— Рад видеть вас, барон, в добром здравии и готовым к новым подвигам во славу Империи и Ордена! — произнёс император стандартную фразу и тотчас перешел к неприятной части разговора, — Барон, до меня дошли сведения, что вы пренебрегаете своим религиозным долгом. Я хорошо знаю вас и ценю как грамотного и отважного военачальника. Но за веру мало сражаться, веру надо почитать.
— Ваше императорское величество! — почтительно возразил я, — На борту моего крейсера действует церковь, и отец Евстафий регулярно проводит службы. На них я всегда присутствую, это фиксируется в бортовом журнале. Мне непонятно: откуда у вас появились такие сведения?
— Посещать службы, барон, — император перешел на мягкий, отческий тон, — может и еретик, и сектант. Можно находиться в церкви во время службы, а молиться при этом какому-нибудь идолу. Вы поняли, что я имею в виду? Истинно верующий больше заботится не о внешнем благочестии, отстаивая службы; истинно верующий заботится о спасении своей души, регулярно очищая её покаянием. Или вы, барон, считаете, что на вашей душе нет грехов, ваша душа чиста?
— Ваше императорское величество! У меня, как и у каждого солдата, на душе достаточно грехов, в том числе и тяжких. Но я регулярно исповедываюсь у отца Евстафия…
— Барон! — прервал меня император, — Офицеры вашего ранга могут исповедоваться у корабельных священников только в походных условиях. Когда вы находитесь на базе, ваши грехи должны отпускаться в храме. Когда вы последний раз были там на исповеди?
Вот оно что! Барон Пивень действительно избегал исповедей в базовом храме. Он прекрасно знал, что догмат о неразглашении тайны исповеди — это не более чем сказка для наивных простаков. Отцы-исповедники базового храма состояли штатными осведомителями службы безопасности Ордена. Все исповеди записывались и тщательно анализировались. А скрыть свои сокровенные мысли в доверительной беседе с отцом-исповедником было практически невозможно. Святые отцы не только переняли богатый опыт иезуитов, но и дополнили, развили его и довели искусство выуживания чужих мыслей до совершенства. Скрыть что-либо от них в длительной беседе мог только полный кретин, думающий исключительно о выпивке и бабах.
— Что же вы молчите, барон? — оставив мягкий тон, спросил император Богдан, — Вам нечего возразить? Не находите ли вы, что ваше поведение позволяет заподозрить вас в сектантстве?
Это было тяжелое и очень опасное обвинение. Положение барона усугублялось ещё и тем, что в Империи практиковалась презумпция виновности. Каждый человек считался потенциально виновным, пока не предъявит доказательств своей невиновности. Сейчас мне предстояло доказывать императору, что барон Пивень — не верблюд. Я лихорадочно обдумывал линию защиты и опровержения обвинений, когда вдруг пришла помощь с той стороны, откуда я меньше всего её ожидал.
— Государь мой! — раздался негромкий, мелодичный голос императрицы Маргариты, — У меня сложилось впечатление, что ты проявляешь излишнюю строгость в отношении этого доблестного офицера. Не ты ли говорил, что первейший долг офицера — это защита интересов Империи. И если офицер, выполняя этот долг, допустит какие-то нарушения, чем-то пренебрежет или даже совершит преступление, ему всё это простится. Осмелюсь предположить, что мы имеем дело как раз с таким случаем. Барон Пивень командует крейсером Ударного Флота, командует не первый год и успешно исполняет свой нелёгкий долг. Я, конечно, ещё не знаю, как ты, всех высших офицеров в лицо. Но награды на груди барона говорят мне о многом. Если ему не хватает времени, чтобы посетить отца-исповедника, то его надо не винить в этом, а посочувствовать и пойти навстречу. Вместе с императорским венцом на меня возложили и священный сан, дающий мне право опускать грехи. Не разрешишь ли ты мне исповедовать этого доблестного офицера?
Ничего себе! Маргарита глядела на меня таким двусмысленным взглядом, что мне без дополнительных объяснений было ясно, что от меня потребуется, чтобы получить отпущение грехов. Но нравы и обычаи императорского двора были далеко не пуританскими и мало чем уступали нравам двора Герцогства Каллисто. Практически все супруги царствующей семьи имели любовников и не скрывали этого. «Правила приличия» требовали лишь одного. Любовники не должны капитально вживаться в свою роль и становиться фаворитами. Всё остальное допускалось. Поэтому император Богдан спокойно произнёс:
— Пусть так и будет, исповедуй его сама и отпусти ему грехи, — после этого он тут же закрыл эту тему и перешел к другой, — У вас есть какие-либо просьбы или пожелания, барон?
— Да, ваше императорское величество. Я ознакомился с графиком вашей инспекции. Завтра мой крейсер демонстрирует стрельбу по малым космическим целям. А перед этим вы, ваше императорское величество, проверяете действия команды по высадке десанта с линейного корабля «Чингисхан».
— Да, это так. И что?
— У меня есть просьба, ваше императорское величество. Поменяйте в графике местами моего «Буслая» и «Чингисхана». Разрешите мне отстреляться раньше.
— Зачем? — удивился Богдан, — Насколько мне известно, для вас в качестве целей назначены два обломка астероидов. В это время они будут на большом удалении и в зоне интенсивных помех, исходящих от Желтого Пятна. Вам придётся стрелять практически вслепую.
— Тем лучше, ваше императорское величество! Мы со старшим офицером разработали новую систему поиска целей и наводки орудий и хотели бы продемонстрировать её в достойных, достаточно сложных условиях.
— Интересно! Хорошо, я внесу изменения в график: сначала будет стрелять «Буслай», а потом мы пойдём на «Чингисхана».
— Благодарю за доверие, ваше императорское величество! Надеюсь, вы останетесь довольны.
— Вот видишь, государь мой, — проворковала Маргарита, — Я не ошиблась в этом офицере. Теперь мне ещё больше хочется отпустить ему грехи сегодня же.
Герцогиня Елизавета хмуро смотрела на императрицу. Она явно тоже планировала заполучить барона Пивня на эту ночь. Мне пришлось разочаровать одну и успокоить другую женщину.
— Прошу прощения, ваше императорское величество, но, в связи с изменением графика инспекции, я буду вынужден сейчас же отправиться на базу, готовить свой крейсер. Если вы не возражаете, я принесу вам свою исповедь сразу после завершения инспекции.
Маргарита с сожалением вздохнула и тихо проговорила:
— Я не возражаю. Удачи вам, барон!
— Вы свободны, барон, — отпустил меня император, — Ступайте и готовьте свой корабль к инспекции. Я буду с огромным интересом наблюдать за вашими действиями.
Через четыре часа рейсовый катер доставил меня на оберонскую базу. А ещё через полчаса я подошел к трапу «Буслая». В двух километрах высилась куполообразная черная громада «Чингисхана». Пройдёт совсем немного времени, и на борту этого линкора разыграются драматические события.
Часовой у трапа молча отдал мне честь и нажал кнопку сигнала, оповещающего о прибытии командира. На жилых палубах крейсера воздух был насыщен характерным запахом тушеного мяса селгона. Селгон — гигантское морское млекопитающее, единственный крупный обитатель планеты Зефа в системе Дельта Дракона. В крови этого зверя, похожего на диплодока, был какой-то фермент, препятствующий разложению. Мертвые селгоны годами служили пищей мелким хищникам, а те, в свою очередь, служили пищей селгонам. Так происходил круговорот биомассы на Зефе. Зефа была объявлена заповедной планетой, и оттуда совершали регулярные рейсы гигантские транспортные корабли, доставляющие контейнеры с мясом селгона на базы Имперского Флота. Мясной рацион в Космическом флоте состоял исключительно из селговины. Мясо было питательным и хорошо усваивалось, но имело характерный запах и вкус, не неприятный, но настолько специфический, что стоило большого труда уговорить «свежего» человека, отведать корабельный бифштекс. Офицеров Космического Флота приучали к мясу селгона ещё в кадетских корпусах, а рядовой состав тоже привыкал, волей-неволей, довольно быстро. Всё равно, ничего другого на кораблях не было.
По этому, с детства знакомому запаху, я, не глядя на часы, определил, что на «Буслае» пришло время ужина и сразу направился в кают-компанию, где рассчитывал застать всех, свободных от вахты офицеров. Там, однако, стоял совсем другой запах. Там пахло жареным мясом, чуть ли не земной говядиной. Это был серьёзным нарушением Устава Флота, предписывающего офицерам и команде питаться из одного котла. Впрочем, в настоящий момент крейсер был не в походе, а находился на базе, и на это нарушение можно было смотреть сквозь пальцы. Тем не менее, я после обмена приветствиями высказал своё недовольство:
— Я вижу, что господа офицеры, пользуясь отсутствием командира, позволили себе несколько расслабиться. Полагаю, что вы не рассчитывали на столь скорое моё возвращение.
— Не осуждайте офицеров, господин полковник, — вступился старший офицер, — Наш штурман выиграл этот ужин в карты у штурмана «Герцога Глостера». Вот и всё.
— Что ж, карточный долг — дело святое в обоих случаях. Его надо платить, и его надо принимать. Надеюсь, подполковник, вы не обанкротили своего коллегу?
— Отнюдь, — ответил штурман, — «Глостер» только что вернулся из дальней разведывательной экспедиции, и его офицеры получили по три годовых оклада наградных.
— Тогда он действительно не обеднел. Но довольно прискорбно, что деньги, доставшиеся таким тяжелым трудом, а экспедиция «Глостера» была опасной и стоила немалых жертв, спускаются столь легко, даже легкомысленно.
— Вы правы, командир, — усмехнулся штурман, — действительно легкомысленно. Никто же не заставлял его идти на девятерную игру с четырьмя козырями, тузом и марьяжем в разных мастях, да ещё и при чужом заходе. Он просто захотел перебить мой мизер. Вот и перебил!
По кают-компании прокатилась волна сдержанного смеха. Видимо, эту историю штурман рассказывал уже не первый раз. А старший офицер, тем временем, объявил:
— Ужин готов! Господа офицеры, прошу к столу.
Вестовые принесли блюда с аппетитными ростбифами и соусники. За ужином старший офицер, штурман и другие офицеры крейсера с любопытством поглядывали на меня. Всех живо интересовало, почему командир вернулся на двенадцать часов раньше оговорённого срока. Но никто ни единым словом об этом не обмолвился. По традиции за ужином в кают-компании о служебных делах не говорили. Когда вестовые принесли чай, вино и пепельницы, старший офицер, наконец, спросил с деланным равнодушием:
— Так откройте секрет, командир. Что побудило вас бросить столицу Герцогства и срочно окунуться в военный быт?
— Секрет простой, — ответил я, — Император изменил график инспекции, и мы завтра будем стрелять не в шестнадцать, а в тринадцать часов. Соответственно и стартуем мы не в тринадцать тридцать, а в одиннадцать. Поэтому я и здесь. Нам надо приготовиться.
— Подождите, подождите! — воскликнул командир огневой части, — Но ведь в тринадцать цели будут в очень неудобном для стрельбы положении!
— Что из этого, майор? Ведь не будет же реальный противник находиться всегда в положении, удобном для его поражения. Скорее, наоборот. Император желает посмотреть, как мы будем действовать в максимально неблагоприятных условиях. А как мы будем действовать, об этом я с вами побеседую через полчаса. Ждите меня в боевой рубке. Вас, подполковник, и вас, майор, — я обратился к старшему офицеру и командиру части движения, — я прошу максимально ускорить подготовку к старту, с тем, чтобы мы смогли подняться сразу после смотра. О состоянии систем корабля доложите мне в двадцать три часа. Всего доброго, господа офицеры, благодарю за ужин.
На другой день, в восемь тридцать возле всех кораблей Ударного Флота выстроились их команды в парадной форме. Тёмно-фиолетовые комбинезоны с золотыми поясами и золотыми звёздами на рукавах. Командиры кораблей выделялись черными бархатными мантиями, усыпанными золотыми звездочками. Мантии внизу были оторочены желто-рыжим мехом силкума. Издали командир походил на взлетающую ракету.
В восемь сорок пять приземлились корабли эскорта, а ровно в девять на базе совершил посадку императорский лайнер. Откинулись пандусы, и на бетон выехали бронетранспортеры с гвардейцами. За ними выехал парадный кар императора на воздушной подушке. Император, сопровождаемый гвардейцами, начал объезд кораблей. Кабина кара имела открытый верх, и император объезжал корабли стоя. Императрица Маргарита сидела слева от супруга.
Процедура была длительной. Возле каждого корабля кар останавливался; император приветствовал команду, говорил несколько слов командиру и двигался дальше. Вот кар миновал «Чингисхана», вот он отъехал от «Роланда». Теперь пришла наша очередь. После обмена приветствиями Богдан XXVII спросил меня:
— Я выполнил вашу просьбу, барон. Вы готовы?
— Так точно, ваше императорское величество! — ответил я, а про себя добавил: «Готов ко всему, в том числе и к самому худшему».
Император милостиво кивнул, и кар двинулся дальше. Наконец, торжественная часть завершилась, и я дал команду:
— Занять места по боевому расписанию! Корабль к старту!
Через двадцать минут старший офицер доложил:
— Корабль к походу и бою готов!
Я запросил диспетчерскую базы, и мне ответил сам генерал-полковник граф Деков:
— «Буслай»! Вам — взлёт! Работаете в зоне четырнадцать!
— Внимание! — скомандовал я, — Всем — в стартовое положение! Пилотам, рулить в сектор взлёта!
Крейсер разогнался по взлётной эстакаде и рванулся в космос, озаряемый пламенем стартовых двигателей. В расчетное время мы вошли в зону четырнадцать и вышли на рубеж открытия огня. Так же в расчетное время мы обнаружили, хотя это было и не просто, цели и обработали их. Через пару минут два безжизненных осколка астероидов превратились в два облачка плазмы, разлетающихся в пространств. Я доложил на базу о выполнении задания. Нам ответил адмирал Флота, князь Джайл:
— «Буслай»! поздравляю с успешным выполнением задания! Возвращайтесь на базу. Император объявляет вам благодарность!
Крейсер лёг на обратный курс, и я взглянул на часы. Через сорок минут на «Чингисхане» начнёт разыгрываться драма. Выждав, я переключил канал связи на центральный пост управления. Вскоре на экране появилось лицо генерала Балиньша. Он смотрел, торжествуя. Выдержав паузу, он начал говорить медленно, с расстановкой. В голосе его звенел металл.
— Внимание! Всем! Всем! Всем! Говорит линейный корабль Ударного Флота «Чингисхан»! Сегодня, пятнадцатого сентября шестьсот двадцать четвёртого года Империи, бывший император Богдан XXVII арестован. Он находится на борту «Чингисхана» и выступит через полчаса. Слушайте…
Звук пропал, заглушенный шипением и треском помех. Изображение Балиньша задёргалось, начало быстро меняться в цвете, распалось на отдельные фрагменты и исчезло с экрана. Около десяти минут экран оставался пустым, потом на нём появилось встревоженное лицо князя Джайла.
— Ударному Флоту — общая тревога! Боевая готовность — номер один! Император Богдан XXVII захвачен взбунтовавшейся командой линейного корабля «Чингисхан» и находится на его борту. Запрещаю открывать огонь по «Чингисхану». Батальону охраны приказываю немедленно блокировать имперских гвардейцев, окруживших корабль, и удалить их на безопасное расстояние. Взлёту «Чингисхана» не препятствовать. Повторяю! Огонь по «Чингисхану» не открывать! Жизнь императорской семьи священна и неприкосновенна. Огонь не открывать!
Офицеры в центральном посту недоуменно переглянулись. Большая часть из них тоже входила в «Возрождение», и они ничего не могли понять. Но я-то прекрасно знал, что произошло. В Монастыре при подготовке операции компьютер выдал нам картину событий во всех подробностях.
Император Богдан и его супруга поднялись на борт «Чингисхана», чтобы присутствовать при наземной высадке десанта. Их сопровождало двадцать гвардейцев. Прочие остались у трапа. Вся эта команда просто не смогла бы развернуться в узких переходах линкора. У трапа императора встретил генерал Балиньш и три офицера. Балиньш приветствовал императора на борту своего линкора и пригласил следовать за собой. Гвардейцы следовали в предписанных Уставом десяти шагах за императором. И в этот-то промежуток между ними и императорской четой стремительно упала сверху бронированная аварийная заслонка. Такая же заслонка опустилась сзади гвардейского эскорта. Мощные насосы в считанные секунды выкачали из изолированного отсека весь воздух.
А Балиньш, тем временем, остановился и вместе с офицерами окружил императорскую чету. На Богдана и Маргариту грозно уставились стволы лучемётов.
— Богдан Калаш, вы арестованы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48