– Он никуда не уедет, – сказала я громко.
– О, Клер. – Она потрепала меня по руке, успокаивая.
* * *
Джош провез Мэттью и Твит по окрестным фермам. Они оказались на ферме дяди Уинстона, когда одна из его коров-рекордисток никак не могла отелиться. Мэттью и Твит кинулись спасать ситуацию, и на свет благополучно появились двое телят. Когда несколькими минутами спустя прибыл доктор Рэдклифф – пожилой ветеринар Дандерри и кузен мамы, – он был очень доволен результатом.
– Ну, он настоящий гигант, а она маленькая, но сильная, – удивленно рассказывал доктор Рэдклифф Уинстону и Джошу. Я думаю, он говорил о Мэттью и Твит, хотя вполне возможно, что и о телятах. Дело кончилось тем, что старик предложил Мэттью и Твит интернатуру в своей лечебнице. При этом подразумевалось, что через несколько лет, когда он уйдет на пенсию, они выкупят его практику.
Я услышала эту новость, и именно мне пришлось рассказать о ней Роану. Я уговорила его поехать в городской парк рядом с тем самым мостом Делани. Мы сидели в тени на одеяле, река плескалась у наших ног.
Роан повертел незажженную сигару, отбросил ее прочь и сказал:
– Ты тянешь себя за мочки, и взгляд твой кристально чист. Говори. Что бы ни было, скажи мне.
Я уклонилась от прямого ответа.
– Каждый, кто вырос в этом городе, хотя бы раз побывал здесь подростком. Это старое место для свиданий. А у нас с тобой никогда этого не было. Черт побери, разве мы не заслужили? – Я протянула ему руку, – Пошли.
Он нахмурился, но помог мне встать. Я оперлась на свою неизменную трость и пошла по зеленому склону холма к дороге. Мы вступили под свод благоухающих крон и повернулись лицом друг к другу. Он отложил в сторону мою трость и обнял меня.
– Днем это место не пользуется столь дурной славой, – начала я.
Но он поцеловал меня, и я все забыла.
– А как тебе это? – спросил он несколькими минутами спустя. Мы опустились рядом друг с другом, буквально бездыханные. – Скажи мне, – повторил он.
Я сказала. Внизу плескалась река, в ушах звенела ленивая песня насекомых, лучи солнца просачивались через деревянную крышу моста у нас над головой.
Роан вздохнул:
– Значит, все. Мэттью остается. Я ни черта уже не могу сделать. Только уйти с его дороги.
Глава 18
Когда мы проснулись на следующее утро в доме у озера, в отдалении слышались раскаты грома, воздух был тяжелым и жарким, заряженным грозой. Мы поспешно натянули на себя старые джинсы и футболки.
Роан смотрел на низкие, тяжелые, густо-синие облака и хмурился. Он встал на колени около моей кровати и помог мне обуться. Я убрала с его лба прядь темных волос.
– Мы должны поговорить о будущем, – сказал он.
– Давай пока разберемся с настоящим. Посмотрим, что там на улице.
Мы вышли на веранду. Я осмотрелась, чувствуя, как все сильнее ноет больная нога. Молчали птицы, не было слышно насекомых. Ни малейшего дуновения ветра Короткими всплесками пульсировала молния. Небо на востоке окрашивалось в тревожный пурпурно-черный цвет.
– Мне это не нравится, – сказала я.
Роан снял с крючков на стенах веранды висячие корзины с папоротником и поставил их на каменный пол. Он похлопал по стене из толстого орешника.
– Построен, как железобетонный бункер. Не дрогнет при самом сильном ветре.
– Я в дом, – сказала я. – Становлюсь живым барометром: вся в мурашках и колено болит.
Зазвенел телефон, я прохромала к нему. Звонил папа сообщить нам сводку погоды и поторопить с возвращением на ферму.
– Где Мэттью и Твит? – спросил Роан с тревогой.
– Они с Джошем, он повез их и Аманду на завтрак в клуб.
Лицо Роана стало жестким, он отвернулся.
– С нами все в порядке, – сказала я родителям и быстро попрощалась с ними, прервав поток их возражений. Я ходила за Ровном как привязанная.
– Боишься? – ухмыльнулся он.
– Не больше обычного.
Роан притянул меня к себе. Мы обнялись в надвигающейся темноте. Не знаю, сколько прошло времени: утренний свет сменился сумерками с желтоватым оттенком, резко выделив ставшую неожиданно яркой единственную розу на вновь посаженных кустах.
Небо на востоке как будто сбилось в масло. Поднялся резкий ветер, сорванные с ив листья понесло по двору. Поверхность озера покрывалась белыми пузырями.
– Роан! – взволнованно сказала я. – Это не обычная гроза – похоже, идет торнадо.
Он выпрямился, прислушался к шуму ветра, лицо его напряглось.
– Иди в дом, – сказал он, – я посмотрю.
Я поежилась от струи холодного воздуха.
– Посмотришь что? Будешь бороться со стихией голыми руками?
Он отпустил меня и вышел во двор. На него налетел ветер, он покачнулся. Я прислонилась к столбу веранды.
– Иди в дом, – снова сказал он. От дуба отломилась ветка, ударила его в грудь и опрокинула на землю. Я скатилась с лестницы и подползла к нему.
Вдвоем мы кое-как добрались до дома. Обхватив меня за талию, он отнес меня к двери между спальней и кухней. Я старалась защитить руками его голову, он мою.
Ветер завыл. Я в жизни не слышала ничего подобного. В окно спальни ударил сук, рама затрещала. Занавески вздыбились белыми флагами, что-то скрежетало, слышались глухие удары, но все заглушал дикий, почти невыносимый вой ветра. Я встретилась глазами с Ровном и начала считать вслух, как будто это могло предотвратить опасность.
– Что ты делаешь? – крикнул он.
– Я верю в нумерологию, – закричала я в ответ. Через разбитое окно в комнату хлестал дождь, но ветер постепенно стал стихать. Свет стал ярче. Уцепившись за дверную раму, я попыталась встать.
– Нужно позвонить домой, узнать…
Роан побежал в гостиную. Дрожа, я подтащила себя к двери: весь пол спальни и кровать были усыпаны осколками стекла.
Мы почти час говорили по телефону, мама и папа передавали информацию. У Ариетты снесло крышу гаража, у дяди Уинстона на плантации переломало и вырвало с корнем около акра рождественских елок. У Хопа разнесло в щепки ангар для баркаса и сам баркас. В сущности, ничего страшного не случилось.
Джош жив-здоров. С Мэттью, Твит и Амандой все тоже было в порядке.
Совершенно измученные, мы, наконец, вышли во двор. Дождь еще накрапывал, от земли и озера поднимался теплый туман. В конце двора в лесу прорубило просеку, казалось, что там прошла гигантская сенокосилка. Я почувствовала, как рука Роана сжимает мою. Зловещая тропа исчезала на гребне горы в направлении Пустоши.
* * *
Проезжая по разбросанным по гравию сломанным веткам деревьев, Роан замедлил ход.
Меня чуть не вывернуло, когда я увидела всю картину разрухи. Двадцатилетние сосны и кедры были выломаны с корнем, а весь закопанный хлам и захороненные руины полусожженного прицепа и грузовика Большого Роана вынесло на поверхность.
Это было оскверненное кладбище с выброшенными наружу костями и раскрытыми гробами. Поваленные деревья, спутанные в клубок лозы плюща, разбросанные в беспорядке свидетельства былого – сгнившие жестянки, проржавевший корпус стиральной машины, грязные клочья и куски непонятно чего. Какой-то предмет, напоминавший по форме пончик, бесстыдно свешивался с расщепленного ствола сосны, извергая из себя потоки грязной воды.
– Это шина, полусгнившая, – сказал Роан. Я не могла дышать, не могла говорить. Я посмотрела на Роана, ужас на его лице разбивал мне сердце. Его детство, его позор и стыд оказались вновь извлеченными из земли и выставленными на всеобщее обозрение.
Я положила ладонь на его руку.
– Это ужасно. Не надо оставаться здесь, поедем, – умоляла я.
Его глаза не отрывались от развороченных развалин, руки так сжимали руль, что костяшки пальцев стали бледно-голубыми. Он выключил мотор, открыл дверь и вышел.
– Нет, – поспешно сказала я, ухватив его за рукав рубашки. Он освободил руку и стал спускаться по склону, отбрасывая ногой мусор, перешагивая через стволы сломанных деревьев.
– Сиди в машине, – крикнул он мне. – Не ходи за мной.
Я все же попыталась выбраться, держась одной рукой за дверцу, которую он оставил открытой, другой искала на заднем сиденье свою трость.
– Я всегда была частью этого. Если ты сейчас будешь без меня, то это навсегда. Подожди. Кто-то едет.
Слышишь? Машина.
Это был Мэттью. Он остановил грузовик, выпрыгнул из кабины и, жмурясь, посмотрел на Роана.
– Я знал, что ты проявишь чертовское упрямство и не пожелаешь нормально укрыться от торнадо. Я не нашел тебя в “Десяти прыжках”, поэтому я… Что ты, черт возьми, здесь делаешь?
– Забери его, Мэттью, – приказала я. – Забери его отсюда!
Мэттью колебался, удивленно переводя взгляд с Роана на меня.
– Что это? Что здесь такое?
– Здесь я, – сказал Роан бесцветным голосом. – То, чем я был. То, чем я всегда буду для Мэлони. Тебе этого не понять.
– Что? Что ты сказал? – Мэттью наклонился и что-то поднял с земли, затем выпрямился, держа в руках ржавую грязную втулку. Он некоторое время, нахмурившись, рассматривал ее, затем бросил ив упор уставился на Роана.
– Что бы это ни было, скажи мне. Не может же это быть так ужасно.
Он спустился по склону.
Роан шагнул вперед.
– Вы оба – оставайтесь на месте.
Мэттью остановился, удивленный этим гневным предупреждением. Затем, сжав зубы, пошел дальше, спотыкаясь о ветки и сердито выпутываясь из забрызганного грязью плюща.
– И что же ты собираешься делать? Как вчера, будешь махать кулаками? Ну давай! Покажи мне, кто ты есть на самом деле.
Роан ухватил его за рубашку и как следует тряхнул.
Я закричала:
– Роан, не смей!
Мэттью, потеряв равновесие, упал на кучу веток. Роан наклонился над ним, все еще держа его за рубашку. Мэттью, окаменев, не сводил с него глаз.
– Здесь. Вот здесь я вырос, – сказал Роан. – В этой помойке. Клер однажды пришла сюда за помощью – мы были еще детьми. Здесь был мой старик. Он попытался изнасиловать ее. И, когда я добрался сюда…
– Роан! – закричала я в отчаянии. Голова Роана опустилась. Он сделал глубокий вдох, затем жестко посмотрел на Мэттью.
– Я убил его!
Глава 19
Мы втроем сидели на промокшем набитом травой матрасе у дороги на Пустошь. Я – в середине. Роан смотрел прямо перед собой. Мэттью положил голову на руки, опираясь локтями о колени.
Из слов Роана вставала картина прошлого, сами собой возникали ответы на вопросы “как”, “почему”. Неприкрашенный портрет детства Роана, проведенного под знаком насилия и жестокости его отца. Я слушала Роана, и меня охватывал озноб.
Я старалась объяснить Мэттью, почему наша семья отправила Роана в приют. Как вышло, что я мало-помалу научилась жить без Роана. И почему он должен простить всех за это. Ошибки и позор – трудный урок для обретения достоинства, которое держит семьи вместе, делая их одновременно щедрыми и беспощадными, приютом и крепостью.
Мэттью ничего не говорил, лишь ошеломленно слушал.
Мы с Ровном обменялись взглядами, полными отчаяния. Он подобрал с земли клок старого, времен королевы Анны, кружева и гладил крошечные белые цветочки. “Господи, это-то здесь откуда? – подумала я. – И не сгнило и даже как будто не испачкалось”.
– Я убил его, – повторил Роан устало. – Убил своего старика. За то, что он сделал с Клер, я убил бы его еще раз, сукиного сына. А все, что было потом, от того, что доверие исчезло. Если бы я остался в приюте, у меня был бы шанс вернуться. Они совершили ошибку. Я совершил ошибку. Людям вообще свойственно совершать ошибки. И чем меньше доверия, тем их больше. И толще стена лжи.
Я сидела, прикусив язык, стараясь сдержаться и дать им самим уладить все, но мне ужасно хотелось потрясти Мэттью, чтобы он понимал все побыстрее. Роан сжал в руке тряпку и отбросил ее прочь.
– Давай поговорим напрямую. Клер и я были двадцать лет лишены друг друга. Я даже не мог быть с ней этой весной, этой трудной весной. Вот цена, которую мы заплатили. Двадцать лет без нее – это единственное, что я хотел бы изменить. Я никогда не позволю снова случиться подобному. Я привез тебя домой. У тебя теперь есть семья. Ты мне ничего не должен. Теперь ты знаешь обо мне правду. Я понимаю, что значит для тебя эта семья. Именем Мэлони, черт возьми, можно гордиться. Не то что именем Салливан.
Мэттью присел на корточки напротив Роана и посмотрел ему в глаза. Несколько минут они молчали, не отводя взглядов друг от друга.
– Ты не убийца, – сказал Мэттью.
Меня удивило, как просто он все свел к единственному моменту. Он показал головой в сторону Пустоши. – Это не твое. И никогда не было твоим. Ты не должен справляться с этим в одиночку. Ты думаешь, что я стыжусь тебя? – Его голос дрогнул. – Я все еще Салливан, если ты не против. Дай мне шанс заработать эту честь снова. Я горжусь нашим именем.
В моей памяти была, наверно, сотня разных Роанов. Озлобленный, несправедливо обвиненный мальчик на карнавале. Мальчик, сбивший из-за меня с ног Нили Типтона. Полузадушенный мальчик, уносящий из Стикем-роуд пасхального шоколадного зайца. Мальчик, стоящий с дедушкой Джозефом и мной на горе Даншинног, слушающий старинную мелодию оловянного свистка. Все это сейчас разом стало одним целым – моим Ровном.
– Мы уничтожим это место, – сказал Роан, – сотрем с лица земли. Освободимся от него. Даже если мне придется делать это голыми руками. Снесем его и забудем о нем навсегда – так, как будто его никогда здесь не было.
Он провел рукой по волосам, все еще волнуясь, несмотря на явную твердость своего решения. Лицо Мэттью просветлело.
– Что же, – сказал он. – Тогда за работу.
Роан быстро встал и помог подняться мне. Я стала старательно сгребать тростью ржавый истончившийся металл в кучу и бросать его в кузов грузовика.
– Потихоньку, полегоньку, – сказала я Роану, – и все получится.
Он откинул голову назад и закрыл глаза. Какое-то время я напряженно ждала, что же будет дальше.
– Мы расчистим это место, – повторил он. Открыл глаза, его голос окреп. – Никогда в жизни я больше не ступлю в эту проклятую помойку. И все, кого я люблю, тоже.
Мэттью обнял его за плечи. И Роан обнял одной рукой его, другой – меня и притянул нас к себе. Мы стояли обнявшись, мы были вместе.
* * *
– Мне нужны пилы, – сказала я, вернувшись на ферму. – Рабочие рукавицы, спрей от насекомых, переносной холодильник. – Я объяснила зачем, сердясь и волнуясь. Мама тут же послала за всем этим Нэта. Твит схватила пару рукавиц.
– Я с вами, – сказала она. – Мы все нужны Роану.
Я даже не знаю, что порадовало меня больше – деловитость, с которой она сунула руки в рукавицы, или решительность, с которой она отвела себе место в семье.
– Знаешь, тебе и Мэттью будет хорошо здесь, – сказала я.
– А как насчет тебя и Роана?
Я пока не могла делать выводы.
– Давай решать проблемы по мере их возникновения. Считай, что это пока не проблема.
Это была очень тяжелая и медленная работа, но как было хорошо изгонять из себя своих демонов. Я медленно, ненавидя свою трость, передвигалась по периметру Пустоши, собирая одной рукой ветки. С Роана и Мэттью пот тек ручьями. Они относили весь хлам на дорогу, и Твит забрасывала его в грузовик.
Нас палило солнце, влажный воздух пах сосной.
Вокруг лица вились мошкара и жирные слепни.
– При такой скорости нам потребуется неделя, – пробормотала Твит. – Мы как четыре муравья из мультика, которые хотели передвинуть лес на новое место.
– Вера горы свернет, – проворчал Мэттью. Он пытался повалить наклонившуюся сосну с висящей на ней шиной. – Никак не справлюсь с этим чертовым деревом.
Словно в насмешку, та тут же рухнула, и тяжелый рук ударил Мэттью по спине. Он упал лицом в кусты смородины. Твит закричала и побежала к нему. Роан нырнул в заросли. Я вздохнула с облегчением, когда он вытащил Мэттью. На лице его были красные царапины, он сгорбился и тяжело дышал.
Твит подбежала к ним и стала испуганно ощупывать спину, и позвоночник Мэттью, задрав до лопаток его мокрую от пота рубашку.
– Нормально, – с трудом выдохнул он. – Детка, ты ветеринар, а не хирург. Оставь в покое мой позвоночник.
Лицо Твит сморщилось. Она повернулась к Роану.
– Я понимаю, он хочет помочь тебе. Понимаю, что вы с Клер будете изо всех сил стараться. Но ничего не получится! Вы должны смириться. Это не по силам двум мужчинам и двум женщинам, одна из которых едва двигается.
– Подожди минуту, – сказал Мэттью. – Послушай. Из-за поворота показался один из наших больших грузовиков, на котором обычно перевозили сено. Мама с Амандой на коленях, бабушка Дотти и Ренфрю плотно прижались друг к другу на переднем сиденье.
Машину вел Нэт. Мотор заглох. Мама выбралась из высокой травы и тут же начала руководить Нэтом.
– Поставь козлы для пилки через дорогу на лужайке. – Она решительно натянула поглубже желтую соломенную шляпу, в которой была похожа на крупную маргаритку. – Отнеси их к той большой елке.
Бабушка Дотти махнула сигаретой Роану из открытого окна грузовика.
– Поставь здесь мой карточный стол, Роан, и раскрой над ним зонтик. И стулья дачные. Я не выйду, пока мне не на что будет сесть.
Ренфрю открыла задний борт грузовика и запричитала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36