Это было давно. Куда вы тогда уехали?
— Продолжать учебу, — лаконично объяснила Ясмин.
— Где?
«Допрашивает меня, как полицейский», — мелькнуло в голове Ясмин.
— Сначала я поступила в Оксфорд, где защитила диплом, потом окончила Лондонскую экономическую школу.
— В самом деле? — Шарль, казалось, не верил своим ушам. — Не могу поверить. Вы же простая…
— Простая что? — сверкнула глазами Ясмин. В голове ее зазвучали знакомые слова: «Кто ты такая? Простая марокканская проститутка», и она решила не отводить взгляд в сторону.
— Ну-у-у, знаете… Я хотел сказать, ваше прошлое такое… такое разное, если вы понимаете, что я хочу сказать.
— Разное? Нет, не понимаю, что вы хотите сказать. В каком смысле разнос? По-вашему, я слишком тупа, чтобы получить диплом?
— Нет-нет. Я не это имел в виду. Я просто хотел сказать, что очень необычно, чтобы женщина получила диплом.
— Ничего здесь необычного нет. Многие женщины получают степени. Где вы росли? В горах?
Шарль рассмеялся:
— Поверить не могу в свою удачу. Я наконец встретил вас, и вы оказались даже лучше, чем в самых смелых моих мечтах — красивая и к тому же умная! Я всегда считал, что ум в женщине — самая эротическая часть ее натуры.
Ясмин почувствовала, что теряет нить разговора.
— Мой отец работал в «Кредит Франсез» в Танжере. С того самого момента, как он рассказал мне, что Андре оставил вам все, мне захотелось познакомиться с вами.
Ясмин смотрела на свои руки. И молчала.
— То была самая романтическая история из всех мной когда-либо слышанных, — продолжал Шарль, не обращая внимания на молчание Ясмин. — Он послал вас учиться в Швейцарию, правильно? В какую школу вы ходили?
— Лотремо.
— Это возле Лозанны?
— Да. — Ясмин никак не могла собраться с мыслями.
— После смерти Андре мой отец переехал в Париж. Я был уверен, что встречу вас там. А тот человек — Хасан Халифа, я не ошибаюсь? — он повсюду вас искал, но вы пропали. Куда вы уехали? И почему? Для меня это было мистической загадкой.
Ясмин снова встала. Она чувствовала, что задыхается.
— Я действительно выпила бы бокал шампанского, если не возражаете.
— Конечно-конечно, — поспешно согласился Шарль, глядя на нее завороженным взглядом. — Как невнимательно с моей стороны!
Ни на минуту не выпуская руки Ясмин, Ламарке вышел с ней из комнаты, и они оказались в водовороте людей, циркулировавших по большому залу. Со всех сторон на них обрушился грохот музыки и шум голосов.
Мимо них промчался официант с подносом бокалов, Ясмин успела схватить шампанское. Одним глотком она выпила золотистую, искрящуюся жидкость. Шарль тут же принял у нее пустой бокал, вернул его на поднос и сразу же вручил Ясмин очередной.
— Вы, кажется, очень напряжены, — засмеялся Ламарке. — Выпейте еще. Это поможет вам немного расслабиться, а потом мы можем потанцевать. Музыка потрясающая, правда? Что это за группа, кстати?
«Я не напряжена, — подумала Ясмин. — Мне просто невыносим этот самоуверенный человек!»
Она взглянула на Ламарке, но тот смотрел в зал и на певицу.
— Обратите внимание на эту бесподобную женщину, — шепнул он на ухо Ясмин. — Нет, она, несомненно, не может сравниться с вами по красоте. — Тут Шарль пристально посмотрел на Ясмин, словно впервые ее увидел. — Зачем вы носите волосы в этом нелепом пучке? И что это за наряд хористки? — Отойдя на расстояние руки, Шарль оглядел Ясмин с ног до головы. — Я вас представлял совершенно не такой, — сообщил он неодобрительно. — Вы должны носить вуаль, цепочки и бриллианты! А волосы следует распустить. И вам не надо носить очки! — Ламарке протянул руку, чтобы снять с Ясмин очки.
— Не трогайте! — резко крикнула Ясмин. — Цель всей моей жизни — жить, как мне хочется, а вовсе не в соответствии с вашими юношескими фантазиями о моем образе!
Рука Шарля стремительно упала вниз. Он выглядел неожиданно смущенным.
— Простите. Вы абсолютно правы. Вы меня простите?
Ламарке выглядел таким жалким, что досада Ясмин куда-то улетучилась.
— Кажется, да. Но прошу вас, не пытайтесь изменить мой внешний вид прямо посреди этого зала.
— Не стану об этом и мечтать. — Улыбка снова появилась на лице Шарля, и он быстрым жестом откинул с глаз прядь белокурых волос. — Я переделаю вас позже. Позже я хочу видеть вас такой, какой всегда видел в своих мечтах.
Когда мы останемся наедине.
Ясмин вздрогнула, как только до нее дошел смысл последней фразы. Но прежде чем она успела что-либо ответить, рядом с ними очутились танцующие Оскар и Соланж.
Увидев Ясмин, Оскар резко затормозил и, оставив Соланж, подхватил Ясмин за талию.
— Мой танец! — провозгласил он громогласно и увлек Ясмин в центр зала.
Прежде чем она успела произнести слово, толпа уже поглотила их. Ясмин потеряла из виду Соланж и Шарля.
Она целиком отдалась танцу. Оскар танцевал с грацией медведя, и Ясмин приходилось быть очень внимательной, чтобы уберечь свои ноги. То же самое приходилось делать и прочим танцующим рядом с ними. Видя, как шарахаются от них пары, Ясмин рассмеялась.
— С вами здорово танцевать, гораздо приятнее, чем смотреть какие-нибудь дурацкие фильмы, — крикнула она, пытаясь перекрыть грохот музыки.
— Я задался целью потерять за сегодняшний вечер пятнадцать фунтов веса, — заорал в ответ Оскар. — Между прочим, что это за деревенщина, с которым вы беседовали? Он выглядел как-то странно, даже испуганно.
— Это Шарль Ламарке. Он утверждает, что вы его пригласили.
— О Господи, и вправду пригласил. Ламарке живут в соседнем шале, вверх по дороге. Вообще-то я приглашал их всех. Он не говорил, старик тоже здесь?
— Не говорил.
— Очень трудно перекрикивать этот грохот. Забудьте о Ламарке и танцуйте. Мне еще осталось семь фунтов.
Но Шарль Ламарке не забыл о Ясмин. Через три минуты она увидела, как он решительно пробивается в их направлении сквозь толпу трясущихся тел. Лицо Шарля выражало тревогу.
— Вы позволите разбить вашу пару? — прокричал Ламарке, обнимая Ясмин за талию.
Оскар, ни на секунду не прекращая притопывать, обратился к какой-то юной красотке в ярко-красном платье, которая танцевала закрыв глаза. Вырвав ее из рук низенького лысого толстяка, ее партнера, Ротенбург унесся с ней в сторону подиума.
В это время Шарль крепко прижал Ясмин к себе. От его костюма пахло свежим ароматом какого-то дорогого мыла. Мелодия была быстрой, но Шарль не танцевал. Он стоял, совершенно замерев, и плотно прижимал к себе Ясмин. Потом зарылся лицом в волосы Ясмин за ее ухом и сделал глубокий вдох.
— Что вы делаете? — спросила Ясмин, отшатнувшись.
— Танцую, — прошептал Ламарке. — Вы можете помолчать во время танца?
— Конечно, могу. Но это не медленный, а быстрый танец. В таком танце вы должны находиться на расстоянии от меня не менее полутора футов.
— Но я не хочу быть в полутора футах от вас. Я хочу вас обнимать. Давайте представим себе, что это медленный танец.
— Что за нелепость!
— Вовсе нет, — выдохнул Шарль в ухо Ясмин. — Это замечательно. Где ваша комната? Давайте поднимемся наверх.
— Что-о-о?
Ясмин с силой оттолкнула Ламарке, отчего тот наткнулся на танцевавшую за его спиной пару.
— Я опять бестактен? — Он выглядел оробевшим.
— Да! — сверкнула глазами Ясмин. На этот раз мальчишеская ухмылка Шарля начала действовать ей на нервы. — Это что — ваша манера обольщения женщин: щедро извиниться за неделикатное обращение и тут же снова его повторить?
— Раньше это всегда срабатывало, — пожал плечами Ламарке. — Вы, должно быть, особый случай.
— Я даже вас не знаю!
— Нет, знаете, — мгновенно ответил Шарль. — Я представился вам буквально полчаса назад. К тому же сейчас не 1940 год. И ради Бога, не изображайте из себя святую невинность.
Ясмин вскрикнула и бросилась бежать. Лишь ворвавшись в свою комнату и захлопнув за собой дверь, она смогла спокойно перевести дыхание. Что за отъявленный наглец!
Что за нахальство! Что за ужасный человек!
Вновь обретя наконец способность мыслить спокойно, Ясмин взглянула на себя в зеркало. Было ясно: как бы она ни старалась спрятать свое прошлое, это было невозможно. История, подобная истории Ясмин, была слишком интересна и потому долго еще будет будоражить свет. Слова Шарля Ламарке напомнили об этом Ясмин, а ведь он не знал и половины всех обстоятельств.
Очень типично для человека, не знавшего Ясмин, но слышавшего историю о том, как Андре оставил все свое имущество восемнадцатилетней девчонке-марокканке. Причины такого поступка, разумеется, становились очевидны всякому, кто брал на себя труд минуты две поразмыслить над ситуацией.
«И это на всю жизнь», — подумала Ясмин в бешенстве.
С этим было трудно спорить. Никто не примет сторону Ясмин, даже если она расскажет всю правду. И дело не в правде — реальность была совершенно неинтересна, каждый вносил свою долю фантазии. Представление Ламарке о Ясмин было затуманено десятилетней игрой его собственного воображения на заданную тему.
И не важно, где Ясмин будет жить, чем заниматься, — всегда появится кто-то, кто примется о ней сплетничать. И Ясмин увидела единственный способ, который поможет ей справиться с общественным мнением: она должна заработать столько денег, стать такой богатой, что ей будет совершенно безразлично, что они там говорят или думают. К тому же это должно заполнить ее время и ее жизнь. Ясмин займется предприятиями Сен-Клера и воздвигнет из них многомиллионную долларовую глухую стену, способную защитить ее от всех и вся. И не важно, с чего начнется ее карьера, — важно, чем она закончится. Этого будет достаточно, чтобы заставить несносных банкирских сынков дважды подумать, прежде чем дать волю своим нелепым фантазиям насчет Ясмин.
Она легла на постель, пытаясь разобраться в своих эмоциях. В жизни, которую Ясмин только что себе определила, она будет одинокой. Но в то же время она будет и независимой. Овчинка стоила выделки.
В дверь постучали, и Ясмин стремительно села на постели.
— Кто там?
— Это я — Шарль.
— Уходите, ради всего святого.
— Послушайте, я действительно прошу прощения. Вы должны впустить меня. Вы должны меня простить. Я никак не хотел обидеть вас.
— Уходите, слышите?
— Я не уйду, пока вы не скажете, что простили меня. Я буду стоять здесь и стучать в дверь, пока вы не откроете.
Обещаю, что пальцем вас не трону. Пожалуйста, только откройте дверь, чтобы я еще раз смог увидеть ваше лицо.
Ясмин встала, подошла к двери и открыла ее.
— Ну хорошо. Теперь вы увидели мое лицо. Этого достаточно? Могу я наконец лечь спать?
— А вы не спуститесь вниз?
— Нет, я устала. Уже полночь.
— Мне ужасно жаль. И я как-нибудь вам это докажу.
Обещаю оставить вас сегодня вечером в покое, только, умоляю, скажите, мы с вами еще когда-нибудь встретимся?
Может быть, через несколько дней?
— Через несколько дней я уеду, все эти дни я занята.
«Он ведь не отстанет», — тоскливо подумала она.
— А когда вы уезжаете? Не исчезайте снова.
— Я не исчезаю и никогда не исчезала. Я возвращаюсь в Париж заниматься делами Андре.
— Тогда прекрасно: я приеду в Париж, чтобы встретиться с вами. Могу я снова увидеть вас, когда все утрясется?
— Не думаю, Шарль. А теперь, если не возражаете, я отправлюсь в постель. Спокойной ночи.
Ясмин захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Она расслышала, как Ламарке смущенно пробормотал за дверью: «Спокойной ночи!»
Дождавшись, когда его шаги на лестнице стихнут, Ясмин устало сняла блузку и юбку и натянула через голову ночную рубашку. Забравшись под большое пуховое стеганое одеяло, она подумала о своем возвращении в Париж и о том, как… оградить себя от Хасана.
Судя по тому, что знала Ясмин о мужчинах в целом и о мужчинах-арабах в частности, ей не так легко будет с Халифой справиться. Ясмин должна держать его в ежовых рукавицах. Это было не такой уж простой задачей. Особенно если учесть, что сам Хасан глубоко уверен, что может командовать Ясмин одним движением пальца.
Неожиданно Ясмин покраснела в темноте. Взять дело в свои руки оказывалось совсем не просто. Движение пальца Хасана было средством сильнодействующим. Ясмин задумалась, сможет ли противостоять этому, хватит ли у нее сил, как только Хасан станет оказывать на нее свое сексуальное воздействие.
«В рай силком, — подумала Ясмин, — вот как можно это определить».
Ее новому имиджу абсолютно безразличной к сексу леди предстояло по-настоящему тяжкое испытание. Ясмин задумалась над проблемами, ожидавшими ее в Париже, и Шарль Ламарке совершенно вылетел из головы.
6
Париж, 1983 год
Глава 19
Однако все оказалось не столь страшно, как предполагала Ясмин. В Париже она с головой погрузилась в работу по изучению всех аспектов виноделия и винного бизнеса. Ясмин сообщила Хасану, что хочет все об этом знать, и он устроил ей знакомство по полной программе. Халифа не только показал Ясмин, как работают виноградники Сен-Клера, но день за днем они следили за динамикой бизнеса на других виноградниках Франции. Ясмин проводила долгие часы в библиотеке, изучая историю различных областей и всю имеющуюся литературу по производству вина и его продажи.
Она также изучала технологию производства и сбыта вина в Калифорнии и открыла, что калифорнийские производители в последние годы стали применять для сбора винограда технику. На сбор винограда вручную, в корзины, уходили дни, в то время как механическая уборка занимала часы. Урожай мог погибнуть от неожиданных проливных дождей или штормов, и тогда весь виноград этого года мог пропасть уже в поле. Быстрая механическая уборка, полагала Ясмин, могла предотвратить подобную катастрофу.
Кроме того, вопреки традиционным представлениям французских виноградарей механическая уборка оказалась более избирательной: под пресс попадали только зрелые гроздья. Механическое встряхивание лозы вызывало отделение зрелых плодов — незрелый виноград оставался на ветвях. Кроме того, не повреждались черенки. Листья также легко снимались с веток и убирались за пределы виноградника.
Уставшая, с затекшей шеей, Ясмин сняла очки, откинулась на спинку стула, вытянула сплетенные руки вверх и по-кошачьи потянулась.
— Боже, мне следует заняться массажем, — сказала она. — В колледже у нас была девушка, у которой был личный массажист, он приходил к ней ежедневно во время экзаменационной сессии. Что ж, сейчас это звучит вполне актуально. Маргарет — так ее звали — утверждала, что массаж способствует большей сосредоточенности. Разумеется, никто ни минуты не сомневался, что Маргарет ограничивала сеансы исключительно внешним массажем.
— Так, может быть, и тебе следует взять на вооружение такую методику. — Хасан пристально посмотрел на Ясмин. — Ты совсем себя не жалеешь, детка. Я наблюдаю за тобой вот уже пять месяцев. У тебя нет друзей, ты не ходишь в театр, ты не живешь…
— Я довольна своей жизнью, — перебила Ясмин, положив руку на стопку лежавших перед ней бумаг. — Мне больше ничего не нужно.
— Может, и так. Но не думаю, чтобы это было полезно для твоего здоровья. Ты живешь в одной из величайших столиц мира, со всеми се развлечениями, бесподобной кухней, чувственными наслаждениями… самой жизнью, а ты не участвуешь во всем этом. Мне кажется, тебе следует отвлечься.
— Что ж, может быть. В следующем месяце, возможно.
— А почему не завтра? Я отменил все дела и вечером буду совершенно свободен. Я могу пригласить тебя на ужин. Мы можем пойти в ночной клуб. Что угодно, лишь бы ты отвлеклась. Ты слишком молода, чтобы похоронить себя. Дай жизни шанс, прежде чем поймешь, что уже слишком поздно.
Ясмин согласилась. Но назавтра пожалела о своей уступчивости. У нее оказалось много работы, и целая кипа бумаг, которые настойчиво требовали, чтобы Ясмин срочно с ними разобралась. Но если она должна быть готова к семи часам, следовало поторопиться. Кроме того, существовала вечная проблема — что надеть? Ведь Хасан не поведет ее в простое бистро на набережной. Скорее всего они пойдут в какое-нибудь невыносимо помпезное место. Серый свитер и строгая юбка вряд ли будут там уместны. Придется просмотреть весь свой гардероб.
«Пожалуй, пора кончать работу, — устало подумала Ясмин. — Беатрис уже давно ушла домой. И между прочим, Хасан прав. Не следует с таким безрассудством полностью, с головой, отдаваться работе. Хотя его заявление о том, что может оказаться „слишком поздно“ излишне мелодраматично. Слишком поздно для чего? Для того чтобы понять, что я — лишь топливо для фантазии других людей?»
Ясмин аккуратно отложила бумаги, надеясь, что этот вечер с Хасаном не станет «слишком поздним». Нет, надо будет постараться быть с Хасаном приветливой. В конце концов, они с Халифой занимаются одним делом, так что лучше избегать острых углов.
Приняв ванну, Ясмин выбрала в шкафу подходящий, как ей показалось, к случаю наряд. Это было изумрудного цвета шелковое платье со свободной юбкой и облегающим лифом, пышные рукава его красиво колыхались при малейшем движении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Продолжать учебу, — лаконично объяснила Ясмин.
— Где?
«Допрашивает меня, как полицейский», — мелькнуло в голове Ясмин.
— Сначала я поступила в Оксфорд, где защитила диплом, потом окончила Лондонскую экономическую школу.
— В самом деле? — Шарль, казалось, не верил своим ушам. — Не могу поверить. Вы же простая…
— Простая что? — сверкнула глазами Ясмин. В голове ее зазвучали знакомые слова: «Кто ты такая? Простая марокканская проститутка», и она решила не отводить взгляд в сторону.
— Ну-у-у, знаете… Я хотел сказать, ваше прошлое такое… такое разное, если вы понимаете, что я хочу сказать.
— Разное? Нет, не понимаю, что вы хотите сказать. В каком смысле разнос? По-вашему, я слишком тупа, чтобы получить диплом?
— Нет-нет. Я не это имел в виду. Я просто хотел сказать, что очень необычно, чтобы женщина получила диплом.
— Ничего здесь необычного нет. Многие женщины получают степени. Где вы росли? В горах?
Шарль рассмеялся:
— Поверить не могу в свою удачу. Я наконец встретил вас, и вы оказались даже лучше, чем в самых смелых моих мечтах — красивая и к тому же умная! Я всегда считал, что ум в женщине — самая эротическая часть ее натуры.
Ясмин почувствовала, что теряет нить разговора.
— Мой отец работал в «Кредит Франсез» в Танжере. С того самого момента, как он рассказал мне, что Андре оставил вам все, мне захотелось познакомиться с вами.
Ясмин смотрела на свои руки. И молчала.
— То была самая романтическая история из всех мной когда-либо слышанных, — продолжал Шарль, не обращая внимания на молчание Ясмин. — Он послал вас учиться в Швейцарию, правильно? В какую школу вы ходили?
— Лотремо.
— Это возле Лозанны?
— Да. — Ясмин никак не могла собраться с мыслями.
— После смерти Андре мой отец переехал в Париж. Я был уверен, что встречу вас там. А тот человек — Хасан Халифа, я не ошибаюсь? — он повсюду вас искал, но вы пропали. Куда вы уехали? И почему? Для меня это было мистической загадкой.
Ясмин снова встала. Она чувствовала, что задыхается.
— Я действительно выпила бы бокал шампанского, если не возражаете.
— Конечно-конечно, — поспешно согласился Шарль, глядя на нее завороженным взглядом. — Как невнимательно с моей стороны!
Ни на минуту не выпуская руки Ясмин, Ламарке вышел с ней из комнаты, и они оказались в водовороте людей, циркулировавших по большому залу. Со всех сторон на них обрушился грохот музыки и шум голосов.
Мимо них промчался официант с подносом бокалов, Ясмин успела схватить шампанское. Одним глотком она выпила золотистую, искрящуюся жидкость. Шарль тут же принял у нее пустой бокал, вернул его на поднос и сразу же вручил Ясмин очередной.
— Вы, кажется, очень напряжены, — засмеялся Ламарке. — Выпейте еще. Это поможет вам немного расслабиться, а потом мы можем потанцевать. Музыка потрясающая, правда? Что это за группа, кстати?
«Я не напряжена, — подумала Ясмин. — Мне просто невыносим этот самоуверенный человек!»
Она взглянула на Ламарке, но тот смотрел в зал и на певицу.
— Обратите внимание на эту бесподобную женщину, — шепнул он на ухо Ясмин. — Нет, она, несомненно, не может сравниться с вами по красоте. — Тут Шарль пристально посмотрел на Ясмин, словно впервые ее увидел. — Зачем вы носите волосы в этом нелепом пучке? И что это за наряд хористки? — Отойдя на расстояние руки, Шарль оглядел Ясмин с ног до головы. — Я вас представлял совершенно не такой, — сообщил он неодобрительно. — Вы должны носить вуаль, цепочки и бриллианты! А волосы следует распустить. И вам не надо носить очки! — Ламарке протянул руку, чтобы снять с Ясмин очки.
— Не трогайте! — резко крикнула Ясмин. — Цель всей моей жизни — жить, как мне хочется, а вовсе не в соответствии с вашими юношескими фантазиями о моем образе!
Рука Шарля стремительно упала вниз. Он выглядел неожиданно смущенным.
— Простите. Вы абсолютно правы. Вы меня простите?
Ламарке выглядел таким жалким, что досада Ясмин куда-то улетучилась.
— Кажется, да. Но прошу вас, не пытайтесь изменить мой внешний вид прямо посреди этого зала.
— Не стану об этом и мечтать. — Улыбка снова появилась на лице Шарля, и он быстрым жестом откинул с глаз прядь белокурых волос. — Я переделаю вас позже. Позже я хочу видеть вас такой, какой всегда видел в своих мечтах.
Когда мы останемся наедине.
Ясмин вздрогнула, как только до нее дошел смысл последней фразы. Но прежде чем она успела что-либо ответить, рядом с ними очутились танцующие Оскар и Соланж.
Увидев Ясмин, Оскар резко затормозил и, оставив Соланж, подхватил Ясмин за талию.
— Мой танец! — провозгласил он громогласно и увлек Ясмин в центр зала.
Прежде чем она успела произнести слово, толпа уже поглотила их. Ясмин потеряла из виду Соланж и Шарля.
Она целиком отдалась танцу. Оскар танцевал с грацией медведя, и Ясмин приходилось быть очень внимательной, чтобы уберечь свои ноги. То же самое приходилось делать и прочим танцующим рядом с ними. Видя, как шарахаются от них пары, Ясмин рассмеялась.
— С вами здорово танцевать, гораздо приятнее, чем смотреть какие-нибудь дурацкие фильмы, — крикнула она, пытаясь перекрыть грохот музыки.
— Я задался целью потерять за сегодняшний вечер пятнадцать фунтов веса, — заорал в ответ Оскар. — Между прочим, что это за деревенщина, с которым вы беседовали? Он выглядел как-то странно, даже испуганно.
— Это Шарль Ламарке. Он утверждает, что вы его пригласили.
— О Господи, и вправду пригласил. Ламарке живут в соседнем шале, вверх по дороге. Вообще-то я приглашал их всех. Он не говорил, старик тоже здесь?
— Не говорил.
— Очень трудно перекрикивать этот грохот. Забудьте о Ламарке и танцуйте. Мне еще осталось семь фунтов.
Но Шарль Ламарке не забыл о Ясмин. Через три минуты она увидела, как он решительно пробивается в их направлении сквозь толпу трясущихся тел. Лицо Шарля выражало тревогу.
— Вы позволите разбить вашу пару? — прокричал Ламарке, обнимая Ясмин за талию.
Оскар, ни на секунду не прекращая притопывать, обратился к какой-то юной красотке в ярко-красном платье, которая танцевала закрыв глаза. Вырвав ее из рук низенького лысого толстяка, ее партнера, Ротенбург унесся с ней в сторону подиума.
В это время Шарль крепко прижал Ясмин к себе. От его костюма пахло свежим ароматом какого-то дорогого мыла. Мелодия была быстрой, но Шарль не танцевал. Он стоял, совершенно замерев, и плотно прижимал к себе Ясмин. Потом зарылся лицом в волосы Ясмин за ее ухом и сделал глубокий вдох.
— Что вы делаете? — спросила Ясмин, отшатнувшись.
— Танцую, — прошептал Ламарке. — Вы можете помолчать во время танца?
— Конечно, могу. Но это не медленный, а быстрый танец. В таком танце вы должны находиться на расстоянии от меня не менее полутора футов.
— Но я не хочу быть в полутора футах от вас. Я хочу вас обнимать. Давайте представим себе, что это медленный танец.
— Что за нелепость!
— Вовсе нет, — выдохнул Шарль в ухо Ясмин. — Это замечательно. Где ваша комната? Давайте поднимемся наверх.
— Что-о-о?
Ясмин с силой оттолкнула Ламарке, отчего тот наткнулся на танцевавшую за его спиной пару.
— Я опять бестактен? — Он выглядел оробевшим.
— Да! — сверкнула глазами Ясмин. На этот раз мальчишеская ухмылка Шарля начала действовать ей на нервы. — Это что — ваша манера обольщения женщин: щедро извиниться за неделикатное обращение и тут же снова его повторить?
— Раньше это всегда срабатывало, — пожал плечами Ламарке. — Вы, должно быть, особый случай.
— Я даже вас не знаю!
— Нет, знаете, — мгновенно ответил Шарль. — Я представился вам буквально полчаса назад. К тому же сейчас не 1940 год. И ради Бога, не изображайте из себя святую невинность.
Ясмин вскрикнула и бросилась бежать. Лишь ворвавшись в свою комнату и захлопнув за собой дверь, она смогла спокойно перевести дыхание. Что за отъявленный наглец!
Что за нахальство! Что за ужасный человек!
Вновь обретя наконец способность мыслить спокойно, Ясмин взглянула на себя в зеркало. Было ясно: как бы она ни старалась спрятать свое прошлое, это было невозможно. История, подобная истории Ясмин, была слишком интересна и потому долго еще будет будоражить свет. Слова Шарля Ламарке напомнили об этом Ясмин, а ведь он не знал и половины всех обстоятельств.
Очень типично для человека, не знавшего Ясмин, но слышавшего историю о том, как Андре оставил все свое имущество восемнадцатилетней девчонке-марокканке. Причины такого поступка, разумеется, становились очевидны всякому, кто брал на себя труд минуты две поразмыслить над ситуацией.
«И это на всю жизнь», — подумала Ясмин в бешенстве.
С этим было трудно спорить. Никто не примет сторону Ясмин, даже если она расскажет всю правду. И дело не в правде — реальность была совершенно неинтересна, каждый вносил свою долю фантазии. Представление Ламарке о Ясмин было затуманено десятилетней игрой его собственного воображения на заданную тему.
И не важно, где Ясмин будет жить, чем заниматься, — всегда появится кто-то, кто примется о ней сплетничать. И Ясмин увидела единственный способ, который поможет ей справиться с общественным мнением: она должна заработать столько денег, стать такой богатой, что ей будет совершенно безразлично, что они там говорят или думают. К тому же это должно заполнить ее время и ее жизнь. Ясмин займется предприятиями Сен-Клера и воздвигнет из них многомиллионную долларовую глухую стену, способную защитить ее от всех и вся. И не важно, с чего начнется ее карьера, — важно, чем она закончится. Этого будет достаточно, чтобы заставить несносных банкирских сынков дважды подумать, прежде чем дать волю своим нелепым фантазиям насчет Ясмин.
Она легла на постель, пытаясь разобраться в своих эмоциях. В жизни, которую Ясмин только что себе определила, она будет одинокой. Но в то же время она будет и независимой. Овчинка стоила выделки.
В дверь постучали, и Ясмин стремительно села на постели.
— Кто там?
— Это я — Шарль.
— Уходите, ради всего святого.
— Послушайте, я действительно прошу прощения. Вы должны впустить меня. Вы должны меня простить. Я никак не хотел обидеть вас.
— Уходите, слышите?
— Я не уйду, пока вы не скажете, что простили меня. Я буду стоять здесь и стучать в дверь, пока вы не откроете.
Обещаю, что пальцем вас не трону. Пожалуйста, только откройте дверь, чтобы я еще раз смог увидеть ваше лицо.
Ясмин встала, подошла к двери и открыла ее.
— Ну хорошо. Теперь вы увидели мое лицо. Этого достаточно? Могу я наконец лечь спать?
— А вы не спуститесь вниз?
— Нет, я устала. Уже полночь.
— Мне ужасно жаль. И я как-нибудь вам это докажу.
Обещаю оставить вас сегодня вечером в покое, только, умоляю, скажите, мы с вами еще когда-нибудь встретимся?
Может быть, через несколько дней?
— Через несколько дней я уеду, все эти дни я занята.
«Он ведь не отстанет», — тоскливо подумала она.
— А когда вы уезжаете? Не исчезайте снова.
— Я не исчезаю и никогда не исчезала. Я возвращаюсь в Париж заниматься делами Андре.
— Тогда прекрасно: я приеду в Париж, чтобы встретиться с вами. Могу я снова увидеть вас, когда все утрясется?
— Не думаю, Шарль. А теперь, если не возражаете, я отправлюсь в постель. Спокойной ночи.
Ясмин захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Она расслышала, как Ламарке смущенно пробормотал за дверью: «Спокойной ночи!»
Дождавшись, когда его шаги на лестнице стихнут, Ясмин устало сняла блузку и юбку и натянула через голову ночную рубашку. Забравшись под большое пуховое стеганое одеяло, она подумала о своем возвращении в Париж и о том, как… оградить себя от Хасана.
Судя по тому, что знала Ясмин о мужчинах в целом и о мужчинах-арабах в частности, ей не так легко будет с Халифой справиться. Ясмин должна держать его в ежовых рукавицах. Это было не такой уж простой задачей. Особенно если учесть, что сам Хасан глубоко уверен, что может командовать Ясмин одним движением пальца.
Неожиданно Ясмин покраснела в темноте. Взять дело в свои руки оказывалось совсем не просто. Движение пальца Хасана было средством сильнодействующим. Ясмин задумалась, сможет ли противостоять этому, хватит ли у нее сил, как только Хасан станет оказывать на нее свое сексуальное воздействие.
«В рай силком, — подумала Ясмин, — вот как можно это определить».
Ее новому имиджу абсолютно безразличной к сексу леди предстояло по-настоящему тяжкое испытание. Ясмин задумалась над проблемами, ожидавшими ее в Париже, и Шарль Ламарке совершенно вылетел из головы.
6
Париж, 1983 год
Глава 19
Однако все оказалось не столь страшно, как предполагала Ясмин. В Париже она с головой погрузилась в работу по изучению всех аспектов виноделия и винного бизнеса. Ясмин сообщила Хасану, что хочет все об этом знать, и он устроил ей знакомство по полной программе. Халифа не только показал Ясмин, как работают виноградники Сен-Клера, но день за днем они следили за динамикой бизнеса на других виноградниках Франции. Ясмин проводила долгие часы в библиотеке, изучая историю различных областей и всю имеющуюся литературу по производству вина и его продажи.
Она также изучала технологию производства и сбыта вина в Калифорнии и открыла, что калифорнийские производители в последние годы стали применять для сбора винограда технику. На сбор винограда вручную, в корзины, уходили дни, в то время как механическая уборка занимала часы. Урожай мог погибнуть от неожиданных проливных дождей или штормов, и тогда весь виноград этого года мог пропасть уже в поле. Быстрая механическая уборка, полагала Ясмин, могла предотвратить подобную катастрофу.
Кроме того, вопреки традиционным представлениям французских виноградарей механическая уборка оказалась более избирательной: под пресс попадали только зрелые гроздья. Механическое встряхивание лозы вызывало отделение зрелых плодов — незрелый виноград оставался на ветвях. Кроме того, не повреждались черенки. Листья также легко снимались с веток и убирались за пределы виноградника.
Уставшая, с затекшей шеей, Ясмин сняла очки, откинулась на спинку стула, вытянула сплетенные руки вверх и по-кошачьи потянулась.
— Боже, мне следует заняться массажем, — сказала она. — В колледже у нас была девушка, у которой был личный массажист, он приходил к ней ежедневно во время экзаменационной сессии. Что ж, сейчас это звучит вполне актуально. Маргарет — так ее звали — утверждала, что массаж способствует большей сосредоточенности. Разумеется, никто ни минуты не сомневался, что Маргарет ограничивала сеансы исключительно внешним массажем.
— Так, может быть, и тебе следует взять на вооружение такую методику. — Хасан пристально посмотрел на Ясмин. — Ты совсем себя не жалеешь, детка. Я наблюдаю за тобой вот уже пять месяцев. У тебя нет друзей, ты не ходишь в театр, ты не живешь…
— Я довольна своей жизнью, — перебила Ясмин, положив руку на стопку лежавших перед ней бумаг. — Мне больше ничего не нужно.
— Может, и так. Но не думаю, чтобы это было полезно для твоего здоровья. Ты живешь в одной из величайших столиц мира, со всеми се развлечениями, бесподобной кухней, чувственными наслаждениями… самой жизнью, а ты не участвуешь во всем этом. Мне кажется, тебе следует отвлечься.
— Что ж, может быть. В следующем месяце, возможно.
— А почему не завтра? Я отменил все дела и вечером буду совершенно свободен. Я могу пригласить тебя на ужин. Мы можем пойти в ночной клуб. Что угодно, лишь бы ты отвлеклась. Ты слишком молода, чтобы похоронить себя. Дай жизни шанс, прежде чем поймешь, что уже слишком поздно.
Ясмин согласилась. Но назавтра пожалела о своей уступчивости. У нее оказалось много работы, и целая кипа бумаг, которые настойчиво требовали, чтобы Ясмин срочно с ними разобралась. Но если она должна быть готова к семи часам, следовало поторопиться. Кроме того, существовала вечная проблема — что надеть? Ведь Хасан не поведет ее в простое бистро на набережной. Скорее всего они пойдут в какое-нибудь невыносимо помпезное место. Серый свитер и строгая юбка вряд ли будут там уместны. Придется просмотреть весь свой гардероб.
«Пожалуй, пора кончать работу, — устало подумала Ясмин. — Беатрис уже давно ушла домой. И между прочим, Хасан прав. Не следует с таким безрассудством полностью, с головой, отдаваться работе. Хотя его заявление о том, что может оказаться „слишком поздно“ излишне мелодраматично. Слишком поздно для чего? Для того чтобы понять, что я — лишь топливо для фантазии других людей?»
Ясмин аккуратно отложила бумаги, надеясь, что этот вечер с Хасаном не станет «слишком поздним». Нет, надо будет постараться быть с Хасаном приветливой. В конце концов, они с Халифой занимаются одним делом, так что лучше избегать острых углов.
Приняв ванну, Ясмин выбрала в шкафу подходящий, как ей показалось, к случаю наряд. Это было изумрудного цвета шелковое платье со свободной юбкой и облегающим лифом, пышные рукава его красиво колыхались при малейшем движении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48