— В чем же ты меня обвиняешь, Линн? У меня такое впечатление, что ты меня в чем-то обвиняешь. Почему ты не скажешь это прямо? Наверное, я очень глупа, но я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты не глупа. Ты очень умна. Именно поэтому я так долго не могла раскусить тебя.
— Ничего не понимаю. Скажи, наконец!
— Ты была любовницей Кипа, Пенни.
Я сделала паузу, чтобы она могла опровергнуть мои слова. Но Пенни молчала.
— А потом ты посоветовала мне бросить его, но для окружающих оставаться парой, чтобы сохранить свою профессиональную репутацию, помнишь? Но я никак не могла решить, стоит ли мне следовать твоему совету, и тогда ты продала историю «Инквайрер», чтобы я подумала на Кипа. Мы расстались, моя карьера рухнула, однако этого тебе показалось недостаточно, и тогда ты позвонила в «Нью-Йорк пост» и рассказала, что Брэндон был моим пациентом. Но почему, Пенни? Зачем ты так со мной поступала?
Она поставила на стол свой бокал. На ее лице появилась странная улыбка. Все было кончено — она попалась и прекрасно знала об этом.
— Линн, — сказала она, — до чего ты наивна и далека от реальности!
— Зато ты далеко не наивна. Ты прекрасно разбираешься в людях. Ты просто дрянь, Пенни!
Она засмеялась:
— Поговорить-то ты умеешь. Ведь это твоя специальность.
— А обманывать, совершать подлости — твоя специальность?
— Нет. Моя специальность — блюсти справедливость.
— Справедливость?
— Да. Следить за тем, чтобы каждому доставалось по справедливости.
— Что ты называешь справедливостью? Разве справедливо то, что ты сделала?
— Разумеется. Тебе в этой жизни досталось слишком много. Значит, надо было что-то у тебя отнять. Чтобы восстановить справедливость.
— Слишком много чего?
Я всегда догадывалась, что Пенни завистлива, но я не думала, что она сумасшедшая.
— Линн, Линн, ты не понимаешь! — Она сделала еще глоток виски. — Видишь ли, когда ты была замужем за Кипом, вы казались блестящей парой — парой, у которой было все, что нужно для счастья. И, самое главное, у вас было взаимопонимание. О вашей паре писали в газетах, о вас снимали телепередачи. Но это несправедливо! У некоторых женщин нет мужей вообще, не говоря уже о таких мужьях, как Кип. Поэтому мне пришлось вмешаться. Взять излишки у богатых, чтобы отдать бедным.
«Странная логика», — подумала я.
— Ну прямо Робин Гуд какой-то.
— Можешь называть это как хочешь.
— И поэтому ты соблазнила Кипа? «Отобрала его у богатых, чтобы отдать бедным?» А бедная у нас — ты?
— Именно так. Впрочем, его и соблазнять-то не пришлось. Он был уже готов к подобной интрижке. Более того, он жаждал такой интрижки! Все, что от меня потребовалось, это сказать: «Какой у вас инструмент, мистер Плотник!» — и он стал моим.
— Но он не любил тебя, Пенни.
— Не любил. И это тоже было несправедливо. Но когда он сказал мне, что любит тебя — несмотря на то, что у нас с ним был потрясающий секс, — я решила разрушить твою карьеру. Чтобы доказать, что ты ничем не лучше других.
«У нее и в самом деле не все дома, — подумала я. — Как же я раньше не догадывалась?»
— Мне удалось смешать тебя с грязью, — продолжала она. — Все шло хорошо, пока ты не прицепилась к этому Брэндону Броку. Я подумала — ладно. Обучит его своему драгоценному Языку женщин, и все. Но не тут-то было!
— Ты права. Мы полюбили друг друга.
— Да. Кто бы мог подумать! Самый суровый начальник Америки — и самый занудный лингвист! По-моему, такие браки не заключаются на небесах.
— Но мы были прекрасной парой, Пенни.
— И это тоже несправедливо.
Опять двадцать пять!
— Значит, ты решила, что Брэндона тоже надо у меня отнять?
— Именно.
— А когда ты поняла, что тебе не удастся соблазнить его, так как нормальные мужчины шарахаются от тебя, ты решила прибегнуть к другому способу: распространить информацию о том, что он был моим пациентом, и тем самым лишить меня его доверия.
— Все так. Только заявление, что мужчины шарахаются от меня, — это удар ниже пояса.
— Как и твоя подлая ложь! Кстати, что там у нас было с налоговой полицией? Что тобой руководило на этот раз? Ты захотела, чтобы Брэндон лишний раз убедился в моей нечестности? Чтобы лишить нас всяких шансов на примирение?
— Абсолютно верно.
— Тогда дело не в справедливости, — сказала я. — Дело в любви. Тебя ни один мужчина никогда не любил, и ты не могла смириться с мыслью, что меня любили двое мужчин. Но почему ты решила, что можешь заставить Кипа и Брэндона разлюбить меня? Любовью нельзя управлять. Любовь продолжается, несмотря ни на что. Поэтому твоей партизанской тактикой ты ничего не добьешься.
— Прибереги лекции для своих пациентов! — огрызнулась она.
— Я так и сделаю. Но для начала я докажу тебе, что все твои усилия напрасны. Ты пыталась лишить меня любви Кипа, но у тебя ничего не вышло. Тогда ты попыталась лишить меня любви Брэндона, и это не сработало.
— Почему же? Это сработало. Ведь вы с Брэндоном расстались, ты сама сказала. Ты же все время ныла, как тебе плохо без него.
— Должна тебя разочаровать: мы не расстались. Брэндон сам посоветовал мне расставить ловушку, в которую ты попалась.
Пенни совсем пала духом.
— Значит, вы снова вместе?
— Да, мы любим друг друга и будем вместе. У нас прекрасное будущее — без тебя. Тебе придется поискать себе другую подругу, с которой можно будет проделывать твои фокусы.
Я собралась было уходить, но вспомнила, что хотела задать ей еще один вопрос:
— Кстати, насчет подруг. Гейл, Изабелла и Сара знают, что ты вытворяешь?
— Конечно, нет.
— А ты когда-нибудь пыталась отнять что-нибудь у них?
— Зачем брать на себя такой труд? По части любви все они банкроты. Хотя Изабелла, похоже, счастлива со своей новой подругой…
— Даже не думай об этом! — сказала я, читая ее мысли. — Если ты попытаешься применить к ней один из своих приемов, я расскажу руководству «Феминакса» и всех других компаний Нью-Йорка, чтб ты мне устроила.
— Звучит как угроза.
— Это и есть угроза.
— Ты все сказала?
— Все.
Я окинула ее последним взглядом. Это был тяжелый, безнадежный случай. Но меня больше не волновали ее проблемы.
— Что? — спросила она. — Ты так посмотрела, будто хотела что-то сказать.
— Я хотела сказать только одно: удивляюсь, как ты могла притворяться моей подругой и при этом постоянно портить мне жизнь. Как ты сумела продержаться так долго, Пенни?
— Талант! — усмехнулась она.
— Талант, который тебя до добра не доведет. Ты одна. Совсем одна. Разве ты этого добивалась?
Я не стала дожидаться ее ответа. Не успела она открыть рот, я была уже за дверью.
33
По дороге домой я остановилась у телефонной будки и позвонила Брэндону. Мне не терпелось сообщить ему новость. Ведь теперь ничто не мешало нам быть вместе! Но я не дозвонилась ни ему домой, ни на работу: везде отвечал автоответчик. Я попробовала позвонить из дома — и снова не дождалась никакого ответа. Я поужинала, поработала немного и попробовала еще раз. Никто не взял трубку. Тяжело вздохнув, я легла в постель и заснула с мыслью о том, что позвоню ему завтра.
Впервые за долгие месяцы я хорошо спала. Как ни странно, я не увидела во сне Пенни, преследующую меня с топором, сующую мне в глаза тампоны «Феминакс» или норовящую вцепиться в меня своей мертвой хваткой. Я спала крепким сном без сновидений, а наутро проснулась бодрая и посвежевшая.
Добравшись до офиса, я первым делом позвонила Брэндону.
— Доброе утро, Наоми, — сказала я. — Это Линн Виман. Он здесь?
— К сожалению, его нет.
— Скажите мне правду, Наоми. Он здесь? — повторила я, решив, что она все еще действует согласно старой инструкции. — Мы помирились с мистером Броком. Я звоню, чтобы выяснить, может ли он сегодня составить мне компанию за обедом.
— Но я говорю правду, доктор Виман. Мистера Брока нет. Он уехал.
— Уехал? Далеко?
— В Японию. Он вылетел в Токио вчера.
Ну вот, всегда так! А я-то мечтала о романтическом обеде или ужине в каком-нибудь ресторане…
— Когда он вернется, Наоми?
— Через неделю, не раньше. А то и через десять дней.
Вот так разочарование! Десять дней — это же почти вечность!
— Тогда скажите ему, что я его искала, если он будет звонить.
— Обязательно.
— Или лучше дайте мне номер телефона его гостиницы. Я сама позвоню ему.
— С удовольствием.
Утром я приняла нескольких пациентов, а затем Диана отправилась за бутербродами к обеду, а я стала прослушивать сообщения на автоответчике. Одно из них было, между прочим, от представителя «Си-би-эс», который в прошлом году предлагал мне стать ведущей телевизионного шоу.
Конечно, я была польщена и заинтригована этим звонком. И, разумеется, я перезвонила ему. Он сразу взял трубку, и вскоре я услышала волшебные слова: «Линн, мы хотим сотрудничать с вами».
Что мне было делать? Отказаться? Послать его к черту? Конечно, нет! После того как я столько лет мечтала о признании, я не могла так поступить. Я назначила ему встречу на этой неделе и поспешила сообщить новость Диане, которая только что вернулась с бутербродами:
— Угадай, кто нам звонил!
— Знаю, знаю. Я же сама записывала сообщение.
— Представляешь? — Я села за стол, но к бутерброду не притронулась. — Они хотят снять пилотный выпуск программы! Диана, они заинтересовались мной! Они всерьез заинтересовались мной!
— В прошлый раз они тоже всерьез заинтересовались вами, и что из этого вышло? — Диана явно не разделяла моего энтузиазма. — Расскажите лучше, что произошло вчера между вами и Пенни.
Я рассказала ей все, до мельчайших подробностей.
— Она ненормальная, — сказала Диана, покачав головой. — Ей явно нужна помощь.
— Да уж! Но теперь мне нет дела до нее и ее проблем. У нее своя жизнь, у меня — своя. Мне не терпится рассказать все Брэндону, но придется долго ждать. Я хочу сказать ему это с глазу на глаз, а не по телефону.
— Почему?
— Он в Японии.
— Так поезжайте туда!
— Диана, ты с ума сошла!
— Вы же только что сказали, что вам не терпится сказать ему.
— Я же в переносном смысле…
— Сколько он там пробудет?
— Не меньше недели.
— Для свидания — вполне достаточно.
— Умоляю тебя, Диана! Япония на другом конце земного шара!
— В этом и состоит вся прелесть. Когда в последний раз у вас был отпуск, доктор Виман?
— У меня его никогда не было. Если не считать последнего года, когда я сидела без работы и целыми днями переписывала свое резюме.
— Вам нужен отпуск, — безапелляционно заявила она. — Вы же нигде не бываете, кроме лингвистических конференций.
Надо признать, она была права. Какой из меня путешественник? Кроме работы, ничего в жизни не вижу.
— Вы должны полететь в Японию, — настаивала Диана. — Удивить мистера Брока и устроить вам обоим романтическое приключение.
Я улыбнулась. Она все еще так молода и наивна!
— У меня есть определенные обязательства перед пациентами, Диана. Нельзя отменять занятия, не предупредив их заранее.
— Мне неприятно напоминать вам об этом, доктор Виман, но вы лингвист, а не врач, и ваши пациенты потерпят.
— Я понимаю…
— Кроме того, вы забыли, что есть я.
— Разве я могу забыть о тебе, Диана?!
— Я серьезно. Я могла бы заменить вас.
— Нисколько не сомневаюсь. Но есть еще одно «но»: такая поездка обойдется мне в целое состояние.
— Позвольте мне кое о чем вам напомнить, доктор Виман. Разве вы не говорили мне, что благодаря вашим отношениям изменился не только мистер Брок, но и вы сами? Что теперь вы стали более непосредственной в словах и поступках?
— Говорила. Раньше я бы и обсуждать этого не стала.
— Так покупайте билет и поезжайте к нему! К тому же это лучший способ доказать ему свои чувства. Отчасти она была права.
— А как же моя встреча с представителями «Си-би-эс»? Я не могу ее пропустить.
— Не пропускайте. Перенесите ее.
— Диана! Так с людьми не поступают. К тому же это мой единственный шанс, я не хочу, чтобы он ускользнул от меня.
— Но мистер Брок тоже может ускользнуть от вас.
— Господь с тобой, я этого не переживу! Он для меня сейчас дороже всего на свете.
— Так докажите это! Докажите ему и себе, что ваша карьера важна, но он важнее!
— Значит, ты предлагаешь мне сделать широкий жест?
— Я предлагаю вам просто поехать к своему любимому человеку. Он обиделся на вас, потому что решил, будто вы использовали его, чтобы восстановить свою репутацию. Если вы останетесь ради встречи с представителями «Си-би-эс», получится, что карьера для вас действительно важнее, чем он. Так, может быть, вы не изменились вовсе?
— Я не голодна, — сказала я, отодвигая от себя сандвич. — Пойду-ка я лучше поработаю.
— Можно я съем ваш бутерброд?
— Ради бога.
Я зашла в свой кабинет, села за стол и задумалась над словами Дианы. Чтобы измениться, стать лучше, не надо кричать на всех углах о произошедшей с тобой перемене. Нужно не на словах, а на деле доказать, каким ты стал.
В тот же день я позвонила Брэндону в гостиницу и убедилась, что он все еще там.
— Я решила уравнение с тремя неизвестными, — сообщила я ему.
— Не томи меня ожиданием! Кто же из них оказался дрянной девчонкой?
— Пенни. Какая же она все-таки стерва!
— Пенни? Я, признаться, подозревал Сару.
— Сара тоже стерва, но это уже проблемы ее мужа.
— Так, значит, все худшее осталось позади?
— Да. И теперь мы можем наконец полностью посвятить себя нашим отношениям! Ты же этого хотел?
— Я всегда этого хотел. Линн, мне страшно стыдно, что я не верил тебе. Мне не терпится увидеть тебя и попросить у тебя прощения.
«Скоро увидишь», — подумала я.
Люди вечно ворчат, что многочасовой перелет изматывает. Но я не жаловалась. Первую половину пути я проспала, всю вторую находилась в полудреме. «Боинг-747» представлялся мне волшебным экипажем, который нес меня навстречу моей мечте.
Когда я поднималась на лифте на сорок первый этаж, мне казалось, что все это происходит не со мной. Целый батальон служащих гостиницы поприветствовал меня низкими поклонами. Никогда к моей персоне не проявляли такого внимания. Я объяснила, что прилетела сюда из самого Нью-Йорка, чтобы сделать сюрприз мистеру Броку, руководителю компанию «Файнфудз», и мне нужен ключ от его комнаты. Я знала, что прошу невозможного, но не ожидала, что переговоры затянутся на целую вечность. В Японии сказать «нет» — значит проявить агрессию. Они будут с улыбкой настаивать на своем, пока вы не отступите. Но я не отступала, а они не сдавались. В конце концов мы пошли на компромисс: двое охранников пойдут со мной в номер Брэндона, я при них открою дверь и брошусь в его объятия.
Когда мы подошли к двери в номер, мне дали ключ. Задыхаясь от волнения, я вставила ключ в замочную скважину, повернула его, осторожно открыла дверь и осмотрелась вокруг. Брэндона нигде не было видно. Я зашла в номер — люкс, между прочим, — и охранники последовали за мной, продолжая следить, чтобы я не украла пепельницу. В то же мгновение из ванной донесся звук льющейся воды. Брэндон принимал душ.
«Чудесно! — подумала я. — Сейчас он выйдет оттуда в чем мать родила. Сюрприз так сюрприз!» Я хотела зайти в ванную, но охранники остановили меня. Пришлось ждать и слушать, как он плещется, мурлыкая что-то себе под нос (трудно было угадать мелодию, но я была готова поспорить, что он напевает что-то из репертуара Майкла Болтона).
Наконец Брэндон выключил воду и появился в дверях ванной. К счастью, он завернулся в полотенце. Увидев меня, он схватился за сердце. Я даже испугалась, что у него сейчас случится инфаркт.
— Брэндон, мой дорогой, — сказала я. — Я приехала, чтобы доказать тебе свою любовь.
— Линн?! — Его лицо расплылось в улыбке. Инфаркт отменяется. — Как ты сюда попала?
— Я же сказала: я приехала ради тебя.
— Но это же совершенно не в твоем духе!
— Теперь это в моем духе.
— Все в порядке, мистер Брок? — вмешался один из служащих гостиницы.
— Да, конечно, — сказал Брэндон.
Мои стражники наконец-то удалились, но он продолжал стоять посреди комнаты с нелепой улыбкой на лице.
— Брэндон, я хотела доказать тебе, как много ты для меня значишь, — повторила я. — Возможно, ты думаешь, что я сошла с ума. Но я не могла не приехать. Скажи, что ты рад мне!
Он подошел ко мне ближе — так близко, что я ощутила запах его лосьона после бритья.
— Я понимаю, что ты, наверное, все еще в шоке, — говорила я. — Я бы тоже на твоем месте удивилась. Будет легче, если ты дашь какой-нибудь выход своим эмоциям. Помнишь, как я учила тебя выражать свои чувства, облекая их в слова? Помнишь, Брэндон?
— Я помню, — мягко сказал он. — Я помню все до мелочей, что ты мне говорила. — Он поцеловал меня в щеку. — Твой прилет сюда — лучший подарок из всех, какие я когда-либо получал. Потому что я знаю: тебе пришлось пожертвовать чем-то ради меня. Я знаю, что это не просто твоя прихоть. Ты хотела мне доказать нечто важное. И мне тоже надо тебе кое-что доказать.
— Что?
— Что я был не прав, когда сомневался в тебе, и теперь понял это. Что я люблю тебя так сильно, как только можно любить, — я никогда раньше не думал, что такие чувства бывают на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29