А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

На смену джунглям внезапно пришла более открытая местность. К шестому дню они оказались на высоте более двух тысяч метров, где был другой климат. Теплые дни для них закончились. На вершинах гор, время от времени открывавшихся их взорам, шел снег, оставляя на скалах неровные узоры. На далеких пиках перемещались тени, словно трескались и улетали вниз ледяные глыбы. Над ними то собирались, то рассеивались серые и белые облака, приносившие с собой холодный мелкий дождь, налетавший какими-то порывами. Из скаток, которые они несли за спинами, они извлекли одежду, припасенную для гор, и надели ее.
На сердце у Кристофера было тяжело. Даже шутки и смех Лхатена не могли рассеять мрак, поселившийся в его душе. Он посмотрел на горы, наблюдая, как движутся за снежной пеленой тени, и поежился, словно был уже там, посреди темного одиночества.
Они шли мимо брошенных на зиму бамбуковых хижин. Время от времени они останавливались в какой-нибудь из них на ночлег. Иногда на протяжении многих миль они не видели ничего, кроме дождя. Они практически никого не встречали, потому что предусмотрительно огибали все деревни и скопления хижин, оказывавшиеся на их пути. Немногочисленных путников, встреченных на пути, они игнорировали, следуя своей дорогой, съежившись под усиливающимся дождем и не отвечая на вопросы.
После Цонтанга река раздвоилась, разделившись на Лачунг справа и Лачен слева. Мягкий промозглый туман заполнял узкую долину реки Лачен. Не говоря ни слова, Лхатен направился туда, опасливо отыскивая тропинку между камней и кустами дакшинг, ядовитого растения, которое, казалось, было повсюду. На следующий день туман рассеялся, и к вечеру они увидели первые настоящие признаки того, что они приблизились к перевалам: в долине стали встречаться участки, покрытые льдом и нетающим снегом.
На следующее утро со свинцового неба повалил снег вперемешку с ледяной крупой. Они плелись в полной тишине, каждый был поглощен своими собственными мыслями. Лхатен выглядел озабоченным, но не спешил делиться своими опасениями с Кристофером. Путешествие оказывалось более трудным, чем он ожидал, и он знал, что наверху им будет еще тяжелее. А если погода и дальше будет ухудшаться, то каждый шаг вперед будет отрезать путь назад. Самой важной его задачей было определить, когда они достигнут точки, откуда обратного пути уже не будет.
Вдобавок ко всему они приближались к критической высоте в четыре тысячи метров — дальнейший подъем мог стать опасным и даже смертельным. Кристофер заверил его, что не раз оказывался и на более значительной высоте. Но человек с годами меняется, и нагрузка может оказаться чрезмерной даже для сердца человека, находящегося в прекрасной форме.
Опустилась ночь, заставшая их врасплох посреди холода и тьмы. Они чувствовали, как падают на землю снежинки — неторопливые, мягкие, смертоносные, холодные символы другого мира. Они были в семнадцати километрах над деревней Лачен, на пике вселенной. Выше была только деревня Тангу, последняя деревня на пути к перевалам. Если погода и боги позволят им проделать этот путь.
Крутой подъем от деревни Лачен привел их на критическую высоту. Им предстояло разбить здесь лагерь и посмотреть, как будет чувствовать себя Кристофер, прежде чем решать, идти ли им дальше. Если напряжение, вызванное переменой высоты, окажется слишком сильным, им следовало как можно быстрее спускаться. Промедление даже на один день могло оказаться смертельным.
Они установили маленькую палатку из меха яка в укромном уголке у подножия скалы. Всю ночь Лхатен беспокойно ворочался; он был не в силах заснуть. Мальчик был озабочен. Поначалу он сомневался, но в последние двадцать четыре часа твердо убедился в том, что их преследуют. За ними идут по меньшей мере от Нампака, от того места, где закончились джунгли. По всей вероятности, преследователи — он был уверен, что их как минимум двое, — шли за ними и в лесу, но тогда он их не замечал.
Кристофер забылся неспокойным сном, а с неба все валил и валил снег, укрывая темную молчаливую землю, как покрывают ее весной белые лепестки цветов. В палатке было жарко, она была плотно закупорена, спасая их от царящего снаружи леденящего холода. Казалось, что сами стихии обратились против них. В горах упорные ветры скользили по голому льду.
Глава 20
Утром они поругались. Лхатен настаивал на том, чтобы они провели здесь еще несколько дней, пока Кристофер не акклиматизируется. Теоретически он был прав, хотя и не мог объяснить, почему. На высоте четыре тысячи метров альвеолярное кислородное давление падает до пятидесяти миллиметров; когда это происходит, усиливается насыщение крови кислородом и падает давление углекислого газа в легких. Результатом является гипоксия, недостаток кислорода, что может привести к серьезным и даже роковым последствиям, если организм не в состоянии перестроиться. В дальнейшем им предстояло взойти на высоту около шести тысяч метров. Если Кристофер сталкивался бы с такой ситуацией ранее, он бы быстро акклиматизировался. Но он сам признал, что до этого никогда не проходил через перевалы в такую погоду.
— Мне не нужна акклиматизация. Я прекрасно себя чувствую, — настаивал он.
— Пожалуйста, сахиб, не надо спорить. Пока все было легко. Дальше будет трудно. Дайте своему телу время, чтобы оно приспособилось.
— Черт побери, у меня есть опыт, Лхатен. Я взял тебя с собой не для того, чтобы ты давал мне советы. Просто покажи мне, как добраться до перевалов. А там можешь поворачивать назад и счастливого тебе пути.
Лхатен ничего не сказал. Раздражительность часто была первым признаком высотной болезни.
— Я уже сказал, что дойду с вами до перевалов, — сказал он наконец. — Если хотите, я проведу вас через них. Один вы далеко не уйдете.
— Со мной все будет нормально. Не надо изображать из себя мою мать.
— Вы не можете подождать всего один день, сахиб? Пока погода не улучшится.
Чуть раньше снег прекратился, но повсюду были глубокие сугробы — и впереди, и позади них.
— Нет. Нам надо выходить прямо сейчас. Если снова пойдет снег, мы, возможно, вообще не сможем пробраться сквозь заносы. А может, ты этого и хочешь. Наверное, поэтому ты и молился, — чтобы выпало достаточно снега, чтобы закрылись перевалы?
— Нет, сахиб. Я просил госпожу Тару, чтобы она дала нам свое покровительство. И хорошую погоду.
Произнося это, он следил, как за горами собираются черные облака. Если бы он был здесь один, он бы повернул обратно еще два дня назад. Так поступил бы и любой из его родственников и друзей. Но Кристофер был упрям, как и все иностранцы. У него отсутствовало чувство опасности. Что бы ни произошло, он будет пытаться идти вперед, даже если это будет глупым риском. А это значит, что кто-то должен быть рядом, чтобы вытащить его из беды, когда он в нее попадет. Лхатен вздохнул. Насчет того, что этот «кто-то» был он, двух мнений быть не могло.
* * *
Они вышли чуть позднее десяти часов утра; Кристофер шел впереди, мрачный, раздраженный снежными заносами, которые затрудняли путь. Ему приходилось собственным телом с усилием прокладывать себе дорогу сквозь плотно утрамбованные сугробы, которые местами достигали около полутора метров в высоту. Лхатен следовал за ним, неся значительную часть поклажи Кристофера плюс собственный груз. По обеим сторонам узкой долины высились отвесные скалы, затруднявшие обзор. Через них пути не было. Идти можно было только вперед и вверх.
Весь этот день и весь следующий день они с трудом пробирались сквозь снег, пока не вышли на почти незаснеженный участок плоскогорья. Погода не менялась, но чем выше они поднимались, тем становилось холоднее. На открытой местности перед перевалами на них налетели резкие порывы ветра, которые, подобно вампирам, присасывались к их губам, срывая с них дыхание и леденя кровь. Лхатен с беспокойством следил за Кристофером, ища признаки высотной болезни. Где-то в середине второй ночи ураганный ветер поднял их легкую палатку и унес в темноту. К опасностям высотной болезни прибавился риск обморожения — впереди их ждали ледяные ночи.
— Если мы пойдем дальше, — прошептал в темноте Лхатен, — будет становиться все хуже и хуже. Ветры станут сильнее, достаточно сильными, чтобы сорвать мясо с костей. И снова может пойти снег. Более сильный, чем прежде. Может начаться пурга. Никто не может выжить в таких условиях, сахиб. Никто.
Но Кристофер не слышал его. Он чувствовал себя одержимым, он влюбился в лед и снег. Он чувствовал, как учащается дыхание, по мере того как воздух становится все более разреженным и кровь пытается набрать потерянный кислород.
Лхатен слышал в темноте его учащенное дыхание, но ничего не говорил. Он решил, что будет лучше, если Кристофера остановит высота, и она же погонит его назад, вниз, и он пойдет послушно, как овечка.
На следующий день они дошли до ледника Чумиомо. Оттуда узкий боковой проход мог вывести их к первому перевалу. Подъем был крутым, и Кристоферу несколько раз пришлось останавливаться, чтобы передохнуть. При ходьбе он опирался на альпеншток. Дыхание его становилось все более затрудненным, и Лхатен задумался, сколько пройдет времени, прежде чем изнеможение не вынудит его сдаться и повернуть назад.
Они прошли примерно половину ущелья, когда на них обрушилась лавина. Раздался низкий, все нарастающий гул, словно из черного туннеля несся на них скорый поезд. Лхатен сразу узнал этот звук. Он в ужасе оглянулся по сторонам, зная, что они заперты в ущелье. Он сразу увидел ее — гору снега, камней и мелкой белой пыли, несущуюся с головокружительной скоростью по находящемуся слева от них отвесному склону. Казалось, что зашатался весь мир, в ушах стоял грохот и стук, а многотонная масса с ревом неслась в их направлении.
Застыв на месте, они следили за ее приближением: в воздухе подрыгивали снежинки, ловили свет, танцевали и кувыркались, падая вниз. Это была сама красота, совсем не тяжелая, даже невесомая: изысканная, белая и загадочная, сотканная из воздуха и воды, тонкая, как облако или туман... и смертоносная, как пласт кованой стали.
Лхатен очнулся первым и схватил Кристофера за руку.
— Бежим! — крикнул он, но его голос утонул в доносящемся сверху реве.
Кристофер словно впал в транс. Его ноги налились свинцом, и у него не было сил сдвинуться с места.
— Нам надо бежать, сахиб! — снова закричал мальчик, но гром унес его слова, словно перышки.
Он снова потянул Кристофера за руку. Кристофер последовал за Лхатеном словно во сне, словно человек, тащущийся сквозь засасывающее его болото. Первые глыбы снега обрушились в ущелье как гигантские снежки. Будто игра не на жизнь, а на смерть. Кристофера охватил страх, и он почувствовал прилив сил. Он побежал следом за Лхатеном по узкой тропинке. Было ощущение, словно он пытается бежать изо всех сил по склону горы.
Камень ударил его по руке, другой, более крупный, порезал ему ногу. Все впереди него стало белым. Лхатен исчез в облаке кружащегося снега.
Кристофер продолжал бежать, чувствуя, как разрываются легкие, отчаянно пытаясь сделать глоток воздуха. Сердце стучало так сильно, что ему показалось, что оно вот-вот остановится. Он споткнулся, но вновь обрел равновесие и, пошатываясь, побрел дальше, хотя ему показалось, что он бежит. Мир сузился до рева, стоявшего в ушах, и красной пелены, застилавшей глаза. Два шага, три шага, и каждый из них был пыткой. Мир исчез, и он был окружен снегом и ревом. Весь свет, все другие звуки куда-то ушли. Тело его внезапно стало очень тяжелым, затем отказались двигаться ноги, и он почувствовал, что падает.
Наконец рев стих, снег осел на устилавших долину обломках и осколках. В долину вернулась тишина. Горы, элегантные, белые, незапачканные, отдаленные, равнодушно взирали на мир. Они видели все это прежде, и они увидят это снова.
Глава 21
В тишине он услышал биение своего сердца, напоминавшее низкий, меланхоличный, похоронный стук барабана. Он был жив. Он открыл глаза, но вокруг не было ничего, кроме тьмы. На мгновение он запаниковал, решив, что ослеп. А затем понял, что его засыпало снегом. Он ощутил вес лежавшего на нем снега, вдавливавшего его в землю. Тяжесть была не слишком велика. Он был уверен, что сможет выбраться наружу.
Они попали под остаток лавины, и глубина засыпавшего их снега не превышала метра. Кристофер достаточно быстро оказался на воле. Поиски Лхатена заняли куда больше времени. Мальчик был впереди, когда их накрыла лавина, и там Кристофер и искал его, разгребая голыми руками каждый привлекший его внимание холмик. Ища Лхатена, он нервно поглядывал на нависавшие над ним горные склоны: один обвал вполне мог спровоцировать другой, даже на противоположном склоне.
Он нашел Лхатена в метровой высоты сугробе в нескольких шагах от того места, где лежал под снегом он сам. Мальчик лежал, свернувшись калачиком и не подавая признаков жизни, и Кристофер поначалу решил, что он мертв. Но быстрый осмотр показал, что он все еще дышит. На его левом виске запеклась кровь, а неподалеку лежал большой камень, и Кристофер решил, что удар камнем по голове свалил его без сознания. Только когда Кристофер вытащил его из снега, он обратил внимание на ногу мальчика.
Левая нога Лхатена была как-то неестественно согнута. На штанах чуть пониже колена виднелись следы крови, и когда Кристофер начал ощупывать ногу, пальцы его наткнулись на что-то твердое. При падении мальчик сломал голень, и сломанная кость пробила тонкую кожу.
Пока мальчик был без сознания, Кристофер вправил кость и, разорвав свою нижнюю рубашку, приготовил несколько повязок. Отрезав несколько полос от чубы, куртки из овечьей шкуры, которую Лхатен купил ему в Калимпонге, он сделал несколько накладок на ногу мальчика и надежно закрепил их, предварительно забинтовав ему рану.
Закончив работу, он рухнул рядом с мальчиком и провалился в глубокий сон. Если бы сошла еще одна лавина, дело было бы совсем плохо: Кристофер просто не смог бы пошевелиться, даже если бы речь зашла о спасении его жизни.
Когда он наконец проснулся, было темно. Дул ветер, черный ветер из ниоткуда, старый ветер, наполненный тоской и необъяснимой яростью. Он был одиноким, голодным, злобным. Он заполнил собой все: небо, горы, перевалы, ледники, все вершины, все тропинки, по которым ходили обреченные. Он носился по лощине, в которой они лежали, с яростью одинокой души.
Из-за ветра Кристофер не сразу услышал стоны мальчика. Наконец он понял, что тот стонет в темноте, как собака, которую выставили из дома, хотя на улице бушует буря. Кристофер повернулся к нему.
— Лхатен! — позвал он, стараясь перекричать шум ветра. — Это я, Кристофер! С тобой все в порядке?
Ответа не было, и он нагнулся ниже, так что рот его оказался у самого уха мальчика. На этот раз Лхатен отозвался.
— Я замерз, сахиб. И болит нога. Кто-то связал их вместе — мои ноги. Пальцы тоже замерзли. И я не могу развязать ноги. И очень сильно болит левая нога.
Кристофер объяснил ему, что случилось, и мальчик успокоился. Притянув Кристофера к себе, он сказал:
— Нам надо найти убежище, сахиб. Если мы останемся здесь, мы умрем.
Мальчик был прав. В их ослабленном состоянии холод должен был убить их обоих, если и не в этот вечер, то в следующий или еще через день. Еще несколько часов, и Кристофер замерзнет настолько, что не сможет пошевелиться, и когда это произойдет, они будут обречены. К счастью, долгий вынужденный отдых прибавил ему сил. Это был самый длительный привал за последнее время, и он ускорил процесс акклиматизации. Его предыдущий опыт пребывания на больших высотах помог ему лучше справиться с резкими переменами высоты и климата нескольких последних дней, и после кризиса он начал приходить в норму. Сейчас главной опасностью была не высота, а ветер и та скорость, с которой он лишал человеческое тело тепла.
Кристофер нашел большой полотняный мешок, который Лхатен носил на шее и который был с ним, когда он нашел мальчика. Его собственный мешок меньших размеров где-то потерялся. В мешке Лхатена он нашел крошечную лопатку, которую они взяли с собой по его настоянию. Несмотря на размеры, она была прочной. Если удача будет на их стороне, лопатка должна была спасти им жизнь.
Ветер все усиливался, когда Кристофер вернулся обратно к рухнувшей лавине, низко согнувшись, чтобы ветер не опрокинул его. Было достаточно светло для того, чтобы найти дорогу. Оказавшись на месте, он начал резать плотно утрамбованный снег на блоки, каждый из которых был около семидесяти сантиметров в длину и сантиметров тридцать в ширину. Расчистив таким образом площадку размером около двух квадратных метров, он начал водружать блоки один на другой, сооружая стену. У него ушел примерно час на то, чтобы построить примитивное прямоугольное иглу, покрытое сверху более толстыми и длинными блоками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47