— Не возражаете, если я буду записывать?
— Что?
— Ваши впечатления о мистере Фаско, сэр.
— Вы сказали, он был уволен по причинам личного характера? — спросил я. — Мистер Фаско совершил какое-то преступление? Он опасен для окружающих?
Агенты переглянулись.
— Сэр, вы позволите записывать разговор? — повторила Донован.
— После того, как вы объясните, в чем дело. Возможно.
Донован забарабанила пальцами по клавишам диктофона. Поразительно длинные ногти. Ухоженные. Губная помада скромная. Чего нельзя было сказать о выражении ее лица. Агент Донован терпеть не могла гражданских лиц, не оказывающих должного почтения ФБР.
— Сэр, — начала она, — в ваших интересах...
— Я должен знать. Фаско подозревается в совершении преступления?
Например, в многочисленных убийствах.
— Пока что мы просто хотим его найти, сэр. Чтобы ему помочь.
Она поднесла указательный палец к клавише записи.
Я покачал головой.
— Сэр, мы можем вызвать вас на допрос в управление.
— Это потребует времени, бумажной волокиты, а мне почему-то кажется, что времени у вас нет, — сказал я. — С другой стороны, вы можете рассказать мне, в чем дело, а я окажу вам посильную помощь, после чего мы с чистой совестью проведем выходные.
Донован посмотрела на Братца. Я не заметил никакого сигнала, но когда она повернулась ко мне, выражение ее лица смягчилось.
— Вот краткое изложение фактов, доктор Делавэр. Все, что нужно вам знать, и даже больше: Леймерт Фаско очень высоко ценился в Бюро. Полагаю, вы слышали об отделе изучения поведения, находящемся в Куантико? Именно там и работал мистер Фаско. Точнее, доктор Фаско. Он доктор медицины, специалист в области психологии. Как и вы.
— Фаско упоминал об этом. Почему его попросили уволиться из Бюро?
Протянув руку, Братц включил диктофон.
— При каких обстоятельствах вы с ним познакомились, сэр?
— Извините, мне это не нравится.
На самом деле мне многое не нравилось. Всего несколько минут назад я был готов считать Майкла Берка настоящим доктором Смерть. Но если Фаско лгал, что остается от этого сценария?
— В чем дело, сэр? — спросила Донован.
— Вы расспрашиваете меня, записываете мои ответы на диктофон, но я так и не знаю истинного положения вещей.
Я довольно долго беседовал с Фаско. Мне хочется знать, с кем я имел дело?
Еще один обмен взглядами. Губы Донован снова изогнулись в улыбке. Она закинула ногу на ногу, шелестя нейлоном. Ноги короткие, но красивые. Впечатляющие икры бегуньи в тонких колготках. Братц украдкой взглянул на них, словно это зрелище по-прежнему было для него внове. Мне стало любопытно, давно ли они работают вместе.
— Справедливое требование, сэр, — внезапно просияла Донован.
Она взъерошила волосы, но прическа сохранилась. Опустила ногу. Придвинулась ко мне. Я представил себе занятие на курсах повышения квалификации сотрудников ФБР. «Установление доверительного контакта с собеседником любыми доступными способами».
— Но сначала позвольте высказать предположение относительно того, как вы с ним познакомились: Фаско связался с детективом Стерджисом и предложил встретиться, чтобы обсудить обстоятельства одного убийства — скорее всего, убийства доктора Мейта. Он пригласил и вас, консультанта-психолога, занимающегося тем же делом. Сказал, что ему известна личность убийцы. — Улыбка, демонстрирующая массу зубов. — Пока все верно?
— Согласен, — подтвердил я.
— Майкл Берк, — сказал Братц. — Фаско пытался заставить вас поверить в доктора Майкла Берка.
— Этот человек — вымысел?
Братц пожал плечами.
— Скажем так: доктор Фаско одержим.
— Берком.
— Подозрениями относительно Берка, — поправила Донован.
— Вы хотите сказать, Фаско его выдумал?
Посмотрев на диктофон, она с неохотой выключила его.
— Хорошо, я вам все расскажу. Но только мы требуем, чтобы эта информация осталась конфиденциальной. Агент Фаско был одним из лучших сотрудников ФБР. В течение нескольких лет он работал в Манхэттенском отделении заместителем директора по проблемам психологии преступников. Пять лет назад умерла его жена — рак груди — и Фаско пришлось одному воспитывать своего единственного ребенка.
Дочь четырнадцати лет по имени Виктория. Агент Фаско особенно тяжело переживал смерть жены, потому что у его дочери также был обнаружен рак. Рак кости, еще в детстве. Ее лечили в клинике Слоуна-Кеттеринга, вроде бы успешно. Вскоре после смерти жены Фаско попросил перевода. Сказал, что хочет воспитывать Викторию в тихом спокойном месте. Ему подобрали место в управлении Буффало, и он купил дом на берегу озера Эри.
— С точки зрения карьеры шаг назад, — заметил я. — Похоже, Фаско был очень привязан к дочери.
Донован кивнула.
— Года два все шло хорошо, но затем, когда девочке было шестнадцать, она снова заболела. Лейкемия. По-видимому, следствие радиационного облучения, применявшегося за несколько лет до этого при лечении рака.
— Вторичная опухоль, — сказал я.
Явление редкое, но очень тяжелое; мне доводилось видеть такое в Центре педиатрии, где я работал.
— Вы совершенно правы. Агент Фаско привез Викторию в Нью-Йорк, снова в клинику Слоуна-Кеттеринга. У девочки наступило временное улучшение, затем рецидив. Она опять прошла курс химиотерапии, но теперь выздоровление было частичным. Состояние Виктории ухудшалось, врачи пробовали какие-то новые лекарства, но переломить ход болезни им не удавалось. Фаско решил продолжить лечение ближе к дому, в клинике в Буффало. Он хотел укрепить здоровье девочки, чтобы она смогла перенести операцию по пересадке костного мозга. После непродолжительного улучшения Виктория подхватила воспаление легких, так как химиотерапия ослабила ее иммунную систему. Девочку положили в больницу, но несмотря на усилия врачей она умерла.
— Каков был прогноз течения болезни?
— Насколько нам удалось установить, летального исхода никто не ожидал, но в то же время ему не удивились.
— Пятьдесят на пятьдесят, — сказал Братц.
— Больница в Буффало, — задумчиво произнес я. — Викторией случайно не занимался некий специалист по болезням дыхательных путей по имени Роджер Шарвено?
Нахмурившись, Донован переглянулась с Братцем. Тот покачал головой, но она все же сказала:
— Вполне возможно.
— Возможно?
— Роджер Шарвено работал в клинике в тот момент. Лечил ли он Викторию, неясно.
— Архив пропал? — спросил я.
— Какая разница? — бросил Братц.
— А Майкл Берк в то время там не работал?
Братц прищурился.
— Нет никаких свидетельств того, что Берк занимался дочерью Фаско.
— Но в то время он находился где-то рядом — возможно, подрабатывал в скорой помощи, — настаивал я.
Оба молчали.
Я продолжал:
— Когда Фаско пришел к выводу, что кто-то — Шарвено, Берк или они оба — убил его дочь?
— Несколько месяцев спустя, — сказала Донован. — После того, как Шарвено стал давать показания. Фаско заявил, что узнал его, — якобы он видел Шарвено в палате Виктории, когда у него не было причин там находиться. Фаско пытался допросить Шарвено, находящегося в предварительном заключении, но полиция Буффало ему отказала, так как Бюро не имело отношения к этому делу. И уж Фаско точно не имел никакого отношения — он действовал из личных побуждений. Агент Фаско встретил отказ очень болезненно. После того как Шарвено был выпущен на свободу, он продолжал его преследовать, донимал адвоката Шарвено. Фаско... все больше заводился. Он не успокоился даже тогда, когда Шарвено покончил с собой.
— Рассматривался ли он в качестве подозреваемого в деле предполагаемого самоубийства Шарвено? — спросил я.
Снова молчание.
— Нет, не рассматривался. Шарвено скрывался, нет никаких свидетельств того, что агент Фаско его выследил. Тем временем Фаско стал халатно относиться к своим служебным обязанностям, и его на несколько месяцев перевели назад в Куантико. Читать лекции молодым специалистам. Считалось, что это должно будет его остудить. Поначалу все было хорошо. Фаско выглядел спокойным, выдержанным. Но, как оказалось, это было лишь внешне. Все свои силы Фаско тратил на поиски Берка. Без официального разрешения он проникал в архивы и базы данных. Его вызвали в Нью-Йорк к начальству, в результате чего он был отправлен на пенсию по состоянию здоровья.
— Психического здоровья, — уточнил Братц.
— Вы считаете, у него серьезные расстройства психики? — спросил я. — Он потерял чувство реальности?
Братц смущенно вздохнул.
— Вы с ним встречались, доктор Делавэр, — пришла ему на помощь Донован. — Каково ваше мнение?
— Мне он показался совершенно сосредоточенным.
— В том-то все и дело, доктор. Леймерт Фаско слишком сосредоточен. Он уже совершил несколько уголовных преступлений.
— Связанных с насилием над личностью?
— Нет, в основном кражи.
— Чего?
— Данных — официальных полицейских отчетов. И Фаско продолжает выдавать себя за сотрудника ФБР. Если все это всплывет... Доктор Делавэр, Бюро относится с сочувствием к его горю. Его уважают — помнят его былые заслуги. Никому не хочется, чтобы он оказался за решеткой.
— Фаско ошибается насчет Берка? — спросил я.
— До Берка нет никакого дела, — сказал Братц.
— То есть?
— Нам нет до Берка никакого дела, — поправила Донован. — Мы проводим только внутреннее расследование, мы не занимаемся преступлениями. Бывший агент Фаско считается внутренним делом ФБР.
— А кто-нибудь у вас в Бюро продолжает заниматься Майклом Берком?
— Мы не имеем доступа к такой информации, сэр. Перед нами стоит простая задача: найти Леймерта Фаско. Ради его собственного блага.
— И что с ним будет, когда вы его найдете? — спросил я.
— О нем позаботятся.
— Поместят в психлечебницу?
Донован нахмурилась.
— О нем будут заботиться. Гуманно. Забудьте все художественные фильмы. Доктор Фаско теперь обычный гражданин нашей страны, обладающий всеми правами. За ним будут присматривать до тех пор, пока не сочтут, что он поправился. Повторяю, доктор Делавэр, это будет делаться ради его же блага. Никому не хочется, чтобы человек с таким опытом, такой силы духа оказался за решеткой.
— Мы уже давно ищем Фаско, — продолжил Братц. — Наконец нам удалось проследить его до Лос-Анджелеса. Он отлично заметает за собой следы, зарегистрировал сотовый телефон на чужое имя, но мы все же его вычислили. Это привело нас в квартиру в Калвер-сити. Увы, к тому времени, как мы туда попали, Фаско уже съехал. Собрал вещи и скрылся в неизвестном направлении. И вдруг час назад вы позвонили в управление, а мы случайно оказались рядом.
— Какое счастливое совпадение, — заметил я.
— Доктор Делавэр, где Фаско?
— Не знаю.
Он сжал кулак.
— Почему вы пытались с ним связаться, сэр?
— Чтобы поговорить о Майкле Берке. Не сомневаюсь, вам известно, что я консультант-психолог, работающий по заданию полиции Лос-Анджелеса. Меня попросили держать контакт со специальным агентом Фаско. — Я пожал плечами. — Вот и все.
— Послушайте, доктор, — не унимался Братц, — мы не хотим ставить вас в неловкое положение. В самое ближайшее время мы свяжемся с детективом Стерджисом, и он расскажет нам всю правду.
— Как вам будет угодно.
Братц придвинулся ко мне, и я ощутил сильный запах одеколона с ментолом. От былого добродушия не осталось и следа.
— Почему вас так интересует доктор Берк? Подозреваемый в убийстве Мейта уже задержан.
— Я привык все делать досконально, — возразил я.
— Досконально, — повторил Братц. — Совсем как Фаско.
— Знаете, доктор Делавэр, — сказала Донован, — кому-то ваша настойчивость покажется манией.
Я улыбнулся. Когда будет определена принадлежность отпечатков пальцев на калитке в доме Алисы Зогби, и федералы об этом узнают?
— Похоже, вы уже успели многое обо мне узнать.
— Мы тоже привыкли все делать досконально.
— Если это можно было бы сказать в отношении всех людей, насколько лучше стал бы окружающий мир, — сказал я. — Поезда начали бы ходить по расписанию.
Почесав покрытый экземой подбородок, Братц взглянул на диктофон. До сих пор не было записано ничего стоящего.
— Дружок, вы полагаете, мы сюда шутить пришли? И нам нравится выслушивать от вас всякий вздор?
Повернувшись, я посмотрел ему в глаза.
— Я думаю, что вам наш разговор нравится не больше чем мне, но это ничего не меняет. Вы спросили, известно ли мне, где находится Фаско, и я сказал вам правду. Неизвестно. Он сказал, что уезжает из города, оставил номер сотового телефона. Я позвонил по этому номеру, мне никто не ответил, и я решил позвонить в управление. Несомненно, Фаско не просил меня так поступать. Так что, несомненно, мы с ним не в сговоре.
— Какой номер он вам дал?
— Подождите, сейчас скажу.
— Ждем, — процедил Братц.
Сходив в кабинет, я убрал папку в ящик письменного стола и вернулся с номером телефона. Братц стоял у стены, изучая фотографии. Обтянутые нейлоном колени Донован были снова плотно прижаты друг к другу. Я протянул ей листок с цифрами.
— Тот же, что и у нас, Марк, — сказала она.
— Тогда пошли, — заметил Братц.
— А если бы Фаско оставил мне подробный распорядок своих дальнейших действий, — спросил я, — почему эта информация заслуживала бы больше доверия, чем все остальное, что он мне сообщил?
— Вы говорите, Фаско просто рассказал вам о Берке и исчез?
— Мне и детективу Стерджису. Мы встречались втроем.
— Где?
— В ресторане «Морт дели». На Стерджиса теория о Берке не произвела особого впечатления, и он свалил ее на меня. Как вы уже говорили, у него есть подозреваемый.
— А каково ваше мнение?
— О чем?
— О Берке.
— Мне нужно больше информации. Именно поэтому я и пытался связаться с Фаско. Если бы я знал, что возникнут такие проблемы...
— Уясните вот что, — сказал Братц, поворачиваясь ко мне. — Если Фаско будет продолжать свои импровизации, действительно возникнут серьезные проблемы.
— Не сомневаюсь, — согласился я. — Бывший сотрудник Бюро становится на путь преступлений, врач-психиатр сходит с ума. Ребята, у вашего пресс-секретаря начнется кошмар.
— Чем вы недовольны? Тем, что мы оберегаем чистоту Бюро, чтобы оно лучше выполняло свою работу?
— Совершенно ничем. Наоборот, о чистоте своих рядов надо заботиться в первую очередь.
— Вы совершенно правы, доктор Делавэр, — сказала Донован. — Надеюсь, вы и к себе подходите с той же меркой.
Я проводил их до двери. Они уехали в темно-синем седане.
Донован и Братц назвали Фаско одержимым. При этом они не отрицали, что у него были основания проводить расследование. Правда, лично их беспокоят только внутренние дела Бюро.
То есть кто-то другой, возможно, продолжает изучать Майкла Берка. А может быть, от этой гипотезы отмахнулись.
Когда станет известно об убийстве Зогби и Хейзелдена, у Фаско зачешется нос. Скорее всего, он попытается связаться с Майло, может быть, даже вернется в Л.-А. Тут-то его и схватят бывшие коллеги. Ради его же блага.
Судьба специального агента Фаско сложилась трагически, но в настоящий момент она меня не интересовала. Вернувшись в кабинет, я снова попробовал связаться с Майло. Рискнул позвонить в Западное управление полиции, приготовившись изменить свой голос, если бы ответила та же секретарша.
На этот раз трубку снял мужчина с сонным голосом, без лишних вопросов переключивший меня на отдел по расследованию убийств и грабежей.
Я услышал знакомый голос. Дел Харди. Ветеран полиции, в свое время работавший вместе с Майло. Дел был чернокожий, что не имело особого значения, но его вторая жена была ревностной баптисткой — а это уже имело. Именно она настояла на том, чтобы Дел сменил напарника. Насколько мне было известно, Делу оставался год до пенсии, и он собирался перебраться во Флориду.
— Дел, работаешь по субботам?
— Это лучше, чем по воскресеньям, док. Как твоя гитара?
— Давненько не играл. Ты когда видел нашего великана?
— Где-то с час назад. Он сказал, что отправляется домой к судье Макинтайру, попытается получить какой-то ордер на обыск. Судья живет в Пасадине — если дело важное, могу дать номер телефона. Но только судья очень не любит, когда его беспокоят в выходные. Почему бы тебе не позвонить Майло на мобильный?
— Пробовал. Он не отвечает.
— Быть может, он его отключил, чтобы не беспокоить судью Макинтайра.
— Страшный человек, да?
— Макинтайр? Точно. Но закон стоит у него на первом месте. Если он считает, что твое дело правое, то поможет чем сможет... Так, записывай.
Ледяной женский голос спросил:
— В чем дело?
— Я консультант, участвую в расследовании убийства. Мне необходимо срочно связаться с детективом Стерджисом. Это очень важно. Он здесь?
— Минуточку.
Она вернулась к телефону через четыре минуты.
— Он уже ушел. Сказал, что сам позвонит вам.
Звонка Майло мне пришлось ждать еще четверть часа.
— Алекс, что случилось? Черт побери, как ты узнал домашний телефон Макинтайра? Ты чуть было все не испортил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Что?
— Ваши впечатления о мистере Фаско, сэр.
— Вы сказали, он был уволен по причинам личного характера? — спросил я. — Мистер Фаско совершил какое-то преступление? Он опасен для окружающих?
Агенты переглянулись.
— Сэр, вы позволите записывать разговор? — повторила Донован.
— После того, как вы объясните, в чем дело. Возможно.
Донован забарабанила пальцами по клавишам диктофона. Поразительно длинные ногти. Ухоженные. Губная помада скромная. Чего нельзя было сказать о выражении ее лица. Агент Донован терпеть не могла гражданских лиц, не оказывающих должного почтения ФБР.
— Сэр, — начала она, — в ваших интересах...
— Я должен знать. Фаско подозревается в совершении преступления?
Например, в многочисленных убийствах.
— Пока что мы просто хотим его найти, сэр. Чтобы ему помочь.
Она поднесла указательный палец к клавише записи.
Я покачал головой.
— Сэр, мы можем вызвать вас на допрос в управление.
— Это потребует времени, бумажной волокиты, а мне почему-то кажется, что времени у вас нет, — сказал я. — С другой стороны, вы можете рассказать мне, в чем дело, а я окажу вам посильную помощь, после чего мы с чистой совестью проведем выходные.
Донован посмотрела на Братца. Я не заметил никакого сигнала, но когда она повернулась ко мне, выражение ее лица смягчилось.
— Вот краткое изложение фактов, доктор Делавэр. Все, что нужно вам знать, и даже больше: Леймерт Фаско очень высоко ценился в Бюро. Полагаю, вы слышали об отделе изучения поведения, находящемся в Куантико? Именно там и работал мистер Фаско. Точнее, доктор Фаско. Он доктор медицины, специалист в области психологии. Как и вы.
— Фаско упоминал об этом. Почему его попросили уволиться из Бюро?
Протянув руку, Братц включил диктофон.
— При каких обстоятельствах вы с ним познакомились, сэр?
— Извините, мне это не нравится.
На самом деле мне многое не нравилось. Всего несколько минут назад я был готов считать Майкла Берка настоящим доктором Смерть. Но если Фаско лгал, что остается от этого сценария?
— В чем дело, сэр? — спросила Донован.
— Вы расспрашиваете меня, записываете мои ответы на диктофон, но я так и не знаю истинного положения вещей.
Я довольно долго беседовал с Фаско. Мне хочется знать, с кем я имел дело?
Еще один обмен взглядами. Губы Донован снова изогнулись в улыбке. Она закинула ногу на ногу, шелестя нейлоном. Ноги короткие, но красивые. Впечатляющие икры бегуньи в тонких колготках. Братц украдкой взглянул на них, словно это зрелище по-прежнему было для него внове. Мне стало любопытно, давно ли они работают вместе.
— Справедливое требование, сэр, — внезапно просияла Донован.
Она взъерошила волосы, но прическа сохранилась. Опустила ногу. Придвинулась ко мне. Я представил себе занятие на курсах повышения квалификации сотрудников ФБР. «Установление доверительного контакта с собеседником любыми доступными способами».
— Но сначала позвольте высказать предположение относительно того, как вы с ним познакомились: Фаско связался с детективом Стерджисом и предложил встретиться, чтобы обсудить обстоятельства одного убийства — скорее всего, убийства доктора Мейта. Он пригласил и вас, консультанта-психолога, занимающегося тем же делом. Сказал, что ему известна личность убийцы. — Улыбка, демонстрирующая массу зубов. — Пока все верно?
— Согласен, — подтвердил я.
— Майкл Берк, — сказал Братц. — Фаско пытался заставить вас поверить в доктора Майкла Берка.
— Этот человек — вымысел?
Братц пожал плечами.
— Скажем так: доктор Фаско одержим.
— Берком.
— Подозрениями относительно Берка, — поправила Донован.
— Вы хотите сказать, Фаско его выдумал?
Посмотрев на диктофон, она с неохотой выключила его.
— Хорошо, я вам все расскажу. Но только мы требуем, чтобы эта информация осталась конфиденциальной. Агент Фаско был одним из лучших сотрудников ФБР. В течение нескольких лет он работал в Манхэттенском отделении заместителем директора по проблемам психологии преступников. Пять лет назад умерла его жена — рак груди — и Фаско пришлось одному воспитывать своего единственного ребенка.
Дочь четырнадцати лет по имени Виктория. Агент Фаско особенно тяжело переживал смерть жены, потому что у его дочери также был обнаружен рак. Рак кости, еще в детстве. Ее лечили в клинике Слоуна-Кеттеринга, вроде бы успешно. Вскоре после смерти жены Фаско попросил перевода. Сказал, что хочет воспитывать Викторию в тихом спокойном месте. Ему подобрали место в управлении Буффало, и он купил дом на берегу озера Эри.
— С точки зрения карьеры шаг назад, — заметил я. — Похоже, Фаско был очень привязан к дочери.
Донован кивнула.
— Года два все шло хорошо, но затем, когда девочке было шестнадцать, она снова заболела. Лейкемия. По-видимому, следствие радиационного облучения, применявшегося за несколько лет до этого при лечении рака.
— Вторичная опухоль, — сказал я.
Явление редкое, но очень тяжелое; мне доводилось видеть такое в Центре педиатрии, где я работал.
— Вы совершенно правы. Агент Фаско привез Викторию в Нью-Йорк, снова в клинику Слоуна-Кеттеринга. У девочки наступило временное улучшение, затем рецидив. Она опять прошла курс химиотерапии, но теперь выздоровление было частичным. Состояние Виктории ухудшалось, врачи пробовали какие-то новые лекарства, но переломить ход болезни им не удавалось. Фаско решил продолжить лечение ближе к дому, в клинике в Буффало. Он хотел укрепить здоровье девочки, чтобы она смогла перенести операцию по пересадке костного мозга. После непродолжительного улучшения Виктория подхватила воспаление легких, так как химиотерапия ослабила ее иммунную систему. Девочку положили в больницу, но несмотря на усилия врачей она умерла.
— Каков был прогноз течения болезни?
— Насколько нам удалось установить, летального исхода никто не ожидал, но в то же время ему не удивились.
— Пятьдесят на пятьдесят, — сказал Братц.
— Больница в Буффало, — задумчиво произнес я. — Викторией случайно не занимался некий специалист по болезням дыхательных путей по имени Роджер Шарвено?
Нахмурившись, Донован переглянулась с Братцем. Тот покачал головой, но она все же сказала:
— Вполне возможно.
— Возможно?
— Роджер Шарвено работал в клинике в тот момент. Лечил ли он Викторию, неясно.
— Архив пропал? — спросил я.
— Какая разница? — бросил Братц.
— А Майкл Берк в то время там не работал?
Братц прищурился.
— Нет никаких свидетельств того, что Берк занимался дочерью Фаско.
— Но в то время он находился где-то рядом — возможно, подрабатывал в скорой помощи, — настаивал я.
Оба молчали.
Я продолжал:
— Когда Фаско пришел к выводу, что кто-то — Шарвено, Берк или они оба — убил его дочь?
— Несколько месяцев спустя, — сказала Донован. — После того, как Шарвено стал давать показания. Фаско заявил, что узнал его, — якобы он видел Шарвено в палате Виктории, когда у него не было причин там находиться. Фаско пытался допросить Шарвено, находящегося в предварительном заключении, но полиция Буффало ему отказала, так как Бюро не имело отношения к этому делу. И уж Фаско точно не имел никакого отношения — он действовал из личных побуждений. Агент Фаско встретил отказ очень болезненно. После того как Шарвено был выпущен на свободу, он продолжал его преследовать, донимал адвоката Шарвено. Фаско... все больше заводился. Он не успокоился даже тогда, когда Шарвено покончил с собой.
— Рассматривался ли он в качестве подозреваемого в деле предполагаемого самоубийства Шарвено? — спросил я.
Снова молчание.
— Нет, не рассматривался. Шарвено скрывался, нет никаких свидетельств того, что агент Фаско его выследил. Тем временем Фаско стал халатно относиться к своим служебным обязанностям, и его на несколько месяцев перевели назад в Куантико. Читать лекции молодым специалистам. Считалось, что это должно будет его остудить. Поначалу все было хорошо. Фаско выглядел спокойным, выдержанным. Но, как оказалось, это было лишь внешне. Все свои силы Фаско тратил на поиски Берка. Без официального разрешения он проникал в архивы и базы данных. Его вызвали в Нью-Йорк к начальству, в результате чего он был отправлен на пенсию по состоянию здоровья.
— Психического здоровья, — уточнил Братц.
— Вы считаете, у него серьезные расстройства психики? — спросил я. — Он потерял чувство реальности?
Братц смущенно вздохнул.
— Вы с ним встречались, доктор Делавэр, — пришла ему на помощь Донован. — Каково ваше мнение?
— Мне он показался совершенно сосредоточенным.
— В том-то все и дело, доктор. Леймерт Фаско слишком сосредоточен. Он уже совершил несколько уголовных преступлений.
— Связанных с насилием над личностью?
— Нет, в основном кражи.
— Чего?
— Данных — официальных полицейских отчетов. И Фаско продолжает выдавать себя за сотрудника ФБР. Если все это всплывет... Доктор Делавэр, Бюро относится с сочувствием к его горю. Его уважают — помнят его былые заслуги. Никому не хочется, чтобы он оказался за решеткой.
— Фаско ошибается насчет Берка? — спросил я.
— До Берка нет никакого дела, — сказал Братц.
— То есть?
— Нам нет до Берка никакого дела, — поправила Донован. — Мы проводим только внутреннее расследование, мы не занимаемся преступлениями. Бывший агент Фаско считается внутренним делом ФБР.
— А кто-нибудь у вас в Бюро продолжает заниматься Майклом Берком?
— Мы не имеем доступа к такой информации, сэр. Перед нами стоит простая задача: найти Леймерта Фаско. Ради его собственного блага.
— И что с ним будет, когда вы его найдете? — спросил я.
— О нем позаботятся.
— Поместят в психлечебницу?
Донован нахмурилась.
— О нем будут заботиться. Гуманно. Забудьте все художественные фильмы. Доктор Фаско теперь обычный гражданин нашей страны, обладающий всеми правами. За ним будут присматривать до тех пор, пока не сочтут, что он поправился. Повторяю, доктор Делавэр, это будет делаться ради его же блага. Никому не хочется, чтобы человек с таким опытом, такой силы духа оказался за решеткой.
— Мы уже давно ищем Фаско, — продолжил Братц. — Наконец нам удалось проследить его до Лос-Анджелеса. Он отлично заметает за собой следы, зарегистрировал сотовый телефон на чужое имя, но мы все же его вычислили. Это привело нас в квартиру в Калвер-сити. Увы, к тому времени, как мы туда попали, Фаско уже съехал. Собрал вещи и скрылся в неизвестном направлении. И вдруг час назад вы позвонили в управление, а мы случайно оказались рядом.
— Какое счастливое совпадение, — заметил я.
— Доктор Делавэр, где Фаско?
— Не знаю.
Он сжал кулак.
— Почему вы пытались с ним связаться, сэр?
— Чтобы поговорить о Майкле Берке. Не сомневаюсь, вам известно, что я консультант-психолог, работающий по заданию полиции Лос-Анджелеса. Меня попросили держать контакт со специальным агентом Фаско. — Я пожал плечами. — Вот и все.
— Послушайте, доктор, — не унимался Братц, — мы не хотим ставить вас в неловкое положение. В самое ближайшее время мы свяжемся с детективом Стерджисом, и он расскажет нам всю правду.
— Как вам будет угодно.
Братц придвинулся ко мне, и я ощутил сильный запах одеколона с ментолом. От былого добродушия не осталось и следа.
— Почему вас так интересует доктор Берк? Подозреваемый в убийстве Мейта уже задержан.
— Я привык все делать досконально, — возразил я.
— Досконально, — повторил Братц. — Совсем как Фаско.
— Знаете, доктор Делавэр, — сказала Донован, — кому-то ваша настойчивость покажется манией.
Я улыбнулся. Когда будет определена принадлежность отпечатков пальцев на калитке в доме Алисы Зогби, и федералы об этом узнают?
— Похоже, вы уже успели многое обо мне узнать.
— Мы тоже привыкли все делать досконально.
— Если это можно было бы сказать в отношении всех людей, насколько лучше стал бы окружающий мир, — сказал я. — Поезда начали бы ходить по расписанию.
Почесав покрытый экземой подбородок, Братц взглянул на диктофон. До сих пор не было записано ничего стоящего.
— Дружок, вы полагаете, мы сюда шутить пришли? И нам нравится выслушивать от вас всякий вздор?
Повернувшись, я посмотрел ему в глаза.
— Я думаю, что вам наш разговор нравится не больше чем мне, но это ничего не меняет. Вы спросили, известно ли мне, где находится Фаско, и я сказал вам правду. Неизвестно. Он сказал, что уезжает из города, оставил номер сотового телефона. Я позвонил по этому номеру, мне никто не ответил, и я решил позвонить в управление. Несомненно, Фаско не просил меня так поступать. Так что, несомненно, мы с ним не в сговоре.
— Какой номер он вам дал?
— Подождите, сейчас скажу.
— Ждем, — процедил Братц.
Сходив в кабинет, я убрал папку в ящик письменного стола и вернулся с номером телефона. Братц стоял у стены, изучая фотографии. Обтянутые нейлоном колени Донован были снова плотно прижаты друг к другу. Я протянул ей листок с цифрами.
— Тот же, что и у нас, Марк, — сказала она.
— Тогда пошли, — заметил Братц.
— А если бы Фаско оставил мне подробный распорядок своих дальнейших действий, — спросил я, — почему эта информация заслуживала бы больше доверия, чем все остальное, что он мне сообщил?
— Вы говорите, Фаско просто рассказал вам о Берке и исчез?
— Мне и детективу Стерджису. Мы встречались втроем.
— Где?
— В ресторане «Морт дели». На Стерджиса теория о Берке не произвела особого впечатления, и он свалил ее на меня. Как вы уже говорили, у него есть подозреваемый.
— А каково ваше мнение?
— О чем?
— О Берке.
— Мне нужно больше информации. Именно поэтому я и пытался связаться с Фаско. Если бы я знал, что возникнут такие проблемы...
— Уясните вот что, — сказал Братц, поворачиваясь ко мне. — Если Фаско будет продолжать свои импровизации, действительно возникнут серьезные проблемы.
— Не сомневаюсь, — согласился я. — Бывший сотрудник Бюро становится на путь преступлений, врач-психиатр сходит с ума. Ребята, у вашего пресс-секретаря начнется кошмар.
— Чем вы недовольны? Тем, что мы оберегаем чистоту Бюро, чтобы оно лучше выполняло свою работу?
— Совершенно ничем. Наоборот, о чистоте своих рядов надо заботиться в первую очередь.
— Вы совершенно правы, доктор Делавэр, — сказала Донован. — Надеюсь, вы и к себе подходите с той же меркой.
Я проводил их до двери. Они уехали в темно-синем седане.
Донован и Братц назвали Фаско одержимым. При этом они не отрицали, что у него были основания проводить расследование. Правда, лично их беспокоят только внутренние дела Бюро.
То есть кто-то другой, возможно, продолжает изучать Майкла Берка. А может быть, от этой гипотезы отмахнулись.
Когда станет известно об убийстве Зогби и Хейзелдена, у Фаско зачешется нос. Скорее всего, он попытается связаться с Майло, может быть, даже вернется в Л.-А. Тут-то его и схватят бывшие коллеги. Ради его же блага.
Судьба специального агента Фаско сложилась трагически, но в настоящий момент она меня не интересовала. Вернувшись в кабинет, я снова попробовал связаться с Майло. Рискнул позвонить в Западное управление полиции, приготовившись изменить свой голос, если бы ответила та же секретарша.
На этот раз трубку снял мужчина с сонным голосом, без лишних вопросов переключивший меня на отдел по расследованию убийств и грабежей.
Я услышал знакомый голос. Дел Харди. Ветеран полиции, в свое время работавший вместе с Майло. Дел был чернокожий, что не имело особого значения, но его вторая жена была ревностной баптисткой — а это уже имело. Именно она настояла на том, чтобы Дел сменил напарника. Насколько мне было известно, Делу оставался год до пенсии, и он собирался перебраться во Флориду.
— Дел, работаешь по субботам?
— Это лучше, чем по воскресеньям, док. Как твоя гитара?
— Давненько не играл. Ты когда видел нашего великана?
— Где-то с час назад. Он сказал, что отправляется домой к судье Макинтайру, попытается получить какой-то ордер на обыск. Судья живет в Пасадине — если дело важное, могу дать номер телефона. Но только судья очень не любит, когда его беспокоят в выходные. Почему бы тебе не позвонить Майло на мобильный?
— Пробовал. Он не отвечает.
— Быть может, он его отключил, чтобы не беспокоить судью Макинтайра.
— Страшный человек, да?
— Макинтайр? Точно. Но закон стоит у него на первом месте. Если он считает, что твое дело правое, то поможет чем сможет... Так, записывай.
Ледяной женский голос спросил:
— В чем дело?
— Я консультант, участвую в расследовании убийства. Мне необходимо срочно связаться с детективом Стерджисом. Это очень важно. Он здесь?
— Минуточку.
Она вернулась к телефону через четыре минуты.
— Он уже ушел. Сказал, что сам позвонит вам.
Звонка Майло мне пришлось ждать еще четверть часа.
— Алекс, что случилось? Черт побери, как ты узнал домашний телефон Макинтайра? Ты чуть было все не испортил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43