Двадцать один год назад Райвис был уверен, что достаточно хорошо знает своего брата Мэлрея. И однако тот кое-что сумел утаить.
Райвис шел к старшему и обожаемому брату с открытой душой — а Мэлрей держал нож в рукаве.
С тех пор Райвис не повторял этой ошибки. Никто не назвал бы Райвиса из Бурано доверчивым и предсказуемым человеком.
До Райвиса донесся шум шагов. Дверь распахнулась, и из темного проема на порог упала длинная тень: на уровне груди вошедший держал фонарь. Последние крупинки песка пересыпались в нижнюю часть часов. Все готово, как и было запланировано, однако Кэмрон ничего не заподозрил. Он вошел через парадные двери, а значит, не заметил суету на заднем дворе.
Кэмрон шагнул в комнату. Волосы падали ему на лицо тусклой завесой, на одежде и левой щеке засохла грязь. Глубоко запавшие глаза из серых стали абсолютно черными. Руки были сжаты в кулаки.
— Мы сегодня же отправляемся в Торн, — крикнул он. — И — Богом клянусь — ты будешь вместе со мной, поскачешь рядом, и я не желаю слушать никаких возражений.
Ровно час Райвис предвкушал эту встречу. Он тщательно обдумал, что и с какой восхитительной небрежностью скажет. Он даже снял перчатки, чтобы с беспечным видом натягивать их, роняя невозмутимым тоном: «Ну, конечно, отправляемся, лорд Кэмрон, ваши люди уже заждались. Ведь никто, кроме вас, не может позволить себе роскоши без толку носиться под дождем, словно влюбленный безумец». Но состояние юноши, его прерывистое дыхание, отчаяние в голосе, а главное, последние его слова поразили Райвиса.
И ты будешь вместе со мной, поскачешь рядом...
Райвис сжал челюсти. Почудилось ему или Кэмрон действительно повторил слова, некогда сказанные Мэлреем? Давным-давно, когда отец их только что умер, когда все и вся ополчились против них и не было на целом свете других таких любящих братьев.
И, упираясь ногой в каминную решетку и не отрывая взгляда от струйки песка в стеклянных часах, Райвис вдруг увидел себя как бы со стороны. И каким же старым и циничным показался он себе...
Первые слова, вырвавшиеся у презиравшего его Кэмрона, были слишком похожи на мольбу. Похожи настолько, насколько могут быть похожи на просьбу слова безмерно гордого человека.
Райвис взглянул в лицо Кэмрону Торнскому. От надменности молодого вельможи почти ничего не осталось. Горе и гнев преобразили Кэмрона. Отец его был злодейски убит, город его детства разрушен, а боль утраты и жажда мести тяжким бременем легли на его неокрепшие плечи.
Райвис снял ногу с каминной решетки, дотянулся до полки и перевернул часы.
— После твоего ухода, — он старался говорить нейтральным тоном — не слишком мягко, но и не резко, — я обдумал положение и пришел к заключению, что ты был прав. Мы не можем позволить Изгарду Гэризонскому спокойно уйти после того, что он сделал. Повелитель также намерен выступить против него, но понадобится не меньше двух недель, чтобы стянуть к Торну войска с дрохской границы и из Мир'Лора. Тем временем мы приглядимся к армии Изгарда, пощиплем его немножко и разведаем, чего на самом деле стоит гэризонское войско.
Кзмрон кивнул:
— А Торн?
— Ничего не могу обещать. Это зависит от того, какие силы Изгард оставил там — если вообще оставил.
На сей раз Райвис говорил совершенно беспристрастно, и Кэмрон не стал спорить.
— Сколько времени потребуется на сборы? Мы сможем выступить на рассвете?
Райвис закусил губу. Слова Кэмрона напомнили ему слова брата — и желание дразнить юношу пропало, но все же он не мог без улыбки смотреть на лицо Торна, узнавшего, что выступить они могут прямо сейчас.
14
Снежок, никчемный пес, вовсю наслаждался своими никчемными играми. Он носился по двору и гонялся за всем что ни попадя — за воробьями, тенями, пухом одуванчиков... Внимания собачонки удостаивался любой движущийся предмет — и некоторые неподвижные. Снежок радовался прогулке: в комнатах он мог ловить только собственный хвост. Конечно, в замке водились крысы, но их Снежок всегда побаивался. Чего вы хотите — ведь он был никудышной собачонкой.
Герта наблюдала за фокусами Снежка со скамейки напротив. Ангелина захватила две отличные пухлые подушки для них обеих, но Герта заявила, что не годится служанке пользоваться такими же удобствами, как хозяйка, мигом извлекла из вместительного хранилища под юбками тощую думочку и устроилась на ней. Ангелина постаралась не показать, как расстроил ее поступок Герты, и спокойно уселась на двух пышных подушках.
Герта не одобряла саму идею прогулки. «Выйти на улицу? На улицу?!» — брюзжала она, словно речь шла о невесть какой гадости. И теперь старая служанка сидела во дворе и вышивала шелком — кончики пальцев выглядывали из специально обрезанных перчаток, большие пальцы были надежно защищены кожаными наперстками, в зубах, как обычно, зажаты шпильки — с видом мученицы, которая держит в руках не гладкий, нежный шелк, а рубаху из лошадиного волоса.
Вообще-то пребывание во дворе крепости Серн можно было назвать прогулкой лишь с натяжкой. Двор от края до края был размером примерно с четыре скатерти, а зубчатые стены так высоки, что почти закрывали небо, оставляя лишь крошечный голубой лоскуток. Солнце освещало двор не больше часа в день. По-видимому, давным-давно какой-то многообещающий повар или садовник позаботился об украшении этого мрачного колодца и воткнул несколько кустиков в твердую, точно камень, почву. Но Ангелине эти растения были неизвестны — ни фиалки, ни розмарин, ни укроп, ни рябина не росли здесь, только жесткие желтые стебли торчали из земли, такие же крепкие и неприветливые, как и неприступные стены крепости. Даже Снежок не проявлял к ним ни малейшего интереса.
По правде говоря, прогулка доставляла Ангелине не больше удовольствия, чем Герте. Во всяком случае, прогулка в этом месте, в крепости Серн, с ее разреженным горным воздухом, бледно-голубым, точно выцветшим небом и холодными, как всегда в горах, ветрами. Другое дело в Хольмаке! Земли ее отца утопают в садах. Там повсюду живые изгороди, розарии, газоны, фонтаны, пруды с золотыми рыбками и храмы в честь святого Мученика Асситуса. Солнышко светит весь день, а не какой-то жалкий час в полдень, и тысячи бабочек, стрекоз, птичек носятся по ясному, безупречно голубому небу, как раз того цвета, что так ценится в Гэризоне.
— Ангелина, — сердито окликнула ее Герта, — пожалуйста, подойдите и помогите мне намотать пряжу на катушку.
Ангелина вспыхнула. Герта всегда точно чуяла, когда ее госпожа предавалась воспоминаниям о прежнем своем житье в замке Хольмак.
— Боюсь, что не смогу помочь тебе, Герта. — Она наморщила лоб, пытаясь придумать уважительную причину, чтобы отвертеться от ненавистной возни с шелковой пряжей. На глаза ей попались грязные лапки Снежка. — Я гладила Снежка и испачкала руки.
Снежок услышал свою кличку, прекратил преследование очередной воображаемой жертвы и повернул голову к хозяйке.
Разве Снежок что-нибудь сделал не так?
Ангелина рассмеялась. У Снежка такая забавная мордашка! Она похлопала себя по ноге, подзывая собачку.
— Дайте-ка посмотреть. — Герта кивком указала на ладони Ангелины. — Может, не такие уж они грязные.
Герта наверняка единственная на свете женщина, ухитряющаяся говорить абсолютно четко и ясно с набитым шпильками ртом.
Ангелина с отчаянием взглянула на Снежка. Но песик мигом смекнул, что от сердитой служанки лучше держаться подальше, и неожиданно увидел что-то очень интересное в противоположном углу двора. Вот так всегда поступают никчемные собачонки! Ангелина неохотно слезла с подушек и, волоча ноги, подошла к Герте.
— Пожалуй, руки у меня и вправду почти чистые, — промямлила она.
Герта кивнула:
— Ага, тогда протяните-ка их.
Герта перекинула через послушно вытянутые руки своей госпожи моток шелковой пряжи. Ангелина вдруг почувствовала боль в животе, несильную, совсем как накануне утром. В самом деле, что за дурацкая мысль взбрела ей в голову — отправиться на прогулку. Это оказалось не лучше, чем ужинать на кухне прошлым вечером, самой разжигать огонь в камине или рыскать по подземельям замка в поисках сокровищ. С отъездом Эдериуса все стало пресным и скучным.
По словам Герты, дела Изгарда в Рейзе шли как нельзя лучше. Он уже захватил все города и деревни в предгорьях Ворс и быстро продвигался на запад. Города и деревни, любила повторять Герта, которые по праву и закону принадлежат Гэризону. А затем служанка пускалась в объяснения — по каким таким законам Гэризон должен владеть этими территориями, но Ангелина почти сразу переставала слушать.
Она ничего не имела против отъезда Изгарда. Муж порой пугал ее. Например, после занятий любовью он вдруг становился ужасно сердитым, заставлял ее одеться и уходил из спальни. Он даже обзывал ее нехорошими словами, а если сильно возбуждался, то мог и прибить. Впрочем, надо отдать Изгарду должное — потом он всегда извинялся.
Первую неделю после отбытия супруга Ангелина словно на крыльях летала. В любой момент, когда вздумается, она могла сбегать наверх проведать Эдериуса. Писец рисовал для нее картинки, рассказывал сказки и разрешал сколько угодно малевать его толстыми кистями. В свою очередь Ангелина заботилась о том, чтобы скрипторий содержался в порядке и всегда был чисто выметен, а обед Эдериусу приносили горячим. Черную работу выполняли слуги, но заботу о здоровье старого узорщика Ангелина взяла на себя. Стоило Эдериусу кашлянуть или пожаловаться на головную боль, она со всех ног мчалась на кухню и заваривала лечебный чай с медом и миндальным молоком, который так помогал папочке. Эдериус рассыпался в благодарностях, похлопывал ее по руке, нежно улыбался и до капли выпивал целебный напиток.
Ангелина нахмурилась. Ей так недоставало Эдериуса! Изгард вытребовал его к себе, на фронт. Две недели назад в Серн пришла депеша, в которой говорилось, что искусство писца нужно армии и ему надлежит немедленно отправиться в Рейз. Эдериус собрал все краски и кисти в большой березовый сундук и покинул крепость в сопровождении дюжины охранников. Они едва успели попрощаться.
— Будь осторожна, милая девочка, — сказал он Ангелине, — да хранит тебя Господь.
— Стойте спокойно, госпожа! — Окрик Герты грубо оборвал воспоминания Ангелины. — Хватит грезить наяву. Не опускайте руки, нитки должны быть туго натянуты.
Ангелина повиновалась, хотя руки ныли от напряжения. Пусть уж Герта поскорей кончит распутывать этот моток.
Герта раздраженно фыркнула. Шпильки в ее зубах воинственно ощетинились, точно пики.
— Если хотите знать мое мнение, это от воздуха у вас голова пошла кругом. Еще бы — такая знатная дама и вздумала, видите ли, отправиться на прогулку! Нет, вы подумайте, на прогулку! Тут уж добра ждать не приходится.
И именно в этот момент Снежок решил подкатиться хозяйке под ноги.
Смотри, я прибежал! Смотри, Снежок здесь!
Ангелине страсть как захотелось нагнуться и погладить песика, но наручники из шелка крепко держали ее.
— У вас что, начались месячные, Ангелина? — не унималась Герта. — Что-то вы сегодня бледноваты.
Герта считала себя вправе вмешиваться даже в самые интимные дела королевы. Ангелина с удовольствием посоветовала бы старой няньке не совать нос куда не надо, но строгие слова не шли с языка. Она покачала головой.
— Еще пара дней, и можно будет с уверенностью говорить о задержке, госпожа, — заявила Герта. Щпильки у нее во рту победно засверкали. — В таком случае не может быть и речи о вашей поездке к Изгарду через горы.
— Речи о чем? — Ангелина ни разу ни о чем таком не слышала. Лично ей Изгард никогда не писал. Он присылал сообщения сенешалю, Герте или лорду Браулаху, в настоящее время военному коменданту крепости Серн.
Герта наконец освободила Ангелину от шелковых оков.
— Ну как же, госпожа, — если к концу месяца окажется, что вы не беременны, вам придется отправиться в Рейз, к супругу. Сын нужен королю не меньше, чем победы. Поход может затянуться на месяцы, даже на годы, а пока вы здесь, в Гэризоне, а Изгард за сотни лиг отсюда, в Рейзе, мало надежды на появление на свет наследника, которого так ждет страна.
Ротик Ангелины беспомощно приоткрылся. Присоединиться к Изгарду в Рейзе? Ей ничего подобное и в голову не приходило.
Герта ошибочно истолковала изумление госпожи как испуг и ободряюще похлопала ее по руке:
— Не волнуйтесь, госпожа. Если вы понесли — вам никуда не придется ехать, обещаю. Пока война не закончится, вы побудете здесь, в полной безопасности.
Ангелине вдруг припомнила давешнюю боль в животе.
— Но ведь если окажется, что я беременна, меня отпустят в Вейзах? Или домой, в Хольмак? — Перспектива провести девять месяцев взаперти в крепости Серн, разговаривать лишь с Гертой и гулять только в этом унылом дворе отнюдь не прельщала Ангелину. Кроме Снежка, у нее здесь нет ни единого друга.
— Если вы носите в утробе наследника престола, госпожа, — ответила Герта, — король ни в коем случае не позволит вам вернуться в Вейзах. Слишком велик риск, вспомните эти узкие горные дороги, отвесные скалы, оползни. Норовистую лошадь может напугать даже скатившийся на тропинку камешек. Сами знаете, что недавно стряслось. Эта негодяйка, молочница Энна, свалилась с лошади. Олениха перебежала им дорогу, и кобылка Энны взбрыкнула. Конечно, если б девчонка не кокетничала всю дорогу с управляющим, беду, может, и удалось бы предотвратить...
Ангелина не понимала, какое отношение имеет флирт с управляющим к выскочившей на дорогу оленихе, но решила замять эту тему. Ее больше интересовало другое.
— Однако же с девушкой не случилось ничего страшного, — заметила она. — Энна просто ушибла ногу, но потом она сразу же вновь уселась на лошадь и ни разу не пожаловалась на боль.
Герта принялась качать головой и цокать языком, Ангелине казалось, что старуха никогда не уймется.
— Экая вы непонятливая, госпожа! Не важно, было ей больно или нет. Беременная женщина становится хрупкой, все равно что истанианская майолика, разбить ее ничего не стоит, любая встряска опасна для плода, который она вынашивает. Достаточно выбоины на дороге, каприза норовистой лошади, даже самого легкого удара и, — Герта выплюнула шпильки на ладонь, — пиши пропало, вы теряете ребенка.
Сравнение с майоликой показалось Ангелине довольно забавным, и, чтобы скрыть улыбку, она наклонилась погладить Снежка. Песик посапывал, свернувшись клубочком у ног хозяйки.
— А как узнать, беременна я или нет? — Ангелина не поднимала головы и внимательно разглядывала собачку: боялась, что сомнения ее не укроются от проницательного взора Герты.
Ангелина нечаянно попала на любимую тему старой служанки. На лице Герты появилась широкая ухмылка, настолько широкая и довольная, насколько вообще было возможно в этом мрачном дворе мрачной горной крепости в серый пасмурный день.
Герта положила шпильки в один из мешочков, нанизанных на ее пояс, как куски мяса на вертел.
— Ну, во-первых, — начала она, — задержка менструации. Если сегодня-завтра месячные не начнутся — это очень хороший признак. Но, — Герта многозначительно подняла палец, — это не обязательно означает, что вы беременны. Может сказаться и тоска по мужу, да и мяса вы едите недостаточно. А вот если женщина плохо себя чувствует по утрам, краснеет без причины и груди у нее болят — вот это уже верные признаки.
Ангелина присела на корточки рядом со Снежком. Щеки ее залились румянцем — без причины! Да, утром она чувствовала себя неважно. Ангелина в задумчивости наморщила лобик. Нетушки, не хочет она быть беременной, если придется все лето провести с глазу на глаз со старушкой Гертой. Она молча перебирала коготки Снежка. Один, два... девять. Господи, да ей придется торчать здесь до следующей весны! Ни бабочек, ни птичек, ни настоящих прогулок — и ни одного друга.
Снежок проснулся от столь бесцеремонного обращения со своими лапками и запрыгал вокруг хозяйки.
Вот он я! А ты что, поиграть захотела?
Нет, играть Ангелине не хотелось. Она смотрела уже не на песика, а на крепостные стены. Блоки из квадратных каменных глыб вздымались высоко-высоко, до самого бледно-голубого неба. Темный, тусклый какой-то камень. Ангелина окинула взглядом ближайшую стену, потом примыкающую к ней, потом следующую и так, пока не повернулась кругом и не вернулась в прежнее положение. На одной стене она обнаружила несколько бойниц, на другой — несколько лишних зубцов, в остальном же все одинаковые. И все ничем не отличаются от тюремных.
Странно, но до отъезда Эдериуса она ничего такого не замечала. А теперь писец в лагере Изгарда; без ее присмотра рисовальные принадлежности старого каллиграфа наверняка запачкались, а без чая с медом и миндальным молоком припадки кашля стали чаще и тяжелей.
Ангелина в последний раз оглядела неприступные стены и приняла решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76