Воцарилась тишина.
— Вы услышите голос Всезнающего, — изрекла она наконец. — Он ответит каждому на его вопрос. На один-единственный вопрос.
— Надо сосредоточиться, — шепнул Голиас, — думай только о Луции, и мы узнаем, как помочь ему.
В первые несколько минут, которые показались бесконечными, я думал только о бедняге Луции. Но, представив его вновь человеком, я задумался над тем, как помочь ему жениться на Гермионе и вступить в права наследства. Итак, наша задача будет исчерпана. А потом…
Мои мысли, продолжая логически вытекать одна из другой, перекинулись на меня самого. Так я пришел к вопросу, а что же, собственно, потом буду делать я? Чего мне тогда захочется? Я вспомнил ночи, проведенные на плоту. Конечно, как и всем путешественникам, мне захочется перейти из неофитов в посвященные.
Едва я пришел к данному заключению, как поодаль во тьме возникла Деифоба. В слабом освещении лицо ее напоминало маску — бесстрастную, как время. Орбиты ее черных, всевидящих глаз внушали мне благоговейный ужас. Но я не мог оторвать от них своего взгляда, и вдруг они остановили ход моих мыслей. Пока она смотрела на меня, я думал только о том, что же она скажет мне.
Я даже не испугался, когда с нею случился припадок. Она извивалась и брызгала слюной, не сводя с нас глаз. Но я почти что спокойно ждал, и вот с ее покрытых пеной губ слетели первые слова:
— Поэт Демодок! — выкрикнула она, и многоголосое эхо подхватило ее вопль. — Делосский Оракул отвечает тебе. Твой друг, обращенный в осла, вновь станет человеком, когда съест лепестки роз. Он узнает тайну своего происхождения и женится на необычной девушке в Замке Опасностей.
— Благодарю тебя, великий Оракул, — с поклоном ответил Голиас. — Пора идти. — Он потянул меня за рукав, но я все еще ждал.
— Шендон Серебряный Вихор! — выкрикнула Деифоба резким дискантом. — Делосский Оракул отвечает тебе. Он повелевает тебе совершить паломничество к Иппокрене.
Замолчав, она перестала трястись, извиваться и брызгать слюной.
— Идите! — крикнула она нам, и я обнаружил, что не в силах даже слова сказать в ответ.
Мы вышли из пещеры. Я избегал смотреть в глаза Голиасу. Но надо было что-то сказать.
— Хорошо, что хоть один из нас не отвлекся. Если бы не ты, Луций так бы и остался ослом.
— С этим уже все в порядке. — Даже в сумерках я видел, с какой тревогой смотрит на меня Голиас. — Теперь я опасаюсь за тебя. Ты и сам не понимаешь, что сунул голову в петлю. Путешествие к Иппокрене совершить нелегко.
Меня озадачила серьезность его тона.
— Что ж, если так, я не пойду. Голиас фыркнул.
— Тебе не предложили, а приказали. В Романии экономика, политика, мораль, наука, богословие, этика не управляют обществом. — Голиас махнул рукой, как бы отметая все это. — Здесь царит только Закон Делосца. Строптивцам лучше сразу заказывать эпитафию.
Заслушавшись его, я чуть в дерево не врезался, но вовремя споткнулся.
— Не крути вокруг да около, — предложил я, — давай конкретней. Какие именно меня ожидают трудности на пути к этой самой Иппокрене?
— Об этом говорить преждевременно. Надо сначала помочь Луцию. — Чувствовалось, что Голиас серьезно обеспокоен. — Эй, Луций! — крикнул он, едва мы завидели обоих животных. — Есть хорошие новости.
22. События в замке
Помимо прочего, Гвинн Уриенс Мак-Лир снабдил Голиаса небольшим запасом еды. Мы с Голиасом решили, что Луция пока можно кормить листьями и травой. Джонс не возражал, так как не имел права голоса. И все же на завтрак остались только крохи.
Мы ужинали, глядя на темнеющие воды озера. Голиас напомнил, что мы находимся на южном берегу Гитчи Гюми. Мы обсудили, что нам предстоит делать.
— Где можно найти розы поздним летом?
— Ты имеешь в виду осенью, — пробормотал Голиас. Чтобы прочистить горло, он глотнул из фляжки. — Черт побери! Откуда мне знать, где найти теперь розы! Ясно одно: нам следует отправиться в Замок Опасностей. Мы путешествуем уже семь недель, и я…
— Вот те на! Как! Уже семь? — Я задумался. — Да, очень может быть, — Я покачал головой. — А Раван говорил, что к этому времени он и должен вернуться.
— Пора пришла, — кивнул Голиас. — Там мы узнаем, что с Гермионой. Путь предстоит на юг. В тех краях, наверное, еще цветут розы. Именно это и подразумевает Делосский Оракул.
С помощью коня мы снова уселись верхом. Скакали всю ночь. Ветер, мягко дуя в лицо, навевал дремоту. Но крепко уснуть не удавалось. К утру голова моя прояснилась.
Вдруг конь остановился. Мы не сразу поняли, в чем дело. Крутом ничего не было, кроме деревьев.
— Что случилось? — спросил я у Голиаса.
— Не знаю. Надо бы осмотреться, где мы находимся. Я от долгой езды был весь будто деревянный. Соскользнув с коня вслед за Голиасом, я неуклюже шлепнулся на землю. Пока я поднимался, конь аккуратно взял зубами осла. Поставив его на землю, он исчез.
— Кажется, мы добрались, — сказал Голиас. Я молчал, с недоумением моргая глазами. — Гляди, вон там — открытая местность.
До края леса было ярдов пятьдесят, не больше. Скользнув глазами вниз по склону холма, я увидел сумрачную долину. Почти всю ее занимало болото. Из-за бледных, безжизненных красок казалось, что высохшие тростники, грязные лужи и чахлые деревья несут на себе печать проклятья. Канюки, летевшие низко, как над падалью, довершали безрадостную картину. Небо и над замком и вдали уныло хмурилось.
Люди внесли свою лепту, выстроив здесь замок. Его стены и башни тянулись ввысь из самой середины болота. Не стоило и спрашивать, добрались ли мы до места. Ясно было, что добрались.
— Давай-ка перекусим, пока мы еще в состоянии это сделать, — предложил я. — Ни за что не сказал бы туристам, что это церковь.
— Церковь позади замка.
Платье Джонса Голиас связал в котомку, которую надел на меч. Из котомки он выудил наш завтрак.
— Чтобы попасть туда, надо пройти через замок. С неба камнем упал канюк.
— Не похоже, чтобы здесь росли розы, — сказал а Голиасу.
— Может, и не растут, — согласился он. — Я был в долине один-единственный раз, вместе с Ланселотом. И нам было не до роз. Жаль, что у нас так мало с собой вина.
— А я бы предпочел глоток хорошего виски. Спустившись до половины холма, что заняло примерно полчаса, мы вышли на дорогу, ведущую к замку. Дорога скрывалась в роще. Издали мы не заметили, что в роще разбиты пестрые палатки. Мужчины носили оружие. Но если это были воины, то командиров над ними не было. Несмотря на ранний час, здесь уже шла веселая пирушка. Многие играли в азартные игры.
— Все, что нужно для успеха, — это внимательно присмотреться, — разглагольствовал профессиональный живоглот. — Раковинки вас не подведут, и горошинка со стола не укатится. Она непременно окажется под одной из трех раковин. Только приглядитесь внимательней, как можно внимательней.
Смотря по сторонам, зазывала неожиданно махнул худой, длинной рукой.
— Эй, Голиас!
Оклик прозвучал приветливо, хотя на лице малого не появилось улыбки.
— Я только что изобрел замечательную игру. Попытай счастья!
— Нет, спасибо, Тиль.
— Попробуй, — настаивал Тиль. — Она вырабатывает зоркость глаза, способность быстро принимать решение…
— А также, — подхватил Голиас, — безопасна для легких и печени, не мешает толстеть, облегчает карман и углубляет познания. Но на этот раз мне бы хотелось получить сведения из другой области. Например, что это за лагерь? Имеет ли он отношение к замку?
— Лагерь велел разбить король, — скороговоркой ответил Тиль. — С ним нахлынуло множество дармоедов.
Мы с Голиасом переглянулись.
— А ты не знаешь, зачем сюда приехал Джамшид? — спросил он у жулика.
— К сожалению, его величество не посвящает меня в свои планы. А иначе бы дела в королевстве пошли значительно лучше. Но, судя по всему, могу сказать, что в замке намечаются большие торжества. Все щеголи, разряженные в пух и прах, поскакали в замок сразу после завтрака.
Недолго думая, мы сорвались с места. Тиль крикнул нам вслед:
— Ты уверен, что тебе удастся попасть в замок?
— Да, а что?
— Что ж, если они не изрубят тебя, прежде чем выкинуть вон, у меня к тебе дело. Я буду ждать тебя поблизости.
— Не нравится мне, что король тут, — поделился я с Голиасом. — Если Деифоба права, то здесь же и Гермиона… Итак, если Раван не преувеличивал и его величество действительно печется о нем, то присутствие короля на свадьбе вполне естественно.
— Раван бы не осмелился жениться на Гермионе, если бы не поддержка короля.
Чтобы пощадить чувства Джонса, мы разговаривали вполголоса. Но тут Голиас понизил голос до шепота.
— Тиль сказал, что вся знать собралась в замке. Значит, сегодня свадьба.
Как тихо мы ни говорили, чуткие уши Джонса тут же поймали наши слова. Луций, резко всхрапнув, кинулся что было прыти по узкой насыпи, соединявшей замок с прилегающей к болоту местностью.
— Стой! Стой! — кричали мы, но он нас не слушал. И мы пустились за ним следом. Ослы — плохие бегуны, и Луцию не удалось оторваться от нас. Но все же и мы не могли догнать его. Проклиная упрямство осла и задыхаясь, мы пробежали через все болото. Так мы приблизились к замку, где следовало держаться поосторожней.
Однако досадовать пришлось не только на Луция. Навряд ли существует более веселое зрелище, чем погоня за ослом. Солдаты на замковой стене при воротах наслаждались от всей души. Меня злил их громовой хохот. Они просто в восторг приходили, когда я тщетно пытался поймать ишака за хвост, чтобы остановить нелепую процессию.
— Ставлю три против двух на осла! — кричал один из стражников.
— На которого? — не поленился осведомиться его напарник.
— Восемь против пяти, серебряная башка сбрасывает пары.
Я пока еще не дошел до такой крайности, но все же утомился и начал отставать. Голиас, давно понявший тщетность затеи, замедлил бег.
— Не торопись, — посоветовал он, — необходимо отдышаться.
Мы были совсем уже рядом с замком, а Луций — прямо под его стенами.
И тут только осел понял, что в замок ему не попасть. Ведь до того он просто ринулся на помощь Гермионе. Пробежав через мостик к замковым воротам, он вдруг осознал, что бессилен что-либо сделать. И все же он предпринял попытку. С криком протеста Луций бросился на ворота и отскочил, почти оглушенный.
Мне страшно хотелось, чтобы кто-нибудь из стражников свалился со стены. Потом я подумал, что у нас шансов попасть в замок не более, чем у нашего осла. Да и не хотелось мне в этот замок. При виде блестящих алебард у меня мороз пробежал по коже.
— Я в замках не разбираюсь, — сказал я Голиасу, — но это, наверное, и есть Замок Опасностей.
— Это Замок Ниграмус, — пояснил Голиас. Он взглянул на хохочущих на стене вооруженных парней.
— Кто из вас начальник стражи? Один из них тут же перестал смеяться.
— Я, Глевлвид Гавэльвавр. И здесь я задаю вопросы. — Грозный вид ему плохо давался, и я понял, что компания уже раздавила бутылочку. — Чего вам тут надо? Сегодня никого не пускаем. Кроме приглашенных нашим господином Раваном.
— Мы догоняли нашего дрессированного осла, — сказал Голиас.
— Что-то он мало похож на ручного, — заявил Гавэльвавр. Он подтолкнул локтем ближайшего стражника, и они возмущенно загалдели.
Луций мог их рассердить, но он же мог и смягчить их гнев. Сообразив это, Голиас поторопился приступить к делу, пока стражники от нас не устали. Он что-то шепнул Луцию на ухо. Наверное, было упомянуто имя Гермионы, потому что Джоне немедленно успокоился и сделался послушным.
— Все в порядке, Луций, — громко сказал Голиас, — нам сказали, что король уже в замке. Что бы ты отдал, чтобы увидеть его августейшее и трижды благословенное величество?
Вместо ответа осел лег, перекатился на спину и закрыл глаза.
— Ты счастлив отдать за это жизнь, не правда ли? — продолжал Голиас. — Но представь, что ты не умрешь от восторга, когда увидишь его. Что ты тогда сделаешь?
Вскочив на ноги, Луций опустился на колени и низко склонил голову, как это он делал уже однажды перед Семирамидой.
Начальник стражи и привратники так и покатились со смеху, но теперь в их веселье уже не было насмешки. Голиас заставил Луция показать еще множество штучек, пока не убедился, что стражники настроены к нам добродушно. Наконец он сам повернулся к Гавэльвавру и отвесил ему поклон.
— Мы — бродячие артисты и были бы рады случаю позабавить славных обитателей замка и самим развлечься на славу. Вы нас пропустите?
— Гм-м-м… Я никого не пропускаю без распоряжения дона Родриго, — заявил начальник стражи, — но он сегодня впустил целую толпу менестрелей и прочий сброд.
— Это хорошо, — сказал один из стражников. — Я думаю, сам король пропустил бы их. Так или иначе, Раван все равно не узнает, что мы пропустили кого-то без распоряжения короля. У него сегодня много других забот.
— А зачем вам меч? — спросил Гавэльвавр, указывая на рукоятку, торчащую из котомки Голиаса.
— В нашем деле все годится. — Голиас вытащил меч, закинул голову и, к моему ужасу, засунул меч на полтора фута себе в горло.
— Видали? — спросил он, вытащив лезвие.
— Поднять решетку! — распорядился главный привратник.
Мы оказались в вымощенном булыжником внутреннем дворике, окружавшем вторую стену. Вторые ворота не были закрыты. Привратники, занятые болтовней, едва взглянули на нас. Несомненно, именно на сегодня и было назначено торжество, если допускались такие вольности. Не сговариваясь, мы с Голиасом ускорили шаг.
— Надо заглянуть в цветник, — бросил на ходу Голиас. Мы обогнули угол дворца. — Если бы там гуляли сейчас дамы, нам бы не поздоровилось. Но сегодня, я уверен, там никого нет.
Вход в окруженный стеною сад не охранялся. Заглянув, мы увидели, что сад пуст.
— А ну-ка, быстро, пока нас никто не засек, — скомандовал Голиас.
Джонс проворно трусил впереди нас. К сожалению, мы быстро убедились, что рисковали напрасно. Я повсюду видел, не припоминая названий, много поздних цветов. Но розы уже отцвели. Нам было тем более досадно, что в саду оказалось много розовых кустов.
— Надо было заглянуть на церковный двор, — предложил я, радуясь возможности улизнуть из сада.
— Смотри-ка, Шендон, — сказал Голиас, когда мы вышли за ограду, — кругом ни души.
Я быстро сообразил, к чему он это говорит.
— Наверное, все уже где-то собрались.
— Заглянем во дворец, — приказал Голиас, прибавляя ходу.
Дворец напоминал тюрьму. Охранять вход был приставлен стражник с копьем. Помимо копья, с ним стояла бутылка, а сам он сидел, развалясь, на ступеньках. Он взглянул на нас, когда мы приблизились.
— Можно нам войти? — спросил я у него.
— Нет, но вам и не стоит входить.
— Почему же?
— Потому что там никого нет!
На этом пафос его испарился, и голос дрогнул.
— Они все ушли и бросили меня здесь. Теперь я здесь совсем, совсем один.
Джонс простонал. Он, как и мы, догадался, почему так случилось. В замке не так уж много построек, которые могли бы вместить большое количество народа. Если Раван и гости не во дворце — значит, они в церкви. Несчастный осел, казалось, готов был лишиться разума. Мы снова бросились бежать. Он не отрывался от нас только потому, что не знал дороги.
— Держись к нам поближе, даже когда мы окажемся на месте, — посоветовал ему Голиас, — сплоченность — залог успеха.
Мы миновали вторые, поменьше, ворота. Церковь стояла между стеною замка и болотом, которое надежно охраняло ее от возможного нападения врагов. Здание выглядело унылым. Унылыми казались и мертвые деревья, и серое небо. На крыше сидели три канюка.
— Похоже, нас тут ждут, — выдохнул я на бегу. Голиас ничего не ответил.
Мы ворвались в церковный двор, отгороженный стеной из крошащегося камня. Здесь росла только чахлая травка да несколько поганок. Людей было не видать. Я вторил стонам Джонса.
— Делать нечего, идем в церковь, — сказал Голиас, — держи Луция за ухо, Шендон. Да покрепче.
Он распахнул дверь, и я с опаской переступил порог, держа осла за ухо. Так как все были поглощены тем, что происходило в глубине, на нас никто не обратил внимания. Оглядевшись, я с ужасом подумал, что мы опоздали.
Двое мужчин и две женщины стояли у алтаря. Священник, обращаясь к ним, возвышал свой голос, верша ритуал. Шло венчание. Невеста была опутана брачными одеждами, и потому я не мог наверняка сказать, что это Гермиона. Но в женихе я сразу узнал Равана. Чувствовалось, что решающий момент вот-вот наступит.
Я не прислушивался к словам священника, но неожиданно услышал, как дон Родриго сказал:
— Да, согласен.
У меня даже дыхание перехватило. И тут викарий спросил:
— Согласна ли ты, Гермиона? — и так далее. Голиас стоял со мной плечом к плечу. В отчаянии я оглянулся на него. Он был похож на человека, который ждет удара под ложечку.
— Только она сейчас может остановить поезд, — прошептал он.
И Гермиона осмелилась, против всех наших ожиданий.
— Нет, я не согласна! — крикнула она. Священник недоуменно замолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42