую шляпу и изобразив замысловатый поклон. — Могу я иметь удовольствие пригласить вас на танец?
— Нет, спасибо, — холодно отказалась Изабо.
— Ну же, пойдем потанцуем, Бо! — воскликнул он. — Ты уже несколько часов сидишь сиднем, как какая-нибудь почтенная матрона. Такая красивая девушка, как ты, должна танцевать.
— Спасибо, мне и так вполне неплохо.
Изабо попыталась выдернуть руку, но Дайд потянул ее, чуть не свалив с ног. Он рассмеялся, в попытке восстановить равновесие ухватившись за нее и снова чуть не упав.
— Ты пьян! — рассердилась Изабо.
— Я Зеленый Человек, мне положено быть пьяным, — парировал он и попытался поцеловать ее, но только запутался в ее волосах. — Ну же, Бо, за что такая холодность? Неужели ты не потанцуешь со мной? — Он закружил ее, увлекая в толпу танцующих, крепко и уверенно держа ее за талию.
Глаза Изабо полыхнули гневным огнем.
— Я сказала, я не хочу танцевать!
Он только сильнее закружил ее.
— Неужели?
— Да! Пусти меня!
— Ну уж нет! Я не видел тебя уже много месяцев! Годы! Уж хотя бы потанцевать со мной ты можешь.
— Ты ведь знаешь, что я не умею танцевать, — запротестовала Изабо. — Дайд, ты наступаешь мне на ноги!
Он рассмеялся.
— Да, я уже не так твердо держусь на ногах, как двенадцать часов назад, — задыхаясь, признался он. — Эйя, ну и денек!
— Мне показалось, тебе было вполне весело. — Несмотря на все свои благие намерения, Изабо не смогла удержаться от колкости.
Он рассмеялся и крепче сжал ее талию.
— О да, еще как весело! Мне было бы еще веселее, если бы ты только вместо того, чтобы злиться, поцеловала меня. Разве я не самый твой старый друг? Мне казалось, что я могу ожидать более теплого приветствия!
— Думаю, на сегодня тебе уже достаточно поцелуев, — сухо заметила Изабо.
— Поцелуев не бывает достаточно, — отозвался Дайд. — В особенности если это твои поцелуи, моя милая Бо.
Он помчал ее в танце так быстро, что у нее перехватило дыхание и она не смогла ничего ответить, и он тепло улыбнулся ей.
— Столько всего произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз, — сказал он. — Когда это было? Три года назад? Вижу, ты теперь ведьма, как и хотела. Я слышал, скоро ты станешь колдуньей.
Она кивнула, обнаружив, что почему-то не в состоянии произнести ни слова.
— Поздравляю, — сказал он и, наклонив голову, поцеловал ее, крепче сжав ее талию. Потом танец развел их, и Изабо закружили чьи-то чужие руки. Она переходила по цепочке от партнера к партнеру, но не смогла удержаться, чтобы через плечо не оглянуться на Дайда. Встретившись с ним глазами, она залилась горячим румянцем и отвела взгляд.
Они снова сошлись в самом начале цепочки. Его руки уверенно обвили ее талию, притянув ее куда ближе, чем того требовал этикет танца.
— А я слышала, ты теперь граф, — небрежно заметила Изабо. — Кто бы мог подумать, что тот мальчишка, с которым я когда-то играла на конюшне, станет графом со своим гербом, замком и всем таким прочим.
Он отвесил ей озорной поклон.
— Дидье Лаверок, граф Карлаверок, к вашим услугам, миледи. — Они снова разошлись, протанцевали вдоль цепочки и опять сошлись в ее конце. — Честно говоря, даже и не знаю, что об этом думать, — признался он. — Но я очень рад за бабушку. Она уже стара и передвигается с большим трудом. Я рад, что теперь у нее есть уютное местечко, где она может немного отдохнуть. И кто знает, возможно, в один прекрасный день мне надоест быть бродячим циркачом.
— Что-то мне пока слабо в это верится, — ответила Изабо.
Мелодия подошла к концу, скрипки, отыграв, умолкли, и все танцоры захлопали в ладоши и поклонились друг другу. Изабо приподняла подол своего длинного платья и отошла от него, напомнив себе, что она ведьма Шабаша, а не какая-нибудь молоденькая глупышка, чтобы позволить вскружить себе голову обаятельной улыбкой.
Дайд схватил ее за руку и удержал, взяв с подноса две кружки с майским элем.
— Ну уж нет, я не позволю тебе сидеть и киснуть, точно унылая старая дева! Сегодня Первое Мая, а я Зеленый Человек! Моя обязанность — не позволять никому киснуть, в особенности такой хорошенькой девушке, как ты. Пей! Пей!
— Прекрати, Дайд! — рассердилась Изабо, чуть не подавившись, когда он попытался влить эль прямо ей в рот. — Я тебя знаю! Ты вечно пытаешься напоить меня, чтобы добиться своего. — Она проглотила эль, поперхнулась и закашлялась.
Он рассмеялся, блестя черными глазами.
— Ну, для этого мне совсем не нужно тебя поить! — поддразнил он, целуя ее. Это был поцелуй любовника — долгий, страстный и обжигающий. Изабо замерла, не в силах вырваться. Какой-то миг она слышала лишь биение его сердца в такт ее сердцу, чувствовала лишь бешено шумящую в ответ кровь в ушах. Потом она все-таки вырвалась, или он отпустил ее — она не знала. Он снова поцеловал ее, взяв за подбородок, и улыбнулся, глядя с высоты своего роста прямо ей в глаза. — Видишь?
Она метнулась прочь, гордо вздернув подбородок. Он поймал ее за косу, обвив руками талию и собираясь увлечь ее сквозь ряды танцующих в объятый темнотой сад, но она вывернулась.
— Я думала, ты хотел потанцевать! — со смехом воскликнула она и нырнула обратно в толпу танцоров. Он ухватил край ее платья и потянул обратно, и она позволила ему развернуть ее, так что его руки снова оказались на ее талии, и ее смеющиеся глаза взглянули прямо в его, очень черные и очень блестящие.
Внезапно послышались крики, крики ужаса. Толпа танцующих бестолково заметалась, крича:
— Что случилось?
Теперь уже раздавались крики боли, а вместе с ними пронзительный свист и мелодичные трели. Изабо застыла, чувствуя, что желудок очутился где-то в горле. Она уже слышала эти высокие пронзительные трели. Судя по всему, Дайд тоже их слышал, потому что его лицо залила смертельная бледность.
— Фэйрги! — закричал он. — Но как…
Охваченные паникой люди пытались выбраться из толпы. Крики стали более неистовыми, и Изабо увидела, как по лестнице сбежала женщина с залитым кровью перекошенным от ужаса лицом. Внезапно она упала, и Изабо увидела, что из спины у нее торчит длинный трезубец. Очень медленно, точно зачарованная, как бывает в ночном кошмаре, она подняла глаза. На вершине лестницы стояли клыкастые воины. Их чешуйчатая кожа поблескивала в свете фонарей, а длинные черные волосы липли к спинам. С них еще стекала вода. Один из них наклонился и вытащил трезубец из спины женщины, небрежно подняв его и запустив в мечущуюся и вопящую от ужаса толпу. Кто-то упал, и обезумевшая толпа затоптала его, пытаясь спастись.
— У меня даже нет при себе кинжалов! — воскликнул Дайд. — Прокляни их Эйя! Как они пробрались сюда? Риссмадилл считается неприступным…
— Они все мокрые, — сказала Изабо, сама изумившись тому, насколько спокойным был ее голос.
— Должно быть, они нашли подводные пещеры, — воскликнул Дайд. Они поднялись по колодцу, прокляни Эйя их черную кровь!
Изабо кивнула, уверенная, что именно так все и было. Выходит, вот что значили все ее сны! Почему она только не вняла предостережению?
Фэйргийские воины принялись спускаться по ступеням, методично убивая одного танцора за другим. Ни у кого из праздновавших не было при себе оружия, и они были беззащитны против морских жителей, у каждого из которых кроме обычного длинного трезубца из заточенного коралла был еще и стальной кинжал. Одно за другим тела падали на лестницу, заливая кровью голубоватый мрамор.
Дайд бросился вперед и выхватил из огня две пылающих головни, крутя их в руках. Двое фэйргов бросились на него, и он отогнал их, орудуя горящими головнями, как кинжалами.
— Убегай, глупая! — рявкнул он на Изабо.
Она не послушалась его, вызвав огненный шар и метнув его в одного из фэйргийских воинов, который собрался перерезать горло одной из женщин. Он рухнул наземь, дико крича и пытаясь перепончатыми руками сбить с себя пламя. Изабо сделала глубокий вдох, с трудом подавив снова подступившую к горлу тошноту, и сожгла еще одного. Краешком глаза она заметила Брангин в съехавшей набок короне из роз, спрятавшуюся за перевернутым столом и методично связывающую и развязывающую свой кушак перед тремя фэйргами, тщетно пытающимися добраться до нее сквозь порывы ветра, налетевшего из ниоткуда. Он подхватил их и понес через площадь, с грохотом обрушив на другую группу фэйргов и сбив тех с ног.
Клюрикон Бран ухватился своим длинным хвостом за ветку и взобрался на дерево, еле увернувшись от смертоносных зубцов трезубца. Он съежился на дереве, бессвязно лепеча что-то от ужаса, глядя на двух чешуйчатых воинов у его подножия, только что зарубивших женщину.
На Изабо набросилось сразу четыре фэйрга, и она вступила с ними в бой, используя лишь силу своих рук и ног. Буба с яростным уханьем обрушивалась на противников, метя когтями им в лицо. Изабо столкнула двоих лбами, потом изогнулась, уходя от запущенного в нее трезубца. Упав на колени, она протянула руку, и ее посох силы через всю площадь полетел к ней. Она схватила его, воспользовавшись им для того, чтобы не подпустить воина, пытающегося ударить ее. Стремительно перевернув посох, она сбила его с ног ударом в челюсть и вскочила на ноги, потом быстро развернулась и пнула четвертого фэйрга в живот, обрушив ему на голову сувой посох, так что он рухнул на землю, как подкошенный. Она перевела дыхание и огляделась.
По всему саду люди пытались отогнать морских демонов. Некоторые выхватили из костра горящие головни или вооружились стульями или канделябрами, пытаясь оттеснить фэйргов, но воины были слишком хорошо вооружены и обучены, чтобы это жалкое сопротивление могло надолго задержать их. Постепенно люди начали отступать.
В парке появились солдаты дворцовой стражи, не успевшие даже надеть латы. Лучники, встав на колени, осыпали ряды фэйргов градом стрел, а мечники побежали вперед, чтобы вступить в схватку. Дайд и Изабо сражались рядом с ними, подхватывая оружие из ослабевших рук тех, кто падал на землю, пока наконец последняя группа фэйргов не была разбита. Пощады никто не предлагал и никто не просил.
Все это время, отбивая нападения фэйргов, Изабо с ума сходила от страха за тех, кого она любила. Что случилось с Мегэн, ушедшей спать, с Лахланом и Изолт и с детьми? Воздух был буквально пропитан ужасом и болью, и Изабо остро чувствовала их. Она знала, что Изолт жива, поскольку она не ощущала физической боли, но что было с остальными?
Как только последние фэйрги пали, она бросилась во дворец. Повсюду лежали истерзанные и окровавленные тела, большая часть из которых принадлежала людям. Изабо плакала, узнавая в них своих знакомых. Она видела ту хорошенькую девушку, которая за несколько часов до нападения так дерзко кокетничала с Дайдом, и служанок Дорин и Эдду, с которыми она когда-то вместе драила полы в Риссмадилле, и нескольких своих однокашников из Теургии, неподвижных и бездыханных. Там был и музыкант, чья игра так заворожила ее, и циркачка, поразившая зрителей тем, что закинула ноги за голову и ходила на локтях. Была там и Уна Белая, городская колдунья, окруженная восемью телами мертвых фэйргов, обугленных и все еще дымящихся. Изабо подобрала полы своего длинного платья и опрометью побежала прочь, глотая слезы.
Она вошла в главный зал дворца и увидела новые тела, усеивавшие голубой мраморный пол и ступени. Их было столько, что она даже не могла их сосчитать. Рыдания невыносимой болью отдавались под ребрами, и Изабо пришлось остановиться. Она не могла дышать и согнулась пополам, судорожно хватая ртом воздух. Она почувствовала, как сзади подошел Дайд и обнял ее. Они прижимались друг к другу, находя какое-то облегчение в теплоте и силе друг друга и в слышимом биении их сердец.
— Дети, — выдавила наконец Изабо. — Я должна…
— Хозяин! — ахнул Дайд. — О, милосердная Эйя, только бы Ри был жив!
На подкашивающихся ногах и дрожащие, точно пораженные лихорадкой, они вместе поднялись по лестнице, стараясь не наступать в лужи крови. Тела попадались уже реже, и их шаги ускорились. На ступенях лежали погибшие Телохранители Ри. Изабо с Дайдом были уже очень близко от королевских покоев, но не чувствовали ничего, кроме удушливой пелены черного отчаяния, затуманивавшей их восприятие.
Они вышли на площадку верхнего этажа и увидели груду мертвых фэйргов, не меньше шестидесяти, чья чешуйчатая кожа была покрыта кровью. Изабо со странной отстраненностью отметила, что их кровь была столь же алой, как и человеческая. Потом она увидела Лахлана, стоящего на коленях прямо за кучей трупов. Склонив темную голову, он застыл над неподвижной фигурой своего самого юного телохранителя, Диллона со Счастливым Мечом. Диллон лежал неестественно неподвижно, с красными по локоть руками, все еще сжимавшими окровавленный меч. На коленях у него лежало безжизненное тело его пса. Белый мех потемнел от запекшейся крови.
Дайд перебрался через кучи тел.
— Хозяин, ты ранен?
Лахлан поднял голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38