— Она несмело улыбнулась, — Ты ведь всегда любил их. Я попробую прикоснуться к одному из драконов. Ради тебя.
Он пожал плечами.
— Просто другие знают их хуже, чем я. Сьонед минутку подумала и нахмурилась.
— Ты никогда не причинял им вреда, а другие только этим и занимались. Боевые драконы… Если такая возможность существует, кто-нибудь обязательно до этого додумается. О Богиня, почему любое открытие непременно должно служить убийству?
Он с улыбкой выдержал ее взгляд; принц снова стал ее Роханом.
— Отец хотел, чтобы я женился, как все остальные принцы. Он не знал, что Андраде уже нашла мне принцессу.
— Если я научилась быть ею, то только благодаря тебе, любимый. Я попытаюсь прикоснуться к дракону, потому что люблю тебя. Но не жди слишком многого…
— Я жду от тебя всего, и еще ни разу не разочаровался. — Он поглядел в окно, пытаясь понять, который час. — Сегодня утром Фейлин тоже хочет поговорить о драконах. Ты видела, каким количеством пергаментов она вооружилась? У Фейлин накопилось больше фактов и наблюдений, чем у кого-либо на континенте, но она хорошо владеет материалом.
— Сначала поешь как следует, — предложила Сьонед, жестом указывая на нетронутую еду. — Сам знаешь, когда вы начинаете спорить о драконах, то забываете обо всем на свете, включая собственные желудки.
— А я думал, ты согласна с Тобин, что я обзавелся брюшком.
Она рассмеялась и бросила в него болотным яблоком.
— Каждому бы такое брюшко, милорд! Талия у тебя не шире, чем у Мааркена. Так что молчи и ешь!
Поль и Фейлин ждали в верхней приемной. С ними была дочь Фейлин и Вальвиса Сьонелл. Леди Ремагевская поздоровалась и с улыбкой сказала:
— Остальные, включая Вальвиса и Чейна, отправились погулять, или, как выражается Чейн, «инспектировать лошадей».
— А что же вы не поехали с ними? — спросил Рохан у детей, гладя Сьонелл по кудрявой рыжей голове.
— Леди Фейлин сказала, что вы будете рассказывать о драконах. Можно мне остаться и послушать?
— Конечно, можно. А как ты, Сьонелл?
Одиннадцатилетняя девочка, названная в честь Сьонед, была толстенькой и розовой копией своей матери: у нее были те же темно-рыжие волосы и то же треугольное личико. От Вальвиса ей достались одни опушенные густыми черными ресницами ослепительно голубые глаза, над которыми изгибались не менее черные брови. И улыбка у девочки была отцовская, полная чудесного беззаботного веселья.
— Мне нравятся драконы, милорд. И эта комната тоже. Она самая лучшая во всем Стронгхолде. Летняя комната.
— Ну, значит, так мы ее и назовем, — сказала Сьонед. — Сегодня же днем скажу сенешалю, что леди Сьонелл назвала эту комнату Летней в честь висящего здесь гобелена. И отныне она так и будет называться. — Принцесса увидела лукавые глаза Рохана и подмигнула в ответ: оба знали, что Сьонелл сохнет по Полю. Малышка бросила на юного принца ликующий взгляд, но Поль предпочел его не заметить. Сьонед едва скрыла улыбку.
Они расположились на ковре, и Фейлин тут же принялась раскладывать чудовищное количество таблиц, карт и перечней. Лекция началась с результатов ежегодной переписи драконов.
— Согласно наиболее достоверным отчетам, общее количество драконов достигает ста шестидесяти, в том числе тринадцать производителей и пятьдесят пять взрослых самок. Остальные — трехлетки, которые в этом году не будут принимать участия в брачных играх. Как видно из графика, милорд, популяция поддерживается на вполне приемлемом уровне. Естественная убыль в результате смерти от старости, болезней и несчастных случаев уменьшит ее примерно до ста пятидесяти; следовательно, после появления потомства их число достигнет приблизительно трехсот особей.
— Почему трехсот, а не четырехсот? — перебил Рохан. — От пятидесяти пяти самок…
— Но есть только сорок три пригодных пещеры, — сказала Фейлин. — В этом вся проблема.
Поль насупился.
— А что случится с теми, кто не сможет отложить яйца?
— Они умрут, — лаконично ответила Сьонелл. То, что девочка знала о драконах больше его, заставило Поля слегка смутиться, но Сьонелл не обратила на это внимания и продолжила, — В прошлый раз умерло восемь самок. Мы потеряли не только дракончиков, которые должны были вылупиться в тот год, но и тех, кого эти самки могли произвести на свет за всю свою жизнь.
— Но если популяция остаётся постоянной, то что за беда? — спросил юный принц.
— А если Великий Мор повторится?
— Вернемся к пещерам, — недовольно проворчала Фейлин. — До тех пор, пока их будет недостаточно, потеря лишних самок неизбежна. Поль прав, популяция взрослых драконов остается относительно постоянной, но она не сможет превысить верхнюю границу в триста голов из-за отсутствия подходящих пещер. Я не смогу вздохнуть спокойно, пока она не составит по крайней мере пяти сотен половозрелых драконов; желательно больше.
— Фейлин, а нет ли где-нибудь пещер, в которые мы могли бы заманить их? — спросила Сьонед.
— В Вереше слишком холодно, и яйца не успеют прогреться до нужной температуры. А южнее Ривенрока вообще нет никаких пещер.
— Ривенрок… — эхом повторил Рохан. — Там полно пещер, отличных пещер. Фейлин, нет ли какого-нибудь способа заставить их вернуться туда?
— Мне очень жаль, милорд. — Она покачала головой. — Заросли биттерсвита, которым питаются драконы в период спаривания, там гуще, чем где бы то ни было. Пещеры, как вы сами сказали, идеальные. Насколько я знаю, там вывелось около тысячи поколений. И тем не менее они даже не пролетают над этим местом.
— Мама, я не понимаю, — пожаловалась Сьонелл. — Я знаю, что во время чумы там умерло много драконов, но те, кто помнил об этом, давно умерли от старости, правда? Так откуда же молодые знают, что Ривенрока нужно избегать?
— Думаю, они намного умнее, чем мы можем себе представить, — задумчиво откликнулась Сьонед, вспоминая о сверкающих цветах, к которым ей удалось на мгновение прикоснуться. — Если они умеют общаться друг с другом не так, как обычные животные, то старшие драконы вполне могут убедить младших держаться подальше от мест массовой гибели. Хотя возможна и другая гипотеза: поскольку старшие никогда не показывали им этих пещер, младшие просто не знают об их существовании…
Она поймала взгляд Рохана, полный напряженного интереса. Принц ничего не сказал, но Сьонед и без того знала его мысли. Если бы она как-то сумела связаться с драконами с помощью солнечного света, появилась бы возможность уговорить их вернуться в удобные пещеры Ривенрока, что позволило бы резко увеличить численность драконов.
Заметив взгляд, которым обменялись родители, Поль спросил:
— Отец, у тебя есть идея, как заставить их вернуться?
— Я дорого дал бы за то, чтобы она оказалась правильной, — улыбнулся Рохан. — Фейлин, так сколько дракончиков мы можем получить в этом году?
— Если повезет, то около ста пятидесяти. Кстати, Сьонед, ты ошибаешься, если считаешь, что старшие драконы показывают пещеры младшим. Пару лет назад в Скайбоуле разрушилось несколько пещер, и драконы разыскивали что-нибудь подходящее по всей Пустыне. Так вот, в сторону Ривенрока они даже не летали. Поэтому я и сделала вывод, что они прекрасно знают это место.
— Не хочу, чтобы старые самцы убивали друг друга, — с несчастным видом сказала Сьонелл. — Очень страшно смотреть на умирающего дракона.
— Это закон природы: выживает сильнейший, — сообщил ей Поль. — Но если бы всем самкам хватало пещер, то выживал бы и слабейший.
— Это верно, — сказал Рохан. — Но леди Фейлин тоже права. Сначала нужно создать популяцию достаточно крупную, чтобы ей не угрожала опасность исчезновения. А когда она достигнет этой точки, начнет действовать закон «выживает сильнейший», ибо он уже не сможет подвергнуть риску существование популяции.
— В точности как принцы, — откликнулся Поль. — Все пытались убить друг друга, борясь за лучшие земли. Пока ты, отец, не показал им, кто является сильнейшим, — гордо добавил он, и Рохан нахмурился. — Потому что сильнейший устанавливает свои законы, правда, отец? Соотношение воинских сил может меняться, а закон остается законом. — Он исподтишка посмотрел на Сьонелл, пытаясь понять, произвела ли на девочку впечатление мудрость принца, и когда малышка степенно кивнула, Сьонед подавила еще одну улыбку.
Фейлин заметила реакцию обеих, но, встретив взгляд Сьонед, не стала скрывать усмешку.
— Моя специальность драконы, а не политика, — заявила она, собирая свои пергаменты. — Я оставлю их вам для изучения, милорд. Сьонелл, ты не против, если мы присоединимся к отцу и брату и возьмем с собой нового пони, которого ты хотела показать лорду Чейналю?
— Да, мама. Поль, пожалуйста, пойдем посмотрим на моего пони!
На секунду Сьонед показалось, что он вот-вот согласится. Но Поль покачал головой.
— Я должен остаться с матерью и отцом и обсудить то, что рассказала нам леди Фейлин. Возможно, попозже…
Черные брови Сьонелл сошлись на переносице, и девочка вскочила на ноги.
— «Возможно, попозже» мы уедем кататься, и такого шанса тебе больше не представится! — Она вылетела за дверь, не забыв поклониться Сьонед и Рохану.
Пока Поль смотрел в пустой дверной проем, взрослые героически сражались с желанием расхохотаться. Фейлин сумела сдержаться, но как только за ней захлопнулась дверь, до Сьонед донеслись какие-то звуки, подозрительно напоминавшие хихиканье, и бедная принцесса пожалела, что не может позволить себе сделать то же самое.
Поль что-то пробормотал себе под нос. Рохан обернулся к нему и кротко спросил:
— Ты что-то сказал?
— Ничего. Отец, так что мы будем делать с драконами?
— Для начала все мы съездим в Скайбоул и последим, как им там живется.
— Все?
— А почему бы и нет? — невинно ответил Рохан, и Сьонед чуть было не проиграла свою битву с приступом хохота. — Конечно, Вальвис останется здесь и на время нашего отсутствия позаботится о Стронгхолде. Но все остальные поедут.
Тут Сьонед решила, что пора сжалиться над мальчиком.
— Естественно, Фейлин поедет с нами, но я думаю, что Сьонелл и\Янави захотят остаться е отцом. Это очень долгое путешествие. Даже для того, у кого есть новый пони.
Поль кивнул, стараясь не показать своего облегчения, но нисколько не преуспев в этом.
— Очень жаль, что они не увидят дракрнов, — сказал юный принц. Уверившись в том, что эта язва в Скайбоул не поедет, он сделался великодушным. . Лицо Рохана приобрело задумчивое выражение.
— Я думаю, настала пора пополнить твое образование, Поль. Я научил тебя ездить верхом, фехтовать на ножах и мечах, и Ллейн говорил, что доволен твоими успехами в этих трех искусствах. Но сейчас я собираюсь научить тебя новому искусству, которое может оказаться очень полезным. — И только тут он позволил себе улыбнуться. — Я собираюсь показать тебе, как обыграть женщину в шахматы.
— Смело сказано, милорд принц драконов! — фыркнулаСьонед. — Поль, неси доску, садись и смотри, как я выиграюу него в двадцатый раз за этот год!
— С начала которого прошло ровно двадцать дней! — лукаво добавил Поль, устремляясь за доской и фигурами.
Рохан поставил доску на ковер, а Поль сел рядом. Солнечный луч падал на две светлых головы, озаряя две одинаковых улыбки. Даже волосы на шее они поправляли одним и тем же жестом. Расцветка Поля была чуть более яркой, чем у Рохана, волосы и ресницы казались немного темнее, а в голубых глазах время от времени появлялся зеленоватый оттенок. Но от Янте в нем не было ничего; ничто не напоминало Сьонед о родившей его принцессе.
Закончив разыгрывать дебют, она посмотрела на доску и наклонилась к Полю.
— Теперь он будет пытаться поймать меня на ошибке. Так что следи в оба.
— Когда же это я так поступал с тобой? — спросил Рохан, делая невинные глаза.
— При каждом удобном случае.
— Ты играешь защиту бабушки Милар, правда, мама? Мааркен научил ей Меата, а Меат научил меня.
— Она любила шахматы и прекрасно играла в них, — откликнулась Сьонед. — Только Андраде могла ее обыграть, и делала это очень часто. Перестань отвлекать меня, драконник! — добавила она, состроив ему гримасу. Он рассмеялся, и Сьонед поняла, что прощена за бестактность, допущенную во время его встречи.
— Напоминаю тебе, — сказал Рохан, — она вечно проигрывает.
— Похоже, за то время, пока меня не было, она не так уж часто проигрывала, — с улыбкой ответил Поль. — А на этот раз, отец, ты и подавно не сможешь у нее выиграть.
— Знаю я ваши комплименты! Только и ждете, чтобы я зазевалась! — Сьонед подняла руку и ущипнула Поля за ухо.
Рохан двинул фигуру.
— Запомни, мой мальчик: самое главное в игре с женщиной — это всегда давать ей выигрывать. Даже после того, как женишься на ней.
— Давать выигрывать? — Сьонед сделала вид, будто хочет двинуть мужу в челюсть. Рохан поймал ее за запястье, дернул и довольно засмеялся, когда жена повалилась прямо на доску. Сьонед потянулась к ребрам Рохана, прекрасно зная каждое уязвимое место на его теле. Шахматные фигуры разлетелись по всей комнате, Поль закричал «Куча мала!», и все трое принялись кататься по ковру, хохоча и щекоча друг друга. Из волос Сьонед выпали шпильки, Рохан схватил ее за распустившуюся косу, притянул к себе и поцеловал. А потом они повалились на сына. Придавленный двумя телами, Поль корчился, изнемогая от смеха.
— Вот так так! — раздалось в дверях. — Это что, дворцовый переворот? Поспорим, кто победит, Мааркен?
— Поль, — тут же откликнулся молодой человек. — Мама, Чадрик учит своих оруженосцев всяким нечестным приемам.
Все трое тут же отпустили друг друга и сели, продолжая смеяться. Рохан улыбнулся Мааркену и Тобин.
— Всегда ставьте на младшего — особенно если он ваш будущий принц!
— Это единственная правильная политика, — фыркнув, согласился Мааркен и помог Сьонед встать на ноги.
Она поблагодарила племянника и попыталась привести в порядок прическу.
— И долго ты собираешься так сидеть? — напустилась она на мужа. — Немедленно поднимайся и сделай важное лицо, как подобает верховному принцу!
— Действительно, приведите себя в порядок, — посоветовала Тобин. — Я пришла сказать, что прибыл посол из Фирона.
Рохан застонал и покачал головой.
— Ведь их «Гонец Солнца» сообщил, что она приедет только завтра!
— Леди Энеида стоит за дверью, братец!
Пока Мааркен и Поль подбирали с пола разбросанные фигуры, Тобин унесла доску и подняла опрокинутые стулья. Рохан и Сьонед почистили друг друга, а потом схватили сына и проделали счним то же самое. Затем они чинно сели в кресла, причем Мааркен встал за спиной матери, как подобало поступать молодому лорду в присутствии его принцессы. В ту же секунду раздался осторожный стук в дверь.
— Войдите, — сказал Рохан, в последний раз проводя рукой по волосам.
Фиронским послом была тощая смуглая женщина неопределенного возраста — где-то между сорока и семьюдесятью. Она была такой же холодной и хрупкой, как хрусталь, которым славилась ее страна, однако на этом сходство кончалось; воздушного изящества фиронских статуэток у нее не было и в помине. Казалось, хрупкость делала ее вялой и флегматичной, и хотя отсутствие у Рохана настоящего двора избавляло леди от необходимости являться в официальном костюме, ее шерстяное платье больше подходило для прохладного климата Фирона, чем для Пустыни, и когда дама согласно ритуалу кланялась сперва верховному принцу, затем верховной принцессе и наконец наследнику, лоб у нее был слегка влажным.
— Благодарю за то, что вы приняли меня в частном порядке, ваше высочество, — сказала она Рохану.
— Это я благодарю вас за то, что вы не поленились совершить такое дальнее путешествие в такой спешке, — ответил он. — Пожалуйста, миледи, садитесь и чувствуйте себя как дома.
Мааркен принес ей кресло, леди поблагодарила его и уселась, сложив тонкие руки на коленях.
— Государственный совет прислал меня, чтобы сообщить вашим высочествам о несчастном состоянии нашего государства, — начала она. — Как вы знаете, принц Айит умер на Новый год, не оставив наследников.
— Мы узнали о его смерти по солнечному лучу и были безутешны, — сказал Рохан. Он хорошо помнил этого принца по своей первой шумной Риалле. Тогда Айит больше остальных сомневался в его умственных способностях. Впрочем, Рохан никогда не сердился на старика: наоборот, был благодарен ему, поскольку Айит первым оценил его актерские способности. Некоторая придурковатость, но не. полный идиотизм — именно это впечатление он и хотел создать, чтобы втянуть Ролстру в торг. Конечно, сейчас это бы ему не удалось: все принцы знали Рохана как облупленного.
— Прошедшие дни дались нам нелегко, — продолжила леди Энеида. — Нас засыпали предложениями… другие принцы.
— Я в курсе. И как отнесся к этим предложениям государственный совет?
Леди удостоила его ледяной улыбкой.
— Сами понимаете, милорд, с сильным подозрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Он пожал плечами.
— Просто другие знают их хуже, чем я. Сьонед минутку подумала и нахмурилась.
— Ты никогда не причинял им вреда, а другие только этим и занимались. Боевые драконы… Если такая возможность существует, кто-нибудь обязательно до этого додумается. О Богиня, почему любое открытие непременно должно служить убийству?
Он с улыбкой выдержал ее взгляд; принц снова стал ее Роханом.
— Отец хотел, чтобы я женился, как все остальные принцы. Он не знал, что Андраде уже нашла мне принцессу.
— Если я научилась быть ею, то только благодаря тебе, любимый. Я попытаюсь прикоснуться к дракону, потому что люблю тебя. Но не жди слишком многого…
— Я жду от тебя всего, и еще ни разу не разочаровался. — Он поглядел в окно, пытаясь понять, который час. — Сегодня утром Фейлин тоже хочет поговорить о драконах. Ты видела, каким количеством пергаментов она вооружилась? У Фейлин накопилось больше фактов и наблюдений, чем у кого-либо на континенте, но она хорошо владеет материалом.
— Сначала поешь как следует, — предложила Сьонед, жестом указывая на нетронутую еду. — Сам знаешь, когда вы начинаете спорить о драконах, то забываете обо всем на свете, включая собственные желудки.
— А я думал, ты согласна с Тобин, что я обзавелся брюшком.
Она рассмеялась и бросила в него болотным яблоком.
— Каждому бы такое брюшко, милорд! Талия у тебя не шире, чем у Мааркена. Так что молчи и ешь!
Поль и Фейлин ждали в верхней приемной. С ними была дочь Фейлин и Вальвиса Сьонелл. Леди Ремагевская поздоровалась и с улыбкой сказала:
— Остальные, включая Вальвиса и Чейна, отправились погулять, или, как выражается Чейн, «инспектировать лошадей».
— А что же вы не поехали с ними? — спросил Рохан у детей, гладя Сьонелл по кудрявой рыжей голове.
— Леди Фейлин сказала, что вы будете рассказывать о драконах. Можно мне остаться и послушать?
— Конечно, можно. А как ты, Сьонелл?
Одиннадцатилетняя девочка, названная в честь Сьонед, была толстенькой и розовой копией своей матери: у нее были те же темно-рыжие волосы и то же треугольное личико. От Вальвиса ей достались одни опушенные густыми черными ресницами ослепительно голубые глаза, над которыми изгибались не менее черные брови. И улыбка у девочки была отцовская, полная чудесного беззаботного веселья.
— Мне нравятся драконы, милорд. И эта комната тоже. Она самая лучшая во всем Стронгхолде. Летняя комната.
— Ну, значит, так мы ее и назовем, — сказала Сьонед. — Сегодня же днем скажу сенешалю, что леди Сьонелл назвала эту комнату Летней в честь висящего здесь гобелена. И отныне она так и будет называться. — Принцесса увидела лукавые глаза Рохана и подмигнула в ответ: оба знали, что Сьонелл сохнет по Полю. Малышка бросила на юного принца ликующий взгляд, но Поль предпочел его не заметить. Сьонед едва скрыла улыбку.
Они расположились на ковре, и Фейлин тут же принялась раскладывать чудовищное количество таблиц, карт и перечней. Лекция началась с результатов ежегодной переписи драконов.
— Согласно наиболее достоверным отчетам, общее количество драконов достигает ста шестидесяти, в том числе тринадцать производителей и пятьдесят пять взрослых самок. Остальные — трехлетки, которые в этом году не будут принимать участия в брачных играх. Как видно из графика, милорд, популяция поддерживается на вполне приемлемом уровне. Естественная убыль в результате смерти от старости, болезней и несчастных случаев уменьшит ее примерно до ста пятидесяти; следовательно, после появления потомства их число достигнет приблизительно трехсот особей.
— Почему трехсот, а не четырехсот? — перебил Рохан. — От пятидесяти пяти самок…
— Но есть только сорок три пригодных пещеры, — сказала Фейлин. — В этом вся проблема.
Поль насупился.
— А что случится с теми, кто не сможет отложить яйца?
— Они умрут, — лаконично ответила Сьонелл. То, что девочка знала о драконах больше его, заставило Поля слегка смутиться, но Сьонелл не обратила на это внимания и продолжила, — В прошлый раз умерло восемь самок. Мы потеряли не только дракончиков, которые должны были вылупиться в тот год, но и тех, кого эти самки могли произвести на свет за всю свою жизнь.
— Но если популяция остаётся постоянной, то что за беда? — спросил юный принц.
— А если Великий Мор повторится?
— Вернемся к пещерам, — недовольно проворчала Фейлин. — До тех пор, пока их будет недостаточно, потеря лишних самок неизбежна. Поль прав, популяция взрослых драконов остается относительно постоянной, но она не сможет превысить верхнюю границу в триста голов из-за отсутствия подходящих пещер. Я не смогу вздохнуть спокойно, пока она не составит по крайней мере пяти сотен половозрелых драконов; желательно больше.
— Фейлин, а нет ли где-нибудь пещер, в которые мы могли бы заманить их? — спросила Сьонед.
— В Вереше слишком холодно, и яйца не успеют прогреться до нужной температуры. А южнее Ривенрока вообще нет никаких пещер.
— Ривенрок… — эхом повторил Рохан. — Там полно пещер, отличных пещер. Фейлин, нет ли какого-нибудь способа заставить их вернуться туда?
— Мне очень жаль, милорд. — Она покачала головой. — Заросли биттерсвита, которым питаются драконы в период спаривания, там гуще, чем где бы то ни было. Пещеры, как вы сами сказали, идеальные. Насколько я знаю, там вывелось около тысячи поколений. И тем не менее они даже не пролетают над этим местом.
— Мама, я не понимаю, — пожаловалась Сьонелл. — Я знаю, что во время чумы там умерло много драконов, но те, кто помнил об этом, давно умерли от старости, правда? Так откуда же молодые знают, что Ривенрока нужно избегать?
— Думаю, они намного умнее, чем мы можем себе представить, — задумчиво откликнулась Сьонед, вспоминая о сверкающих цветах, к которым ей удалось на мгновение прикоснуться. — Если они умеют общаться друг с другом не так, как обычные животные, то старшие драконы вполне могут убедить младших держаться подальше от мест массовой гибели. Хотя возможна и другая гипотеза: поскольку старшие никогда не показывали им этих пещер, младшие просто не знают об их существовании…
Она поймала взгляд Рохана, полный напряженного интереса. Принц ничего не сказал, но Сьонед и без того знала его мысли. Если бы она как-то сумела связаться с драконами с помощью солнечного света, появилась бы возможность уговорить их вернуться в удобные пещеры Ривенрока, что позволило бы резко увеличить численность драконов.
Заметив взгляд, которым обменялись родители, Поль спросил:
— Отец, у тебя есть идея, как заставить их вернуться?
— Я дорого дал бы за то, чтобы она оказалась правильной, — улыбнулся Рохан. — Фейлин, так сколько дракончиков мы можем получить в этом году?
— Если повезет, то около ста пятидесяти. Кстати, Сьонед, ты ошибаешься, если считаешь, что старшие драконы показывают пещеры младшим. Пару лет назад в Скайбоуле разрушилось несколько пещер, и драконы разыскивали что-нибудь подходящее по всей Пустыне. Так вот, в сторону Ривенрока они даже не летали. Поэтому я и сделала вывод, что они прекрасно знают это место.
— Не хочу, чтобы старые самцы убивали друг друга, — с несчастным видом сказала Сьонелл. — Очень страшно смотреть на умирающего дракона.
— Это закон природы: выживает сильнейший, — сообщил ей Поль. — Но если бы всем самкам хватало пещер, то выживал бы и слабейший.
— Это верно, — сказал Рохан. — Но леди Фейлин тоже права. Сначала нужно создать популяцию достаточно крупную, чтобы ей не угрожала опасность исчезновения. А когда она достигнет этой точки, начнет действовать закон «выживает сильнейший», ибо он уже не сможет подвергнуть риску существование популяции.
— В точности как принцы, — откликнулся Поль. — Все пытались убить друг друга, борясь за лучшие земли. Пока ты, отец, не показал им, кто является сильнейшим, — гордо добавил он, и Рохан нахмурился. — Потому что сильнейший устанавливает свои законы, правда, отец? Соотношение воинских сил может меняться, а закон остается законом. — Он исподтишка посмотрел на Сьонелл, пытаясь понять, произвела ли на девочку впечатление мудрость принца, и когда малышка степенно кивнула, Сьонед подавила еще одну улыбку.
Фейлин заметила реакцию обеих, но, встретив взгляд Сьонед, не стала скрывать усмешку.
— Моя специальность драконы, а не политика, — заявила она, собирая свои пергаменты. — Я оставлю их вам для изучения, милорд. Сьонелл, ты не против, если мы присоединимся к отцу и брату и возьмем с собой нового пони, которого ты хотела показать лорду Чейналю?
— Да, мама. Поль, пожалуйста, пойдем посмотрим на моего пони!
На секунду Сьонед показалось, что он вот-вот согласится. Но Поль покачал головой.
— Я должен остаться с матерью и отцом и обсудить то, что рассказала нам леди Фейлин. Возможно, попозже…
Черные брови Сьонелл сошлись на переносице, и девочка вскочила на ноги.
— «Возможно, попозже» мы уедем кататься, и такого шанса тебе больше не представится! — Она вылетела за дверь, не забыв поклониться Сьонед и Рохану.
Пока Поль смотрел в пустой дверной проем, взрослые героически сражались с желанием расхохотаться. Фейлин сумела сдержаться, но как только за ней захлопнулась дверь, до Сьонед донеслись какие-то звуки, подозрительно напоминавшие хихиканье, и бедная принцесса пожалела, что не может позволить себе сделать то же самое.
Поль что-то пробормотал себе под нос. Рохан обернулся к нему и кротко спросил:
— Ты что-то сказал?
— Ничего. Отец, так что мы будем делать с драконами?
— Для начала все мы съездим в Скайбоул и последим, как им там живется.
— Все?
— А почему бы и нет? — невинно ответил Рохан, и Сьонед чуть было не проиграла свою битву с приступом хохота. — Конечно, Вальвис останется здесь и на время нашего отсутствия позаботится о Стронгхолде. Но все остальные поедут.
Тут Сьонед решила, что пора сжалиться над мальчиком.
— Естественно, Фейлин поедет с нами, но я думаю, что Сьонелл и\Янави захотят остаться е отцом. Это очень долгое путешествие. Даже для того, у кого есть новый пони.
Поль кивнул, стараясь не показать своего облегчения, но нисколько не преуспев в этом.
— Очень жаль, что они не увидят дракрнов, — сказал юный принц. Уверившись в том, что эта язва в Скайбоул не поедет, он сделался великодушным. . Лицо Рохана приобрело задумчивое выражение.
— Я думаю, настала пора пополнить твое образование, Поль. Я научил тебя ездить верхом, фехтовать на ножах и мечах, и Ллейн говорил, что доволен твоими успехами в этих трех искусствах. Но сейчас я собираюсь научить тебя новому искусству, которое может оказаться очень полезным. — И только тут он позволил себе улыбнуться. — Я собираюсь показать тебе, как обыграть женщину в шахматы.
— Смело сказано, милорд принц драконов! — фыркнулаСьонед. — Поль, неси доску, садись и смотри, как я выиграюу него в двадцатый раз за этот год!
— С начала которого прошло ровно двадцать дней! — лукаво добавил Поль, устремляясь за доской и фигурами.
Рохан поставил доску на ковер, а Поль сел рядом. Солнечный луч падал на две светлых головы, озаряя две одинаковых улыбки. Даже волосы на шее они поправляли одним и тем же жестом. Расцветка Поля была чуть более яркой, чем у Рохана, волосы и ресницы казались немного темнее, а в голубых глазах время от времени появлялся зеленоватый оттенок. Но от Янте в нем не было ничего; ничто не напоминало Сьонед о родившей его принцессе.
Закончив разыгрывать дебют, она посмотрела на доску и наклонилась к Полю.
— Теперь он будет пытаться поймать меня на ошибке. Так что следи в оба.
— Когда же это я так поступал с тобой? — спросил Рохан, делая невинные глаза.
— При каждом удобном случае.
— Ты играешь защиту бабушки Милар, правда, мама? Мааркен научил ей Меата, а Меат научил меня.
— Она любила шахматы и прекрасно играла в них, — откликнулась Сьонед. — Только Андраде могла ее обыграть, и делала это очень часто. Перестань отвлекать меня, драконник! — добавила она, состроив ему гримасу. Он рассмеялся, и Сьонед поняла, что прощена за бестактность, допущенную во время его встречи.
— Напоминаю тебе, — сказал Рохан, — она вечно проигрывает.
— Похоже, за то время, пока меня не было, она не так уж часто проигрывала, — с улыбкой ответил Поль. — А на этот раз, отец, ты и подавно не сможешь у нее выиграть.
— Знаю я ваши комплименты! Только и ждете, чтобы я зазевалась! — Сьонед подняла руку и ущипнула Поля за ухо.
Рохан двинул фигуру.
— Запомни, мой мальчик: самое главное в игре с женщиной — это всегда давать ей выигрывать. Даже после того, как женишься на ней.
— Давать выигрывать? — Сьонед сделала вид, будто хочет двинуть мужу в челюсть. Рохан поймал ее за запястье, дернул и довольно засмеялся, когда жена повалилась прямо на доску. Сьонед потянулась к ребрам Рохана, прекрасно зная каждое уязвимое место на его теле. Шахматные фигуры разлетелись по всей комнате, Поль закричал «Куча мала!», и все трое принялись кататься по ковру, хохоча и щекоча друг друга. Из волос Сьонед выпали шпильки, Рохан схватил ее за распустившуюся косу, притянул к себе и поцеловал. А потом они повалились на сына. Придавленный двумя телами, Поль корчился, изнемогая от смеха.
— Вот так так! — раздалось в дверях. — Это что, дворцовый переворот? Поспорим, кто победит, Мааркен?
— Поль, — тут же откликнулся молодой человек. — Мама, Чадрик учит своих оруженосцев всяким нечестным приемам.
Все трое тут же отпустили друг друга и сели, продолжая смеяться. Рохан улыбнулся Мааркену и Тобин.
— Всегда ставьте на младшего — особенно если он ваш будущий принц!
— Это единственная правильная политика, — фыркнув, согласился Мааркен и помог Сьонед встать на ноги.
Она поблагодарила племянника и попыталась привести в порядок прическу.
— И долго ты собираешься так сидеть? — напустилась она на мужа. — Немедленно поднимайся и сделай важное лицо, как подобает верховному принцу!
— Действительно, приведите себя в порядок, — посоветовала Тобин. — Я пришла сказать, что прибыл посол из Фирона.
Рохан застонал и покачал головой.
— Ведь их «Гонец Солнца» сообщил, что она приедет только завтра!
— Леди Энеида стоит за дверью, братец!
Пока Мааркен и Поль подбирали с пола разбросанные фигуры, Тобин унесла доску и подняла опрокинутые стулья. Рохан и Сьонед почистили друг друга, а потом схватили сына и проделали счним то же самое. Затем они чинно сели в кресла, причем Мааркен встал за спиной матери, как подобало поступать молодому лорду в присутствии его принцессы. В ту же секунду раздался осторожный стук в дверь.
— Войдите, — сказал Рохан, в последний раз проводя рукой по волосам.
Фиронским послом была тощая смуглая женщина неопределенного возраста — где-то между сорока и семьюдесятью. Она была такой же холодной и хрупкой, как хрусталь, которым славилась ее страна, однако на этом сходство кончалось; воздушного изящества фиронских статуэток у нее не было и в помине. Казалось, хрупкость делала ее вялой и флегматичной, и хотя отсутствие у Рохана настоящего двора избавляло леди от необходимости являться в официальном костюме, ее шерстяное платье больше подходило для прохладного климата Фирона, чем для Пустыни, и когда дама согласно ритуалу кланялась сперва верховному принцу, затем верховной принцессе и наконец наследнику, лоб у нее был слегка влажным.
— Благодарю за то, что вы приняли меня в частном порядке, ваше высочество, — сказала она Рохану.
— Это я благодарю вас за то, что вы не поленились совершить такое дальнее путешествие в такой спешке, — ответил он. — Пожалуйста, миледи, садитесь и чувствуйте себя как дома.
Мааркен принес ей кресло, леди поблагодарила его и уселась, сложив тонкие руки на коленях.
— Государственный совет прислал меня, чтобы сообщить вашим высочествам о несчастном состоянии нашего государства, — начала она. — Как вы знаете, принц Айит умер на Новый год, не оставив наследников.
— Мы узнали о его смерти по солнечному лучу и были безутешны, — сказал Рохан. Он хорошо помнил этого принца по своей первой шумной Риалле. Тогда Айит больше остальных сомневался в его умственных способностях. Впрочем, Рохан никогда не сердился на старика: наоборот, был благодарен ему, поскольку Айит первым оценил его актерские способности. Некоторая придурковатость, но не. полный идиотизм — именно это впечатление он и хотел создать, чтобы втянуть Ролстру в торг. Конечно, сейчас это бы ему не удалось: все принцы знали Рохана как облупленного.
— Прошедшие дни дались нам нелегко, — продолжила леди Энеида. — Нас засыпали предложениями… другие принцы.
— Я в курсе. И как отнесся к этим предложениям государственный совет?
Леди удостоила его ледяной улыбкой.
— Сами понимаете, милорд, с сильным подозрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73