Неба нет, черно, и стена огня – уже вот она, совсем рядом. Нет спасения! Никому. К нему напрасно взывают, он ничего не может сделать…
– Аймик! Аймик, очнись!
Встревоженные голоса, склоненные лица сыновей Ворона. Кайт заботливо отирает его губы, бороду.
(Как же так? Ведь они все погибли, сгорели… Нет. ЕЩЕ нет.)
Аймик силится подняться. – Лежи, лежи!
Его удерживают заботливые руки; у его губ – край бурдюка. Вода тонкой струйкой льется в рот, смачивает пересохшее горло, попадает на лицо. Тепловата, но все равно – как хорошо. Он должен встать. И сказать им правду. Нащупав руку Кайта, Аймик приподнялся и сел.
(Сейчас, сейчас! Пусть голова перестанет кружиться…)
– Кайт! Нужно торопиться. Туда, на стоянку. И сразу уходить…
(Он на мгновение задумался. Уходить? А куда?.. Ну конечно же…)
– …Туда уходить, на север, за Праворучицу! Всем, как можно быстрее! Иначе беда! Огонь! Все будет гореть, все…
Аймик говорил сбивчиво, мешая и путая слова. Но по напряженным лицам сыновей Ворона видел: его понимают.
Да, его понимали, даже слишком хорошо. Степной пожар… Хуже несчастья и не бывает. Вот только прав ли этот чужак? Что может понимать в степных пожарах тот, кто впервые появился в степи всего лишь год назад?
Кайт вслушивался в обычный степной перезвон, принюхивался к нагретому воздуху, наполненному уже осенними запахами. Присматривался к дрожащему на краю степи мареву, к мирно пасущимся бизоньим стадам. Проводил взглядом стаю птиц… Ничего. Все спокойно.
– Аймик, с чего ты взял… – начал было он, но Аймик не дал договорить:
– Кайт, послушай! И остальные… Это у меня с детства. Странные сны; бывали ночью, и днем бывали, как сейчас… Все сбывалось! Всегда! Отец руку сломал… Сестренка утонула; я знал, видел! Потом давно не было ничего, и вот вернулось. Если не поспешим, конец всем. Никто не спасется. Никто!..
И Кайт решился:
– Слушайте все! Идем так быстро, как только можем. Все, что задерживает, бросаем. Шкуры, мясо – оставляем столько, сколько ходьбе не будет мешать. Потом доберем, на осенней стоянке… Он обвел взглядом сородичей, что-то обдумывая. – Гайто! Оур! Вы – лучшие ходоки, пойдете не с нами.
– А куда? – прошептал Оур, молоденький, круглолицый, розовощекий, – почти мальчик. Его большие черные глаза сияли от восторга: общине угрожает страшная опасность, и вот Главный Охотник посылает его с каким-то поручением.
– Пойдете к людям Беркута. Негоже не предупредить тех, с кем недавно делили охотничью удачу.
– К людям Беркута? – недоуменно переспросил Гайто, старший брат Оура. – Да нужно ли наше предупреждение? Ведь у них…
– Знаю: у них – Великий Ворон. Но ведь он мог и улететь, не так ли? А кроме того…
Кайт положил руку на плечо Гайто. Братья похожи друг на друга, но в старшем не осталось и следа мальчишеской мягкости и восторженности. Кайт посылал его в опасный путь не только из-за быстрых ног. Он знал: с тем, что предстоит сделать, этот спокойный, умелый, хладнокровный мужчина, привыкший обдумывать каждый свой поступок, каждое слово, справится лучше, чем кто бы то ни было. А младший… Пусть учится; предстоящая встреча пойдет ему на пользу.
– Кроме того, Гайто, я хочу, чтобы вы нашли Великого Ворона и попросили его прилететь на нашу стоянку.
Гайто вскинул брови. Его черные глаза стали особенно похожи на глаза Оура, но выражали они не восторг, а искреннее недоумение.
– Попросить… Великого Ворона? Но как? – Просто расскажи ему обо всем, что видел и слышал. – Кайт едва заметно кивнул в сторону Аймика. – И о том, что случилось сегодня. Он прилетит… если будет нужно. Или скажет Слово.
Аймик не знал, о ком говорит Кайт. Понял главное: его странному сну поверили, и община Кайта будет спасена… может быть. А что случится потом с ним, Избранным (да, все-таки Избранным), — не так уж важно.
Они стояли на высоком холме, уже по другую сторону Праворучицы, и смотрели туда, где двигалась сплошная стена черного дыма. Они все же успели спастись – все, вся община. Правда, из припасов удалось сохранить не больше половины, но это не самое страшное. Бизонов много, а сейчас их здесь будет еще больше; вон плывут, спасаясь от огня…
Отсюда, издали, казалось, что пожар движется медленно, но степняки понимали, что это не так. Промедли они сами хотя бы день, и… Разве что самые резвые смогли бы спастись… если бы, конечно, бросили остальных на страшную гибель.
– Праворучица может и не задержать огонь, – тихо сказал кто-то из охотников. – Если ветер… Может, уйдем за Широкую?
– Задержит! – уверенно возразил Кайт. – На этот раз – задержит. Ветер не наш, и он слабеет.
Да, ветер дул в сторону, но все равно до общинников доносился панический рев рвущихся к воде бизонов.
Аймик стоял в стороне от охотников. Он понимал: все кончено. Его, как чужака, или принесут в жертву, чтобы умилостивить Духов (быть может, того же Великого Ворона, кем бы он ни был), или отпустят на все четыре стороны. Искать Могучих.
Сзади послышались легкие шаги. Он обернулся. Элана.
– Аймик! – Она смотрела на него, не скрывая восхищения. – Аймик, ты видишь, от чего ты нас спас? Мы бы все сгорели, если бы не ты!
Аймик обнял ее, доверчиво прижавшуюся к его груди, но тут же ласково отстранил:
– Подожди, Элана. Мне нужно поговорить с твоим отцом.
(Зачем ждать? Пусть все решится прямо сейчас.) Не колеблясь, он направился к охотникам.
– Кайт! Сомнений больше нет: ЭТО – ЗНАК. Тот колдун все же говорил правду. Мне, Избранному, не стать вашим собратом. Вот и решайте, что теперь будет со мной.
Сыновья Ворона молчали.
– Ты собрался уходить от нас? – вдруг спросил Кайт. – Куда?
(Значит, его не принесут в жертву.) Аймик горько усмехнулся:
– Еще и сам не знаю. То ли и впрямь через Великую Воду поплыву, то ли отправлюсь искать Стену, что наш Мир огораживает.
Кайт задумался:
– Нет. Духи твои Знак-то подали, да Тропы тебе так и не открыли. Пойдешь с нами. На осеннюю стоянку. (Значит, все же…)
Кайт заговорил громче, так, чтобы слышали все общинники:
– Посмотри, Аймик! Вот люди, которые живы лишь потому, что ты был с нами. Так что же означает Знак, посланный твоими покровителями? Быть может, то и значит, что ты должен остаться с теми, кого спас.
– Ты не колдун и не можешь этого знать.
– Ты тоже. Но не в наших обычаях изгонять того, кто принес спасение. Так что идем с нами. Будем ждать.
– Чего ждать?
– Великого Ворона.
5
Он похож на человека, но человек ли? Трудно сказать; шепчутся, что он бессмертен. Женщин он не знает; во всяком случае, никому не ведомо, имел ли он дело как мужчина хотя бы с одной из них.
Какому Роду он принадлежит? Скорее всего – никакому. Но и безродным его не называют. Для людей Ворона он Великий Ворон, для людей Беркута – Великий Беркут, для людей Пятнистой Кошки – Великий Пятнистый Кот…
Он приходит (степняки говорят: «прилетает» – и верят в это) сегодня к одним, завтра к другим. Внезапно, без предупреждения. Надолго ли? Когда как. Порой на считанные дни, порой – на месяцы или даже годы. Он уходит так же внезапно, как и приходит. Иногда в другой Род, иногда невесть куда, и бывает – тоже на годы.
Он отвечает на вопросы (или не отвечает). Дает советы, говорит что-то важное (подчас сам, без просьб). Лечит (или отказывает в помощи). Отводит беду. Отгоняет злых духов. Разыскивает пропавшее.
Его боятся. Но считается, что Роду, с которым он кочует, способствует удача во всем. Во всяком случае, до тех пор, пока он не покинет этот Род.
В то лето Великий Ворон (как звал его Кайт и его сородичи) кочевал вместе с людьми Беркута. Кайт узнал об этом во время последней Большой Охоты.
Предостережение оказалось излишним: степной пожар миновал земли людей Беркута. Но Гайто и Оур скитались по их тропам в тщетных поисках того, кто был им так нужен. «Где можем мы повидать Великого Ворона?» – вновь и вновь спрашивал Гайто, встречаясь с сыновьями Беркута. – «Ваши охотники сказали нам, что он с вами». – «Великий Беркут? Да, он с нашим Родом, но не с нашей общиной. Кажется, он на верхнем становище». Приходили на становище, чтобы услышать от стариков: «Великий Беркут? Он с охотниками, на последнем летнем загоне. Там, где прошлым летом были и твои люди, – помнишь?» А там, у оврага, их приглашали на пир. «Великий Беркут был с нами; загон удался как никогда! Он сам благодарил духов-покровителей, а потом исчез. Улетел. Куда? Ты же знаешь, Гайто: его тропы от нас скрыты».
Мало-помалу подбиралась тревога, готовая смениться отчаянием. Так ведь и до самой зимы можно кружить по чужим землям. А что если Великий Ворон в другой Род перелетит? Что если уже перелетел? Или того хуже – скрылся на годы, как уже не однажды случалось?
Они сидели у ночного костра, готовясь ко сну. Оур время от времени поворачивал на углях бизонью лопатку, дар людей Беркута. Свежее мясо шипит, разбрызгивая сок, но, несмотря на аппетитные звуки и запахи, есть не хотелось, говорить тоже.
– Готово, – произнес Оур, извлекая из углей горячую лопатку с хрустящей корочкой. Гайто достал нож, сделанный из подогнанных одна к другой кремневых пластинок, вставленных в продольный паз деревянной рукояти.
Жевали мясо в молчании, время от времени передавая друг другу бурдюк с водой.
– Гайто! – не выдержал наконец Оур. – Ну сколько еще нам по чужой земле шляться да питаться подачками? Хоть бы на охоту попросились. А то ходим, ходим… Ясно же…
– Замолчи! – Гайто против своего обыкновения повысил голос. – Мужчина ты или все еще несмышленыш? Нас Главный Охотник за чем послал?
– Предупредить, – обиженно проговорил Оур. – Только и предупреждать-то их было незачем.
– «Предупредить», — передразнил его старший брат. – К Великому Ворону нас послали, вот зачем. И ты это сам прекрасно знаешь. Да, найти его нелегко, потому-то Кайт и поручил это нам, хорошим ходокам. Потому-то и задерживаться мы не можем. Даже для охоты… Ты мужчина? Вот и терпи.
Оур тяжело вздохнул и шмыгнул носом. Гайто подавил вздох. Ему было жаль младшего братишку. Его и самого уже давно одолевали сомнения. Но они сделают все, что могут. Если придется – будут искать его и до самой зимы.
– Промнись-ка лучше, – сказал он уже совсем по-доброму. – Хвороста поищи да бизоньего дерьма собери. А то ночи теперь прохладные.
Не говоря ни слова, Оур исчез в темноте, а Гайто, подбросив на угли немного топлива, мрачно уставился на заигравшее пламя.
…Хуже всего то, что охотиться в одиночку сейчас нельзя, – это Закон. Только вместе со всеми. Но для этого нужно задержаться хотя бы на несколько дней, покинуть свою Тропу ради охотничьих троп сыновей Беркута. А задерживаться они не смеют.
…Конечно, в гостевом даре не откажет никто; мяса сейчас у всех вдоволь. Вот он, гостевой дар! Гайто нехотя принялся очищать лопатку от остатков мяса. Только прав братишка: до чего это унизительно. До чего надоело…
Послышался приглушенный вскрик. Оур, приближавшийся к костру с охапкой топлива, вдруг рассыпал свою ношу и замер, уставившись на что-то, находящееся за спиной Гайто. Охотник молниеносно вскочил с копьем в руках.
Темная высокая фигура, от плеч до ног закутанная в какой-то необъятный плащ, молча стояла, скрестив руки на груди, в нескольких шагах от костра.
– Великий Ворон! – пробормотал Гайто, роняя копье. – Мы ищем тебя вот уже который день… Великая честь… Приблизься же к нашему огню, о Великий Ворон, и прости меня, неразумного, встретившего тебя с оружием в руках.
– Оружие охотника и воина всегда должно быть наготове, – произнес Великий Ворон, делая шаг вперед. Голос его был звучен и глубок. – Тебе не в чем виниться передо мной, о Гайто.
6
Дни проходили в ожидании и сомнениях. Вроде бы все шло по-прежнему, и общинники были неизменно дружелюбны, и Элана неизменно встречала его влюбленным взглядом и улыбкой. Но Аймик потерял покой. Ему казалось: пора наконец сказать решающее слово. Конечно, он очень надеялся, что появится этот таинственный Великий Ворон и все станет ясным. Или прямо скажет: смысл Знака, посланного Могучими, в том, что Аймик может остаться здесь, среди степняков, – и он с легким сердцем станет готовиться к Посвящению и свадьбе с Эланой… Или, по крайней мере, укажет ему тропу к этим Могучим Духам. Но… сколько можно ждать? Скоро последняя Большая Охота, а Великого Ворона нет как нет. И посланцы не возвращаются…
Наконец Аймик не выдержал. Попросил Кайта прогуляться за стоянку. Тот молча кивнул.
Осенняя стоянка людей Ворона находилась на правом берегу реки, которую дети Сизой Горлицы зовут Куш-той, а степняки – Широкой. Берег этот, прорезанный оврагами, спускался от стоянки пологим склоном, круто обрывающимся в речную долину. У края этого склона, где их никто не мог слышать, кроме пролетающих птиц, и остановились охотники. – Кайт! – нерешительно заговорил Аймик. – Ну? – пробурчал Кайт, не поднимая головы, даже не шевельнувшись. Он, очевидно, знал, о чем пойдет речь.
– Думаю, нам пора расставаться. Мы ждем, ждем, и все впустую… Видно, Духам нужно, чтобы я понял, что должен вас покинуть, и сам нашел к ним тропу.
– НЕТ! — По-видимому, Кайт и сам не раз думал об этом и уже все решил. – Не знаю, чего хотят твои Духи. Но невесть куда ты не уйдешь. Не такие у нас законы, чтобы прогнать того, кто нас спас. Великий Ворон прилетит… Или передаст свое Слово.
Аймик долго смотрел на расстилавшуюся перед ними речную долину, на воды Кушты, высветленные закатными лучами. Меньше чем в одном переходе отсюда, ниже по течению, в нее впадает Праворучица, которую они переплыли, спасаясь от пожара… Затем нехотя заговорил о том, что тяготило его все последние дни:
– Кайт! Тем, кто помогает Избранному, только вред и горе; так сказал мне колдун детей Сизой Горлицы. А что, если Гайто и Оур…
– Отец! Аймик!
Повернувшись на крик, они оба бросились навстречу Элане, бегущей к ним со всех ног. Она с разбега упала в объятия Аймика и, задыхаясь, проговорила: – Гайто… Оур… вернулись! И ОН… с ними!
На этой гостевой трапезе были только мужчины и старики. Женщины и дети попрятались в жилища, и странная тишина царила вокруг: ни говора, ни смешков, ни песен. Даже малыши не плакали. И охотники молчали. Только потрескивал костер, да тихо звенела ночная степь.
Пока Великий Ворон ел положенное гостевое подношение, пока шла по кругу деревянная чаша с ключевой водой, Аймик во все глаза рассматривал дивного гостя. Пламя костра играло на его узком, неподвижном лице, но даже эта игра не оживляла, не смягчала его суровость. Отсветы скользили по смуглой коже, будто по гладкой поверхности холодного камня. Великий Ворон был горбонос и тонкогуб. Глаза, словно две звезды, поблескивали из глубоких глазниц. Как и все степняки, он был безбород и безус. Высокий лоб украшала узкая, сложного плетения повязка из кожи и шерсти, к ней были прикреплены три орлиных пера. Белая полоса прочерчивала лоб и крупный горбатый нос, перекрещиваясь со второй такой же полосой, начертанной над бровями. Великий Ворон молчал. Молчали и остальные. Гостевое угощение подходило к концу. Чаша с водой завершала последний круг. Последовали обязательные слова: благодарение и ответ.
– Я пришел по твоему зову, Кайт, – заговорил Великий Ворон, – и рад выслушать тебя и того, кому был дан Знак, спасший твою общину.
Он обвел взглядом сидящих вокруг костра охотников, и, повинуясь немому приказу, они стали расходиться, так и не нарушив молчания. Остались трое: Аймик, Кайт и сам Великий Ворон.
– Говори! – последовал короткий приказ. Под взглядом Великого Ворона Аймик чувствовал, как по всему его телу прошла короткая судорога, а кожа покрылась мурашками. И странен был его рассказ: Аймик не слышал собственных слов, но все, о чем он говорил (или вспоминал? Или грезил?), словно въявь выступало из мрака. Словно исчезли ночная степь, и костер, и Кайт, и Великий Ворон… и даже он сам, недавно повзрослевший Аймик, а малыш Нагу, просящий маму спасти огневку, Нагу-подросток, вступивший в схватку с волосатым единорогом
(Вернулся даже отвратительный смрад его шерсти. И боль.)
…И первая близость с Атой. И глупый Аймик, верящий в то, что все будет хорошо… И побег. И пролитая им кровь сородичей. И… все-все, что случилось потом, до последней мелочи. Даже странные сны и те вернулись…
– …Вот и все, – выдохнул наконец-то Аймик и недоуменно огляделся вокруг.
(Сколько же… дней? ЛЕТ?! длился его рассказ?) Но костер еще даже не догорел, и… Аймик взглянул на небо.
(Не может быть! Этого просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!) …Черные Луга почти не изменились. Аймик это знал потому, что, начиная говорить, он невольно поискал взглядом Близнецов-Первопредков… И Небесные Гуси остались на тех же самых местах…
И вновь – судорога и озноб. И внезапная мысль: «А Кайт! Неужели и он что-то успел рассказать?!»
Спросить не удалось. Великий Ворон кивнул и заговорил:
– Хорошо. Сейчас я ухожу, а вы ложитесь спать. На рассвете будет дан ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Аймик! Аймик, очнись!
Встревоженные голоса, склоненные лица сыновей Ворона. Кайт заботливо отирает его губы, бороду.
(Как же так? Ведь они все погибли, сгорели… Нет. ЕЩЕ нет.)
Аймик силится подняться. – Лежи, лежи!
Его удерживают заботливые руки; у его губ – край бурдюка. Вода тонкой струйкой льется в рот, смачивает пересохшее горло, попадает на лицо. Тепловата, но все равно – как хорошо. Он должен встать. И сказать им правду. Нащупав руку Кайта, Аймик приподнялся и сел.
(Сейчас, сейчас! Пусть голова перестанет кружиться…)
– Кайт! Нужно торопиться. Туда, на стоянку. И сразу уходить…
(Он на мгновение задумался. Уходить? А куда?.. Ну конечно же…)
– …Туда уходить, на север, за Праворучицу! Всем, как можно быстрее! Иначе беда! Огонь! Все будет гореть, все…
Аймик говорил сбивчиво, мешая и путая слова. Но по напряженным лицам сыновей Ворона видел: его понимают.
Да, его понимали, даже слишком хорошо. Степной пожар… Хуже несчастья и не бывает. Вот только прав ли этот чужак? Что может понимать в степных пожарах тот, кто впервые появился в степи всего лишь год назад?
Кайт вслушивался в обычный степной перезвон, принюхивался к нагретому воздуху, наполненному уже осенними запахами. Присматривался к дрожащему на краю степи мареву, к мирно пасущимся бизоньим стадам. Проводил взглядом стаю птиц… Ничего. Все спокойно.
– Аймик, с чего ты взял… – начал было он, но Аймик не дал договорить:
– Кайт, послушай! И остальные… Это у меня с детства. Странные сны; бывали ночью, и днем бывали, как сейчас… Все сбывалось! Всегда! Отец руку сломал… Сестренка утонула; я знал, видел! Потом давно не было ничего, и вот вернулось. Если не поспешим, конец всем. Никто не спасется. Никто!..
И Кайт решился:
– Слушайте все! Идем так быстро, как только можем. Все, что задерживает, бросаем. Шкуры, мясо – оставляем столько, сколько ходьбе не будет мешать. Потом доберем, на осенней стоянке… Он обвел взглядом сородичей, что-то обдумывая. – Гайто! Оур! Вы – лучшие ходоки, пойдете не с нами.
– А куда? – прошептал Оур, молоденький, круглолицый, розовощекий, – почти мальчик. Его большие черные глаза сияли от восторга: общине угрожает страшная опасность, и вот Главный Охотник посылает его с каким-то поручением.
– Пойдете к людям Беркута. Негоже не предупредить тех, с кем недавно делили охотничью удачу.
– К людям Беркута? – недоуменно переспросил Гайто, старший брат Оура. – Да нужно ли наше предупреждение? Ведь у них…
– Знаю: у них – Великий Ворон. Но ведь он мог и улететь, не так ли? А кроме того…
Кайт положил руку на плечо Гайто. Братья похожи друг на друга, но в старшем не осталось и следа мальчишеской мягкости и восторженности. Кайт посылал его в опасный путь не только из-за быстрых ног. Он знал: с тем, что предстоит сделать, этот спокойный, умелый, хладнокровный мужчина, привыкший обдумывать каждый свой поступок, каждое слово, справится лучше, чем кто бы то ни было. А младший… Пусть учится; предстоящая встреча пойдет ему на пользу.
– Кроме того, Гайто, я хочу, чтобы вы нашли Великого Ворона и попросили его прилететь на нашу стоянку.
Гайто вскинул брови. Его черные глаза стали особенно похожи на глаза Оура, но выражали они не восторг, а искреннее недоумение.
– Попросить… Великого Ворона? Но как? – Просто расскажи ему обо всем, что видел и слышал. – Кайт едва заметно кивнул в сторону Аймика. – И о том, что случилось сегодня. Он прилетит… если будет нужно. Или скажет Слово.
Аймик не знал, о ком говорит Кайт. Понял главное: его странному сну поверили, и община Кайта будет спасена… может быть. А что случится потом с ним, Избранным (да, все-таки Избранным), — не так уж важно.
Они стояли на высоком холме, уже по другую сторону Праворучицы, и смотрели туда, где двигалась сплошная стена черного дыма. Они все же успели спастись – все, вся община. Правда, из припасов удалось сохранить не больше половины, но это не самое страшное. Бизонов много, а сейчас их здесь будет еще больше; вон плывут, спасаясь от огня…
Отсюда, издали, казалось, что пожар движется медленно, но степняки понимали, что это не так. Промедли они сами хотя бы день, и… Разве что самые резвые смогли бы спастись… если бы, конечно, бросили остальных на страшную гибель.
– Праворучица может и не задержать огонь, – тихо сказал кто-то из охотников. – Если ветер… Может, уйдем за Широкую?
– Задержит! – уверенно возразил Кайт. – На этот раз – задержит. Ветер не наш, и он слабеет.
Да, ветер дул в сторону, но все равно до общинников доносился панический рев рвущихся к воде бизонов.
Аймик стоял в стороне от охотников. Он понимал: все кончено. Его, как чужака, или принесут в жертву, чтобы умилостивить Духов (быть может, того же Великого Ворона, кем бы он ни был), или отпустят на все четыре стороны. Искать Могучих.
Сзади послышались легкие шаги. Он обернулся. Элана.
– Аймик! – Она смотрела на него, не скрывая восхищения. – Аймик, ты видишь, от чего ты нас спас? Мы бы все сгорели, если бы не ты!
Аймик обнял ее, доверчиво прижавшуюся к его груди, но тут же ласково отстранил:
– Подожди, Элана. Мне нужно поговорить с твоим отцом.
(Зачем ждать? Пусть все решится прямо сейчас.) Не колеблясь, он направился к охотникам.
– Кайт! Сомнений больше нет: ЭТО – ЗНАК. Тот колдун все же говорил правду. Мне, Избранному, не стать вашим собратом. Вот и решайте, что теперь будет со мной.
Сыновья Ворона молчали.
– Ты собрался уходить от нас? – вдруг спросил Кайт. – Куда?
(Значит, его не принесут в жертву.) Аймик горько усмехнулся:
– Еще и сам не знаю. То ли и впрямь через Великую Воду поплыву, то ли отправлюсь искать Стену, что наш Мир огораживает.
Кайт задумался:
– Нет. Духи твои Знак-то подали, да Тропы тебе так и не открыли. Пойдешь с нами. На осеннюю стоянку. (Значит, все же…)
Кайт заговорил громче, так, чтобы слышали все общинники:
– Посмотри, Аймик! Вот люди, которые живы лишь потому, что ты был с нами. Так что же означает Знак, посланный твоими покровителями? Быть может, то и значит, что ты должен остаться с теми, кого спас.
– Ты не колдун и не можешь этого знать.
– Ты тоже. Но не в наших обычаях изгонять того, кто принес спасение. Так что идем с нами. Будем ждать.
– Чего ждать?
– Великого Ворона.
5
Он похож на человека, но человек ли? Трудно сказать; шепчутся, что он бессмертен. Женщин он не знает; во всяком случае, никому не ведомо, имел ли он дело как мужчина хотя бы с одной из них.
Какому Роду он принадлежит? Скорее всего – никакому. Но и безродным его не называют. Для людей Ворона он Великий Ворон, для людей Беркута – Великий Беркут, для людей Пятнистой Кошки – Великий Пятнистый Кот…
Он приходит (степняки говорят: «прилетает» – и верят в это) сегодня к одним, завтра к другим. Внезапно, без предупреждения. Надолго ли? Когда как. Порой на считанные дни, порой – на месяцы или даже годы. Он уходит так же внезапно, как и приходит. Иногда в другой Род, иногда невесть куда, и бывает – тоже на годы.
Он отвечает на вопросы (или не отвечает). Дает советы, говорит что-то важное (подчас сам, без просьб). Лечит (или отказывает в помощи). Отводит беду. Отгоняет злых духов. Разыскивает пропавшее.
Его боятся. Но считается, что Роду, с которым он кочует, способствует удача во всем. Во всяком случае, до тех пор, пока он не покинет этот Род.
В то лето Великий Ворон (как звал его Кайт и его сородичи) кочевал вместе с людьми Беркута. Кайт узнал об этом во время последней Большой Охоты.
Предостережение оказалось излишним: степной пожар миновал земли людей Беркута. Но Гайто и Оур скитались по их тропам в тщетных поисках того, кто был им так нужен. «Где можем мы повидать Великого Ворона?» – вновь и вновь спрашивал Гайто, встречаясь с сыновьями Беркута. – «Ваши охотники сказали нам, что он с вами». – «Великий Беркут? Да, он с нашим Родом, но не с нашей общиной. Кажется, он на верхнем становище». Приходили на становище, чтобы услышать от стариков: «Великий Беркут? Он с охотниками, на последнем летнем загоне. Там, где прошлым летом были и твои люди, – помнишь?» А там, у оврага, их приглашали на пир. «Великий Беркут был с нами; загон удался как никогда! Он сам благодарил духов-покровителей, а потом исчез. Улетел. Куда? Ты же знаешь, Гайто: его тропы от нас скрыты».
Мало-помалу подбиралась тревога, готовая смениться отчаянием. Так ведь и до самой зимы можно кружить по чужим землям. А что если Великий Ворон в другой Род перелетит? Что если уже перелетел? Или того хуже – скрылся на годы, как уже не однажды случалось?
Они сидели у ночного костра, готовясь ко сну. Оур время от времени поворачивал на углях бизонью лопатку, дар людей Беркута. Свежее мясо шипит, разбрызгивая сок, но, несмотря на аппетитные звуки и запахи, есть не хотелось, говорить тоже.
– Готово, – произнес Оур, извлекая из углей горячую лопатку с хрустящей корочкой. Гайто достал нож, сделанный из подогнанных одна к другой кремневых пластинок, вставленных в продольный паз деревянной рукояти.
Жевали мясо в молчании, время от времени передавая друг другу бурдюк с водой.
– Гайто! – не выдержал наконец Оур. – Ну сколько еще нам по чужой земле шляться да питаться подачками? Хоть бы на охоту попросились. А то ходим, ходим… Ясно же…
– Замолчи! – Гайто против своего обыкновения повысил голос. – Мужчина ты или все еще несмышленыш? Нас Главный Охотник за чем послал?
– Предупредить, – обиженно проговорил Оур. – Только и предупреждать-то их было незачем.
– «Предупредить», — передразнил его старший брат. – К Великому Ворону нас послали, вот зачем. И ты это сам прекрасно знаешь. Да, найти его нелегко, потому-то Кайт и поручил это нам, хорошим ходокам. Потому-то и задерживаться мы не можем. Даже для охоты… Ты мужчина? Вот и терпи.
Оур тяжело вздохнул и шмыгнул носом. Гайто подавил вздох. Ему было жаль младшего братишку. Его и самого уже давно одолевали сомнения. Но они сделают все, что могут. Если придется – будут искать его и до самой зимы.
– Промнись-ка лучше, – сказал он уже совсем по-доброму. – Хвороста поищи да бизоньего дерьма собери. А то ночи теперь прохладные.
Не говоря ни слова, Оур исчез в темноте, а Гайто, подбросив на угли немного топлива, мрачно уставился на заигравшее пламя.
…Хуже всего то, что охотиться в одиночку сейчас нельзя, – это Закон. Только вместе со всеми. Но для этого нужно задержаться хотя бы на несколько дней, покинуть свою Тропу ради охотничьих троп сыновей Беркута. А задерживаться они не смеют.
…Конечно, в гостевом даре не откажет никто; мяса сейчас у всех вдоволь. Вот он, гостевой дар! Гайто нехотя принялся очищать лопатку от остатков мяса. Только прав братишка: до чего это унизительно. До чего надоело…
Послышался приглушенный вскрик. Оур, приближавшийся к костру с охапкой топлива, вдруг рассыпал свою ношу и замер, уставившись на что-то, находящееся за спиной Гайто. Охотник молниеносно вскочил с копьем в руках.
Темная высокая фигура, от плеч до ног закутанная в какой-то необъятный плащ, молча стояла, скрестив руки на груди, в нескольких шагах от костра.
– Великий Ворон! – пробормотал Гайто, роняя копье. – Мы ищем тебя вот уже который день… Великая честь… Приблизься же к нашему огню, о Великий Ворон, и прости меня, неразумного, встретившего тебя с оружием в руках.
– Оружие охотника и воина всегда должно быть наготове, – произнес Великий Ворон, делая шаг вперед. Голос его был звучен и глубок. – Тебе не в чем виниться передо мной, о Гайто.
6
Дни проходили в ожидании и сомнениях. Вроде бы все шло по-прежнему, и общинники были неизменно дружелюбны, и Элана неизменно встречала его влюбленным взглядом и улыбкой. Но Аймик потерял покой. Ему казалось: пора наконец сказать решающее слово. Конечно, он очень надеялся, что появится этот таинственный Великий Ворон и все станет ясным. Или прямо скажет: смысл Знака, посланного Могучими, в том, что Аймик может остаться здесь, среди степняков, – и он с легким сердцем станет готовиться к Посвящению и свадьбе с Эланой… Или, по крайней мере, укажет ему тропу к этим Могучим Духам. Но… сколько можно ждать? Скоро последняя Большая Охота, а Великого Ворона нет как нет. И посланцы не возвращаются…
Наконец Аймик не выдержал. Попросил Кайта прогуляться за стоянку. Тот молча кивнул.
Осенняя стоянка людей Ворона находилась на правом берегу реки, которую дети Сизой Горлицы зовут Куш-той, а степняки – Широкой. Берег этот, прорезанный оврагами, спускался от стоянки пологим склоном, круто обрывающимся в речную долину. У края этого склона, где их никто не мог слышать, кроме пролетающих птиц, и остановились охотники. – Кайт! – нерешительно заговорил Аймик. – Ну? – пробурчал Кайт, не поднимая головы, даже не шевельнувшись. Он, очевидно, знал, о чем пойдет речь.
– Думаю, нам пора расставаться. Мы ждем, ждем, и все впустую… Видно, Духам нужно, чтобы я понял, что должен вас покинуть, и сам нашел к ним тропу.
– НЕТ! — По-видимому, Кайт и сам не раз думал об этом и уже все решил. – Не знаю, чего хотят твои Духи. Но невесть куда ты не уйдешь. Не такие у нас законы, чтобы прогнать того, кто нас спас. Великий Ворон прилетит… Или передаст свое Слово.
Аймик долго смотрел на расстилавшуюся перед ними речную долину, на воды Кушты, высветленные закатными лучами. Меньше чем в одном переходе отсюда, ниже по течению, в нее впадает Праворучица, которую они переплыли, спасаясь от пожара… Затем нехотя заговорил о том, что тяготило его все последние дни:
– Кайт! Тем, кто помогает Избранному, только вред и горе; так сказал мне колдун детей Сизой Горлицы. А что, если Гайто и Оур…
– Отец! Аймик!
Повернувшись на крик, они оба бросились навстречу Элане, бегущей к ним со всех ног. Она с разбега упала в объятия Аймика и, задыхаясь, проговорила: – Гайто… Оур… вернулись! И ОН… с ними!
На этой гостевой трапезе были только мужчины и старики. Женщины и дети попрятались в жилища, и странная тишина царила вокруг: ни говора, ни смешков, ни песен. Даже малыши не плакали. И охотники молчали. Только потрескивал костер, да тихо звенела ночная степь.
Пока Великий Ворон ел положенное гостевое подношение, пока шла по кругу деревянная чаша с ключевой водой, Аймик во все глаза рассматривал дивного гостя. Пламя костра играло на его узком, неподвижном лице, но даже эта игра не оживляла, не смягчала его суровость. Отсветы скользили по смуглой коже, будто по гладкой поверхности холодного камня. Великий Ворон был горбонос и тонкогуб. Глаза, словно две звезды, поблескивали из глубоких глазниц. Как и все степняки, он был безбород и безус. Высокий лоб украшала узкая, сложного плетения повязка из кожи и шерсти, к ней были прикреплены три орлиных пера. Белая полоса прочерчивала лоб и крупный горбатый нос, перекрещиваясь со второй такой же полосой, начертанной над бровями. Великий Ворон молчал. Молчали и остальные. Гостевое угощение подходило к концу. Чаша с водой завершала последний круг. Последовали обязательные слова: благодарение и ответ.
– Я пришел по твоему зову, Кайт, – заговорил Великий Ворон, – и рад выслушать тебя и того, кому был дан Знак, спасший твою общину.
Он обвел взглядом сидящих вокруг костра охотников, и, повинуясь немому приказу, они стали расходиться, так и не нарушив молчания. Остались трое: Аймик, Кайт и сам Великий Ворон.
– Говори! – последовал короткий приказ. Под взглядом Великого Ворона Аймик чувствовал, как по всему его телу прошла короткая судорога, а кожа покрылась мурашками. И странен был его рассказ: Аймик не слышал собственных слов, но все, о чем он говорил (или вспоминал? Или грезил?), словно въявь выступало из мрака. Словно исчезли ночная степь, и костер, и Кайт, и Великий Ворон… и даже он сам, недавно повзрослевший Аймик, а малыш Нагу, просящий маму спасти огневку, Нагу-подросток, вступивший в схватку с волосатым единорогом
(Вернулся даже отвратительный смрад его шерсти. И боль.)
…И первая близость с Атой. И глупый Аймик, верящий в то, что все будет хорошо… И побег. И пролитая им кровь сородичей. И… все-все, что случилось потом, до последней мелочи. Даже странные сны и те вернулись…
– …Вот и все, – выдохнул наконец-то Аймик и недоуменно огляделся вокруг.
(Сколько же… дней? ЛЕТ?! длился его рассказ?) Но костер еще даже не догорел, и… Аймик взглянул на небо.
(Не может быть! Этого просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!) …Черные Луга почти не изменились. Аймик это знал потому, что, начиная говорить, он невольно поискал взглядом Близнецов-Первопредков… И Небесные Гуси остались на тех же самых местах…
И вновь – судорога и озноб. И внезапная мысль: «А Кайт! Неужели и он что-то успел рассказать?!»
Спросить не удалось. Великий Ворон кивнул и заговорил:
– Хорошо. Сейчас я ухожу, а вы ложитесь спать. На рассвете будет дан ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54