А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Очень трогательно. У меня всегда были подозрения насчет той бутылки плохого бренди, которую считают причиной его смерти. Но о чем это я? Ах, да… Зехаве в этом году исполнится шестьдесят, а его род никогда не славился долголетием. Ох, Мил, перестань смотреть на меня глазами, полными слез. Может, он захочет доказать, что я лгу, и назло мне проживет до ста тридцати пяти… И все же допустим, что с ним что-нибудь случится до того, как подрастут внуки. Рохан занимает его место. Допустим, что-нибудь случается с Роханом — а верь мне, моя дорогая, что стоит его сыновьям переболеть детскими болезнями, как жизнь Рохана окажется под угрозой. Принцесса останется вдовой, ее сыновьям будет лет десять-двенадцать, а Ролстра окажется тут как тут — живехонький, здоровехонький и возрастом не старше нынешнего Зехавы…
— Глупая фантазия! — воскликнула Милар, но в глазах ее вспыхнул страх.
— Думай как хочешь. Еще одно предположение. Как только эта женщина рожает одного-двух сыновей, Рохан становится ненужным. Его убирают с дороги, и Зехава опекает своих внуков до достижения ими совершеннолетия. Ролстра может позволить твоему мужу умереть от старости и добиться своего, когда его внук станет законным наследником.
В ожидании, пока до двойняшки дойдет смысл ее слов, леди Андраде лакомилась виноградом. Она и в самом деле не знала, почему так заботится о своей безмозглой красавице-сестре. Милар унаследовала всю красоту их рода, оставив Андраде фамильные ум и энергию. Волосы Милар казались золотыми, а волосы Андраде — медными; если Милар славилась сварливостью и вспыльчивостью, то Андраде — осторожностью и расчетливостью. Милар была счастлива в браке с действительно выдающимся человеком (которому Андраде отдавала должное), была хорошей матерью своим детям и настоящей хозяйкой замка. Но Андраде никогда не удовлетворила бы такая жизнь. Она могла выйти замуж за любого владетельного лорда и править частью огромного континента, но предпочла стать леди Крепости Богини и не уступать могуществом никому, включая самого Ролстру. Ее фарадимы, которых чаще называли «Гонцами Солнца», существовали повсюду, и через них она влияла, а то и подчиняла себе любого принца или лорда, правившего между Западными и Восточными Водами.
Она подозревала, что печется о Милар из-за Рохана. Племянник не был похож ни на своих родителей, ни на нее, Андраде, так что она не видела в нем своего двойника в мужском обличье. Он был неповторим, и тетка ценила его именно за это. Милар без памяти любила сына, да и Зехава тоже, хотя и частенько ворчал на него. Одна Андраде понимала юношу и видела, кем он может стать.
— Похоже, ты права, Андри, — медленно произнесла Милар. — Но лучше бы ты сказала об этом прямо. Когда от, верховного принца поступит такое предложение, мы просто откажемся.
Леди Андраде только вздохнула.
— Как? — только и спросила она, в очередной раз подумав о том, что ее сестра набитая дура.
Прекрасное лицо принцессы, с которым ничего не смогли сделать даже тридцать прожитых в Пустыне лет, теперь бороздили тревожные морщины.
— Открытый отказ был бы страшным оскорблением! Ролстра тут же набросится на нас, как волк на ягненка! — Она в смятении помолчала, а потом улыбнулась.
— Зехава непобедим. Если Ролстра попробует напасть, то будет разбит и позорно убежит в свой замок Крэг!
— Идиотка! — потеряв терпение, зарычала Андраде. — Ты что, ничего не поняла? Разве ты не слышала пунктов четыре, пять и шесть?
— Как же я могла их слышать, если ты не успела их назвать? — вспыхнула Милар. — Разве я могу принять правильное решение, не имея нужных сведений?
— Извини, — пробормотала Андраде. — Раз так, слушай. Пункт четыре: в этом году принц Чейл Оссетский приедет на праздник Риаллы с тем, чтобы подписать соглашение о торговле. Пункт пятый: лорд Даар с Гиладского взморья собирается женитьcя и ищет себе знатную невесту. Пункт шестой: этот развратник принц Виссарион Крибский замыслил то же самое. Куда конь с копытом… Так вот, если все они примкнут к Ролстре, не считая официальных союзников верховного принца, Зехаве не устоять. Каждый знает, во что вы превратили свои владения. Пустыня никогда не была цветущим садом, но вы умудрились хотя бы ее часть сделать земным раем. Эта местность, Чейналев Радзин, Тиглат, Туат и Белые Скалы — то есть исконная вотчина предков Зехавы
— в конце концов стала плодородной. Думаешь, им приятно смотреть на чужое богатство, когда у самих есть нечего? Стоит нанести оскорбление одной из дочерей верховного принца, как они тут же бросятся мстить за ее поруганную честь, а особенно те, кто женат или сватается к ее сестрам. — Она остановилась, поняв по потрясенному лицу Милар, что та поняла всю тяжесть грозящей им — вернее, Рохану — опасности.
— Андри, — выдохнула Мил, — если все обстоит так скверно, как ты говоришь, то что же нам делать? Я не могу позволить Рохану жениться на одной из дочерей Ролстры: это значит лить воду на мельницу верховного принца! А если мы откажемся…
— Выход прост. Нужно как можно скорее женить Рохана, — сказала Андраде, видя, что сестра угодила в заранее подготовленную ловушку. — Я уже присмотрела ему невесту. А Ролстра ведь не может предложить жениться уже женатому человеку, правда?
Принцесса тяжело осела в кресло.
— Она красивая? — с убитым видом спросила Милар. — Из какой она семьи?
— Очень красивая, — успокоила ее Андраде, — и очень родовитая. Но даже если бы эта девушка была страшнее драконши и приходилась дочерью уличной блуднице, она все равно стоила бы Рохана. — Андраде выплюнула виноградные косточки в вазу и улыбнулась. — Дело в том. Мил, что у нее есть голова на плечах!
Стояла удушливая полдневная жара. Лорд Чейналь, обливаясь потом, следил за битвой тестя с драконом. Сколько времени она продлится? Из ран в золотистой шкуре бестии хлестала кровь, в одном из крыльев зияла дыра; судя по его подергиваниям, был задет нерв. Дракон рычал от ярости, пока Зехава играл с ним, как кот с мышью. Но до полной победы над чудовищем было еще далеко, и Чейн начинал волноваться.
Другие всадники тоже беспокоились. Они по-прежнему стояли полукругом и слегка подавались назад, когда дракон спрыгивал со скалы на песок, пытаясь напасть на Зехаву, занимавшего позицию напротив входа в ущелье. Решение о том, вмешиваться или не вмешиваться в бой, должен был принять Чейналь, а он, согласно правилам, мог отдать такой приказ лишь тогда, когда не оставалось иного выхода. Собравшиеся вокруг мужчины и женщины и раньше были свидетелями подобных поединков, но Зехаве еще никогда не противостоял такой грозный противник. Принц был щедр и позволял каждому унести зуб или коготь дракона на память о поединке. Однако сразить дракона-самца, да еще такого крупного, было позволено лишь самому принцу, и никто без особой причины не имел права вмешиваться в схватку.
Чейн изнывал от зноя, вспоминая о прохладном морском ветре, постоянно дувшем в его родном Радзине. При каждом свирепом ударе драконьих крыльев лорда обдавал вихрь горячего воздуха, мгновенно сушивший кожу, так что даже обильный пот не помогал выносить это пекло. Лорд покосился на ущелье, горевшее в отражавшихся от скал беспощадных солнечных лучах, а затем отвернулся и на несколько мгновений закрыл невыносимо болевшие глаза. Затем Чейн поерзал в седле и ощутил, что его волнение передалось коню. Тот прижал уши, и легкая дрожь прошла по его лоснящимся вороным бокам.
— Терпение, Аккаль, — пробормотал Чейн. — Принц знает, что он делает. — Во всяком случае, Чейн на это надеялся. Много времени прошло с тех пор, как дракон спустился со своей скалы и Зехава нанес ему первую рану. Движения принца становились все медленнее, а вольты его громадного вороного жеребца — все неторопливее. Чейну стало ясно, что силы двух старых воинов — принца и дракона — уравнялись.
Чудовище с ревом бросилось на Зехаву, и конь едва успел отскочить в сторону. Эхо битвы громом отдавалось в ущелье, и стоны скрывавшихся в тамошних пещерах самок перешли в жуткий вой. Каждая из них мечтала наконец остаться наедине с избравшим ее самцом и взывала к дракону, требуя его присутствия.
Аккаль снова задрожал, и Чейн едва успокоил коня. Чтобы перестать думать об угрожавших Зехаве когтях и зубах, молодой лорд начал подсчитывать, сколько драконих умрет в своих пещерах, так и не дождавшись совокупления, и сколько неоплодотворенных яиц останется лежать на песке после гибели дракона. Примерно пятнадцать самок, около двадцати яиц у каждой, но лишь пять-шесть вылупившихся из них дракончиков доживут до своего первого полета. Если умножить это количество на девять — а именно столько драконов-вожаков убил Зехава в период спаривания — и прибавить к этой цифре погибших самок, итог получался впечатляющий. Однако драконов по-прежнему оставалось слишком много. Раз в три года четыре сотни драконих откладывали в Пустыне яйца, что оборачивалось неслыханным бедствием для пастбищ и посевов. Убийство вожаков было самым действенным средством, позволявшим уменьшить количество драконов, поскольку вслед за вожаком погибали неоплодотворенные самки и яйца. Но и этого было недостаточно. Драконов было чересчур много.
Чейналь вздохнул и похлопал Аккаля по шее. Зехава честно делал свое дело и сильно сократил число этих мерзких тварей. Когда настанет очередь Рохана, сумеет ли он так же выполнять свой долг? Мысль была не слишком веселая. Чейн любил шурина и с искренним уважением относился к его талантам, но знал, что юный принц не любитель сражаться с драконами. Страсть к охоте была показателем воинского духа, а власть в Пустыне держалась лишь на воинственности. Чем еще гордиться правителю, как не победами на поле брани?
Лорды Радзина испокон веков охраняли единственный безопасный порт Пустыни и нажили авторитет и состояние на защите торговых судов. Чейн был честен с самим собой и одновременно обладал достаточным чувством юмора, чтобы понимать, что его предки промышляли беззастенчивым пиратством; платы, которая официально взималась за пользование портом, не хватило бы на одну стену замка Радзин. Однако быстроходные корабли под красно-белым знаменем радзинских лордов давно уже не грабили Малые острова и не скрывались в гротах, поджидая очередного богатого «купца». Теперь эти корабли прочесывали прибрежные воды, обеспечивая их безопасность. Но воинственность и деловая сметка были у лордов Радзина в крови, с лукавой улыбкой напомнил себе Чейн. Он сам с одинаковым наслаждением принимал участие в битвах, командуя отрядом воинов Зехавы, и каждые три года пригонял во время Риаллы табуны лошадей на продажу, форменным образом грабя тамошних жителей. Победить врага на поле брани или перехитрить покупателя — звенья одной цепи, на которой держится власть. В те памятные дни войны с меридами Рохан показал себя славным воином, хотя его родители чуть не умерли, узнав, что он участвовал в битве, никому не назвав своего имени (на это у него ума хватило). Но ни война, ни торговля не были призванием Рохана…
Чейн снова сосредоточился на перипетиях разыгрывавшейся перед ним драмы. Крылья дракона широко расправились и закрыли солнце. Он кружился в раскаленном воздухе, издавая злобный рев, а потом прянул вниз, нацеливая когти на Зехаву. Казалось, принц был на волосок от гибели, но он хладнокровно рассчитал траекторию полета дракона, в самый последний момент заставил испуганного жеребца отпрянуть в сторону и ударил врага мечом в бок, собрав кровавую жатву. Чудовище заревело от боли, его задние лапы погрузились глубоко в песок, а крылья судорожно захлопали, пытаясь удержать огромное тело. Всадники одобрительно зашумели. Зехава развернул коня и нанес новый удар в незащищенный бок дракона, как раз за левым крылом. Самки в пещерах завыли, отзываясь на гневный рев своего вожака.
У Чейна отлегло от сердца. Принц Зехава не утратил боевого искусства и умения выходить сухим из воды. Дракон обливался кровью, с трудом двигался и тяжело дышал. Но огонь в его глазах не потух; бестия вновь пришла в себя, и в ее взгляде читалась все та же смертельная угроза.
Принцесса Тобин обожала своих детей, но не считала, что обязана не спускать с них глаз. И замке ее мужа было достаточно слуг, приглядывавших за едой, учебой и охраной детей, пока родители двойняшек объезжали свои обширные владения. А здесь, в Стронгхолде, куда они прибыли с традиционным ежегодным визитом, было еще больше слуг, почитавших за счастье позаботиться о юных лордах. Поэтому когда под окнами спальни Тобин раздался смех, она подумала, что мальчики играют с кем-нибудь из пажей. Она выглянула в окно и удостоверилась, что Яни сидит верхом на сером в яблоках пони, Мааркен на гнедом и оба тычут деревянными мечами в молодого человека, растопырившего свой красный плащ на манер драконьих крыльев. Однако играл с двойняшками отнюдь не паж.
— Рохан! — воскликнула она, высунувшись в окно. — Чем ты занимаешься?
— Мама, это дракон! — крикнул Яни, размахивая мечом. — Смотри на меня!
И братья-близнецы с двух сторон поскакали на наследного принца Пустыни. Тобин только покачала головой, отпустала свою придворную даму и заторопилась к лестнице, тихонько ворча:
— Ай да принц! Нечего сказать, нашел себе достойное занятие: играть в дракона с двумя пятилетками! — Однако в голосе ее не было ни капли осуждения, и когда Тобин выбежала во двор, она безудержно расхохоталась: деревянный меч Мааркена вонзился в полу, изображавшую крыло дракона; Рохан потряс плащом и рухнул в пыль, словно издыхающее чудовище.
Тобин со вздохом посмотрела на своего торжествующего отпрыска, а затем обернулась к Рохану.
— Немедленно вставай и прекрати валять дурака! — напустилась она на брата. Тот выставил из-под плаща один хитрый глаз и посмотрел на нее снизу вверх. — А вы, — обернулась Тобин к сыновьям, — отведите пони в их стойла и не возвращайтесь, пока как следует не позаботитесь о них. Иначе дедушка больше не даст их вам.
— Мама, ты видела? Я убил дракона! — завопил Мааркен.
— Да, милый, видела. Ты у меня замечательный воин. А теперь, надеюсь, вы не рассердитесь на дракона, если он минутку поговорит со мной, правда?
Дракон встал и начал отряхиваться.
— Я слышал, что эти звери любят похищать принцесс, особенно молодых и красивых.
— Только не эту принцессу, — решительно заявила Тобин, но рассмеялась, когда Рохан двинулся к ней, растопырив плащ. — Прекрати немедленно! — Двойняшки завопили от восторга, когда Рохан бросился вперед, накинул на нее плащ и, не обращая внимания на протесты сестры, бесцеремонно швырнул в бассейн, из которого поили лошадей. Тобин чуть не захлебнулась, а потом стала брызгать водой на брата.
— Жарко, как в пещере, где драконши высиживают яйца, — глубокомысленно заметил он и тоже залез в бассейн.
Тобин провела расчетливую подсечку, и Рохан с воплем рухнул в бассейн, где было по колено воды.
— Никогда не видел утонувшего дракона? — нежным голоском спросила она и быстро опрокинула Рохана на спину, когда тот сделал попытку схватить ее.
— Про драконов не знаю, а вот принца ты чуть не утопила! — отшутился он, выжимая влажные волосы.
Тобин приподняла мокрые юбки и выкарабкалась из бассейна.
— Хотите, чтобы с вами случилось то же? — в шутку припугнула она сыновей.
Этого оказалось достаточно. Близнецы тут же бросили своих пони, прыгнули в бассейн и начали возню. Она с удовольствием помогла им с головой макать Рохана в воду. В конце концов запыхавшиеся, насквозь промокшие мальчишки одержали полную победу и ушли, ведя в поводу своих пони. Рохан с трудом поднялся, вылез из бассейна и улыбнулся Тобин.
— Ну вот! В последние дни ты была слишком важной и чопорной, зато теперь снова стала человеком! Она дала брату подзатыльник.
— Балбес! Пошли сушиться в сад — там нас никто не увидит. Мать будет вне себя, если увидит, во что мы превратили новую одежду!
Рохан дружески обнял ее за плечи, и они двинулись к воротам сада. Вся растительность была в буйном цвету поздней весны, и Тобин в который раз подивилась тому, что в Пустыне растут розы. Это превращение началось, когда она была ребенком, и сейчас Тобин с трудом припоминала, что Стронгхолд не всегда был таким красивым и таким удобным. Роскошь Радзина оставляла ее равнодушной: душа Тобин по-прежнему тянулась к Стронгхолду, вотчине ее предков, и радовалась красоте, появившейся здесь благодаря стараниям матери.
Она выбрала каменную скамью, стоявшую на самом солнцепеке, и расправила юбки, чтобы поскорее просушить их. Рохан помог ей расплести длинные черные косы и расчесал их пятерней.
— Помнишь, как отец играл с нами в дракона? — спросил он.
— Конечно. Ты всегда давал мне возможность первой накинуться на него, — с любовью глядя на брата, ответила Тобин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68