Черт, я ведь совсем забыла о курсах, которые мы посещали с Эммой! А искусственное дыхание? Прием Хаймлиха? Какое счастье, что Эмма втюрилась именно в Эшли! Хотя береговой охранник, который тренировался на мне, едва не выдул мои легкие через мои же ноздри, но принцип я усвоила твердо.
Отдавая себе отчет, что, перепутав какие-нибудь мелочи, могу опростоволоситься, но еще яснее сознавая, что в противном случае рискую стать свидетельницей последнего вздоха Лоретты, я склонилась над ней сзади, приподняла и обеими руками обхватила под грудиной. Резкое надавливание — и наполовину сжеванный орешек пулей вылетел изо рта Лоретты, метко угодив прямо в вырез купальника насмерть перепуганной итальянки.
Лоретта, отдышавшись, перекатилась на спину и уставилась на меня ошалелым взором.
— Господи, а вы ведь мне только что жизнь спасли! — прошептала она.
Я пожала плечами и смущенно посмотрела на итальянку, дружок которой по ее просьбе принялся шарить в вырезе ее купальника в поисках злополучного орешка.
— Просто не представляю, сумею ли когда-нибудь расплатиться с вами, — добавила Лоретта.
Я снова пожала плечами:
— Пустяки, не о чем говорить.
— Господи, Элисон, вы просто воплощение скромности! А знаете, будь мы с вами амазонскими индианками, моя жизнь отныне принадлежала бы вам. И вы могли бы сделать со мной все, что вам заблагорассудится.
— Понятно, — пробормотала я, пытаясь прикинуть, не завуалированная ли это попытка предложить мне поцеловать ее. Но поток моих размышлений прервало возвращение Кандиды с Джереми. Все вокруг были настолько поглощены моим подвигом, что никто и не заметил приближения кинодивы. Женщина-Бонд с пристегнутым к бедру тесаком остановилась в шаге от меня, капли воды с мокрых волос падали прямо на голову бедной Лоретты.
— Что тут происходит? — озадаченно спросила она. — Лоретта, ты зеленая, как жаба.
— Я подавилась орешком, — пояснила Лоретта. — А Эли откачала меня. Жизнь мне спасла. — И она посмотрела на меня преданными собачьими глазами.
— Ты достала то, что я просила? — спросила Кандида, и бровью не поведя.
Я заметила, что в присутствии Джереми она не стала уточнять, о чем именно шла речь.
Лоретта помотала головой:
— У них здесь этого нет. Предложили изготовить травяную настойку.
— Травяную настойку? — грозно переспросила Кандида. — По-твоему, я доверяю этим знахарям?
— Нет, конечно, — слабо пискнула Лоретта.
— В таком случае Эли зря старалась: не стоило тебя воскрешать. Все, Лоретта, ты уволена!
— Значит ли это, что я могу ближайшим рейсом улететь в Лос-Анджелес? — уточнила Лоретта.
Кандида метнула на нее испепеляющий взгляд.
— Нет, — процедила она. — Ты должна отработать еще неделю. Потребуй, чтобы мне срочно прислали эту дрянь из Штатов.
С этими словами Кандида двинулась прочь, а Лоретта, поспешно прихватив ноутбук с мобильником, виновато засеменила следом.
— Да, не завидую я тем, кто на нее работает, — заметила я, провожая парочку взглядом.
— Ей очень трудно подобрать помощницу, которая устраивалась бы к ней с чистыми помыслами, — брякнул вдруг Джереми. — По словам Кандиды, обычно девицы рассчитывают, что с ее помощью познакомятся с Брэдом Питтом. Вот почему она наняла Лоретту. Эта девица — лесбиянка.
— Но это еще не основание, чтобы над ней так измывались.
— Что ты? — возразил Джереми. — Лоретта как сыр в масле катается. На всем готовом, да еще и трехнедельный оплачиваемый отпуск имеет.
— Что ж, возможно, у нее более завидное положение, нежели, скажем, у индийского малыша, проданного в рабство, — язвительно заметила я. — Но лично я на ее месте не смирилась бы со столь хамским обращением.
— Кандиде нелегко приходится, — попытался заступиться Джереми.
— Я понимаю, — язвительно заметила я. — Бассейн, акваланг, косметологи.
— Я имею в виду съемочный период, — поправился Джереми.
Я поняла, что не обрету в нем союзника по перемыванию косточек Кандиды, и решила оставить свои нападки. Нацепила солнечные очки и сделала вид, что погрузилась в чтение.
Время от времени я украдкой посматривала на Джереми, любуясь его классическим профилем. С тех пор как я раскрыла книжку, он ни разу даже не попытался со мной заговорить. Внезапно сердце мое растаяло. Отложив книжку в сторону, я потянулась к нему и нежно погладила по бронзовой руке. Но Джереми отдернул руку словно ужаленный.
— Обгорел немного, — пояснил он.
Мне так не казалось, однако на всякий случай я решила оставить его в покое. На днях, общаясь с Шелли, я узнала от нее, что мужчины время от времени испытывают насущную потребность побыть в одиночестве. Уединиться в келье или в любимой «норе», чтобы без помех насладиться покоем к поразмышлять о вечном. Должно быть, для Джереми настал именно этот миг. И все же я, как ни старалась, не могла отогнать дурные мысли о Кандиде. Именно из-за нее мы с Джереми впервые в жизни обменялись резкими словами.
По счастью, час спустя тучи рассеялись. Джереми мало того что великодушно позволил мне прикоснуться к его обгорелой длани, так еще и попросил, чтобы я намазала его кремом от загара. Чем я и занималась с превеликим удовольствием, когда откуда ни возьмись рядом с нами вновь очутились Кандида с Лореттой.
— Победа! — возвестила Кандида. — Я лечу в Варшаву.
Глаза Джереми радостно округлились. Лоретта бросила на меня многозначительный взгляд.
— По словам Вадима, кроме меня, он никого в этой роли и не видел. Он уже отказал Гвинет. Съемки начинаются в конце месяца. Как считаете, мне надо делать прививки перед отлетом в эту глушь?
— Как я рад! — воскликнул Джереми. Подхватив Кандиду на руки, он закружил ее в воздухе.
— Как же я вам сочувствую! — шепнула мне Лоретта.
Глава 31
Прикрыв глаза книжкой, я и сама не заметила, как уснула, и вдруг из оцепенения меня вывел вопрос:
— Девушка, могу я купить вам коктейль?
Я узнала голос Люка.
— Нет, — уверенно заявила я. — Не можете.
Люк опешил, но я тут же сама поспешила его выручить.
— Здесь ведь все бесплатно, — напомнила я. — Забыли, что ли?
Люк заржал, хлопнул себя по лбу и отправил в рот пригоршню орешков.
— Они соленые, — заметила я. — Пить захочется.
Люк кивнул. Подняв руку, он поманил к нам официанта и молча ткнул пальцем в направлении напитка, на котором остановил свой выбор. Я с опозданием поняла причину его внезапной немоты: раскрыв набитую пасть, Люк неминуемо осыпал бы нас арахисовой шрапнелью.
— А Шелли где? — поинтересовалась я.
Люк отпил пива, вытер лену и, блаженно вздохнув, ответил:
— Дома. Отсыпается перед завтрашним вечером.
— Да? А что такого особенного в завтрашнем вечере?
— Как что? — переспросил Люк, глядя на меня как на идиотку. — Финал конкурса.
— Ах да, конкурс. — В течение последних дней я так старательно отгоняла от себя мысли о конкурсе, что ухитрилась вконец забыть о нем.
— Просто ума не приложу, что с ней будет, если мы не одержим верх, — вздохнул он. — Она ведь и впрямь убеждена, что романтичнее нас пары на всем белом свете нет.
— Так и со стороны кажется, — подтвердила я.
— Возможно, — неуверенно пробормотал Люк. Затем, чуть помолчав, добавил: — Послушайте, Эли, а что, если мы с вами немного прогуляемся и потолкуем по душам?
Я опешила:
— Что?
— Просто вы такая чудесная девушка, а мне сейчас ну позарез нужно пообщаться с милым и славным человеком.
— Вот оно что… — Я смущенно улыбнулась. — Спасибо за добрые слова, Люк. Что ж, наверное, я сумею выкроить для вас минут десять из своего столь занятого безделья. А куда вы хотите пойти?
— Да просто на пляж. Туда, обратно. Ах нет, совсем забыл… А где Дэвид?
— Плавает с аквалангом. По-моему, у него скоро жабры вырастут.
Люк был очень мил. Он даже чем-то напомнил мне настоящего Дэвида. Возможно, тем, что умел поглощать жареный арахис целыми горстями, не жуя. Во всяком случае, такое создавалось впечатление.
Обернув вокруг себя пляжное полотенце наподобие саронга, я последовала за Люком к морю, вдоль которого стройными рядами выстроились шезлонги под цветастыми зонтиками.
— Так о чем вы хотели поговорить? — спросила я, когда молчание затянулось. Я была уверена, что речь пойдет о том, какой подарок ему выбрать для будущей супруги, или подобной слюнявой чепухе.
Но Люк вдруг стащил с головы бейсболку и принялся нервно мять ее руками.
— Понимаете, Эли, — глухо забубнил он, — мне кажется, мы с Шелли больше не имеем права претендовать на звание самой романтичной пары. Дело в том, что я… Словом, мне кажется, что я полюбил вас.
Я остолбенела.
— Я пытался с собой бороться, — продолжал Люк, — но все тщетно. Стоит мне увидеть вас, и сердце колотится так, словно вот-вот из груди выпрыгнет. С Шелли я никогда подобного не испытывал. Ее интересует только свадебная церемония, семья и тому подобная дребедень. Вы же совсем другая. Вы просто восхитительны, Эли. Вы такая естественная и живая. Вы самая волнующая женщина на свете!
И он потянулся ко мне, вытянув губы трубочкой.
Я поспешно отстранилась:
— Возьмите себя в руки, Люк! Вы сами не понимаете, что говорите!
— Понимаю, — упрямо возразил он. — Я уже принял решение. Лучше один день прожить тигром, нежели всю жизнь бараном маяться.
— Нет, я не то имела в виду, — сказала я. — Просто Шелли из вас котлету сделает, если об этом узнает.
— Ну и пусть! — вызывающе воскликнул он. — Не могу я больше жить во лжи и притворстве.
— Ну пожалуйста, образумьтесь! — взмолилась я. — Потерпите. Хотя бы до конца отпуска. Пусть вы и в самом деле разлюбили Шелли, но нельзя ведь делать ее всеобщим посмешищем. Между прочим, завтра вечером начинается конкурс на звание самой романтичной пары в мире.
— И вы хотите, чтобы до завтрашнего вечера я скрывал свои истинные чувства? — обиженно спросил Люк. — Чтобы притворялся? А потом что? Мы с вами сможем побыть вместе? В Рино у меня тетка живет. У нее есть пустующий прицеп — настоящий передвижной дом на колесах. Мы сможем там укрыться, пока шумиха не уляжется. Давайте прямо сейчас удерем!
— Н-нет, — пробормотала я, тщетно пытаясь отпихнуть его. — Мне кажется, не стоит этого делать.
— Вам не нравится жизнь в прицепе? — спросил он. — Да, вы англичанки такие. Мой дом — моя крепость, и все такое.
— Дело вовсе не в прицепе, — возразила я. — Вы просто совсем забыли Дэвида. А ведь я люблю его.
— Эли, вы ведь сами знаете, что это неправда!
— Что?!
— Мне, право, неловко, но ведь и слепому видно, что вы с Дэвидом совершенно не знаете друг друга. И он вас не любит. Это бросается в глаза. Может, ему и приятно проводить с вами время, но взгляд его любовью не светится. Бросьте его, Эли. Я покажу вам, что такое настоящая любовь!
— Люк! — Я оттолкнула его так резко, что он приземлился на задницу. — Хватит чушь пороть! Ступайте лучше к Шелли и угостите ее своими россказнями про светящийся любовью взгляд. Я люблю Дэвида, и он любит меня. Вас же я никогда полюбить не смогу.
— Эли, вы сами не понимаете, что говорите. Я просто застал вас врасплох своим признанием… — Люк взывал мне вослед, а я удалялась, утопая почти по щиколотку в мягком песке. — Дэвид не любит вас, Эли. Он с Кандидой спит.
Я остановилась как вкопанная.
— Что?! — Я вздохнула. — Ах, я понимаю, это просто уловка, чтобы меня задержать. Ничего у вас не выйдет, Люк. Я по жизни однолюбка.
Бедненькая Шелли, думала я, лежа на кровати в спальне. Она ведь даже не подозревает о том, какие коварные мысли бродят в голове ее возлюбленного. Когда я проходила мимо бунгало, которое она занимала на пару с неверным Люком, Шелли как раз выползла наружу; лицо ее было покрыто зеленоватой кашицей тошнотворного вида.
— Привет, Эли! Ну как, готовитесь к завтрашнему испытанию? Представляете, я весь остров обошла и не нашла ни одной аптеки! Пришлось идти на кухню. Спасибо, поварята вошли в мое положение и дали мне авокадо для маски. Хотите попробовать? У меня еще несколько штук осталось.
— Нет, спасибо, Шелли, я уже поела, — отказалась я.
— Это же для лица! — засмеялась Шелли. — Попробуйте. Люк уверяет, что такой мягкой и нежной кожи, как у меня, ни у одной женщины в мире нет.
Я скривила губы в подобии улыбки.
— Кстати, — продолжила она, — кроме авокадо, здесь есть и другие, не менее полезные для кожи плоды. Например…
Ее лекцию прервало появление Люка. Запыхавшегося, с пунцовыми щеками. Струхнул, наверное, увидев меня. Решил, что я направилась прямиком к Шелли, чтобы открыть ей глаза на коварного изменника.
— Привет, дорогой! — проворковала Шелли, расплываясь до ушей. — А я как раз рассказывала Эли, какое чудо эти авокадо. Но только ты пока не смотри на меня! — Она игриво оттолкнула Люка. — Невеста в зеленой маске способна отпугнуть даже самого романтичного мужчину на земле.
Она звонко засмеялась и скрылась в прохладной тени бунгало. Люк хотел было что-то сказать мне, но я остановила его предостерегающим жестом.
— Давайте сделаем вид, будто ничего не случилось, — прошептала я.
— Но я вам правду говорю про Кандиду.
— Считайте, что я ничего не слышала.
Люк кивнул и понуро поплелся за Шелли. Раньше, когда подруги уверяли меня, что все мужики — сволочи, я считала, что они преувеличивают. Теперь же, познакомившись поближе с самым романтичным американцем, я пришла к выводу, что утверждение это верно процентов на восемьдесят. Джереми, естественно, был исключением. Я ни на мгновение не усомнилась в нем, прекрасно понимая, что история с Кандидой — чистейшей воды блеф. Еще за завтраком она призналась, что согласилась лететь в «эту заполярную Варшаву» лишь потому, что давно мечтает соблазнить режиссера.
Как только Джереми вернулся после плавания с аквалангом, я рассказала ему об эпизоде с Люком.
— Ха! — рассмеялся Джереми. — Я, между прочим, этого давно ждал. На его морде это написано было. Видела бы ты, как он на тебя пялился!
— А история с Кандидой? — спросила я. — Это правда?
— Не смеши меня, Эли! На кой черт я ей сдался? Она по уши влюблена в этого режиссера.
Точно, подумала я. Кто, будучи в здравом уме, может представить Кандиду рядом с Джереми? Люку, пожалуй, стоит у психиатра провериться.
— Каких-нибудь интересных рыб сегодня видели? — полюбопытствовала я, чтобы сменить тему.
— Да, кое-что было, — уклончиво ответил он. — Даже что-то похожее на акулу в отдалении промелькнуло.
— Большая? — спросила я с непритворным испугом.
Джереми развел руки.
— Кстати, Кандида ни капли не испугалась, — поведал он.
— Это только потому, что рядом был ты, — льстиво заверила я. — Ты ведь такой отважный. Чтобы стать самым совершенным мужчиной на свете, тебе остшюсь лишь запомнить, какую марку косметического молочка я предпочитаю.
— Во блин! — Джереми сплюнул. — Совсем из головы вылетело. Завтра ведь этот чертов конкурс.
— Если не хочешь, можем отказаться от участия, — предложила я. — Ну дисквалифицируют нас. Что из этого?
— Нет, ни за что! — Джереми решительно замотал головой и принялся рыскать по ящикам в поисках бумаги и ручки. — Давай лучше я попробую, все про тебя выучить. На карту, между прочим, десять тысяч фунтов поставлено.
— Это так, — кивнула я, — но, по-моему, шансов на победу у нас нет. Куда нам тягаться с тремя парами, которые знакомы едва ли не вечно. Шелли знает даже, сколько волос у Люка на голове. Нет, Джереми, нам ничего не светит.
— Эли, давай не будем тратить времени попусту, — серьезно потребовал Джереми. — Какой твой любимый цвет?
— Голубой, наверное.
— Прекрасно, — расцвел Джереми. — Мой тоже. Этого я уже не забуду. Любимое животное?
— Кошка.
— А я собак больше люблю.
— Надо же, — удивилась я. — Вот не подумала бы, что ты у нас собачник.
— Собака — животное благородное, — высокопарно заявил в ответ Джереми. — Не то что эти блохастые кошки. Ладно, Бог с ними. Какой твой любимый сериал?
— Нет, постой! — возмутилась я, плюхаясь на кровать рядом с ним. — Мне нужно еще прийти в себя после твоего оскорбительного высказывания насчет кошек. Может, — вкрадчиво предложила я, — отложим пока тренировку? — И я нежно погладила его по плечу.
— Нет, нет, Эли! — возразил Джереми. — Не сейчас. Ведь если мы захотим, то можем без особого труда заработать десять тысяч. А мне как раз нужны деньги, чтобы… Впрочем, это не важно.
Я разочарованно вздохнула:
— Ну ладно, будь по-твоему. Но, по правде говоря, мне не верится, что жюри интересно будет слушать ерунду. По-моему, вопросы будут позаковыристей. Давай придумаем какие-нибудь аппетитные истории. Как мы познакомились. Как полюбили друг друга. С какой страстью выясняли отношения.
— Это еще зачем? — удивился Джереми. — Разве мы не самая романтичная пара?
— Конечно, — кивнула я. — Но, по-моему, в выяснении отношений тоже есть своя романтика. Не все же время лизаться… Скажем, что-нибудь такое: ты долго мучился и страдал, пытаясь оценить истинную глубину своих чувств ко мне. Поначалу представлял, что наша любовь всегда будет бурной, страстной и безоблачной, как небо над Антигуа, но в один прекрасный день вдруг почувствовал, что возвышенные чувства вдребезги разбиваются об острые рифы одиночества и недопонимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36