Желание Эмиена отомстить было ядовитым, как укус змеи. В сердце юноши Таэн увидела столько злобы, что растерялась — и их мысленный контакт прервался.Таэн очнулась вся в слезах на поляне ваэре, и царящая здесь вечная тишина не принесла ей успокоения. Заглянув в сокровенные уголки души Эмиена, она поняла: брат не захотел прислушаться к ее словам, потому что больше всего на свете жаждал власти. Теперь пределом его мечтаний было управлять другими людьми, и он ни за что на свете не откажется от своих планов.Уткнувшись лицом в колени, Таэн погрузилась в безутешное горе.Татагрес старалась не зря; теперь сам Анскиере вряд ли смог бы спасти Эмиена.
Эмиен захлопнул дверь в сад с такой силой, что резные перемычки затряслись. Дрожащий, мокрый от пота, он задвинул щеколду и, тяжело дыша, прижался спиной к холодному железу.Его сестра была маленькой девочкой, и она умерла, утонула. Он сам видел, как погиб «Ворон»!Но боль Эмиена постепенно утихла, паника прошла, когда он здраво поразмыслил над только что увиденным в саду. Та взрослая девушка могла быть только наваждением или колдовством. Наверное, это дело рук коварного Анскиере, который хочет помешать ему добиться намеченной цели.Эмиен улыбнулся, а потом запрокинул голову и радостно расхохотался. Конечно, Татагрес неспроста связалась с ним. Как он не понял этого раньше? Если бы он был ничего не стоящей пешкой в руках колдуньи, волшебник, обученный ваэре, не стал бы тратить на него время!Эта мысль опьянила его, он сразу вырос в своих глазах. Как знать, может, Таэн и впрямь выжила и только что явилась ему в саду. Если так, она всего лишь марионетка ваэре. Они отобрали у нее детство, заставили стать пешкой в игре против родного брата.Эмиен оттолкнулся от двери и пошел по коридору. Он устал быть игрушкой в чьих-то руках. Да, он уничтожит Анскиере! У Килмарка будет слишком много хлопот с демонами, чтобы король отступников мог узнать Эмиена, когда тот высадится в Скалистой Гавани. Лед, который держит Анскиере в плену, можно будет разбить, а сталь разит не только обычных людей, но и волшебников тоже!Эмиен вытер вспотевшие ладони о черный бархат камзола. Если он убьет Анскиере, сама Татагрес станет его уважать!Войдя в свою комнату, Эмиен увидел, что все факелы погасли, а в окна, которые забыла закрыть служанка, задувает холодный ветер. Оставив дверь приоткрытой, юноша пошарил на каминной полке, нашел огниво и кремень, зажег свечу и захлопнул тяжелый переплет оконной рамы с такой силой, что задрожало пламя свечи. Эмиен выругался, опустился на колени перед камином и начал разжигать огонь, не обращая внимания на то, что угольки пачкают роскошный ковер. Он настолько привык к окружающему его великолепию, что давно уже не сравнивал его с убогой обстановкой родного дома.Наконец в камине загудело пламя, и юноша, распахнув инкрустированные дверцы гардероба, стал перебирать бархат и парчу в поисках нужной одежды. Он оставил без внимания свою любимую батистовую рубашку; на сей раз его не интересовала роскошь. Вместо этого Эмиен выбрал плотные льняные штаны, кожаную куртку и матросские башмаки, купленные перед отплытием со Скейновой Границы.Он нетерпеливо бросил облюбованный наряд на кровать и начал распутывать завязки кружевных манжет.Юноша не услышал появления Татагрес, а колдунья молча остановилась в дверях при виде матросской одежды на постели и решительных резких движений Эмиена. Потом слегка улыбнулась и стала ждать… А когда Эмиен расстегнул рубашку, беззвучно очутилась рядом с ним и провела тонкими пальцами по его шее.— Эмиен?Юноша резко вздрогнул, но не повернулся. Татагрес почувствовала, как по его телу пробежала дрожь, но голос Эмиена прозвучал вполне спокойно:— Я думал, у вас дела с королем.— Мы уже закончили. — Татагрес слегка потянула его за шелковый воротник.Эмиен нехотя повернулся и, несмотря на все усилия держать себя в руках, у него захватило дух.На Татагрес было бальное платье из белого кружева, плотно облегающее ее стройное тело; на запястьях блестели золотые браслеты; волосы, пропущенные через обруч с аметистами, снежно-белыми прядями падали на обнаженные плечи. От нее веяло сладким запахом духов, и Эмиен невольно бросил жадный взгляд на ее полуобнаженную пышную грудь.Татагрес понимающе усмехнулась и ногтем провела по ключице юноши.— Почему ты ушел с праздника? На тебя это не похоже. Разве там не обещали фейерверка?Вопрос казался самым невинным, но Эмиен чувствовал, что колдунья играет с ним — и легко вырвет у него правду, если захочет. Вот почему, стараясь говорить небрежно, он рассказал ей о недавней встрече в саду.— Что, если Таэн выжила во время крушения «Ворона»? Если это и вправду так, значит, Анскиере отправил ее на остров ваэре, и теперь она — взрослая женщина.Эмиен помедлил, отчаянно сопротивляясь желанию, которое разбудила в нем Татагрес. Он отлично понимал, что колдунья использует свою красоту как оружие, способное его поработить.— У Таэн украли детство! — наконец заявил он. — За это Страж штормов заслуживает наказания!Татагрес опустила руку и нахмурилась. Эмиен попятился, наткнулся на кровать и с вызовом начал расстегивать рубашку. Татагрес молча смотрела на него, теребя один из своих браслетов, ее прелестное лицо приняло озабоченное выражение.— Твоя сестра пыталась убедить тебя отказаться от службы мне, — в конце концов почти печально произнесла Татагрес. — Именно поэтому ты решил сам убить Анскиере?Эмиен скинул рубашку и швырнул на постель, стараясь этим резким движением замаскировать охватившую его дрожь.— А вам не все ли равно?— Нет, мне не все равно. — Татагрес придвинулась вплотную и коснулась подбородком его мускулистой груди. — Для меня это важно. — Ее теплое дыхание щекотало его кожу. — Неужели ты не понимаешь? Наши судьбы связаны — твоя и моя.Ее близость обожгла Эмиена, вызвав в нем чувства бурные, как весенний прилив, и он хрипло рассмеялся.— Связаны в каком смысле слова, госпожа? — Он схватил ее тонкие запястья. — Не забывайте, я видел, как вы убиваете. Зачем вы сюда пришли?Татагрес не сопротивлялась, хотя его пальцы оставили красные отпечатки на ее нежной коже. Она подалась вперед, их губы почти соприкоснулись.— Это предопределено.В ее голосе внезапно зазвучали печальные нотки. Эмиен внимательно посмотрел на колдунью и вдруг понял: ее привела сюда некая тайная цель, и она предлагает ему себя против своей воли.Но даже сознавая это, Эмиен не мог противиться желанию. К тому же, раз Татагрес задумала его использовать, ему не суждено было погибнуть, как погибли дозорные на берегу Скалистой Гавани.Эмиен слегка ослабил хватку и повернул тонкие руки женщины ладонями вверх. Она шевельнулась, коснувшись бедром его ноги; Эмиен задрожал и отпустил ее, и тогда Татагрес обняла его и поцеловала… На мгновение Эмиен воспротивился ласкам, но потом с мстительной яростью обхватил колдунью за плечи и привлек к себе.Их страсть забурлила, как горная река; Эмиен упал на кровать, потянув за собой Татагрес, и рванул завязки ее платья. Белое кружево лопнуло, юноша прижался лицом к гладкой теплой коже. Колдунья проворно и ловко расстегнула его пояс, а Эмиен, забыв обо всем на свете, запустил пальцы в длинные светлые волосы. Он не заметил торжествующей улыбки Татагрес в тот миг, когда колдунья позволила юноше овладеть ею.Все закончилось очень быстро. Штормовая волна страсти рухнула, и Эмиен в изнеможении откинулся на измятое покрывало.Некоторое время он был не в силах пошевелиться, и Татагрес неподвижно лежала рядом, по-хозяйски обхватив его поперек груди.Наконец Эмиен повернул голову, взглянул на колдунью — и увидел, что она спит. Мерцающий свет свечей озарял ее гибкое тело, и, убрав серебристый локон с щеки Татагрес, юноша невольно восхитился неземным совершенством ее лица. Но несмотря на свое восхищение, он не потерял головы после первого в жизни обладания женщиной, а продолжал мыслить расчетливо и здраво.Татагрес считала, что теперь он будет предан ей душой и телом. Раскинувшись рядом, она казалась уязвимой, как и любая спящая женщина; больше того — казалась по-девичьи хрупкой и слабой. И это тревожило Эмиена. Он никак не мог себе представить, что та самая женщина, которая спит сейчас рядом с ним, полуоткрыв пухлые губы, устроила ураган в Скалистой Гавани и спорила с самим королем. Может, свое могущество Татагрес целиком и полностью получает от демонов?Эмиен осторожно прикоснулся к золотому обручу на шее колдуньи и возбужденно задрожал. План действий, который он выработал после встречи с Таэн, вдруг показался ему смехотворным: нет, ему следует добиваться гораздо большего! Только не следует спешить. Когда настанет подходящий миг, он завладеет магическим могуществом Татагрес, и тогда у Анскиере из Эльринфаэра появится веская причина его бояться.
Штормовые волны били в борта «Каллинде», ветер завывал в снастях. Рулевое весло рвалось из рук Джарика с силой норовистой лошади, ладони юноши были в волдырях. После пяти дней, проведенных в штормовом море, у Джарика мучительно ныло все тело, промокшая одежда натирала кожу. Но эти муки были ничем в сравнении с теми страданиями, которые причиняло ему заклятие.И все же Джарик упрямо вел суденышко вперед, хотя порой едва мог понять, бодрствует он или бредит.Компас «Каллинде» трясся и качался в футляре нактоуза, его игла металась туда-сюда всякий раз, когда лодка взлетала на гребень очередной волны. Однако Джарик не нуждался ни в каких подспорьях, чтобы держать курс: он все время слышал властный зов Анскиере, который не давал ему сбиться с пути. «Каллинде» трясло, как в лихорадке, кливер был натянут слишком туго; судно слушалось руля только благодаря мастерству своего строителя. Но у Джарика не хватало сил, чтобы размышлять о достоинствах лодки, и он был слишком измучен, чтобы возиться с линями. Усталость притупила его самоконтроль, отдав на милость заклятия Анскиере. Упершись одной ногой в банку, крепко сжимая рулевое весло, Джарик старался не потерять рассудок, который угрожала поглотить штормовая темнота.Вокруг не переставая выл ветер, стремительно увлекая «Каллинде» к цели, и меньше чем через шесть дней после отплытия из Меаррен Арда впереди появился маяк Скалистой Гавани.Джарик едва заметил это: он правил, как в бреду, уже не отличая реальности от галлюцинаций. Иногда он видел черно-коричневого штормового сокола — птица летела над его головой, окруженная голубоватым ореолом. Порой такие видения длились часами, и измученному юноше оставалось лишь надеяться, что он сохранит рассудок к тому времени, когда подойдет к берегу.И вот теперь остров впереди становился все ближе, а на фоне темных остроконечных скал по-прежнему горела единственная оранжевая искра: маяк на самой высокой башне замка.Мачты «Каллинде» скрипели, паруса хлопали под порывами шквалистого ветра. Джарик чувствовал, как прибрежное течение пытается вырвать рулевое весло у него из рук, и глубоко вдыхал запах земли и пряный аромат мокрой листвы. Волны вздымались все выше, лодка тряслась, в ее высокий нос с шипением ударяли буруны, которые неслись к берегу бешеными пенистыми потоками.Джарик шире расставил ноги, борясь с качкой. Крепко вцепившись мокрыми руками в рулевое весло, он с трудом заставлял «Каллинде» держаться нужного курса. Рев воды оглушал его, по лицу, как слезы, текли капли соленой морской воды. В любой момент лодка могла разбиться вдребезги на клыках рифов, хотя Келдрик и уверял, что осадка «Каллинде» позволяет ей пристать к любому берегу. Несмотря на эти заверения, нервы Джарика были натянуты туго, как тетива лука. Слова Келдрика его не утешали: даже самый прочный киль не выдержит удара о подводную скалу.Джарик прищурясь смотрел вперед, хотя почти ничего не видел за огромными пенистыми валами. Вдруг судно вздрогнуло, и рулевое весло, дернувшись, вырвалось из рук юноши.Джарик с криком бросился рифить парус, который захлопал над его головой, как кнут. С шумом набежала еще одна волна, подняла лодку на своем гребне, и юноша испуганно прикусил губу.Но старик не ошибся: «Каллинде» скользила по бушующему прибою легко, как играющий тюлень, а потом днище лодки заскребло по песку, и она легла на северный берег Скалистой Гавани.Джарик отвязал фалы и дрожащими руками опустил паруса. Потом развернул грота-рей, закрепил шкоты и прыгнул за борт, очутившись по щиколотку в ледяной морской воде. Заклятие бушевало в его голове, как шторм, подталкивая к пропасти безумия. И Джарик знал: где-то на этом берегу, который он раньше видел во сне, его ждет судьба, уготованная ему Стражем штормов из Эльринфаэра.Джарик и сам не понял, как ему удалось закрепить швартовы, обернув канаты вокруг большого прибрежного валуна. Его руки были стерты в кровь, спина болела, но он сумел оттащить «Каллинде» подальше от линии прибоя, чтобы лодку не унесло приливом. Даже заклятие Анскиере не могло бы заставить его отдать морю лодку старого Келдрика.Джарик вынул из форпика меч и кинжал, краем глаза заметив, что штормовой сокол снова парит неподалеку. Но юноша не обратил на него внимания. Он знал, что сходит с ума, но теперь он был как никогда близок к цели и не собирался сдаваться.Достав напоследок щит, он быстро зашагал по берегу.Идти было трудно. Ноги вязли в песке, а когда он наконец добрался до твердой почвы, ему по-прежнему казалось, что земля под ним качается и колеблется. За дюнами начинались заросли колючего кустарника; Джарик двинулся напролом, продираясь в темноте через шиповник, спотыкаясь о корни и камни.— Эй, чужак! — вдруг гаркнул кто-то совсем рядом. — Стоять!Джарик услышал звон оружия и замер на месте. В следующий миг его ослепил оранжевый свет фонаря, заставив прикрыть лицо ладонью. Потом юноша опустил руку и, щурясь, посмотрел на преградивших ему путь людей с копьями и мечами в руках. Сзади, за его спиной, ревело море — он оказался в ловушке.Вперед выступил человек с нашивками капитана.— Выкладывай, зачем ты здесь, да побыстрей, не то распрощаешься с жизнью!Страдая от властного зова заклятия, Джарик действовал скорее инстинктивно, чем повинуясь гласу рассудка. Он прищурился, стараясь как можно лучше разглядеть дозорных, и, пользуясь тем, что его руки прикрывают ветки кустов, незаметно взялся за рукоять меча.— Я пришел с миром по зову Стража штормов Эльринфаэра, — проговорил он так уверенно, словно был королевским послом. — Я уважаю ваши законы, но ответ дам только ему. Позвольте мне пройти.— К Килмарку его, — резко приказал капитан и сделал знак своим людям.Наконечники копий, блеснув, опустились, будто спицы колеса, осью которого стал Джарик.— Живым? — спросил кто-то за спиной Джарика.Капитан кивнул.Лютый гнев охватил юношу, когда тот понял, что на его просьбу не обратили внимания и что его собираются задержать силой. То была последняя капля, переполнившая чашу терпения сына Ивейна.Он с воплем кинулся вперед, туда, где горел фонарь. Мимо уха Джарика просвистело копье, но, не задев его, звякнуло о камень. Потом кулак юноши ударил по фонарю, выбив его из руки воина. Пламя погасло, и восьми лучшим дозорным Килмарка пришлось драться во мраке с человеком, глаза которого в отличие от их глаз успели свыкнуться с темнотой.Джарик присел, стукнувшись плечом об эфес меча, и хозяин оружия крикнул:— Он здесь!Капитан отдал приказ, кто-то бросился снова зажигать свет. Джарик вытащил меч и кинжал, отчаянно стараясь не обращать внимания на вновь появившегося черно-золотого штормового сокола. Юноша споткнулся, врезался в чье-то затянутое в кожу плечо и, уловив краем глаза блеск стали, сделал ответный выпад. Клинок ударился о клинок, и на раздавшийся в темноте звон устремился весь отряд. Даже сквозь шум ветра Джарик услышал топот бегущих ног и сделал еще один выпад. Заклятие пело в его ушах хором сирен и обжигало, словно огонь; он даже не почувствовал боли, когда клинок задел его плечо.Джарик отбил меч кинжалом, лишь слегка запоздав. Его противник выронил меч и зажал рану на руке, но его место тут же занял другой боец. Джарик атаковал, его клинок столкнулся с чужим клинком с такой силой, что отдача больно отозвалась в раненом плече юноши. На долю секунды боль замедлила его движения, а потом над головой Джарика словно вспыхнула молния — то был окруженный тройным сиянием штормовой сокол.В этом сиянии противники наконец разглядели Джарика и бегом бросились к нему.— Клянусь огнями Кора, опять колдовство! — крикнул кто-то. — Спорим, Килмарк выйдет из себя! Держу пари на что угодно!В ответ раздался только лязг стали, когда Джарик отпарировал направленный ему в грудь удар. И тут в темноте вспыхнула высеченная огнивом искра, и фонарь наконец-то загорелся снова.— Всемилостивые боги! — Юноша обернулся и понял, что окружен.Несколько мечей, кроваво-красных в свете фонаря, смотрели ему в грудь, за его спиной стоял капитан с копьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Эмиен захлопнул дверь в сад с такой силой, что резные перемычки затряслись. Дрожащий, мокрый от пота, он задвинул щеколду и, тяжело дыша, прижался спиной к холодному железу.Его сестра была маленькой девочкой, и она умерла, утонула. Он сам видел, как погиб «Ворон»!Но боль Эмиена постепенно утихла, паника прошла, когда он здраво поразмыслил над только что увиденным в саду. Та взрослая девушка могла быть только наваждением или колдовством. Наверное, это дело рук коварного Анскиере, который хочет помешать ему добиться намеченной цели.Эмиен улыбнулся, а потом запрокинул голову и радостно расхохотался. Конечно, Татагрес неспроста связалась с ним. Как он не понял этого раньше? Если бы он был ничего не стоящей пешкой в руках колдуньи, волшебник, обученный ваэре, не стал бы тратить на него время!Эта мысль опьянила его, он сразу вырос в своих глазах. Как знать, может, Таэн и впрямь выжила и только что явилась ему в саду. Если так, она всего лишь марионетка ваэре. Они отобрали у нее детство, заставили стать пешкой в игре против родного брата.Эмиен оттолкнулся от двери и пошел по коридору. Он устал быть игрушкой в чьих-то руках. Да, он уничтожит Анскиере! У Килмарка будет слишком много хлопот с демонами, чтобы король отступников мог узнать Эмиена, когда тот высадится в Скалистой Гавани. Лед, который держит Анскиере в плену, можно будет разбить, а сталь разит не только обычных людей, но и волшебников тоже!Эмиен вытер вспотевшие ладони о черный бархат камзола. Если он убьет Анскиере, сама Татагрес станет его уважать!Войдя в свою комнату, Эмиен увидел, что все факелы погасли, а в окна, которые забыла закрыть служанка, задувает холодный ветер. Оставив дверь приоткрытой, юноша пошарил на каминной полке, нашел огниво и кремень, зажег свечу и захлопнул тяжелый переплет оконной рамы с такой силой, что задрожало пламя свечи. Эмиен выругался, опустился на колени перед камином и начал разжигать огонь, не обращая внимания на то, что угольки пачкают роскошный ковер. Он настолько привык к окружающему его великолепию, что давно уже не сравнивал его с убогой обстановкой родного дома.Наконец в камине загудело пламя, и юноша, распахнув инкрустированные дверцы гардероба, стал перебирать бархат и парчу в поисках нужной одежды. Он оставил без внимания свою любимую батистовую рубашку; на сей раз его не интересовала роскошь. Вместо этого Эмиен выбрал плотные льняные штаны, кожаную куртку и матросские башмаки, купленные перед отплытием со Скейновой Границы.Он нетерпеливо бросил облюбованный наряд на кровать и начал распутывать завязки кружевных манжет.Юноша не услышал появления Татагрес, а колдунья молча остановилась в дверях при виде матросской одежды на постели и решительных резких движений Эмиена. Потом слегка улыбнулась и стала ждать… А когда Эмиен расстегнул рубашку, беззвучно очутилась рядом с ним и провела тонкими пальцами по его шее.— Эмиен?Юноша резко вздрогнул, но не повернулся. Татагрес почувствовала, как по его телу пробежала дрожь, но голос Эмиена прозвучал вполне спокойно:— Я думал, у вас дела с королем.— Мы уже закончили. — Татагрес слегка потянула его за шелковый воротник.Эмиен нехотя повернулся и, несмотря на все усилия держать себя в руках, у него захватило дух.На Татагрес было бальное платье из белого кружева, плотно облегающее ее стройное тело; на запястьях блестели золотые браслеты; волосы, пропущенные через обруч с аметистами, снежно-белыми прядями падали на обнаженные плечи. От нее веяло сладким запахом духов, и Эмиен невольно бросил жадный взгляд на ее полуобнаженную пышную грудь.Татагрес понимающе усмехнулась и ногтем провела по ключице юноши.— Почему ты ушел с праздника? На тебя это не похоже. Разве там не обещали фейерверка?Вопрос казался самым невинным, но Эмиен чувствовал, что колдунья играет с ним — и легко вырвет у него правду, если захочет. Вот почему, стараясь говорить небрежно, он рассказал ей о недавней встрече в саду.— Что, если Таэн выжила во время крушения «Ворона»? Если это и вправду так, значит, Анскиере отправил ее на остров ваэре, и теперь она — взрослая женщина.Эмиен помедлил, отчаянно сопротивляясь желанию, которое разбудила в нем Татагрес. Он отлично понимал, что колдунья использует свою красоту как оружие, способное его поработить.— У Таэн украли детство! — наконец заявил он. — За это Страж штормов заслуживает наказания!Татагрес опустила руку и нахмурилась. Эмиен попятился, наткнулся на кровать и с вызовом начал расстегивать рубашку. Татагрес молча смотрела на него, теребя один из своих браслетов, ее прелестное лицо приняло озабоченное выражение.— Твоя сестра пыталась убедить тебя отказаться от службы мне, — в конце концов почти печально произнесла Татагрес. — Именно поэтому ты решил сам убить Анскиере?Эмиен скинул рубашку и швырнул на постель, стараясь этим резким движением замаскировать охватившую его дрожь.— А вам не все ли равно?— Нет, мне не все равно. — Татагрес придвинулась вплотную и коснулась подбородком его мускулистой груди. — Для меня это важно. — Ее теплое дыхание щекотало его кожу. — Неужели ты не понимаешь? Наши судьбы связаны — твоя и моя.Ее близость обожгла Эмиена, вызвав в нем чувства бурные, как весенний прилив, и он хрипло рассмеялся.— Связаны в каком смысле слова, госпожа? — Он схватил ее тонкие запястья. — Не забывайте, я видел, как вы убиваете. Зачем вы сюда пришли?Татагрес не сопротивлялась, хотя его пальцы оставили красные отпечатки на ее нежной коже. Она подалась вперед, их губы почти соприкоснулись.— Это предопределено.В ее голосе внезапно зазвучали печальные нотки. Эмиен внимательно посмотрел на колдунью и вдруг понял: ее привела сюда некая тайная цель, и она предлагает ему себя против своей воли.Но даже сознавая это, Эмиен не мог противиться желанию. К тому же, раз Татагрес задумала его использовать, ему не суждено было погибнуть, как погибли дозорные на берегу Скалистой Гавани.Эмиен слегка ослабил хватку и повернул тонкие руки женщины ладонями вверх. Она шевельнулась, коснувшись бедром его ноги; Эмиен задрожал и отпустил ее, и тогда Татагрес обняла его и поцеловала… На мгновение Эмиен воспротивился ласкам, но потом с мстительной яростью обхватил колдунью за плечи и привлек к себе.Их страсть забурлила, как горная река; Эмиен упал на кровать, потянув за собой Татагрес, и рванул завязки ее платья. Белое кружево лопнуло, юноша прижался лицом к гладкой теплой коже. Колдунья проворно и ловко расстегнула его пояс, а Эмиен, забыв обо всем на свете, запустил пальцы в длинные светлые волосы. Он не заметил торжествующей улыбки Татагрес в тот миг, когда колдунья позволила юноше овладеть ею.Все закончилось очень быстро. Штормовая волна страсти рухнула, и Эмиен в изнеможении откинулся на измятое покрывало.Некоторое время он был не в силах пошевелиться, и Татагрес неподвижно лежала рядом, по-хозяйски обхватив его поперек груди.Наконец Эмиен повернул голову, взглянул на колдунью — и увидел, что она спит. Мерцающий свет свечей озарял ее гибкое тело, и, убрав серебристый локон с щеки Татагрес, юноша невольно восхитился неземным совершенством ее лица. Но несмотря на свое восхищение, он не потерял головы после первого в жизни обладания женщиной, а продолжал мыслить расчетливо и здраво.Татагрес считала, что теперь он будет предан ей душой и телом. Раскинувшись рядом, она казалась уязвимой, как и любая спящая женщина; больше того — казалась по-девичьи хрупкой и слабой. И это тревожило Эмиена. Он никак не мог себе представить, что та самая женщина, которая спит сейчас рядом с ним, полуоткрыв пухлые губы, устроила ураган в Скалистой Гавани и спорила с самим королем. Может, свое могущество Татагрес целиком и полностью получает от демонов?Эмиен осторожно прикоснулся к золотому обручу на шее колдуньи и возбужденно задрожал. План действий, который он выработал после встречи с Таэн, вдруг показался ему смехотворным: нет, ему следует добиваться гораздо большего! Только не следует спешить. Когда настанет подходящий миг, он завладеет магическим могуществом Татагрес, и тогда у Анскиере из Эльринфаэра появится веская причина его бояться.
Штормовые волны били в борта «Каллинде», ветер завывал в снастях. Рулевое весло рвалось из рук Джарика с силой норовистой лошади, ладони юноши были в волдырях. После пяти дней, проведенных в штормовом море, у Джарика мучительно ныло все тело, промокшая одежда натирала кожу. Но эти муки были ничем в сравнении с теми страданиями, которые причиняло ему заклятие.И все же Джарик упрямо вел суденышко вперед, хотя порой едва мог понять, бодрствует он или бредит.Компас «Каллинде» трясся и качался в футляре нактоуза, его игла металась туда-сюда всякий раз, когда лодка взлетала на гребень очередной волны. Однако Джарик не нуждался ни в каких подспорьях, чтобы держать курс: он все время слышал властный зов Анскиере, который не давал ему сбиться с пути. «Каллинде» трясло, как в лихорадке, кливер был натянут слишком туго; судно слушалось руля только благодаря мастерству своего строителя. Но у Джарика не хватало сил, чтобы размышлять о достоинствах лодки, и он был слишком измучен, чтобы возиться с линями. Усталость притупила его самоконтроль, отдав на милость заклятия Анскиере. Упершись одной ногой в банку, крепко сжимая рулевое весло, Джарик старался не потерять рассудок, который угрожала поглотить штормовая темнота.Вокруг не переставая выл ветер, стремительно увлекая «Каллинде» к цели, и меньше чем через шесть дней после отплытия из Меаррен Арда впереди появился маяк Скалистой Гавани.Джарик едва заметил это: он правил, как в бреду, уже не отличая реальности от галлюцинаций. Иногда он видел черно-коричневого штормового сокола — птица летела над его головой, окруженная голубоватым ореолом. Порой такие видения длились часами, и измученному юноше оставалось лишь надеяться, что он сохранит рассудок к тому времени, когда подойдет к берегу.И вот теперь остров впереди становился все ближе, а на фоне темных остроконечных скал по-прежнему горела единственная оранжевая искра: маяк на самой высокой башне замка.Мачты «Каллинде» скрипели, паруса хлопали под порывами шквалистого ветра. Джарик чувствовал, как прибрежное течение пытается вырвать рулевое весло у него из рук, и глубоко вдыхал запах земли и пряный аромат мокрой листвы. Волны вздымались все выше, лодка тряслась, в ее высокий нос с шипением ударяли буруны, которые неслись к берегу бешеными пенистыми потоками.Джарик шире расставил ноги, борясь с качкой. Крепко вцепившись мокрыми руками в рулевое весло, он с трудом заставлял «Каллинде» держаться нужного курса. Рев воды оглушал его, по лицу, как слезы, текли капли соленой морской воды. В любой момент лодка могла разбиться вдребезги на клыках рифов, хотя Келдрик и уверял, что осадка «Каллинде» позволяет ей пристать к любому берегу. Несмотря на эти заверения, нервы Джарика были натянуты туго, как тетива лука. Слова Келдрика его не утешали: даже самый прочный киль не выдержит удара о подводную скалу.Джарик прищурясь смотрел вперед, хотя почти ничего не видел за огромными пенистыми валами. Вдруг судно вздрогнуло, и рулевое весло, дернувшись, вырвалось из рук юноши.Джарик с криком бросился рифить парус, который захлопал над его головой, как кнут. С шумом набежала еще одна волна, подняла лодку на своем гребне, и юноша испуганно прикусил губу.Но старик не ошибся: «Каллинде» скользила по бушующему прибою легко, как играющий тюлень, а потом днище лодки заскребло по песку, и она легла на северный берег Скалистой Гавани.Джарик отвязал фалы и дрожащими руками опустил паруса. Потом развернул грота-рей, закрепил шкоты и прыгнул за борт, очутившись по щиколотку в ледяной морской воде. Заклятие бушевало в его голове, как шторм, подталкивая к пропасти безумия. И Джарик знал: где-то на этом берегу, который он раньше видел во сне, его ждет судьба, уготованная ему Стражем штормов из Эльринфаэра.Джарик и сам не понял, как ему удалось закрепить швартовы, обернув канаты вокруг большого прибрежного валуна. Его руки были стерты в кровь, спина болела, но он сумел оттащить «Каллинде» подальше от линии прибоя, чтобы лодку не унесло приливом. Даже заклятие Анскиере не могло бы заставить его отдать морю лодку старого Келдрика.Джарик вынул из форпика меч и кинжал, краем глаза заметив, что штормовой сокол снова парит неподалеку. Но юноша не обратил на него внимания. Он знал, что сходит с ума, но теперь он был как никогда близок к цели и не собирался сдаваться.Достав напоследок щит, он быстро зашагал по берегу.Идти было трудно. Ноги вязли в песке, а когда он наконец добрался до твердой почвы, ему по-прежнему казалось, что земля под ним качается и колеблется. За дюнами начинались заросли колючего кустарника; Джарик двинулся напролом, продираясь в темноте через шиповник, спотыкаясь о корни и камни.— Эй, чужак! — вдруг гаркнул кто-то совсем рядом. — Стоять!Джарик услышал звон оружия и замер на месте. В следующий миг его ослепил оранжевый свет фонаря, заставив прикрыть лицо ладонью. Потом юноша опустил руку и, щурясь, посмотрел на преградивших ему путь людей с копьями и мечами в руках. Сзади, за его спиной, ревело море — он оказался в ловушке.Вперед выступил человек с нашивками капитана.— Выкладывай, зачем ты здесь, да побыстрей, не то распрощаешься с жизнью!Страдая от властного зова заклятия, Джарик действовал скорее инстинктивно, чем повинуясь гласу рассудка. Он прищурился, стараясь как можно лучше разглядеть дозорных, и, пользуясь тем, что его руки прикрывают ветки кустов, незаметно взялся за рукоять меча.— Я пришел с миром по зову Стража штормов Эльринфаэра, — проговорил он так уверенно, словно был королевским послом. — Я уважаю ваши законы, но ответ дам только ему. Позвольте мне пройти.— К Килмарку его, — резко приказал капитан и сделал знак своим людям.Наконечники копий, блеснув, опустились, будто спицы колеса, осью которого стал Джарик.— Живым? — спросил кто-то за спиной Джарика.Капитан кивнул.Лютый гнев охватил юношу, когда тот понял, что на его просьбу не обратили внимания и что его собираются задержать силой. То была последняя капля, переполнившая чашу терпения сына Ивейна.Он с воплем кинулся вперед, туда, где горел фонарь. Мимо уха Джарика просвистело копье, но, не задев его, звякнуло о камень. Потом кулак юноши ударил по фонарю, выбив его из руки воина. Пламя погасло, и восьми лучшим дозорным Килмарка пришлось драться во мраке с человеком, глаза которого в отличие от их глаз успели свыкнуться с темнотой.Джарик присел, стукнувшись плечом об эфес меча, и хозяин оружия крикнул:— Он здесь!Капитан отдал приказ, кто-то бросился снова зажигать свет. Джарик вытащил меч и кинжал, отчаянно стараясь не обращать внимания на вновь появившегося черно-золотого штормового сокола. Юноша споткнулся, врезался в чье-то затянутое в кожу плечо и, уловив краем глаза блеск стали, сделал ответный выпад. Клинок ударился о клинок, и на раздавшийся в темноте звон устремился весь отряд. Даже сквозь шум ветра Джарик услышал топот бегущих ног и сделал еще один выпад. Заклятие пело в его ушах хором сирен и обжигало, словно огонь; он даже не почувствовал боли, когда клинок задел его плечо.Джарик отбил меч кинжалом, лишь слегка запоздав. Его противник выронил меч и зажал рану на руке, но его место тут же занял другой боец. Джарик атаковал, его клинок столкнулся с чужим клинком с такой силой, что отдача больно отозвалась в раненом плече юноши. На долю секунды боль замедлила его движения, а потом над головой Джарика словно вспыхнула молния — то был окруженный тройным сиянием штормовой сокол.В этом сиянии противники наконец разглядели Джарика и бегом бросились к нему.— Клянусь огнями Кора, опять колдовство! — крикнул кто-то. — Спорим, Килмарк выйдет из себя! Держу пари на что угодно!В ответ раздался только лязг стали, когда Джарик отпарировал направленный ему в грудь удар. И тут в темноте вспыхнула высеченная огнивом искра, и фонарь наконец-то загорелся снова.— Всемилостивые боги! — Юноша обернулся и понял, что окружен.Несколько мечей, кроваво-красных в свете фонаря, смотрели ему в грудь, за его спиной стоял капитан с копьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41