– Потом агент Ли сказал мистеру Бучане следующие слова: «Сиди, мать твою, тихо, заткни свою гнусную пасть и не лезь в наши дела, не то крепко пожалеешь». Еще он сказал – я снова цитирую: «Если кому-нибудь что-нибудь вякнешь, я вернусь сюда и закопаю тебя в твоем же саду». Ваш агент заявил, что терять ему нечего. Глаза у него были, – адвокат заглянул в свои записи, – «дикие». – Таккет убрал блокнот. – Короче говоря, мой клиент и его домочадцы были напуганы до чертиков.
Пол с шумом выдохнул воздух и потянулся за сигаретой.
– Мистер...
– Таккет. Зовите меня Бен.
– Хорошо, Бен. Агент Ли, как вы знаете, пережил страшный стресс. Передайте чете Бучана, что УБН глубоко сожалеет о случившемся, и скажите, что пистолет мистера Ли не был заряжен. Офицер находится под опекой нашего психиатра, а мы, в свою очередь, пытаемся поддержать Рейни Ли, давая ему различные поручения. Сегодня вечером я увезу его отсюда. Не позже завтрашнего вечера мистер Ли будет доставлен туда, где ему окажут необходимую профессиональную помощь.
– Не заряжен? Пистолет не был заряжен? – Адвокат удивленно вскинул брови. Пол кивнул.
– Я сам его разрядил. Рейни мой старый друг. Я понятия не имел о его действиях. Пожалуйста, примите мои искренние и глубокие извинения.
– Хорошо, я полностью доверюсь вам. – Адвокат поднялся. – Бучана также хотели бы остаться в стороне от всего этого. Они предпочли бы, чтобы мистер Ли...
– Я все прекрасно понимаю.
После ухода адвоката Пол долго сидел, размышляя о выходке Рейни. Безумный поступок. Безответственный. Да попросту преступный. Рейни похож на ружье со взведенным курком.
Он поднял трубку и набрал номер.
– Пол Мастерсон на линии. Мне нужно переговорить с Т.К. Робертсоном. – Он зажег сигарету. – С докладом о положении дел. Срочно. Да, я хочу поговорить именно с директором.
«С и.о. директора», – мысленно поправил он себя.
– Привет, Пол. Как дела?
– Движутся помаленьку. Но у меня возникла проблема, которую мы должны обсудить.
– Боже, ты ведь знаешь, я терпеть не могу неприятностей. И ведь ты уверял меня...
– Речь пойдет о Рейни. Надо подержать парня в стороне, пока все не кончится. Он на грани. Размахивал пистолетом перед штатскими – мужем и женой, родителями одного из скаутов-"волчат".
– Хорошо, чего ты от меня хочешь?
– Ему надо провести пару месяцев в Стойле.
Жаргонное словечко «Стойло» означало лечебное заведение в Мэриленде, где потрепанные агенты федеральных служб получали отдых и возможность прийти в себя. Задним числом Полу приходило в голову, что и его самого должны были отправить туда сразу по выходе из больницы, но этого не случилось. Кто-то из руководства управления урезал положенную процедуру, видимо, не желая по какой-то причине, чтобы Пол вернулся на свое место. Мышиная возня, борьба за власть, а может, кто-то решил, что окажет Мастерсону любезность, сняв с него тяжкий груз начальственных обязанностей. Или его просто вышвырнули вон, как испорченный товар, в который больше не стоило вкладывать деньги. Правды теперь не сыщешь. Пол знал наверняка лишь одно: иди его реабилитация своим чередом, его лечили бы в Стойле.
У Пола вдруг возникло ощущение, что он не один. Не отнимая от уха трубки, он обернулся и увидел распахнутую дверь в приемную.
– Я перезвоню тебе позже, Т.К.
Подобрав трость, Пол подошел к двери. В коридоре было пусто. Он заглянул к Шерри – она сидела за своим столом.
– О, а я как раз собиралась к тебе! – Шерри показала ему записку. – «Фалькон» будет в нашем распоряжении сегодня же.
– Ты видела Рейни?
– Он только что проходил, пока я говорила по телефону. Разве он не в конференц-зале? Я думала, он пошел туда.
– Свяжись с охраной, Шерри. Передай, пусть перекроют выход к автостоянке.
– Почему?
– Ничего им не объясняй. Просто передай мой приказ. Скорее! Еще скажи, чтобы никого не выпускали из здания.
– Что случилось?
– Делай, что тебе говорят!
Пол выскочил в коридор и бегом – насколько позволяла искалеченная нога – бросился к лифту. Одному Богу известно, что может натворить Рейни, если он слышал, как они с Т.К. сговариваются посадить его под замок.
Пол почти сразу остановился – он увидел Рейни, стоявшего возле лифта с пакетиком из «Макдональдса» в руках. У его ног темнела лужица разлитого кофе. Рейни плакал. Пол медленно подошел и положил руку ему на плечо.
– Что с тобой?
– Пол, это невыносимо! Я все время сам не свой. – Он всхлипнул. – Я не ведал, что творю, Пол. Мне стыдно Боже, как мне стыдно! Пожалуйста... помоги мне. Я сам поеду в Стойло, как только мы разделаемся с Флетчером.
– Я помогу тебе. – Пол обнял своего друга. – Обещаю. Все будет хорошо, вот увидишь. А пока – отдай мне свою пушку.
Пол чуть отодвинулся и протянул руку.
Рейни подслушал разговор Мастерсона по телефону и понял, что Пол собирается его запереть. Охваченный паникой, он бросился к лифту. Ожидая кабину, Рейни услышал разговор Пола с Шерри и понял: из здания не уйти. Но даже если произойдет чудо, куда потом податься? Он должен предать Флетчера смерти, ничто другое не имеет для него значения. Но охотиться вслепую бессмысленно. И незаметно следовать за командой Пола ему не удастся. Придется избрать другой путь. Самый простой. Без всяких усилий со стороны Рейни слезы дождем полились у него из глаз. В душе он был совершенно спокоен. Бог хочет, чтобы его семья воссоединилась. А значит, их кровь будет искуплена. Пусть себе Мастерсон забирает пистолет. Когда время возмездия придет, оружие окажется под рукой.
Глава 36
– Ну что на этот раз? – спросила Лаура, окинув взором пятерку столпившихся на пороге агентов. Рейд выглядывал из-за ее плеча.
– Не хотелось бы пугать вас, – начал Тори, – но недавно Флетчер побывал в Новом Орлеане.
– О Господи! – простонала она. – Да входите же! Когда я увидела лица вашей троицы, то перепугалась, не случилось ли чего с Полом.
Лаура нервно усмехнулась и подивилась, какие странные мысли пришли ей на ум. И слова.
– Я как раз собирался сварить кофе. – Рейд повернулся и скрылся в глубине дома.
Торн вошел в дверь, Вуди и Шон – за ним, два местных агента остались караулить у порога.
– Пол велел нам не отходить от вас ни на шаг, – объяснил Торн. – Раз здесь объявился Флетчер, другого выхода нет.
– Веранда подойдет? Я, так и быть, расстанусь с телефоном, столом и парой детских кроватей ради вашей братии.
– Нам не до шуток, Лаура. Этот человек...
– Только не говори «опасен». Чувствуйте себя как дома. И незачем меня уламывать.
– На подходе еще несколько агентов, им поручено наблюдать за окрестностями. Кроме того, мы расставим на соседних улицах полицейских.
– Комната Рейда в вашем распоряжении, еще можно переселить Реба к Эрин и освободить пару лишних кроватей. Чтобы угодить вам, я согласна терпеть даже национальную гвардию у себя во дворе, только, ради Бога, держитесь подальше от моих картин. – Лаура повернулась и вошла в студию. – В общем, делайте что хотите. А я займусь работой.
– Лаура, я получил приказ не выпускать из дома ни тебя, ни детей в ближайшие сорок восемь часов. Начиная с того момента, как дети вернутся из школы.
– Кто это отдает такие приказы?
– Пол. – Торн придвинулся ближе и заговорил шепотом. – Флетчер во Флориде и, насколько нам известно, должен там кое-кого встретить. Но, возможно, его сообщник попытается отвлечь нас на себя. Не исключена попытка похитить одного из вас или даже убить.
– Понятно. Всего сорок восемь часов? – Лаура попыталась представить себе, что ее жизнь вернется в нормальное русло. Всего сорок восемь часов и конец заключению? Что бы там ни было, двое суток можно и потерпеть.
– Через сорок восемь часов все будет кончено.
– Я думала, нас увезут отсюда.
– Ну, присматривать за вами здесь или в другом месте – разницы никакой. А во время переезда вы обязательно окажетесь на виду. Дом будут охранять с собаками; кроме того, сюда доставят оборудование для проверки всяких... необычных предметов.
– Если я правильно поняла, вы намерены выставить охрану напоказ. Во всяком случае, я очень на это надеюсь. А воинские части, рыщущие вокруг дома, ничуть меня не обеспокоят. Детям я все объясню.
Торн прошел за Лаурой в студию и замер при виде трех огромных холстов, висевших на противоположной стене. Центральное полотно изображало Рейда; он стоял во весь рост на горной лужайке ночью, а вокруг теснилось стадо овечек; группу освещало пламя костра, горевшего, судя по теням, где-то справа. Одной рукой Рейд держал длинный шест с резьбой в виде чешуи, увенчанный треугольной змеиной головой. Нижний конец шеста – сверкающее в свете костра, золотисто-красное острие копья – упирался в высокую траву. В другой руке лежали два ягненка, едва народившиеся, с тонкой прозрачной кожей, под которой виднелись голубые ниточки вен. Первый ягненок мирно дремал на груди человека, а второй с ужасом уставился в темноту. Там, во мгле между деревьями, таились черные тени с горящими оранжевыми глазами. Волчья стая. Один зверь, чудовищно крупный, с яркими желтыми глазами, выступил вперед – едва различимый, но невыносимо зловещий сгусток тьмы.
– Боже, – выдавил Торн, – какая поразительная картина. Это тебе не диснеевские зверушки. Что она символизирует?
Его реакция, казалось, позабавила Лауру.
– Да ничего особенного, – ответила она. – Просто пастух, чем-то похожий на Рейда, защищает от волков своих овец. Глубокого смысла тут нет.
– А идею ты почерпнула из книжки?
– Идею я почерпнула из жизни. Как-то Рейд стоял под душем возбужденный, а я схватила его позу. Я подумала... эй, я, часом, не вгоняю тебя в краску, Торн? Я уже четыре года как разведена.
– Черт побери, нет, конечно. Я же живу в Лос-Анджелесе. Просто немного непривычно видеть все это... я хочу сказать... странно видеть мужчину, знакомого, совершенно голым.
– Голым, говоришь? В самом деле. Да, странно. Должно быть, это совпадение. Наверное, все дело в том, что Рейд был голым, когда мне позировал. – Лаура от души расхохоталась.
– Я не имел в виду... Слушай, Лаура, я – небольшой знаток искусства, но у тебя же дети...
– Человеческая анатомия знакома Ребу и Эрин уже не первый год. – На сей раз Лаура удержалась от смеха.
– А это увидит Пол?
– Торн, мы с Полом не общались уже много лет. С чего ты взял, что его волнует, рисую ли я обнаженную натуру?
– Волнует.
– Что?
– Он беспокоится о тебе и детях.
– Да откуда ты можешь знать? Вот я нисколько не сомневаюсь в обратном.
– Знаю, и все тут. Ты понятия не имеешь, чего нам стоило вытащить его из той дыры в Монтане. У него чуть нервный припадок не случился при одной мысли об отъезде. Пока мы не заикнулись, что тебе и детям грозит опасность, он и слышать ничего не хотел. Можешь мне поверить.
Несколько долгих секунд Лаура молча смотрела на Торна.
– Ты меня не обманываешь?
– Нет.
– Как он там? Сильно изменился?
Тут в комнате появился Рейд и поставил на стол поднос с кофейником.
– Хочешь кофе, Торн? – спросил он.
– Нет, спасибо. Мы тут обсуждали картину.
– Похоже, в Лос-Анджелесе нет обнаженной мужской натуры, – усмехнулась Лаура.
– Да нет, отчего же, этого добра у нас навалом. Трудно сыскать местечко распутнее Голливуда. Но, Рейд, неужели вас не смущает, когда на стене висит такое? Я имею в виду, что вы позволили всему миру увидеть себя во всем великолепии. Больше у вас нет секретов.
– Нет, знаете ли, не смущает. Хотя, честно говоря, когда думаешь, что это будет висеть... – Тут Рейд осознал, что показывает на гениталии, и фыркнул. – Что картина будет висеть в огромном зале у какого-нибудь богатого баварского фабриканта, и чужая публика будет глазеть на нее века эдак через три-четыре, становится немного не по себе. Может, глядя на нее, повздыхает какая-нибудь еще не родившаяся девица. Обо мне уже и вспоминать станет некому, а картина ничуть не изменится. Именно эта мысль больше всего будоражит воображение. Пока холст цел мне всегда будет тридцать с небольшим.
– Как Джеку Бенни, – сказала Лаура.
– А что вы скажете об остальных полотнах? – поинтересовался Рейд.
– Надеюсь, ты не сочтешь мой вопрос за дерзость, Лаура. Сколько ты получишь за картину вроде этой? – Торн указал на изображение Реба, облаченного в тогу, и Волка, стоящих на ступенях подле руин древнего храма. Волк уставился прямо на зрителя, под лапами пса животом кверху лежала мертвая змея с кроваво-красным пятном там, где по узкому тельцу прошлись собачьи зубы. Кожа Реба казалась прозрачной, как у ягнят на соседнем полотне, сквозь нее тоже просвечивали голубые вены. Глаза собаки и мальчика, синие, кристально чистые, были неотличимо схожи.
– Ну... точно не знаю, – засомневалась Лаура. – Но вообще цена всех трех картин – сто двадцать пять.
– Надо же, как дешево, – обрадовался Торн. – Может, и я могу заказать портрет моего пса Самбо? Только не такой огромный. А то в квартиру не влезет. Пусть он будет вытянут не в высоту, а в длину и размером не с кровать, а хотя бы с кресло. Я ведь могу купить портрет за ту же цену, да?
– Ты можешь приобрести фотографию пса и, сэкономив деньжат, разжиться новым «роллсом», – заметил Рейд.
Торн поперхнулся на полуслове и застыл с открытым ртом. Потом расхохотался.
– Ты имела в виду сто двадцать пять тысяч?
Лаура улыбнулась.
– Даже как-то неловко, если подумать, сколько людей можно прокормить на такие деньги, – сказала она.
– Боже! – Торн с благоговением посмотрел на художницу. – Меня бы кто научил так рисовать.
Пара агентов, которые через холл тащили к лестнице ящики, вернули их к реальности.
– Я покажу, куда ставить. – Лаура вышла из студии.
– Она очень талантлива, – сказал Рейд. – Придет день, и ее полотна будут стоить в десять раз дороже.
– Миллион долларов! Черт!
– Совсем не исключено.
– Ну, как бы то ни было, это выходит за пределы моих возможностей. – Торн повернулся к Рейду: – И все-таки мне кажется, что мы с вами уже встречались.
– Ну, – сказал Рейд указывая на картину, – у меня теперь нет от вас секретов.
Глава 37
Мартин с детства любил шпионить, любил тайком вызнавать чужие секреты. Чем больше хитрости проявишь, добывая информацию, тем больше шансов остаться вне подозрений. Вот и сейчас он пекся на солнце в миле от дома Лауры, на улице Святого Карла, и собирал информацию. Случись дуракам из УБН узнать, как он выглядит, и ему конец. Мартин устроился на водительском сиденье старенького «шевроле» так, чтобы лучше видеть улицу, и посмотрел на часы. Два часа дня. Вот-вот подъедет трамвай, на котором обычно ездит Эрин. Немало дней он следил за ней, но сегодняшний денек особенный. Торн и агенты переселились из дома напротив прямо к Лауре Мастерсон. Агенты окружили дом, а в соседних кварталах поставили три полицейских патруля. Нельзя больше рисковать и проезжать мимо дома, пока не придет время действовать. А на случай, если семейка запрется и засядет в доме, как в крепости, у него есть одна задумка.
Мартин рассчитывал, что Лауру с детьми перевезут в другое место до того, как мама уведет за собой агентов на ежегодный парад. На месте Мастерсона Мартин поступил бы именно так. Но далеко семью не уберут и хорошо не спрячут – обязательно оставят ему хотя бы призрачный шанс. А сами Постараются не оплошать и взять его на мушку.
Слишком многое поставлено на карту. Даже Мастерсон, и тот не станет совсем убирать близких со сцены. Понятно, что у него на уме. Пол рассчитывает, что мама выведет их на него, Мартина. Но если они все-таки просчитаются с мамочкой, у них будет возможность отыграться, когда Флетчер приедет расправиться с семьей. Так они, во всяком случае, думают. Ну что ж... Пусть Мастерсон тешит себя надеждой, что у него в запасе две попытки. Этот кретин даже не подозревает, какой сюрприз приготовил ему Мартин.
Флетчер приехал на улицу Святого Карла посмотреть, хороша ли охрана. Полные профаны, насколько мог судить Мартин. То ли они не воспринимают его всерьез, то ли не знают, с какого конца взяться за дело. Разницы никакой.
Мартин нисколько не огорчился, когда агенты нашли его микрофон. Он предвидел такой оборот. И верно рассчитал последствия – они сами начали прослушивать дом. Ему оставалось только подобрать частоту, на которой работали убээновские передатчики. Лазерное устройство ничуть его не беспокоило, ему знакома технология, которую они используют. И теперь Мартин внимательно слушал утренние разговоры, записанные чувствительным приемником, заботливо припрятанным в трех кварталах от дома Лауры Мастерсон.
«Она очень талантлива, – говорил Рейд. – Придет день, и ее полотна будут стоить в десять раз дороже».
«Миллион долларов?»
– Целый миллион баксов! Чтоб я сдох! – передразнил Торна Мартин.
«Совсем не исключено», – ответил голос Рейда.
– Когда эта сучка подохнет, цены подскочат до небес, – добавил Мартин. – Считай, все три миллиона.
«Ну, это выходит за пределы моих возможностей», – реплика Торна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Пол с шумом выдохнул воздух и потянулся за сигаретой.
– Мистер...
– Таккет. Зовите меня Бен.
– Хорошо, Бен. Агент Ли, как вы знаете, пережил страшный стресс. Передайте чете Бучана, что УБН глубоко сожалеет о случившемся, и скажите, что пистолет мистера Ли не был заряжен. Офицер находится под опекой нашего психиатра, а мы, в свою очередь, пытаемся поддержать Рейни Ли, давая ему различные поручения. Сегодня вечером я увезу его отсюда. Не позже завтрашнего вечера мистер Ли будет доставлен туда, где ему окажут необходимую профессиональную помощь.
– Не заряжен? Пистолет не был заряжен? – Адвокат удивленно вскинул брови. Пол кивнул.
– Я сам его разрядил. Рейни мой старый друг. Я понятия не имел о его действиях. Пожалуйста, примите мои искренние и глубокие извинения.
– Хорошо, я полностью доверюсь вам. – Адвокат поднялся. – Бучана также хотели бы остаться в стороне от всего этого. Они предпочли бы, чтобы мистер Ли...
– Я все прекрасно понимаю.
После ухода адвоката Пол долго сидел, размышляя о выходке Рейни. Безумный поступок. Безответственный. Да попросту преступный. Рейни похож на ружье со взведенным курком.
Он поднял трубку и набрал номер.
– Пол Мастерсон на линии. Мне нужно переговорить с Т.К. Робертсоном. – Он зажег сигарету. – С докладом о положении дел. Срочно. Да, я хочу поговорить именно с директором.
«С и.о. директора», – мысленно поправил он себя.
– Привет, Пол. Как дела?
– Движутся помаленьку. Но у меня возникла проблема, которую мы должны обсудить.
– Боже, ты ведь знаешь, я терпеть не могу неприятностей. И ведь ты уверял меня...
– Речь пойдет о Рейни. Надо подержать парня в стороне, пока все не кончится. Он на грани. Размахивал пистолетом перед штатскими – мужем и женой, родителями одного из скаутов-"волчат".
– Хорошо, чего ты от меня хочешь?
– Ему надо провести пару месяцев в Стойле.
Жаргонное словечко «Стойло» означало лечебное заведение в Мэриленде, где потрепанные агенты федеральных служб получали отдых и возможность прийти в себя. Задним числом Полу приходило в голову, что и его самого должны были отправить туда сразу по выходе из больницы, но этого не случилось. Кто-то из руководства управления урезал положенную процедуру, видимо, не желая по какой-то причине, чтобы Пол вернулся на свое место. Мышиная возня, борьба за власть, а может, кто-то решил, что окажет Мастерсону любезность, сняв с него тяжкий груз начальственных обязанностей. Или его просто вышвырнули вон, как испорченный товар, в который больше не стоило вкладывать деньги. Правды теперь не сыщешь. Пол знал наверняка лишь одно: иди его реабилитация своим чередом, его лечили бы в Стойле.
У Пола вдруг возникло ощущение, что он не один. Не отнимая от уха трубки, он обернулся и увидел распахнутую дверь в приемную.
– Я перезвоню тебе позже, Т.К.
Подобрав трость, Пол подошел к двери. В коридоре было пусто. Он заглянул к Шерри – она сидела за своим столом.
– О, а я как раз собиралась к тебе! – Шерри показала ему записку. – «Фалькон» будет в нашем распоряжении сегодня же.
– Ты видела Рейни?
– Он только что проходил, пока я говорила по телефону. Разве он не в конференц-зале? Я думала, он пошел туда.
– Свяжись с охраной, Шерри. Передай, пусть перекроют выход к автостоянке.
– Почему?
– Ничего им не объясняй. Просто передай мой приказ. Скорее! Еще скажи, чтобы никого не выпускали из здания.
– Что случилось?
– Делай, что тебе говорят!
Пол выскочил в коридор и бегом – насколько позволяла искалеченная нога – бросился к лифту. Одному Богу известно, что может натворить Рейни, если он слышал, как они с Т.К. сговариваются посадить его под замок.
Пол почти сразу остановился – он увидел Рейни, стоявшего возле лифта с пакетиком из «Макдональдса» в руках. У его ног темнела лужица разлитого кофе. Рейни плакал. Пол медленно подошел и положил руку ему на плечо.
– Что с тобой?
– Пол, это невыносимо! Я все время сам не свой. – Он всхлипнул. – Я не ведал, что творю, Пол. Мне стыдно Боже, как мне стыдно! Пожалуйста... помоги мне. Я сам поеду в Стойло, как только мы разделаемся с Флетчером.
– Я помогу тебе. – Пол обнял своего друга. – Обещаю. Все будет хорошо, вот увидишь. А пока – отдай мне свою пушку.
Пол чуть отодвинулся и протянул руку.
Рейни подслушал разговор Мастерсона по телефону и понял, что Пол собирается его запереть. Охваченный паникой, он бросился к лифту. Ожидая кабину, Рейни услышал разговор Пола с Шерри и понял: из здания не уйти. Но даже если произойдет чудо, куда потом податься? Он должен предать Флетчера смерти, ничто другое не имеет для него значения. Но охотиться вслепую бессмысленно. И незаметно следовать за командой Пола ему не удастся. Придется избрать другой путь. Самый простой. Без всяких усилий со стороны Рейни слезы дождем полились у него из глаз. В душе он был совершенно спокоен. Бог хочет, чтобы его семья воссоединилась. А значит, их кровь будет искуплена. Пусть себе Мастерсон забирает пистолет. Когда время возмездия придет, оружие окажется под рукой.
Глава 36
– Ну что на этот раз? – спросила Лаура, окинув взором пятерку столпившихся на пороге агентов. Рейд выглядывал из-за ее плеча.
– Не хотелось бы пугать вас, – начал Тори, – но недавно Флетчер побывал в Новом Орлеане.
– О Господи! – простонала она. – Да входите же! Когда я увидела лица вашей троицы, то перепугалась, не случилось ли чего с Полом.
Лаура нервно усмехнулась и подивилась, какие странные мысли пришли ей на ум. И слова.
– Я как раз собирался сварить кофе. – Рейд повернулся и скрылся в глубине дома.
Торн вошел в дверь, Вуди и Шон – за ним, два местных агента остались караулить у порога.
– Пол велел нам не отходить от вас ни на шаг, – объяснил Торн. – Раз здесь объявился Флетчер, другого выхода нет.
– Веранда подойдет? Я, так и быть, расстанусь с телефоном, столом и парой детских кроватей ради вашей братии.
– Нам не до шуток, Лаура. Этот человек...
– Только не говори «опасен». Чувствуйте себя как дома. И незачем меня уламывать.
– На подходе еще несколько агентов, им поручено наблюдать за окрестностями. Кроме того, мы расставим на соседних улицах полицейских.
– Комната Рейда в вашем распоряжении, еще можно переселить Реба к Эрин и освободить пару лишних кроватей. Чтобы угодить вам, я согласна терпеть даже национальную гвардию у себя во дворе, только, ради Бога, держитесь подальше от моих картин. – Лаура повернулась и вошла в студию. – В общем, делайте что хотите. А я займусь работой.
– Лаура, я получил приказ не выпускать из дома ни тебя, ни детей в ближайшие сорок восемь часов. Начиная с того момента, как дети вернутся из школы.
– Кто это отдает такие приказы?
– Пол. – Торн придвинулся ближе и заговорил шепотом. – Флетчер во Флориде и, насколько нам известно, должен там кое-кого встретить. Но, возможно, его сообщник попытается отвлечь нас на себя. Не исключена попытка похитить одного из вас или даже убить.
– Понятно. Всего сорок восемь часов? – Лаура попыталась представить себе, что ее жизнь вернется в нормальное русло. Всего сорок восемь часов и конец заключению? Что бы там ни было, двое суток можно и потерпеть.
– Через сорок восемь часов все будет кончено.
– Я думала, нас увезут отсюда.
– Ну, присматривать за вами здесь или в другом месте – разницы никакой. А во время переезда вы обязательно окажетесь на виду. Дом будут охранять с собаками; кроме того, сюда доставят оборудование для проверки всяких... необычных предметов.
– Если я правильно поняла, вы намерены выставить охрану напоказ. Во всяком случае, я очень на это надеюсь. А воинские части, рыщущие вокруг дома, ничуть меня не обеспокоят. Детям я все объясню.
Торн прошел за Лаурой в студию и замер при виде трех огромных холстов, висевших на противоположной стене. Центральное полотно изображало Рейда; он стоял во весь рост на горной лужайке ночью, а вокруг теснилось стадо овечек; группу освещало пламя костра, горевшего, судя по теням, где-то справа. Одной рукой Рейд держал длинный шест с резьбой в виде чешуи, увенчанный треугольной змеиной головой. Нижний конец шеста – сверкающее в свете костра, золотисто-красное острие копья – упирался в высокую траву. В другой руке лежали два ягненка, едва народившиеся, с тонкой прозрачной кожей, под которой виднелись голубые ниточки вен. Первый ягненок мирно дремал на груди человека, а второй с ужасом уставился в темноту. Там, во мгле между деревьями, таились черные тени с горящими оранжевыми глазами. Волчья стая. Один зверь, чудовищно крупный, с яркими желтыми глазами, выступил вперед – едва различимый, но невыносимо зловещий сгусток тьмы.
– Боже, – выдавил Торн, – какая поразительная картина. Это тебе не диснеевские зверушки. Что она символизирует?
Его реакция, казалось, позабавила Лауру.
– Да ничего особенного, – ответила она. – Просто пастух, чем-то похожий на Рейда, защищает от волков своих овец. Глубокого смысла тут нет.
– А идею ты почерпнула из книжки?
– Идею я почерпнула из жизни. Как-то Рейд стоял под душем возбужденный, а я схватила его позу. Я подумала... эй, я, часом, не вгоняю тебя в краску, Торн? Я уже четыре года как разведена.
– Черт побери, нет, конечно. Я же живу в Лос-Анджелесе. Просто немного непривычно видеть все это... я хочу сказать... странно видеть мужчину, знакомого, совершенно голым.
– Голым, говоришь? В самом деле. Да, странно. Должно быть, это совпадение. Наверное, все дело в том, что Рейд был голым, когда мне позировал. – Лаура от души расхохоталась.
– Я не имел в виду... Слушай, Лаура, я – небольшой знаток искусства, но у тебя же дети...
– Человеческая анатомия знакома Ребу и Эрин уже не первый год. – На сей раз Лаура удержалась от смеха.
– А это увидит Пол?
– Торн, мы с Полом не общались уже много лет. С чего ты взял, что его волнует, рисую ли я обнаженную натуру?
– Волнует.
– Что?
– Он беспокоится о тебе и детях.
– Да откуда ты можешь знать? Вот я нисколько не сомневаюсь в обратном.
– Знаю, и все тут. Ты понятия не имеешь, чего нам стоило вытащить его из той дыры в Монтане. У него чуть нервный припадок не случился при одной мысли об отъезде. Пока мы не заикнулись, что тебе и детям грозит опасность, он и слышать ничего не хотел. Можешь мне поверить.
Несколько долгих секунд Лаура молча смотрела на Торна.
– Ты меня не обманываешь?
– Нет.
– Как он там? Сильно изменился?
Тут в комнате появился Рейд и поставил на стол поднос с кофейником.
– Хочешь кофе, Торн? – спросил он.
– Нет, спасибо. Мы тут обсуждали картину.
– Похоже, в Лос-Анджелесе нет обнаженной мужской натуры, – усмехнулась Лаура.
– Да нет, отчего же, этого добра у нас навалом. Трудно сыскать местечко распутнее Голливуда. Но, Рейд, неужели вас не смущает, когда на стене висит такое? Я имею в виду, что вы позволили всему миру увидеть себя во всем великолепии. Больше у вас нет секретов.
– Нет, знаете ли, не смущает. Хотя, честно говоря, когда думаешь, что это будет висеть... – Тут Рейд осознал, что показывает на гениталии, и фыркнул. – Что картина будет висеть в огромном зале у какого-нибудь богатого баварского фабриканта, и чужая публика будет глазеть на нее века эдак через три-четыре, становится немного не по себе. Может, глядя на нее, повздыхает какая-нибудь еще не родившаяся девица. Обо мне уже и вспоминать станет некому, а картина ничуть не изменится. Именно эта мысль больше всего будоражит воображение. Пока холст цел мне всегда будет тридцать с небольшим.
– Как Джеку Бенни, – сказала Лаура.
– А что вы скажете об остальных полотнах? – поинтересовался Рейд.
– Надеюсь, ты не сочтешь мой вопрос за дерзость, Лаура. Сколько ты получишь за картину вроде этой? – Торн указал на изображение Реба, облаченного в тогу, и Волка, стоящих на ступенях подле руин древнего храма. Волк уставился прямо на зрителя, под лапами пса животом кверху лежала мертвая змея с кроваво-красным пятном там, где по узкому тельцу прошлись собачьи зубы. Кожа Реба казалась прозрачной, как у ягнят на соседнем полотне, сквозь нее тоже просвечивали голубые вены. Глаза собаки и мальчика, синие, кристально чистые, были неотличимо схожи.
– Ну... точно не знаю, – засомневалась Лаура. – Но вообще цена всех трех картин – сто двадцать пять.
– Надо же, как дешево, – обрадовался Торн. – Может, и я могу заказать портрет моего пса Самбо? Только не такой огромный. А то в квартиру не влезет. Пусть он будет вытянут не в высоту, а в длину и размером не с кровать, а хотя бы с кресло. Я ведь могу купить портрет за ту же цену, да?
– Ты можешь приобрести фотографию пса и, сэкономив деньжат, разжиться новым «роллсом», – заметил Рейд.
Торн поперхнулся на полуслове и застыл с открытым ртом. Потом расхохотался.
– Ты имела в виду сто двадцать пять тысяч?
Лаура улыбнулась.
– Даже как-то неловко, если подумать, сколько людей можно прокормить на такие деньги, – сказала она.
– Боже! – Торн с благоговением посмотрел на художницу. – Меня бы кто научил так рисовать.
Пара агентов, которые через холл тащили к лестнице ящики, вернули их к реальности.
– Я покажу, куда ставить. – Лаура вышла из студии.
– Она очень талантлива, – сказал Рейд. – Придет день, и ее полотна будут стоить в десять раз дороже.
– Миллион долларов! Черт!
– Совсем не исключено.
– Ну, как бы то ни было, это выходит за пределы моих возможностей. – Торн повернулся к Рейду: – И все-таки мне кажется, что мы с вами уже встречались.
– Ну, – сказал Рейд указывая на картину, – у меня теперь нет от вас секретов.
Глава 37
Мартин с детства любил шпионить, любил тайком вызнавать чужие секреты. Чем больше хитрости проявишь, добывая информацию, тем больше шансов остаться вне подозрений. Вот и сейчас он пекся на солнце в миле от дома Лауры, на улице Святого Карла, и собирал информацию. Случись дуракам из УБН узнать, как он выглядит, и ему конец. Мартин устроился на водительском сиденье старенького «шевроле» так, чтобы лучше видеть улицу, и посмотрел на часы. Два часа дня. Вот-вот подъедет трамвай, на котором обычно ездит Эрин. Немало дней он следил за ней, но сегодняшний денек особенный. Торн и агенты переселились из дома напротив прямо к Лауре Мастерсон. Агенты окружили дом, а в соседних кварталах поставили три полицейских патруля. Нельзя больше рисковать и проезжать мимо дома, пока не придет время действовать. А на случай, если семейка запрется и засядет в доме, как в крепости, у него есть одна задумка.
Мартин рассчитывал, что Лауру с детьми перевезут в другое место до того, как мама уведет за собой агентов на ежегодный парад. На месте Мастерсона Мартин поступил бы именно так. Но далеко семью не уберут и хорошо не спрячут – обязательно оставят ему хотя бы призрачный шанс. А сами Постараются не оплошать и взять его на мушку.
Слишком многое поставлено на карту. Даже Мастерсон, и тот не станет совсем убирать близких со сцены. Понятно, что у него на уме. Пол рассчитывает, что мама выведет их на него, Мартина. Но если они все-таки просчитаются с мамочкой, у них будет возможность отыграться, когда Флетчер приедет расправиться с семьей. Так они, во всяком случае, думают. Ну что ж... Пусть Мастерсон тешит себя надеждой, что у него в запасе две попытки. Этот кретин даже не подозревает, какой сюрприз приготовил ему Мартин.
Флетчер приехал на улицу Святого Карла посмотреть, хороша ли охрана. Полные профаны, насколько мог судить Мартин. То ли они не воспринимают его всерьез, то ли не знают, с какого конца взяться за дело. Разницы никакой.
Мартин нисколько не огорчился, когда агенты нашли его микрофон. Он предвидел такой оборот. И верно рассчитал последствия – они сами начали прослушивать дом. Ему оставалось только подобрать частоту, на которой работали убээновские передатчики. Лазерное устройство ничуть его не беспокоило, ему знакома технология, которую они используют. И теперь Мартин внимательно слушал утренние разговоры, записанные чувствительным приемником, заботливо припрятанным в трех кварталах от дома Лауры Мастерсон.
«Она очень талантлива, – говорил Рейд. – Придет день, и ее полотна будут стоить в десять раз дороже».
«Миллион долларов?»
– Целый миллион баксов! Чтоб я сдох! – передразнил Торна Мартин.
«Совсем не исключено», – ответил голос Рейда.
– Когда эта сучка подохнет, цены подскочат до небес, – добавил Мартин. – Считай, все три миллиона.
«Ну, это выходит за пределы моих возможностей», – реплика Торна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46