И Жан-Жака тоже. Вэлком разузнала у своих приятелей в посольстве много любопытного. Например, о детективном агентстве, которым владеет Рэм, и о людях, которые там служат. Руководит этим агентством Джи-Джи, то есть Жан-Жак. Он не только прекрасный танцовщик, но и большой специалист в сыскном и военном деле. А парижанин он такой же, как и Мери.
Он кайюн из Абевилля, Луизиана, и они с Рэмом друзья с университетских времен. Оба окончили Техасский университет.
Намного больше стало известно и о Рэмсоне Габри и его семье. Они владеют отелем «Гор», как, впрочем, и многим другим в этой стране. Рэм, конечно, архитектор, и неплохой, но он активно задействован в семейном бизнесе.
Его мать, миссис Габри, вернее, Шарлотта Кларк Габри, известна также как Чарли Кларк, автор детективных бестселлеров. Мери много раз слышала от своей матери восторженные отзывы об успехах Чарли Кларк. Нора — ее издатель.
Последние два дня были сущим адом.
И он не попытался даже что-то объяснить, черт бы его побрал! А все потому, что никаких объяснений не существует. Что объяснять-то? Было предательство, обычное предательство.
Мери села на диван, уперла подбородок в колени и отчаянно загрустила.
— Золотко, мне бы очень хотелось тебя как-то развеселить, — сказала Вэлком и погладила ее по спине.
— Мне бы тоже.
Кто-то постучал. Сердце Мери бешено заколотилось. Эта реакция ее страшно разозлила, потому что показала, что в душе она продолжала надеяться, что явится Рэм. Как ни в чем не бывало, и все понятно и просто объяснит.
— Я открою, — сказала Вэлком, поднимаясь с дивана.
Служитель передал картонную коробку и маленький букет:
— Для мисс Воэн.
Вэлком дала ему на чай, а затем с улыбкой передала букет Мери:
— Может быть, это тебя развеселит.
Мери посмотрела на карточку, прикрепленную к букету:
— От какого-то Тефика Фаяда. А что в коробке?
Вэлком развязала веревку и заглянула.
— Боже мой!
— Что там?
— Наши пленки.
— Не может быть. Дай-ка мне посмотреть.
Действительно, в коробке лежали кассеты с пленками, которые они отсняли для рекламного проспекта. Там же была и личная пленка Мери. Был там и конверт. Мери распечатала его и прочла вслух послание от человека, подписавшегося как Тефик Фаяд. Оно было довольно забавное. Он писал, что пленки попали к нему случайно и что он их возвращает. Записка была написана на бланке директора Мабахета.
— Что такое Мабахет? — спросила Вэлком.
— Не имею ни малейшего представления. Наверное, одна из бесчисленных бюрократических контор, каких в Египте тьма. Но самое интересное, как он узнал, где меня найти?
Это было странно, очень странно. Впрочем, все, что случилось с ней в этой стране, было не менее странным.
— Я позвоню Филиппу в посольство. Он должен знать, — сказала Вэлком и подвинула телефон. Коротко объяснив Филиппу ситуацию, она стала долго слушать, не перебивая. Последними ее словами были:
— Этого не может быть. Ты шутишь. Неужели это правда? — Затем ошеломленная Вэлком повесила трубку.
— И что?
— Ты в это не поверишь.
— Попытаюсь.
— Тефик Фаяд — директор Мабахета. А это что-то вроде местного ФБР.
— ФБР? Боже мой.
— Обожди. Это еще не все. Агент Мабахета был найден мертвым на пароходе «Жемчужина Нила». Зарезан ножом.
Глаза Мери округлились.
— Ты хочешь сказать, что наш покойник…
— Был агентом Мабахета.
— Боже мой!
— Вот так вот, золотко.
— Но как в Мабахет попали наши пленки? Уолтер Раш сказал мне, что он их не брал, а врать ему тогда не было никакого смысла.
— Ничего не понимаю. Одно лишь тебе скажу: нам с тобой надо держать язык за зубами. Это уж точно.
— Я с тобой полностью согласна.
Мери мучилась нетерпением покинуть Египет. Эта страна потеряла для нее свое очарование. Она сидела на своей кровати и смотрела на пирамиды. Большие кучи старых камней, и больше ничего. Никакой магии.
К ней постучала Вэлком:
— Тебя тут хочет видеть кое-кто.
Сердце Мери подпрыгнуло к горлу.
— Кто?
— Твоя мама. И еще какая-то женщина.
— Скажи им, чтобы они уходили.
Но Нора Элвуд уже вошла в комнату дочери:
— Не будь занудой, Мери. Мы полсвета облетели только для того, чтобы поговорить с тобой и объясниться.
Следом за Норой в комнату тихо вошла высокая голубоглазая блондинка.
— Что объяснить, мама? Что ты снова влезла в мою жизнь? И в профессиональную, и в личную. Но на этот раз ты все проделала с большим блеском. Ты разбила мое сердце, мама. Уходи. Я не хочу с тобой разговаривать. — Слезы хлынули у нее из глаз и потекли по щекам.
— Мери, не делай из мухи слона. Я…
— Нора, позволь мне, — сказала другая женщина. Она пересекла комнату, села рядом с Мери и взяла ее за руку. — Дорогая, я мать Рэма, Шарлотта Габри. Или Чарли, если угодно.
— У него ваши глаза… — вырвалось у Мери, прежде чем она смогла прикусить язык. Лицо ее вспыхнуло. — Я имела в виду…
Шарлотта погладила ее руку и улыбнулась.
— Я знаю, что вы имели в виду. И я также знаю, что Нора и я две старые дуры, которые чуть не разрушили ваше счастье и счастье моего сына. Я никогда не прощу себе того, что случилось. Он весь сам не свой, требует, чтобы ваша мама и я все вам объяснили. Он вас очень любит, я знаю.
Мери начала что-то говорить, но Шарлотта ее перебила:
— Во-первых, разрешите дать пояснения по поводу заказа на рекламный проспект для отеля «Гор». Нора мне сказала о вашем новом бизнесе, и я действительно попросила мужа рассмотреть также и ваше предложение. А вообще предложений в этот раз было очень много. Но я попросила только рассмотреть, и все. Потом был устроен конкурс, и вы его выиграли совершенно заслуженно.
Мери нахмурилась:
— Правда?
— Правда. Конечно, я была в восторге, узнав, что победила фирма «V&V».
— А я нет, — вмешалась Нора. — В газетах полно сообщений о том, что…
— Дай мне закончить, Нора, — прервала ее Шарлотта. — Скажите, — спросила она Мери, — когда вы познакомились с моим сыном?
Мери ей сказала.
Шарлотта улыбнулась:
— Я так и думала. Я позвонила ему только на следующий день. Мы были в Филадельфии, так ведь, Нора?
— Вы имеете в виду…
— Да, дорогая. Вы с Рэмом уже были знакомы. О том, что Нора Элвуд ваша мама, он узнал через день. Но Нора была очень озабочена вашей безопасностью, и я попросила Джи-Джи, руководителя детективного агентства Рэма, проследить за вами еще до того, как поговорила с сыном. Единственное, я не знала, в какое трудное положение его ставлю, вынуждая дать обещание, что вы ни о чем не узнаете. Я прошу вас меня простить. Простите и его тоже.
— Я… я…
Шарлотта коснулась ее щеки:
— Подумайте об этом, Мери. Подумайте хорошенько. Вас полюбил мужчина из рода Габри. А это как небесное благословение.
Часом позже Мери все еще сидела на кровати в своей комнате и смотрела на пирамиды. И все время думала. Хочет ли она услышать объяснения от самого Рэма?
Конечно, да. Какие могут быть сомнения. Но в этом так трудно себе признаться. Если то, что сказала мать Рэма, правда, и он ее действительно любит, то…
Но он сейчас должен меня ненавидеть. Ведь я причинила ему так много неприятностей. Оставила его тогда связанным в Луксоре, и потом… Он, наверное, никогда меня не простит. Господи, а если его мама ошибается, а если он меня не любит?
В дверь постучали.
— Золотко, ты не откроешь? Я совсем раздета.
Мери пошла к двери, открыла ее и обмерла. Впереди стоял Омар, камердинер Рэма, а за ним целый взвод посыльных. Они внесли примерно дюжину корзин с экзотическими цветами, несколько коробок с великолепными меховыми накидками и причудливо стилизованными шелковыми джеллабами, расшитыми драгоценными камнями. Большую шкатулку, размером примерно с коробку от обуви, Омар передал лично с поклоном.
В ней лежали камни, много камней — топазы, бирюза, рубины, изумруды и, конечно, бриллианты.
— О Боже!
Омар улыбнулся и передал ей ключи с фигуркой верблюда на золотой цепочке.
— Мистер Габри сказал, что, может быть, это вам больше понравится. Это джип. И швейцар подгонит его, куда вы скажете.
Он поклонился снова и, пятясь спиной, вышел за дверь.
Мери посмотрела в потолок и издала торжествующий крик. А затем начала танцевать.
Этот сумасшедший египтянин еще любит меня!
Вэлком расплылась в улыбке:
— Похоже, золотко, у нас вместо поминок намечается свадьба.
Мери понимала, что теперь ее ход. Целый час она пыталась дозвониться Рэму в Луксор. Телефонная сеть в Египте оставляет желать много лучшего, а если к тому же ваш арабский ограничен всего несколькими словами…
— Что мне делать? — спросила она Вэлком. — В Луксор самолетов не будет до утра.
— Ну, до утра так до утра. А сейчас-то что морить себя голодом. Как насчет того, чтобы поесть? Я вот готова съесть лошадь вместе со сбруей.
— Ты иди поешь, Вэлком, а я просто немного прогуляюсь.
Мери брела по пальмовой аллее. Голова опущена, руки в карманах джинсов, на плече сумочка. Брела, куда поведут ноги. А они знали, куда вести.
— Добрый день, прекрасная леди, — услышала она мальчишеский голос. — Хотите купить открытки? А может быть, вам нужен гид для осмотра пирамид?
Она подняла голову и улыбнулась, увидев маленькое чумазое лицо.
— Привет, Ахмед.
— Мисс Мери Воэн! Хотите проехаться на верблюде к пирамидам? — Его черные глаза загорелись, а улыбка стала еще шире.
Она встряхнула волосами и засмеялась:
— А почему бы и нет? Подумай, может быть, удастся найти Хасана. — Она достала из сумочки банкноту и протянула ему. — Давай, работай.
Ахмед бросился вперед, таща ее за собой. Скоро она уже качалась на спине долговязого серого животного. Легким шагом он прокладывал себе путь к пирамидам. Сладостные, с примесью горечи, воспоминания высвечивались яркими вспышками. Она закрыла глаза и почти сразу же услышала стук копыт черного скакуна. Он приближался. Кажется, все было на самом деле.
Ее сердце начало бешено колотиться. Она оглянулась. За ней скакал всадник.
Коренастый краснолицый человек в клетчатой рубахе. Плечи Мери опустились. Нет, это была всего лишь фантазия. А как хотелось, чтобы появился Рэм, в этом самом месте, ваял ее на руки и увез!
Они добрались до сфинкса, и хозяин поставил Хасана на колени, чтобы Мери могла сойти. Она задумчиво погладила верблюда и расплатилась с погонщиком. Ахмед, видимо, заметил ее состояние и больше ей не докучал.
Не двигайся. Оставайся здесь.
Мери села на тот же самый камень, на котором сидела тогда — как же давно она здесь сидела, — и закрыла глаза. Ее окружили лица Рэма. Их было много, этих лиц. Вот одно, с огненно-голубыми глазами, искрящимися смехом, вот другое, пылающее страстью, а вот еще одно, на нем боль и мольба.
Боже, помоги мне. Я люблю его.
Она ждала, надеясь, что Рэм придет к ней.
Но он не пришел.
Когда солнце начало садиться за пирамиды, она вздохнула, поднялась и медленно возвратилась в отель. Даже если бы Рэм и пришел, между ними все равно так много неясного, нерешенного. Иногда любовь побеждает далеко не все.
Одной любви порой недостаточно.
Глава 27
Когда я вспоминаю о том,
Что сегодня ты опять явишься ко мне во сне,
Мое сердце стучит так,
Как будто готово выпрыгнуть из груди.
О, как прекрасна эта грядущая ночь!
Из песен Нового Царства, 1550 — 1080 гг. до Рождества Христова
Он явился к ней из темноты. Эта темнота все еще обволакивала его, не давая возможности разглядеть лицо. Единственной приметой были глаза. Острые, пронзительные. Они были голубыми. Вот таким голубым светом иногда вспыхивает прозрачный кристалл.
Знакомое чувство всколыхнуло ее. Осветило внутренним светом. Это чувство было любовью. Она улыбнулась и протянула к нему руки. Он слегка прикоснулся губами к ее виску, а затем нежно поцеловал в губы. Души их в этот момент слились воедино, и отныне они будут так существовать в этом сюрреальном мире бесконечно. Когда же он подался назад, все существо ее переполнилось грустью и щемящей тоской.
Она не видела, но знала: он улыбается. Чувствовала это. Потоки божественного тепла ласкали ее, как солнечные лучи. Неожиданно он надел ей на шею цепочку с золотым кулоном — это была изысканная фигурка сокола, — и в этот момент черты его лица прояснились. Стали различимы высокие скулы, твердый подбородок и темные усы.
— Наше время настало, дорогая, — прошептал он. — Я пришел к тебе.
— Рэм, — пробормотала Мери голосом, хриплым со сна.
— Я здесь, любовь моя.
— Почему тебя так долго не было?
— А я ждал… ждал тебя.
Он коснулся ее, и все чувства Мери ожили; он поцеловал ее, и дух Мери воспарил. Они занимались любовью. Их тела, объединившись в одно целое, пронзая пространство, полетели к далеким галактикам.
Дыхание остановилось, время тоже. Волна за волной неописуемое блаженство перекатывалось через них, пока наконец они не вздрогнули в последний раз и не застыли.
Мери открыла глаза и коснулась его лица:
— Это все сон? Ты пришел ко мне во сне?
— А ты бы хотела, чтобы я приходил к тебе только во сне?
— Нет. Ты мне нужен живой, из костей и мяса.
Он улыбнулся:
— В таком случае твое желание исполнилось. Вот он я, живой, из костей и мяса. Живее не придумаешь. Мало того, я собираюсь с тобой остаться навсегда. Я искал тебя всю жизнь. Находил, терял, снова находил. Ты моя, и я никогда не позволю тебе исчезнуть. Пока дышу, буду беречь и охранять каждый сантиметр твоего тела.
Он страстно ее обнял.
Она засмеялась:
— Рэмсон Габри, ну что мне с тобой делать?
— Для начала выйди за меня замуж.
— Это может обернуться катастрофой.
— Почему? Разве ты меня не любишь?
Она погладила ладонью его щеку и нежно поцеловала.
— Меня тянет к тебе так сильно и неотвратимо, что я до сих пор не могу осознать этого. И конечно же, я тебя люблю. Но иногда одной любви недостаточно. Мы такие разные.
— В определенном смысле, наверное. Но мы две половины одного целого и в этом смысле одинаковы. Выходи за меня, дорогая, и я клянусь всем святым, что ты никогда не пожалеешь об этом. Я люблю тебя больше жизни. Моя душа вся наполнена тобой.
— Но, Рэм, иногда ты… тебя… становится так много… ты… подавляешь меня. Порой мне кажется, что я не смогу это выдержать.
Он запустил пальцы в свои черные волосы и прижал ладонь ко лбу.
— Я знаю, что в больших дозах меня порой вынести очень трудно. Я это знаю. Но, Господи, когда подумаю, что с тобой может что-нибудь случиться, я становлюсь больным. Может быть, ты поймешь, если узнаешь, что я чувствую, как я чувствую и почему я чувствую… О дьявол!
— Но может быть, ты попробуешь объяснить?
— Вряд ли удастся объяснить это словами, но я могу показать.
— Показать?
— Да. Но готова ли ты это увидеть?
— Готова к чему?
— Узнать правду о нас.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Он вздохнул:
— Хорошо, я покажу тебе. Ведь ты мне доверяешь?
Она кивнула.
Он притянул ее ближе, снял со своей шеи кулон с соколом и повернул его к ней тыльной стороной.
— Приложи сюда свой. — Когда она сделала то, что он попросил, Рэм сжал два кулона вместе, пока они не начали трещать, а затем прижал свой лоб к ее лбу. — Расслабься. Выбрось все свои мысли из головы, — прошептал он, — и следуй за мной.
Мери почувствовала, как его сознание проникло в ее и поманило мягкими пальцами, похожими на дуновение свежего теплого ветерка. И она пошла за ним. Их поднял вихрь, закрутил и понес назад… назад… назад…
Они являли собой сейчас единое бесформенное существо. Квинтэссенция чистой радости и мягкого света танцевала среди звезд, кружилась между галактиками и путешествовала по дорогам бесконечности. Безграничная, беспредельная, невероятная любовь пульсировала в сердцевине этого существа, генерируя свет, подобно маленькому солнцу. Оно расщепилось на две части, и мгновенно эти частицы слились вместе, подобно тому, как радужные капельки воды сливаются в одну.
Блуждая своими неведомыми путями, эта сущность наконец достигла Земли и разделилась на две. Затем части соединились снова, потом разделились, летая и играя среди растений и водоемов. И они остались на этой планете, окончательно расколовшись на две половины. Их тела начали постепенно принимать форму, они становились людьми.
Подобных существ, решивших задержаться на Земле, было не одно, не два, а много, очень много. И все они, приняв человеческую форму, потеряли память о своем происхождении. Они вошли в обычный земной цикл: рождение — смерть, мужчина — женщина, свет — тьма, радость — грусть. Единственное, что закрепилось в их памяти от прежнего бытия, — это знание о существовании второй половины и непреодолимая жажда к воссоединению.
Спиральный вихрь мчался сквозь время, то и дело высвечивая души этих существ, иные наполненные радостью соединения, другие — грустью разлуки. Эти женские и мужские доли находили друг друга много раз, но всегда женская вскоре исчезала — либо умирала, либо случалось что-нибудь еще, что их разлучало. Память хранила мучительную боль об этих временах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Он кайюн из Абевилля, Луизиана, и они с Рэмом друзья с университетских времен. Оба окончили Техасский университет.
Намного больше стало известно и о Рэмсоне Габри и его семье. Они владеют отелем «Гор», как, впрочем, и многим другим в этой стране. Рэм, конечно, архитектор, и неплохой, но он активно задействован в семейном бизнесе.
Его мать, миссис Габри, вернее, Шарлотта Кларк Габри, известна также как Чарли Кларк, автор детективных бестселлеров. Мери много раз слышала от своей матери восторженные отзывы об успехах Чарли Кларк. Нора — ее издатель.
Последние два дня были сущим адом.
И он не попытался даже что-то объяснить, черт бы его побрал! А все потому, что никаких объяснений не существует. Что объяснять-то? Было предательство, обычное предательство.
Мери села на диван, уперла подбородок в колени и отчаянно загрустила.
— Золотко, мне бы очень хотелось тебя как-то развеселить, — сказала Вэлком и погладила ее по спине.
— Мне бы тоже.
Кто-то постучал. Сердце Мери бешено заколотилось. Эта реакция ее страшно разозлила, потому что показала, что в душе она продолжала надеяться, что явится Рэм. Как ни в чем не бывало, и все понятно и просто объяснит.
— Я открою, — сказала Вэлком, поднимаясь с дивана.
Служитель передал картонную коробку и маленький букет:
— Для мисс Воэн.
Вэлком дала ему на чай, а затем с улыбкой передала букет Мери:
— Может быть, это тебя развеселит.
Мери посмотрела на карточку, прикрепленную к букету:
— От какого-то Тефика Фаяда. А что в коробке?
Вэлком развязала веревку и заглянула.
— Боже мой!
— Что там?
— Наши пленки.
— Не может быть. Дай-ка мне посмотреть.
Действительно, в коробке лежали кассеты с пленками, которые они отсняли для рекламного проспекта. Там же была и личная пленка Мери. Был там и конверт. Мери распечатала его и прочла вслух послание от человека, подписавшегося как Тефик Фаяд. Оно было довольно забавное. Он писал, что пленки попали к нему случайно и что он их возвращает. Записка была написана на бланке директора Мабахета.
— Что такое Мабахет? — спросила Вэлком.
— Не имею ни малейшего представления. Наверное, одна из бесчисленных бюрократических контор, каких в Египте тьма. Но самое интересное, как он узнал, где меня найти?
Это было странно, очень странно. Впрочем, все, что случилось с ней в этой стране, было не менее странным.
— Я позвоню Филиппу в посольство. Он должен знать, — сказала Вэлком и подвинула телефон. Коротко объяснив Филиппу ситуацию, она стала долго слушать, не перебивая. Последними ее словами были:
— Этого не может быть. Ты шутишь. Неужели это правда? — Затем ошеломленная Вэлком повесила трубку.
— И что?
— Ты в это не поверишь.
— Попытаюсь.
— Тефик Фаяд — директор Мабахета. А это что-то вроде местного ФБР.
— ФБР? Боже мой.
— Обожди. Это еще не все. Агент Мабахета был найден мертвым на пароходе «Жемчужина Нила». Зарезан ножом.
Глаза Мери округлились.
— Ты хочешь сказать, что наш покойник…
— Был агентом Мабахета.
— Боже мой!
— Вот так вот, золотко.
— Но как в Мабахет попали наши пленки? Уолтер Раш сказал мне, что он их не брал, а врать ему тогда не было никакого смысла.
— Ничего не понимаю. Одно лишь тебе скажу: нам с тобой надо держать язык за зубами. Это уж точно.
— Я с тобой полностью согласна.
Мери мучилась нетерпением покинуть Египет. Эта страна потеряла для нее свое очарование. Она сидела на своей кровати и смотрела на пирамиды. Большие кучи старых камней, и больше ничего. Никакой магии.
К ней постучала Вэлком:
— Тебя тут хочет видеть кое-кто.
Сердце Мери подпрыгнуло к горлу.
— Кто?
— Твоя мама. И еще какая-то женщина.
— Скажи им, чтобы они уходили.
Но Нора Элвуд уже вошла в комнату дочери:
— Не будь занудой, Мери. Мы полсвета облетели только для того, чтобы поговорить с тобой и объясниться.
Следом за Норой в комнату тихо вошла высокая голубоглазая блондинка.
— Что объяснить, мама? Что ты снова влезла в мою жизнь? И в профессиональную, и в личную. Но на этот раз ты все проделала с большим блеском. Ты разбила мое сердце, мама. Уходи. Я не хочу с тобой разговаривать. — Слезы хлынули у нее из глаз и потекли по щекам.
— Мери, не делай из мухи слона. Я…
— Нора, позволь мне, — сказала другая женщина. Она пересекла комнату, села рядом с Мери и взяла ее за руку. — Дорогая, я мать Рэма, Шарлотта Габри. Или Чарли, если угодно.
— У него ваши глаза… — вырвалось у Мери, прежде чем она смогла прикусить язык. Лицо ее вспыхнуло. — Я имела в виду…
Шарлотта погладила ее руку и улыбнулась.
— Я знаю, что вы имели в виду. И я также знаю, что Нора и я две старые дуры, которые чуть не разрушили ваше счастье и счастье моего сына. Я никогда не прощу себе того, что случилось. Он весь сам не свой, требует, чтобы ваша мама и я все вам объяснили. Он вас очень любит, я знаю.
Мери начала что-то говорить, но Шарлотта ее перебила:
— Во-первых, разрешите дать пояснения по поводу заказа на рекламный проспект для отеля «Гор». Нора мне сказала о вашем новом бизнесе, и я действительно попросила мужа рассмотреть также и ваше предложение. А вообще предложений в этот раз было очень много. Но я попросила только рассмотреть, и все. Потом был устроен конкурс, и вы его выиграли совершенно заслуженно.
Мери нахмурилась:
— Правда?
— Правда. Конечно, я была в восторге, узнав, что победила фирма «V&V».
— А я нет, — вмешалась Нора. — В газетах полно сообщений о том, что…
— Дай мне закончить, Нора, — прервала ее Шарлотта. — Скажите, — спросила она Мери, — когда вы познакомились с моим сыном?
Мери ей сказала.
Шарлотта улыбнулась:
— Я так и думала. Я позвонила ему только на следующий день. Мы были в Филадельфии, так ведь, Нора?
— Вы имеете в виду…
— Да, дорогая. Вы с Рэмом уже были знакомы. О том, что Нора Элвуд ваша мама, он узнал через день. Но Нора была очень озабочена вашей безопасностью, и я попросила Джи-Джи, руководителя детективного агентства Рэма, проследить за вами еще до того, как поговорила с сыном. Единственное, я не знала, в какое трудное положение его ставлю, вынуждая дать обещание, что вы ни о чем не узнаете. Я прошу вас меня простить. Простите и его тоже.
— Я… я…
Шарлотта коснулась ее щеки:
— Подумайте об этом, Мери. Подумайте хорошенько. Вас полюбил мужчина из рода Габри. А это как небесное благословение.
Часом позже Мери все еще сидела на кровати в своей комнате и смотрела на пирамиды. И все время думала. Хочет ли она услышать объяснения от самого Рэма?
Конечно, да. Какие могут быть сомнения. Но в этом так трудно себе признаться. Если то, что сказала мать Рэма, правда, и он ее действительно любит, то…
Но он сейчас должен меня ненавидеть. Ведь я причинила ему так много неприятностей. Оставила его тогда связанным в Луксоре, и потом… Он, наверное, никогда меня не простит. Господи, а если его мама ошибается, а если он меня не любит?
В дверь постучали.
— Золотко, ты не откроешь? Я совсем раздета.
Мери пошла к двери, открыла ее и обмерла. Впереди стоял Омар, камердинер Рэма, а за ним целый взвод посыльных. Они внесли примерно дюжину корзин с экзотическими цветами, несколько коробок с великолепными меховыми накидками и причудливо стилизованными шелковыми джеллабами, расшитыми драгоценными камнями. Большую шкатулку, размером примерно с коробку от обуви, Омар передал лично с поклоном.
В ней лежали камни, много камней — топазы, бирюза, рубины, изумруды и, конечно, бриллианты.
— О Боже!
Омар улыбнулся и передал ей ключи с фигуркой верблюда на золотой цепочке.
— Мистер Габри сказал, что, может быть, это вам больше понравится. Это джип. И швейцар подгонит его, куда вы скажете.
Он поклонился снова и, пятясь спиной, вышел за дверь.
Мери посмотрела в потолок и издала торжествующий крик. А затем начала танцевать.
Этот сумасшедший египтянин еще любит меня!
Вэлком расплылась в улыбке:
— Похоже, золотко, у нас вместо поминок намечается свадьба.
Мери понимала, что теперь ее ход. Целый час она пыталась дозвониться Рэму в Луксор. Телефонная сеть в Египте оставляет желать много лучшего, а если к тому же ваш арабский ограничен всего несколькими словами…
— Что мне делать? — спросила она Вэлком. — В Луксор самолетов не будет до утра.
— Ну, до утра так до утра. А сейчас-то что морить себя голодом. Как насчет того, чтобы поесть? Я вот готова съесть лошадь вместе со сбруей.
— Ты иди поешь, Вэлком, а я просто немного прогуляюсь.
Мери брела по пальмовой аллее. Голова опущена, руки в карманах джинсов, на плече сумочка. Брела, куда поведут ноги. А они знали, куда вести.
— Добрый день, прекрасная леди, — услышала она мальчишеский голос. — Хотите купить открытки? А может быть, вам нужен гид для осмотра пирамид?
Она подняла голову и улыбнулась, увидев маленькое чумазое лицо.
— Привет, Ахмед.
— Мисс Мери Воэн! Хотите проехаться на верблюде к пирамидам? — Его черные глаза загорелись, а улыбка стала еще шире.
Она встряхнула волосами и засмеялась:
— А почему бы и нет? Подумай, может быть, удастся найти Хасана. — Она достала из сумочки банкноту и протянула ему. — Давай, работай.
Ахмед бросился вперед, таща ее за собой. Скоро она уже качалась на спине долговязого серого животного. Легким шагом он прокладывал себе путь к пирамидам. Сладостные, с примесью горечи, воспоминания высвечивались яркими вспышками. Она закрыла глаза и почти сразу же услышала стук копыт черного скакуна. Он приближался. Кажется, все было на самом деле.
Ее сердце начало бешено колотиться. Она оглянулась. За ней скакал всадник.
Коренастый краснолицый человек в клетчатой рубахе. Плечи Мери опустились. Нет, это была всего лишь фантазия. А как хотелось, чтобы появился Рэм, в этом самом месте, ваял ее на руки и увез!
Они добрались до сфинкса, и хозяин поставил Хасана на колени, чтобы Мери могла сойти. Она задумчиво погладила верблюда и расплатилась с погонщиком. Ахмед, видимо, заметил ее состояние и больше ей не докучал.
Не двигайся. Оставайся здесь.
Мери села на тот же самый камень, на котором сидела тогда — как же давно она здесь сидела, — и закрыла глаза. Ее окружили лица Рэма. Их было много, этих лиц. Вот одно, с огненно-голубыми глазами, искрящимися смехом, вот другое, пылающее страстью, а вот еще одно, на нем боль и мольба.
Боже, помоги мне. Я люблю его.
Она ждала, надеясь, что Рэм придет к ней.
Но он не пришел.
Когда солнце начало садиться за пирамиды, она вздохнула, поднялась и медленно возвратилась в отель. Даже если бы Рэм и пришел, между ними все равно так много неясного, нерешенного. Иногда любовь побеждает далеко не все.
Одной любви порой недостаточно.
Глава 27
Когда я вспоминаю о том,
Что сегодня ты опять явишься ко мне во сне,
Мое сердце стучит так,
Как будто готово выпрыгнуть из груди.
О, как прекрасна эта грядущая ночь!
Из песен Нового Царства, 1550 — 1080 гг. до Рождества Христова
Он явился к ней из темноты. Эта темнота все еще обволакивала его, не давая возможности разглядеть лицо. Единственной приметой были глаза. Острые, пронзительные. Они были голубыми. Вот таким голубым светом иногда вспыхивает прозрачный кристалл.
Знакомое чувство всколыхнуло ее. Осветило внутренним светом. Это чувство было любовью. Она улыбнулась и протянула к нему руки. Он слегка прикоснулся губами к ее виску, а затем нежно поцеловал в губы. Души их в этот момент слились воедино, и отныне они будут так существовать в этом сюрреальном мире бесконечно. Когда же он подался назад, все существо ее переполнилось грустью и щемящей тоской.
Она не видела, но знала: он улыбается. Чувствовала это. Потоки божественного тепла ласкали ее, как солнечные лучи. Неожиданно он надел ей на шею цепочку с золотым кулоном — это была изысканная фигурка сокола, — и в этот момент черты его лица прояснились. Стали различимы высокие скулы, твердый подбородок и темные усы.
— Наше время настало, дорогая, — прошептал он. — Я пришел к тебе.
— Рэм, — пробормотала Мери голосом, хриплым со сна.
— Я здесь, любовь моя.
— Почему тебя так долго не было?
— А я ждал… ждал тебя.
Он коснулся ее, и все чувства Мери ожили; он поцеловал ее, и дух Мери воспарил. Они занимались любовью. Их тела, объединившись в одно целое, пронзая пространство, полетели к далеким галактикам.
Дыхание остановилось, время тоже. Волна за волной неописуемое блаженство перекатывалось через них, пока наконец они не вздрогнули в последний раз и не застыли.
Мери открыла глаза и коснулась его лица:
— Это все сон? Ты пришел ко мне во сне?
— А ты бы хотела, чтобы я приходил к тебе только во сне?
— Нет. Ты мне нужен живой, из костей и мяса.
Он улыбнулся:
— В таком случае твое желание исполнилось. Вот он я, живой, из костей и мяса. Живее не придумаешь. Мало того, я собираюсь с тобой остаться навсегда. Я искал тебя всю жизнь. Находил, терял, снова находил. Ты моя, и я никогда не позволю тебе исчезнуть. Пока дышу, буду беречь и охранять каждый сантиметр твоего тела.
Он страстно ее обнял.
Она засмеялась:
— Рэмсон Габри, ну что мне с тобой делать?
— Для начала выйди за меня замуж.
— Это может обернуться катастрофой.
— Почему? Разве ты меня не любишь?
Она погладила ладонью его щеку и нежно поцеловала.
— Меня тянет к тебе так сильно и неотвратимо, что я до сих пор не могу осознать этого. И конечно же, я тебя люблю. Но иногда одной любви недостаточно. Мы такие разные.
— В определенном смысле, наверное. Но мы две половины одного целого и в этом смысле одинаковы. Выходи за меня, дорогая, и я клянусь всем святым, что ты никогда не пожалеешь об этом. Я люблю тебя больше жизни. Моя душа вся наполнена тобой.
— Но, Рэм, иногда ты… тебя… становится так много… ты… подавляешь меня. Порой мне кажется, что я не смогу это выдержать.
Он запустил пальцы в свои черные волосы и прижал ладонь ко лбу.
— Я знаю, что в больших дозах меня порой вынести очень трудно. Я это знаю. Но, Господи, когда подумаю, что с тобой может что-нибудь случиться, я становлюсь больным. Может быть, ты поймешь, если узнаешь, что я чувствую, как я чувствую и почему я чувствую… О дьявол!
— Но может быть, ты попробуешь объяснить?
— Вряд ли удастся объяснить это словами, но я могу показать.
— Показать?
— Да. Но готова ли ты это увидеть?
— Готова к чему?
— Узнать правду о нас.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Он вздохнул:
— Хорошо, я покажу тебе. Ведь ты мне доверяешь?
Она кивнула.
Он притянул ее ближе, снял со своей шеи кулон с соколом и повернул его к ней тыльной стороной.
— Приложи сюда свой. — Когда она сделала то, что он попросил, Рэм сжал два кулона вместе, пока они не начали трещать, а затем прижал свой лоб к ее лбу. — Расслабься. Выбрось все свои мысли из головы, — прошептал он, — и следуй за мной.
Мери почувствовала, как его сознание проникло в ее и поманило мягкими пальцами, похожими на дуновение свежего теплого ветерка. И она пошла за ним. Их поднял вихрь, закрутил и понес назад… назад… назад…
Они являли собой сейчас единое бесформенное существо. Квинтэссенция чистой радости и мягкого света танцевала среди звезд, кружилась между галактиками и путешествовала по дорогам бесконечности. Безграничная, беспредельная, невероятная любовь пульсировала в сердцевине этого существа, генерируя свет, подобно маленькому солнцу. Оно расщепилось на две части, и мгновенно эти частицы слились вместе, подобно тому, как радужные капельки воды сливаются в одну.
Блуждая своими неведомыми путями, эта сущность наконец достигла Земли и разделилась на две. Затем части соединились снова, потом разделились, летая и играя среди растений и водоемов. И они остались на этой планете, окончательно расколовшись на две половины. Их тела начали постепенно принимать форму, они становились людьми.
Подобных существ, решивших задержаться на Земле, было не одно, не два, а много, очень много. И все они, приняв человеческую форму, потеряли память о своем происхождении. Они вошли в обычный земной цикл: рождение — смерть, мужчина — женщина, свет — тьма, радость — грусть. Единственное, что закрепилось в их памяти от прежнего бытия, — это знание о существовании второй половины и непреодолимая жажда к воссоединению.
Спиральный вихрь мчался сквозь время, то и дело высвечивая души этих существ, иные наполненные радостью соединения, другие — грустью разлуки. Эти женские и мужские доли находили друг друга много раз, но всегда женская вскоре исчезала — либо умирала, либо случалось что-нибудь еще, что их разлучало. Память хранила мучительную боль об этих временах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29