Сразу же оговорюсь, что мы не успели к нему подойти вплотную. Беднягу окрутил некто Самвел Сигуа, вор в законе. Уточню – друг Гоги Осташвили.– Ясно. Что еще есть? Выкладывайте. – Подседерцев по-бычьи наклонил голову.– Давайте сразу поставим все точки над "i". – Салин погладил черную кожу папки. – Здесь убийственный компромат. На вас в том числе. И дело не в контакте с мелким воришкой Гавриловым. По сути дела, вас поимел, простите за резкость, плохо образованный уголовник Сигуа. Под угрозой операция государственного масштаба. Давайте смотреть с этой позиции, если вы не против. Именно – с государственной. То есть ничего личного и идеологического.– Запись ведете? – быстро спросил Подседерцев.– А вы? – парировал Салин.– Нет.– И я – нет. Есть шанс договориться, как считаете?– Смотря о чем.– О деньгах, о чем же еще! Остальное – детали.– Давно знаете об операции?– С самого начала. Засветились вы на интересе к Кротову. О Гаврилове, как я уже говорил, мы знали раньше. Можно было сразу щелкнуть вас по носу, но решили подождать. Оказалось, не зря. Выигрывает умеющий ждать, или вы не согласны?– Вы всегда загребаете жар чужими руками? – усмехнулся Подседерцев.Спрашивать, откуда такая информированность о секретных делах Службы, было просто глупо. Проиграл так проиграл.– Обычно нет отбоя от желающих таскать для нас каштаны из огня, – в тон ему ответил Салин. – А вы мне нравитесь. Прекрасно просчитали ситуацию и не играете. Правильно, Борис Михайлович, у вас нет ни времени, ни единого шанса.Придется договариваться.– Условия?– Для начала уточним, откуда идут деньги для режима Горца? – Салин задал вопрос тоном зануды-экзаменатора, уставшего от невнятной околесицы нерадивых студентов.– Отовсюду понемногу. – Подседерцев пожал плечами. – Часть через банальный рэкет собирает диаспора. Кое-что вложил криминальный мир. Большую часть просто откачивают из финансовой системы страны через банки, подконтрольные чеченской группировке. Приторговывают нефтью и оружием...– Создается впечатление, что я разговариваю не с высшим офицером СБП, два года сидевшим на этой проблеме, а с журналистом-недоучкой из «Московского комсомольца», – не скрывая раздражения, оборвал его Салин. – Вам разве не известно, что через три крупнейших банка в Чечню перекачали деньги боливийского наркокартеля? Вы разве не вычислили Осташвили, как ключевое звено в сети «отмыва» этих денег здесь, в Москве?– Работа еще не закончена...– Нет, Подседерцев! Ваша уже закончена. Дальше будет действовать наша Организация. Меня не интересуют воровские «общаки», рэкетирские и контрабандные копейки. Весь этот грязный ворох можете оставить себе. Организации нужен миллиард с небольшим, вложенный в «Чеченский проект» боливийскими наркобаронами. А за ними, да будет вам известно, стоит «Черный Орден СС», после падения рейха вложивший капиталы в наркобизнес. Вот откуда идут деньги.Надеюсь, хоть теперь вы представляете, с кем решили померяться силами? – Салин понизил голос. – Итак, мы предоставляем канал для откачки денег Горца, номера счетов я вам дам. Прокрутим по счетам подконтрольных нам фирм так, что потом следов не найдешь. Себе оставляем две трети. Остальное тратьте, как хотите.Будет чем отчитаться перед шефом. Не беспокойтесь, баланс сведем правильно, никто и не узнает, что вы принесли в клюве денег меньше, чем их было на самом деле. И не надо смотреть на меня волком. – Салин улыбнулся одними губами.Третья часть лучше, чем ничего, разве нет?– А если я не согласен?– Ваше право. – Салин пожал плечами. – Сейчас же демократия, каждый волен сходить с ума так, как ему хочется. Но вот незадача! – Салин скорбно вздохнул.Мы только что взяли Гаврилова. Носился по городу, как угорелый, еле поспевали.А после его визита на известную вам дачу прищучили стервеца. Гаврилова вы знаете не хуже меня, и в то, что он уже раскололся, надеюсь, поверите без доказательств.– Блефуете, Виктор Николаевич! – Подседерцев отвалился назад и скрестил руки на груди.– Понимаю, понимаю. – Салин похлопал себя по карманам. – Вы же по воспитанию материалист. Верите только в осязаемое. Вот пощупайте. – Он наконец нашел, что искал. Небрежно бросил на стол красную книжечку удостоверения.Подседерцев потянулся, раскрыл. С фотографии на него смотрело напряженно застывшее лицо Гаврилова.– Удостоверение внештатного сотрудника Службы. Допустим, подлинное.Допустим, Гаврилов его не терял. Что из этого следует?– Уже забыли, что презумпция невиновности на служебные расследования не распространяется? – с нескрываемой иронией произнес Салин. – Это вам придется доказывать, что вы не верблюд. И не только своему шефу.– Не понял, это намек или угроза?– Понимайте, как хотите. – Салин налил себе кофе, сделал маленький глоток, покачал головой и отставил чашку. – От Гаврилова вам так просто не отмазаться.Мне кажется, что сейчас он уже говорит под видеокамеру все, что знает. Само собой, не преминет упомянуть о снайпере.– О каком еще снайпере?– О том, что скоро выстрелит в Осташвили, поставив точку в этой обреченной на неудачу операции. Ведь Гога самой сутью операции обречен, я прав?– Никакого снайпера я не подключал! – задохнулся от возмущения Подседерцев.– Да? – Салин чуть дрогнул губами, обозначив улыбку. – Возможно, это инициатива Гаврилова. Или Самвела Сигуа.– Или ваша, – вставил Подседерцев, уже успевший взять себя в руки.– Возможно, моя, – с готовностью кивнул Салин. – Но Гаврилов скажет то, что ему велят. А мне хочется, чтобы снайпера наняли именно вы. Слишком уж логично получается. В такое легко поверят. Смерть Гоги Осташвили вызовет резонанс в определенных кругах. Версия о «руке спецслужб» возникнет первой. А люди имеют склонность верить в то, во что они хотят верить. Зачем же их разочаровывать? – теперь он уже не таясь широко улыбнулся.– Чего вы добиваетесь?– Только не служебного расследования и вашего увольнения «с волчьим билетом», упаси боже! В бюрократические игры давно не играю. Сейчас время дикое, требует новых подходов. – Салин согнал с губ улыбку. – Кассету с исповедью Гаврилова мы передадим скорбящим друзьям Осташвили. Что будет с Вами и вашей семьей, объяснять, надеюсь, не надо.Подседерцев вцепился в подлокотник кресла так, что побелели ногти. Боль была дикой, казалось, в подушечки пальцев вогнали раскаленные иголки. Она, хлынувшая через руки в голову, застучавшая острыми молоточками в висках, помогла сдержаться, вытеснила успевшую закипеть красным водоворотом ярость. Еще мгновение, и он бы бросился на этого вежливого, обходительного человека, умеющего так тонко пытать словами.Салин, внимательно следивший за его реакцией, кивнул и облегченно вздохнул:– Очень хорошо. Физически вы намного сильнее меня, но какой от этого сейчас прок? Вас переиграли на интеллектуальном уровне, давайте на нем же и искать выход. Мне говорили, что вы неплохой аналитик.– Чем же я вам так насолил? – Он с трудом разжал пальцы, потер горящие до боли виски.– Вы, как все нынешние кремлевские хозяйчики, не ведаете, что творите. Вы, простите, подготовишки от политики. Сознаю, что поступаю жестоко, но тут уж не до сантиментов. Своей бестолковой операцией вы разбудили силы, о существовании которых даже не подозреваете. По собственной глупости вы вторглись в сферы, причастности к которым не имеете. Хуже – даже не можете иметь! И за вторжение придется платить по полному счету.– "Я часть той силы, что вечно жаждет зла и вечно совершает благо", – через силу усмехнулся Подседерцев. – Так у Гете?– Вот вы уже и превращаетесь в мистика. Если я скажу, что не вам решать, как поступить с деньгами, в нарушение всех договоренностей проникших на территорию, за которую мы до сих пор несем ответственность перед определенными кругами, вы потребуете доказательств или поверите на слово?– А вы можете их предоставить?Салин снял очки, долго, тщательно протирал стекла, потом посмотрел в глаза Подседерцеву и с расстановкой произнес:– Тайны существуют только для чужих.– Это предложение?– Нет, Борис Михайлович. Это ультиматум. Или работаете на меня, или лучше застрелитесь после моего ухода. Неприкасаемые Уютно заурчал мотор «вольво», вспыхнувшие фары отогнали в темноту призрачные фигуры.– Наши? – Салин кивнул на выхваченного снопом света одиноко стоящего у дерева мужчину.– И наши, и Подседерцева, – усмехнулся Решетников. – Как он?– Все нормально. – Салин устало откинул голову на уютный подголовник кресла.Машина вырулила из двора и, мягко затормозив, замерла у выезда на проспект.– Домой?– Нет, поехали куда-нибудь поужинаем. Где можно спокойно посидеть. Знаешь такое место?– А то! Такой обжора, как я, и чтобы не знал. – Он похлопал себя по тугому животу, перевалившемуся через ремень.Салин отвернулся к окну. За подсиненными стеклами плескались огни ночного города. Решетников молчал, давая ему прийти в себя.– За этот час что-то новое было? – наконец очнулся от своих мыслей Салин.– Ребята передали, Гаврилов раскололся до соплей. Сейчас дали ему отдохнуть, потом опять начнут. Подседерцева надежно сломал? – не удержался Решетников.– Таких до конца ломать нельзя. Слишком самолюбив. Пулю пустит себе в голову не задумываясь. – Салин снял очки и стал разминать переносицу. – Не о том я сейчас думал, Павел Степанович. Сядь ближе. – Он похлопал по мягкой коже сиденья. Решетников придвинулся. – Подседерцева сгубила узость мышления. Так бывает со всеми, случайно дорвавшимися до власти. Мир для них прост и предсказуем, а главное – полностью подчинен их воле. Они чувствуют себя великанами среди безропотных пигмеев.– О чем ты?– О нас, Степанович. Не впали ли мы с тобой в ту же ересь всемогущества?Уж кто-кто, а мы с тобой знаем, что любая сила имеет свой антипод. Я сейчас поймал себя на мысли, что до сих пор мы действовали без оглядки на наших вечных противников. А это чревато, сам понимаешь. Понял, кого я имею ввиду?– Орден, – одними губами прошептал Решетников, невольно отстранившись от Салина.– Пока едем, давай-ка помолчим и прокачаем всю информацию. Где-то они должны были засветиться. Не верю, что они могли прозевать поступление этих денег в страну. – Салин удобнее устроился на сиденье и закрыл глаза. – Помолчим, Степанович, и подумаем. А за ужином поговорим. Как только мы с тобой умеем – неспешно, одними намеками, непонятными для посторонних ушей. * * * Срочно т. Салину В.Н. Бригадой наружного наблюдения зафиксирован контакт «Ассоль» с объектом «Принц», имевший место в холле метро Белорусская-кольцевая. После пятиминутного разговора объекты наблюдения вышли из метро и сели в автомобиль «Москвич» МОУ 50-32, принадлежащий «Принцу». Примечание: Объект «Принц»: Рожухин Д.А. – кадровый сотрудник ФСБ РФ, подчиненный объекту «Белый». Глава сорок седьмая«НЕ ХОДИТЕ, ДЕТИ, В АФРИКУ ГУЛЯТЬ...» Случайности исключены Дмитрий Рожухин осмотрел холл казино и поморщился. Роскошь обстановки была состряпана на скорую руку – в расчете на шалых от неожиданно свалившихся больших денег. Возможно, где-нибудь и успели открыть заведение, где тешили самолюбие те, кто уже хотел солидности, но казино «Азазелло» к таковым не относилось.Если бы не просьба Насти, подкрепленная по-женски убийственным аргументом:«Не идти же мне в такое место без сопровождающего», – ноги бы его здесь не было.«Вот если по службеной необходимости и желательно с захватом – это с удовольствием», – подумал он и улыбнулся. Страх после первого в жизни захвата давно выветрился, осталась только гордость за выигранный бой. И непередаваемое чувство мужского братства тех, кто в этом бою уцелел.– Ну как? – Настя подхватила его под локоть и потянула к лестнице.– Катран он и есть катран, – шепнул ей на ухо Дмитрий.Настя наморщила носик и вонзила ноготки ему в ладонь.– Глупый! Катран – это подпольный игорный дом, это я от папочки знаю. Я не про эту забегаловку спрашиваю. Как я выгляжу?– На пять баллов!– А тоньше комплимента не придумал?– Тогда – как принцесса в портовом кабаке.– Уже лучше, – рассмеялась Настя.Настя повела его по плохо освещенному коридору.– Это этаж для второсортной публики. Выше гуляют авторитеты и прочие приличные люди.– А ты откуда знаешь?– Глупый! Лешка здесь шарик уже второй месяц мечет. Он мне все местные новости и сплетни сдает. Кстати, казино принадлежит Гоге Осташвили, слыхал о таком? То-то! – Она остановилась, поправила юбку. – Так, ты у меня, увы, не граф Монте-Кристо, в зал тебя тащить бестолку. Иди в бар закажи что-нибудь и жди меня.– Может, лучше вдвоем? Дмитрий проводил взглядом двух заросших до синевы кавказцев, поднимающихся по лестнице.– Димка! – Она привстала на носки и быстро поцеловала его в щеку.Расслабься. Я же ничего такого не просила, просто сопроводить в казино. А ты похож на Джеймса Бонда на боевом задании.Дмитрий отметил, что сегодня глаза Насти горят каким-то странным лихорадочным огнем, покачал головой, но промолчал. Как-то само собой забылось, что Белов приставил его к Насте для охраны. С первой же ночи все пошло как у нормальных влюбленных.В полупустом баре три ожесточенно жестикулирующих китайца пытались перекричать музыку, вырывающуюся из динамиков. Дети Поднебесной время от времени прихлебывали пиво из высоких бокалов, что не мешало им азартно спорить дальше.Дмитрий заказал два коктейля и, забравшись на высокий табурет, принялся разглядывать батарею бутылок с яркими этикетками. На другом конце стойки весело напивалась компания молодых бизнесменов. Девицы, болтая ногами, успевали смеяться, сосать коктейль через трубочки и строить глазки всем подряд. Их было двое, а молодых Рокфеллеров пятеро. Дмитрий скользнул взглядом по длинным ногам, обтянутым искристыми колготками, и отвернулся.– Вот и я! – Настя забралась на соседний табурет. – Спасибо! – Она сделала глоток из бокала. Наклонилась к Дмитрию, положив руку ему на плечо. – Димчик, а я тебя не разоряю? – прошептала она чуть слышно. – Не дуйся, скажи.– Пока нет.– Эх, – вздохнула Настя. – Как бы сделать так, чтоб и деньги были, и совестно за это не было? Ой, только не говори, что надо работать! Кто сейчас работает, тому зарплату не платят.Дмитрий посмотрел на отражения в зеркале позади бутылок. Судя по лицам, сидящие в баре на шахтеров и нищих бюджетников не тянули.– Знаешь, Настя, что я сейчас подумал?– Что-то нехорошее, по глазам видно.– Почти. Я читал, что за всю историю «золотой лихорадки» на Клондайке реально разбогатело всего двести старателей. Двести из десятков тысяч! Мораль: все деньги достались тем, кто держал кабаки и сбывал старателям всякую дребедень.– Это ты о казино? – хитро прищурилась Настя.– Угадала. Кто-то рэкетом занимается, кто-то квартиры чистит, наркотой приторговывает... И все несут доход сюда, потому что живут одним днем, от ходки в зону и обратно. А умный дядя меняет деньги на фишки, крутит рулетку и загребает все в карман. Надежно и никакого риска.– Ты только Лешке это не ляпни. Он, дурак, считает, что здесь и есть настоящая жизнь. Вон он, кстати.Леша оказался высоким парнем в форменных черных брюках и белой рубашке. Он подошел к стойке, протянул руку Дмитрию.– Алексей. А вы Дмитрий, мне о вас Настя рассказывала.– Очень приятно. – Дмитрий пожал ладонь, обратив внимание, что для его лет она слабовата, пора бы стать по-мужски жесткой. – Выпьешь с нами?– Спиртное нельзя, я на работе. – Алексей кивнул бармену. Тот протер тряпкой стойку, поставил на нее стакан, до половины налил апельсиновый сок и отошел в дальний угол. – Привилегия сотрудников, – прокомментировал Леша.– Язву еще на халяву не заработал? – поддела его Настя. – Ладно, это я так.– Настя говорила, что ты на агентство «Рейтер» работаешь? – Леша отхлебнул сок и выжидательно посмотрел на Дмитрия. Тому ничего не оставалось как кивнуть: легенда, придуманная для него Настей, была полной неожиданностью. – Не знаю, что она тебе напела, но я считаю, что дело гиблое. Какой-то старый хрен. – Леша презрительно скривил губы. – То в ватнике, то в кофте бабьей по даче разгуливает...– Ты фотографии напечатал? – оборвала его Настя.– Из-за них чуть на работу не опоздал.– С собой, я надеюсь?– Не здесь же. – Леша похлопал себя по брюкам.– Я и забыла, что у тебя штанишки без кармашков, – хихикнула Настя. – Это чтобы фишки хозяйские не тырил, да?Леша кисло улыбнулся, поставил стакан на стойку.– Мне пора в зал. Через десять-пятнадцать минут меня сменят. Подходите к служебному входу, передам пакет. Да, чуть не забыл! – Он облизнул губы.Фотографии денег стоят.– Ты что, Лешка, сока перепил? – задохнулась от возмущения Настя.– Не с тобой говорят. По старой дружбе, – он специально выделил фразу интонацией. – Мог бы и бесплатно. Но если в деле «Рейтер», то пусть платит.– Сколько? – решил вступить в разговор Дмитрий, освобождая локоть от вцепившихся в него острых пальцев Насти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72