То ли уцелевший при падении острозуб не забыл позавтракать своим противником, то ли здесь успели побывать стервятники. Но золотая бляха, лежавшая рядом, не оставляла сомнений в том, чей труп нашли охотники. Это всем в отряде знакомое украшение они и предъявили кузнецу как доказательство того, что задание выполнено.Маскардел задумчиво повертел бляху в руках, бормоча себе под нос:— Жил, как дикий зверь, и умер по-звериному.Затем протянул украшение дочери, но Карсейна отшатнулась от него, как от ядовитого шипохвоста. Ее испуг вернул кузнецу решительное расположение духа. Он размахнулся и выбросил бляху далеко в степь, словно память о негодяе из своего сердца. После чего собрал вокруг себя сотников и объявил:— Всем всадникам через час быть готовыми к походу! Мы не можем уйти из степи, не вернув степнякам все долги. И — Предки свидетели, они надолго запомнят нашу щедрость. Я сам поведу вас в бой. А старшим в лагере вместо меня остается Контулмар. Пусть ведет отряд к горным перевалам. Через несколько дней мы их догоним и отправимся дальше. Нам еще со многими нужно рассчитаться. Глава 7. В БИТВЕ ЗЛА СО ЗЛОМ УТЕШЕНЬЯ НЕТ КАРСЕЙНА И МИНТИСВЕЛ Порыв ветра сдул последний лист с ветки лапника, повертел его в воздухе и осторожно положил прямо на лицо сидевшей под деревом девушки. Карсейна вздрогнула и машинально смахнула его, на секунду прервав свои невеселые размышления. Вид засыпающей на зиму природы ничуть не поднял настроение девушки. Уже заканчивается предзимье, а она все еще в дороге. И кажется, даже дальше от дома, чем в начале пути. Теперь девушка и вовсе не знала, есть ли у нее какой-нибудь дом и в какой стороне его искать. Какое-то время она думала, что стоит ей отыскать отца, и жизнь сразу наладится. На самом деле все только запуталось еще больше.Радость от встречи с отцом очень быстро прошла. Сначала появился этот мерзкий степняк. А потом Маскардел и вовсе уехал куда-то на целую декаду с большим военным отрядом. Причем все эти люди, как ни странно, выполняли его приказы. Что сразу насторожило девушку. Тот, прежний (она чуть было не подумала — «настоящий»), отец не любил, да и не умел приказывать. И уж тем более ему не нравилось воевать. А теперь после возвращения в лагерь кузнец настолько был занят подготовкой к новому походу, что почти не виделся с дочерью.Но это было бы еще полбеды. В конце концов, отец и раньше уделял ей не так уж много внимания, хотя Карсейна надеялась, что теперь все будет по-другому. Но Маскардел еще и запретил ей видеться с Минтисвелом. Кузнец с первого взгляда невзлюбил юношу. Уж больно хлипким и невзрачным казался он, особенно на фоне бойцов отряда мстителей. Впрочем, и среди них попадались не слишком сильные люди. Зато сообразительные и преданные, как Лентул, или отчаянно смелые, каким был бедняга Тонлигбун. А этот…Черный перстень подтвердил подозрения Маскардела. Если мальчишка и страдал от чьей-то несправедливости, то не собирался мстить за это. Он вообще не хотел воевать. А более страшным преступлением в глазах кузнеца было разве что предательство. И если бы не странная привязанность дочери к этому слишком обыкновенному, ничем не примечательному и, похоже, трусоватому парню, Маскардел сразу же выгнал бы его из отряда. А пока решил ограничиться тем, что запретил их встречи, надеясь, что дочь вскоре забудет свое случайное увлечение. Но Карсейна не сдавалась, и это не могло не раздражать кузнеца. Он уже отвык выслушивать возражения, даже (или тем более) от родной дочери.— Да пойми же, что он тебе не пара! — горячился Маскардел. — Ты дочь Предводителя Клана Мести. Может быть, тебе трудно сразу привыкнуть к переменам, но я теперь — очень важный человек. Мне подчиняются сотни молодых, сильных и красивых мужчин. И каждый из них будет счастлив стать твоим избранником. Выбирай любого. Но пусть это будет настоящий мужчина, а не слюнтяй, который не только не умеет обращаться с оружием, но и учиться этому не хочет.Карсейна молчала. У нее нашлось бы, что возразить отцу. Например, что она уже сделала свой выбор и ни за что его не изменит. Что Минтисвел полюбил ее, когда она еще не была дочерью вождя. И будет любить, даже если она станет нищенкой. Что у него хватило сил и отваги, чтобы защитить ее от приставаний пьяного мерзавца. Карсейна могла бы все это сказать, но…Тогда пришлось бы рассказать и многое другое, в чем она не успела признаться отцу.Сначала девушка не хотела омрачать радость встречи. Потом у кузнеца не было времени поговорить с дочерью. А теперь…Теперь она просто боялась отца. Карсейна уже видела, как страшен бывает в гневе человек, которого она должна была считать самым близким на свете. Должна была, но никак не могла себя заставить. Слишком жестким, властным и нетерпимым стал бывший деревенский кузнец Маскардел. И кровожадным. Девушка никогда не забудет, с каким удовольствием он рассказывал о расправе над беззащитным стойбищем степняков. Как сожалел, что не добрался до других их поселений. И девушка боялась, что, узнав о перенесенных ею страданиях, он вернется и уничтожит всех обитателей степи. А затем потопит в крови маленький городок у границы Клана Страха — родину ее Минтисвела.Девушка была уверена, что все так бы и произошло. Она успела почувствовать в отце страшную, неодолимую силу, хотя и не понимала, откуда эта сила взялась. И вовсе не хотела, чтобы из-за нее погибли ни в чем не повинные люди. И потому она будет молчать. Пусть даже от ее молчания будет хуже и ей, и Минтисвелу.В первую очередь, конечно, ему. Юноша наотрез отказался становиться воином, и ему поручали самую тяжелую и малопочетную работу в лагере. Пасти горбачей или обслуживать раненых в лазарете — стирать грязные бинты и одежду, убирать и выносить нечистоты. Минтисвел молча сносил насмешки и делал то, что прикажут. Карсейна знала, что он может терпеть ради нее любые обиды бесконечно долго. Но понимала она и другое — очень скоро должно случиться такое, от чего Минтисвел не сможет оставаться в стороне. И тогда ничего уже нельзя будет исправить.Отряд уже переправился через Небесные Горы и готовился к нападению на Клан Страха. И первой на его пути была Бирта — родной город Минтисвела. Отец как раз ускакал вчера вечером вместе с десятью другими всадниками, чтобы разведать подступы к ней. А уж как воюет отряд Маскардела, девушке было хорошо известно. Не только отец, но и другие воины не раз хвастались тем, что Клан Мести не берет пленных. Вероятно, так будет и в Бирте.Пока что свои планы кузнец держал в секрете. Но когда Минтисвел узнает, с кем собирается сражаться отец его возлюбленной, он не сможет промолчать. Что именно предпримет юноша, Карсейна еще не знала, но была уверена в том, что в отряде он после этого не останется. Если вообще к тому времени еще будет в живых. Карсейна не хотела и не могла расстаться с ним навсегда. И если уж ей придется выбирать между отцом и возлюбленным, она выберет Минтисвела. Собственно говоря, выбор уже сделан. И колебалась девушка лишь потому, что не знала, как рассказать обо всем Минтисвелу.Нужно бежать, и бежать немедленно, пока не вернулся из разведки отец. В отсутствие кузнеца дисциплина в отряде становилась не такой строгой. За Карсейной и Минтисвелом наблюдали не так пристально. Они могли бы тайком встретиться и незаметно ускользнуть из лагеря.Но ведь придется как-то объяснять юноше мотивы своего решения. И если сказать правду, он скорее всего захочет предупредить жителей Бирты об опасности и постарается добраться до города. А там либо его схватят и казнят как беглого преступника и убийцу, либо он погибнет, защищая город от захватчиков.Нет, этого допустить нельзя. Значит, ей предстоит не только отказаться от отца, но еще и лгать своему возлюбленному. Но ради спасения его жизни она готова на все.Девушка поднялась с земли и решительно направилась к палатке Маскардела. Она приняла решение и будет действовать быстро, но осторожно, чтобы не вызвать ничьих подозрений. Сначала Карсейна зашла в палатку и положила в сумку теплую одежду и немного еды в дорогу. Стоящему у входа охраннику она сообщила, что направляется в лазарет помогать Митрайне ухаживать за ранеными и скорее всего пробудет там допоздна. Отец разрешил ей учиться лекарскому искусству в те дни, когда в лазарете не было Минтисвела. И охранник не нашел в ее действиях ничего предосудительного.Затем девушка навестила пастухов и выпросила у них двух смирных двурогов для себя и сопровождающего (она назвала первое попавшееся имя), чтобы совершить перед сном верховую прогулку. И здесь все прошло гладко, потому что она и раньше любила прогуляться в окрестностях лагеря. А то, что охранник поленился идти с ней к пастухам, тоже никого не удивило. Не чувствуя жесткого контроля Маскардела, многие позволяли себе маленькие вольности.Теперь оставалось самое трудное. В открытую встретиться с Минтисвелом ей не позволили бы даже сейчас. Но и тут милостивые Предки помогли девушке. Навстречу ей попался Лентул, которого Карсейна успела выделить как наиболее приятного и беззлобного человека в отряде. Всегда погруженный в свои высокоученые мысли колдун вряд ли станет задавать лишние вопросы.— Добрый вечер, Лентул! — поприветствовала его девушка. — Не мог бы ты выполнить одну маленькую просьбу?— С большим удовольствием.Колдун, как и все в лагере, в любой момент готов был угодить симпатичной дочери вождя.— Найди, пожалуйста, Минтисвела, — попросила Карсейна и, заметив растерянность на лице Лентула, добавила: — Ну, того молодого человека, который пришел в отряд вместе со мной. Так вот, найди его и передай, что он срочно нужен в лазарете. Там очень много работы, и заменить его некем.— Странно, — задумчиво произнес колдун. — Я недавно разговаривал с Митрайной, и она не показалась мне слишком занятой.— Не знаю. Она сама мне так сказала, — равнодушным голосом ответила Карсейна, хотя внутри у нее похолодело от мысли, что она ошиблась в выборе посыльного. И девушка поспешила увести разговор в другую сторону. — Так ты передай, не забудь! Я могла бы и сама, но ты же знаешь — отец почему-то не хочет, чтобы я разговаривала с этим парнем.Колдун попался на приманку. Странный запрет кузнеца был какое-то время излюбленной темой для сплетен в лагере. Но потом его место заняли другие новости и происшествия.— Хорошо, Карсейна, я все сделаю, — успокоил он девушку и отправился к загону для горбачей, размышляя о сложностях семейной жизни, в которых, откровенно говоря, мало что понимал.Карсейна глубоко вздохнула, в первый раз с начала разговора, и направила своих двурогов к лазарету. Теперь ей оставалось только ждать и надеяться, что рассеянный колдун ничего не перепутает.Ожидание было недолгим. Вскоре послышались торопливые шаги, и девушка едва успела окликнуть Минтисвела, пробегающего мимо кустов хвойника, в которых она его поджидала.— Слушай меня внимательно, — торопливо прошептала Карсейна юноше, все еще изумленно глядевшему на нее. — И не перебивай.Минтисвел и не думал перебивать. Такой строгой и решительной он свою Карсейну никогда не видел.— Отец хочет насильно выдать меня замуж, — начала девушка заранее придуманную историю. — За Контулмара, — тут же прибавила она для большей правдоподобности. — Но мне никто не нужен, кроме тебя. А отец ни за что не согласится на нашу свадьбу. Поэтому мы с тобой убегаем. Прямо сейчас.— Но, — попытался о чем-то спросить Минтисвел. — Как же…— Никаких «но»! — жестко оборвала его девушка, понимая, что обязательно собьется и расскажет ненужную сейчас правду, если начнет объяснять подробно. — Отца нет сейчас в лагере. Самое удобное время для бегства. Двуроги уже готовы, немного еды я с собой захватила. Торопись, если не хочешь, чтобы нас поймали.Спорить дальше Минтисвел не стал. Он бы и сам давно предложил то же самое, если бы не был уверен, что девушка не решится ради него расстаться с отцом. Еще не веря своему счастью, юноша запрыгнул в седло и поскакал вслед за своей возлюбленной прочь из лагеря.Вернувшийся утром из разведки Маскардел был взбешен, когда узнал о бегстве дочери.Он быстро выяснил, с кем она убежала и как это могло произойти. Кузнец послал в погоню лучших разведчиков из сотни Сермангира и в ожидании ее результатов продолжал метать громы и молнии. Досталось всем. И охраннику, и Лентулу, и пастухам, и даже никак не участвовавшей в событиях Митрайне. Тем более что преследователи вернулись ни с чем. Время было упущено, да и местность разведчики знали не слишком хорошо. Гораздо хуже, чем Минтисвел. Беглецы исчезли бесследно.Маскардел продолжал бушевать. Но теперь его гнев обратился на жителей Бирты, как будто это они во второй раз отняли у него дочь. Кузнец отбросил все хитроумные планы и приказал в открытую атаковать город. Сам он сражался в первых рядах и в щепки разнес своим огромным топором добротные городские ворота, сделанные из прочного голоствола.Бесхитростность штурма не спасла, да и не могла спасти Бирту. Немногочисленные и отвыкшие от войны, а то и вовсе никогда не бывавшие в настоящем бою городские стражники не сумели оказать хоть какого-то сопротивления. Город был взят и по приказу кузнеца сожжен и разрушен. Большинство жителей при этом погибли. Лишь немногим удалось спастись бегством, и резня в Бирте еще долго была самой ужасной историей, тайком от стражников рассказываемой на базарах в городах Клана Страха. Даже в отряде мстителей кое-кто был шокирован жестокостью расправы и оправдывал действия Маскардела временным помрачением рассудка, вызванным исчезновением любимой дочери. Но развитие событий показало, что если такое помрачение и имело место, то вовсе не было временным.А для Карсейны и Минтисвела было бы лучше, если бы они никогда не услышали о кровавой трагедии в Бирте. Минтисвел наверняка посчитал бы себя, а может быть, и свою возлюбленную, виновным в том, что произошло. И сознание своей вины надолго омрачило бы жизнь молодой пары. Впрочем, о беглецах с тех пор не было никаких известий. Их имена больше не упоминались в рассказах о героических и страшных событиях той поры. И это оставляет надежду, хоть и весьма слабую, что их дальнейшая жизнь сложилась счастливо и спокойно. ЛЯН Огромная шестиосная крытая повозка Правителя Ляна, сделанная из дерева вождей, обитая красным бархатом и прошитая золотой нитью, медленно ехала по дороге в направлении Хасты — второго по величине и значению города Клана Страха. Два десятка ревунов, направляемых вдвое большим количеством погонщиков, с усилием тянули экипаж по размякшей из-за непогоды земле. Впереди и позади повозки, а также и с боков шагали две сотни стражников из личной охраны Правителя. Дальше следовал обоз из двенадцати обычных повозок. Между ними и главным экипажем беспрерывно перемещались многочисленные слуги и мелкие чиновники. А далеко впереди на дороге виднелись бесконечные ряды пятитысячной армии Клана Страха. Блистательный и Непобедимый Лян второй раз за год выступил в военный поход.Сам Правитель находился внутри повозки и беседовал с генералом Фантуем, командующим армией, обсуждая план предстоящих боевых действий. Поверх красного шерстяного кафтана вождь был облачен в золоченый нагрудник. На голове у него был серебряный боевой шлем в форме головы единорога. В руке — украшенный драгоценными камнями золотой жезл Правителя. Все эти предметы, как и сама повозка, являлись символами верховной власти и достались Ляну в наследство от его родного дяди Вея — прежнего вождя клана. Нельзя сказать, что Лян так уж любил роскошь и потому с удовольствием нацепил на себя эти вычурные украшения. Тем более что шлем был ему несколько великоват, а нагрудник, наоборот, тесен и при этом невероятно тяжел. Просто он уважал традиции и порядки, установленные его славными Предками. В походе Правитель должен быть одет в доспехи вождя. И Лян следовал обычаю и требовал того же от подданных.Если, например, человек, обращающийся к Правителю с личной просьбой, должен последние восемнадцать шагов к трону проползти на животе, а пришедший по государственному делу — только двенадцать шагов на коленях, пусть ползут. А в том, что размеры повозки не позволяют проделать такой длинный путь, вины Правителя нет. Значит, его будут меньше беспокоить в дороге. Тем же, кого вождь, как сейчас генерала, сам пригласил к себе, предстояло всего лишь преодолеть дистанцию в шесть шагов, стоя на одном колене. А Фантуй за многолетнюю безупречную службу имел еще привилегию пользоваться при этом маленькой мягкой подушечкой.В строгом соблюдении традиций заключалась одна из главных причин процветания и стабильности Клана Страха. Все подданные Правителя, а также находящиеся на территории клана иноземцы обязаны выполнять установленные правила. Лишь один человек в столице позволял себе нарушать придворный этикет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36