Она превосходно выбрала момент, чтобы предложить Джиду встречную сделку, пока к нему не вернулась способность соображать здраво:— Господин Джиду, тебе принадлежит узкая полоска земли между моими пастбищами — северным и южным. Посредине они разделяются руслом пересохшего ручья.Джиду кивнул:— Я знаю эти места.Однажды он уже предлагал отцу Мары купить у него именно этот участок; Седзу отказался: ничего привлекательного для себя он здесь не находил. Берега высохшего ручья, каменистые, с выветрившейся почвой, были еще и слишком крутыми, чтобы затевать на них какие-либо посадки.На лице властителя Тускалоры появилась некоторая заинтересованность:— Тебе понадобились те земли, госпожа?Задумчиво поигрывая веером, она ответила:— Недавно мы передали верхний луг чо-джайнам. Теперь Джайкен считает, что было бы полезным соединить эти земли с нижними пастбищами хотя бы дощатым мостом. Тогда телята наших нидр смогут пересекать русло, не ломая ног.Вспомнив, как она нечаянно наткнулась на пометку, сделанную рукой Седзу, в уголке весьма потрепанной карты, Мара едва удержалась от улыбки. Словно оказывая любезность соседу, она прибавила:— Господин Джиду, я готова считать твой долг уплаченным, если получу вместо денег ту землю и все привилегии, которые с этим связаны. Кроме того, ты поклянешься, что до конца дней своих не будешь предпринимать никаких враждебных действий по отношению в Акоме..На сморщенном лице хадонры отразилась плохо скрытая тревога, и он что-то прошептал хозяину на ухо. Властитель Тускалоры выслушал его и, елейно улыбаясь, произнес:— Я согласен, если будет разрешен проезд наших фургонов на Имперский тракт.Властительница Акомы, грациозно взмахнув веером, улыбнулась ему в ответ:— Ну разумеется. Твои работники смогут перегонять свои фургоны понизу вдоль русла до Имперского тракта в любое время, когда пожелают.— Договорились! — Лицо властителя Тускалоры изобразило живейшее удовольствие. — Даю слово! Охотно и с радостью! — Затем, пытаясь освободиться от гнетущего чувства общей натянутости, он низко поклонился. — Воздаю должное твоей мудрости и мужеству, госпожа. Теперь, когда это злополучное противостояние привело к укреплению связей между нашими домами, я могу открыто выразить свое восхищение.Мара жестом подозвала Папевайо, который помог ей подняться.— Я приму твою клятву. Пусть принесут ваш семейный меч.После этих слов снова воцарилась грозовая тишина; ведь Мара на виду у всех требовала вместо обычных заверений самую священную клятву. Но плантации Тускалоры находились в руках воинов Акомы, и властитель Джиду не осмеливался протестовать. Он послал слугу за старинным мечом своих предков, одним из самых древних в Империи, выкованным из драгоценной стали и вложенным в простые деревянные ножны. Под пристальными взглядами Мары и Папевайо властитель Тускалоры взялся за рукоять меча и произнес клятву — свято исполнять свое обещание во имя предков.Теперь наконец Мара была удовлетворена. Она подала знак своим воинам, и те помогли госпоже снова разместиться в запятнанном кровью паланкине. Уцелевшие носильщики и воины из охраны осторожно подняли носилки на плечи. Когда они уже были готовы тронуться в обратный путь, Мара обернулась к властителю Тускалоры:— Долг уплачен сполна, Джиду. Я с удовольствием сообщу любому, кто спросит, что властелин Тускалоры — человек чести, без всяких уверток выполняющий свои обязательства. — Затем, не без ехидства, она добавила:— И неизменно верен данному слову.Властитель Тускалоры стойко переносил все ее ядовитые намеки. Он недооценил молодую соседку, и эта ошибка дорого ему обошлась. Но, по крайней мере, брешь, пробитая в его чести, не станет достоянием сплетников во всей Империи, и за эту скромную милость он горячо благодарил богов. *** Когда отряд Акомы удалился на безопасное расстояние от усадьбы Тускалоры, Мара закрыла глаза и спрятала лицо в ладонях. Встревоженный Папевайо подошел поближе к носилкам.— Ты очень рисковала, госпожа. Но победила!Ответ Мары прозвучал приглушенно:— Как много доблестных людей погибло!Папевайо кивнул:— Зато они умирали как настоящие воины, госпожа! Те, кому выпала честь служить тебе, станут прославлять тебя перед богами! — Он замолчал: ему вдруг показалось, что носилки слегка подрагивают. — Госпожа?..Уткнувшись лицом в ладони, она заливалась горючими злыми слезами. Папевайо дал ей немного времени, чтобы выплакаться, а потом заметил:— Если овраг будет затоплен, властителю Тускалоры нелегко будет доставлять товары на рынок.Мара опустила руки. Слезы еще не высохли у нее на лице, и веки распухли, но в глазах уже светилось лукавое торжество:— Если Джиду придется делать крюк вокруг оврага для выхода на Имперский тракт, его бобы чокала заплесневеют, прежде чем он доберется до Сулан-Ку. Моему почтенному соседу, властителю Тускалоры, предстоят тяжелые времена, ибо я сильно сомневаюсь, что он сумеет наскрести достаточно денег для уплаты пошлины за переход через мост, который я собираюсь построить для моих нидр.— Когда Папевайо с любопытством взглянул на свою госпожу, она добавила:— Ты слышал, как он поклялся, что никогда не поднимет оружие против Акомы? Ну так вот: то ли еще будет! Этот жирный пес станет моим первым вассалом, и я этого добьюсь в течение одного сезона, Вайо! Всего за один сезон!Командир авангарда Акомы шагал рядом с носилками, вспоминая, какие дела успела совершить эта молодая женщина с тех пор, как они с Кейоком увели ее из храма Лашимы. Да, Джиду из Тускалоры придется преклонить колени перед Марой, иначе пропадет весь его урожай. Таковы были правила Игры, и его госпожа одержала победу. В этом не могло быть сомнений. *** Ярко расписанные носилки, стоявшие во дворе поместья Акомы, подтверждали: Барули из Кеотары прибыл и ожидает властительницу. Мара постаралась сдержать раздражение. Она только что отпустила носильщиков и охрану, вернувшись домой после посещения улья чо-джайнов, молодая королева которого подарила ей удивительные бальзамы для исцеления раненого плеча. Но необходимо было наконец лично приветствовать гостя, прежде чем опять рассыпаться в извинениях за очередную «вынужденную» отлучку. Иначе она рисковала оскорбить Кеотару, а ведь вполне можно было предположить, что именно в расчете на такой ход событий властитель Минванаби и подослал в Акому смазливого сынка своего послушного вассала.У входа в комнату Мары ее поджидала Миса, вооруженная расческой и щеткой; через руку у нее было перекинуто богато расшитое верхнее платье. От яркой пестроты этого наряда у Мары зарябило в глазах. Угадывая во всем направляющую руку вездесущей Накойи, Мара подчинилась ее воле. Слегка насупившись, она безропотно терпела, пока Миса расчесывала ее волосы, укладывала их тугим узлом и закалывала драгоценными шпильками. Парадное платье скреплялось спереди множеством тонких лент, позволявших скрыть белую повязку на плече. Вкус Накойи внушал Маре сильные спасения, но делать было нечего. Коротким кивком она отпустила Мису и проследовала в парадный зал, где ее первая советница развлекала гостя в отсутствие хозяйки.Как только Мара появилась перед гостем, юный сын властителя Кеотары вскочил и церемонно поклонился. На нем было дорогое одеяние с пуговицами из сапфиров. Укороченные полы и рукава наряда позволяли ему показать свои руки и ноги в самом выгодном свете.— Барули, как приятно снова повидаться с тобой!Мара села на подушки напротив юноши, с изумлением отметив, сколь разительно изменилась его внешность. Он действительно был красив, и многие девушки знатного происхождения были бы польщены и даже растревожены, окажись они предметом внимания такого кавалера. Улыбка гостя из Кеотары почти светилась, а бесспорное обаяние делало его неотразимым. Впору было пожалеть о том, что он родился в знатной семье: такой красавец легко мог бы стать ценной находкой для Круга Зыбкой Жизни и рано отойти от дел, разбогатев за счет подарков, которыми щедро осыпали бы его богатые клиентки за оказание особых услуг.— Госпожа, я счастлив, что снова вижу тебя. Надеюсь, твоя деловая встреча с соседом прошла успешно?Мара кивнула, не задумываясь:— О, там речь шла просто о небольшом долге Джиду покойному властителю Бантокапи: требовалось уточнить некоторые условия. Но теперь все уже улажено.Искорка интереса промелькнула в глазах юноши. Напомнив себе, что Барули мог оказаться шпионом Минванаби, Мара предпочла увести беседу подальше от щекотливой темы — ее ссоры с Джиду:— Сегодня очень жарко, и дорога меня утомила. Если хочешь составить мне компанию, я велю слуге принести в сад вино и печенье. — Ей было необходимо на время избавиться от его общества, и она ухватилась за самый простой предлог. — Я приду туда, как только переоденусь в более удобное платье.Накойя почти незаметно кивнула, одобряя ее тактику. Юный визитер поклонился. Пока слуга провожал его в сад, первая советница Акомы поспешила на хозяйскую половину: на сей раз ее обычная ворчливость уступила место участливой тревоге:— Ну как, чо-джайны облегчили боль?— Да. — Мара потеребила ленты своего одеяния. — А теперь, мать моего сердца, не объяснишь ли ты, какое отношение имеет вся эта мишура к нашим замыслам касательно юного Барули?Глаза Накойи сверкнули дьявольским огнем.— Ах, Мараанни, тебе придется еще многое узнать о мужчинах. — Крепко ухватив за руку свою госпожу, Накойя повлекла ее за собой в личные покои Мары. — Сегодня ты должна приложить все усилия, чтобы стать настоящей покорительницей мужских сердец. Я выбрала подходящий наряд, который ты наденешь после ванны.Переступив порог, Накойя подмигнула Маре с видом бывалой заговорщицы. За маленькой складной ширмой слышались звуки льющейся воды: слуги готовили ванну. А на спальной циновке Мары уже были аккуратно разложены немногочисленные части ее воздушного наряда. Скептическим взглядом Мара окинула одежду, выбранную для нее мудрой советницей:— Накойя, по-моему, тут явно чего-то не хватает. Накойя улыбнулась. Она подготовила для своей хозяйки легкое домашнее платье-накидку, какие обычно носили знатные дамы, отдыхая у себя в покоях. Нагота сама по себе не вызывала порицаний в обществе цурани. Взрослые и дети обоих полов купались вместе. Наиболее удобным купальным костюмом считался маленький клочок ткани вместо набедренной повязки.Но ни для кого не было тайной: когда дело доходит до ухаживания, человек невольно настраивается на особый лад, и в таком состоянии многие вещи приобретают для него некий скрытый смысл. Это легкое платье, несомненно, должно было воспламенить Барули сильнее, чем предложение (если бы таковое состоялось) поплавать вместе нагишом.Накойя пробежалась морщинистыми пальцами по прозрачной ткани; ее лицо вдруг приняло озабоченное выражение:— Чтобы моя маленькая затея удалась, у Барули должны разыграться более пылкие чувства, чем простое желание угодить отцу. Если он распалится желанием, то может решиться на такие поступки, которые в другом настроении ему бы и в голову не пришли. Ты же должна кокетничать с женихом напропалую.Мара поморщилась:— Кокетничать? И хихикать по каждому поводу? — Она обернулась, передавая веер одной из служанок, которая пришла забрать ее дорожную одежду.— Во всяком случае это не повредит. — Накойя подошла к сундуку и вынула из него маленький флакон. Затем начала мурлыкать себе под нос, не обращая внимания на плеск воды в ванне. Это была старинная любовная мелодия, сохранившаяся в памяти няньки со времен далекой юности. Вскоре Мара, завернутая в мягкие полотенца, вышла из-за ширмы. Старушка отослала служанок и нанесла по капле таинственной эссенции из флакона на плечи и запястья, а также и в ложбинку между ее грудей. Затем сняла с Мары все полотенца. Взглянув на ее нагое тело, она с трудом подавила желание разразиться восторженным «кудахтаньем» — так хороша была ее госпожа!— У тебя прекрасное, здоровое тело, Мараанни. Если бы ты побольше заботилась о грации и изяществе движений, у этого красавчика уже через минуту и мозгов бы не осталось!Несколько растерявшись от таких речей, Мара повернулась к отражающему стеклу — дорогому подарку вождя клана в день ее свадьбы. Хотя со временем стекло потускнело, все же некий туманный образ возник перед ее взглядом. Рождение ребенка почти не оставило следов на стройной фигуре: не зря же во время беременности она постоянно пользовалась для растирания кожи специальными маслами. Ее груди слегка увеличились по сравнению с годами девичества, но живот остался столь же плоским, каким был раньше: после родов она начала заниматься тенче — древним церемониальным танцем, укрепляющим тело и помогающим сохранить стройность фигуры. Но Мара не находила ничего привлекательного в своих хрупких формах, особенно после того как увидела прелести Теани.— Кажется, вид у меня будет самый нелепый, — поделилась она со своим отражением в стекле.Тем не менее Мара позволила служанкам облачить ее в эту куцую накидку, украшенную всего лишь несколькими драгоценностями и бантом над правым коленом. Пышные рукава скрывали повязку на плече. Напевая все громче, Накойя встала за спиной госпожи и собрала ее волосы в узел на темени. Закрепив их шпильками из нефрита и слоновой кости, она слегка подула Маре в затылок; при этом несколько непокорных прядок выбились из прически.— Вот так. Мужчинам нравится, когда женщина чуточку растрепана. Они тут же начинают вспоминать, какой вид бывает по утрам у их возлюбленных.— С мутными глазами и отекшим лицом? — Мара уже почти хохотала.— Ох уж!.. — Накойя погрозила госпоже пальцем; теперь ее лицо стало вполне серьезным. — Тебе еще предстоит узнать то, что большинство женщин знает чуть ли не с пеленок, Мараанни. Красота — это не только лицо и фигура; осанка, манера держаться — не менее важны. Если ты войдешь в сад подобно императрице — медленно, величаво, как будто любой мужчина, увидевший тебя, заведомо становится твоим рабом — Барули даже глазом не поведет в сторону дюжины смазливых плясуний, лишь бы заманить тебя в свою постель. Для властвующей госпожи такое искусство не менее важно, чем умение управлять слугами в родовом поместье. Запомни, пожалуйста: двигайся медленно. Когда сидишь или пьешь вино, постарайся быть грациозней. Стань похожей на женщину из Круга Зыбкой Жизни, когда она гордо расхаживает по балкону над улицей. Улыбайся и выслушивай Барули с таким вниманием, как будто каждое его слово кажется тебе верхом остроумия. Если же ему вздумается пошутить — ради богов, смейся, даже если шутка окажется убогой и плоской. А вот если полы твоего платья ненароком отогнутся или раздвинутся, не лишай Барули удовольствия это заметить… прежде чем приведешь себя в порядок. Нужно распалить этого сына Кеотары так, чтобы он дымился!— Может быть, ты и права, — с отвращением отозвалась Мара. — Мне-то кажется, что сейчас я похожа на деревянную примерочную куклу в лавке. Но постараюсь вести себя, как та ловкая подружка Банто, Теани, если ты считаешь, что это пойдет нам на пользу. — Затем внезапно в ее голосе зазвенело раздражение:— Но только, мать моего сердца, имей в виду: я ни за что не возьму этого птенца-крикушонка в свою постель!Накойя рассмеялась, довольная метким сравнением юного Барули с крикушей; головку этой птицы венчал плюмаж из роскошных перьев. Многие благородные особы даже держали их в домах из-за необычной красоты этих созданий.— Точно подмечено, госпожа. Он и есть птичка-крикуша, и для моего плана потребуется, чтобы он распустил для тебя свой плюмаж во всей красе.Мара возвела очи к небу, а потом кивнула. Затем направилась к выходу своей обычной размашистой походкой, но, вовремя спохватившись, выплыла за порог, изо всех сил подражая манерам женщин из Круга Зыбкой Жизни.Она приближалась к юному щеголю, напустив на себя самый величественно-томный вид, но щеки ее горели от смущения. Ей трудно было избавиться от мысли, что столь помпезный выход показался бы стороннему наблюдателю попросту смешным. Но Барули при появлении хозяйки дома лишь выпрямился на своих подушках, широко улыбнулся, вскочил на ноги и поклонился ей с подчеркнутым уважением, и все это время его глаза будто впитывали в себя ее облик.Как только Мара села на подушки, он бросился было налить ей вина, но его опередил слуга (а на самом деле — переодетый Аракаси). В поведении мастера тайного знания никто не усмотрел бы и тени недоверия, но Мара знала: он не допустит, чтобы она выпила из бокала, до которого хотя бы дотронулся сын вассала Минванаби. Внезапно заметив, что Барули приумолк, Мара ослепительно улыбнулась ему, после чего застенчиво опустила глаза и притворилась, что чрезвычайно заинтересована темой разговора. Его беседа, касавшаяся самых банальных предметов, показалась ей весьма заурядной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63