Раз муж так расстроен, это неспроста.
— Я думаю, что не о чем. У меня все чисто. Но ты же знаешь, при желании можно на пустом месте состряпать дело. Только вот не пойму — зачем? С президентом у меня нормальные отношения, не могу сказать, что ветер оттуда дует, даже не знаю…
— Но ведь пока ничего не нашли, чего ты так волнуешься?
— Раз копают — значит, знают, что искать. Значит, получили санкцию и направление, где искать. А это с потолка не берется. Нет, скорее мне надо Зубова к себе брать, а то некому и доверить все эти дела.
— А почему он до сих пор не перешел к тебе?
— Да он завершает сделку для другой корпорации, и я же знаю, кто за этим стоит. Не хочу обрывать на полделе, зачем мне врагов наживать. И так вот… какая-то зараза на хвост села…
Эрика прислонилась к стенке, чтобы перевести дыхание. А вдруг отца снимут? Или, еще хуже, посадят? Это же кошмар! Такой будет удар для отца, матери, для нее самой. Ведь она привыкла жить в положении принцессы со всеми вытекающими последствиями… Что же будет, если все рухнет в один момент?
Дождавшись, когда отец уйдет, она бросилась к маме с массой вопросов:
— Мам, папу могут посадить, да? Только скажи мне честно: его посадят? А как же мы? Что мы будем делать?
Луиза Иннокентьевна немного странно посмотрела на свою дочь, словно видела в первый раз. Губы ее задрожали, голос срывался то ли от гнева, то ли от слез, душивших ее саму.
— И это все, что тебя волнует? Тебя трогает только то, что ты будешь делать? Работать пойдешь, как все люди. Это во-первых. А во-вторых, кто тебе сказал такую чушь? Твой отец — честный политик и бизнесмен, ему нечего боятся.
— Да? Я все слышала — он сам сказал, что, раз начали копать, теперь не успокоятся! И не надо мне тут лапшу вешать про честность, все мы знаем, что политика — грязное дело!
— Не смей так говорить об отце!
Казалось, что еще секунда, и мать ударит Эрику. Но вместо этого она вдруг как-то поникла, опустила плечи и сползла на кресло. Словно под тяжестью непосильного груза. Эрике стало ее жалко.
— Ну, мама, мамочка, не надо! Все образуется. Мы ведь везучие. У нас всегда все заканчивалось хорошо. И отец — он же умница, он найдет выход. С его связями и его головой…
Луиза Иннокентьевна кивнула и закрыла лицо руками. Потом махнула рукой, делая Эрике знак уйти. Она не любила плакать при посторонних, даже при собственной дочери. Эрика тихо вышла из комнаты. В голове ее зрел план. Если все сейчас ополчатся против отца, то только один человек будет в состоянии ему помочь. Валера. Только его мозги смогут вычислить, где подвох.
Она рассказала ему о надвигающейся беде в тот же вечер. Валера сильно расстроился — Евгения Анатольевича он уважал и искренне сочувствовал, что у того неприятности.
— Я постараюсь выяснить окружными путями, кто там стоит за спинами диггеров (так он называл тех, кто копал под Лазарева). Они ведь по чьей-то указке работает. А вот выясним, кто заварил кашу и зачем — станет ясно, как все это остановить.
— Ты умница! Спасибо тебе.
— Мы с тобой одной крови — ты и я. В одной связке. Как же я брошу тебя в такой ситуации?
На душе у Эрики сразу стало светлее. Если Валера взялся за дело, значит, все будет хорошо. У него не бывало провалов ни в чем, такой уж человек. Ну, пожалуй, ни в чем — громко сказано, улыбнулась она про себя. Кое в чем провалы все-таки случались, но и то — только после сильно загруженного дня. Она старалась деликатно не обращать внимания на эти маленькие неудачи в сексе, случались они редко, он сильно переживал, она делала вид, что все в порядке. В основном же в сексе он был довольно неплохим партнером. Конечно, первого ее мужчину никто не мог пока затмить, но это, скорее, относилось больше к области психологии и подсознания, чем к практичной реальности. О своем первом мужчине она вспоминала не так часто. Но каждый раз после начала новых отношений ей нет-нет да приходили на ум воспоминания той ночи на даче у подруги. Запоздалая потеря девственности. Было это настоящее чувство, прикрытое ее обычном цинизмом, или нечто большее?
Случилось это во время учебы в академии. Как раз незадолго до того вечера она жаловалась Максу на то, что нет в ее жизни настоящей любви, никак не встретит она, мол, свою половинку. На что он довольно резко заметил, что ей пора проверить зрение.
— Что? — Эрика удивленно вскинула брови. — Что ты имеешь в виду? Не поняла.
Подобные замечания были не в стиле Макса.
— Ты просто не видишь очевидных вещей. Или не хочешь замечать. Но это я так, к слову о половинках. — Макс резко встал и направился к выходу.
Эрика оторопело смотрела ему вслед. «Что это с ним? Раньше я таких выходок за ним не замечала», — подумала она.
— Эрика, ты едешь завтра с нами на день рождения Алены? — Ее мысли прервал голос Дины, «подруги дней ее веселых», как она ее называла. — Не забудь предупредить родителей, что до утра, она готовит грандиозную программу!
— А кто идет?
— Да все из нашей группы, она решила пригласить нас к себе на дачу, ожидается, что будет весело!
— О’кей, конечно, пойду, как же вы там без меня, кто зажигать-то будет? — Эрика улыбнулась. Скромность никогда не была отягощающей чертой ее характера.
— Мама, я завтра уезжаю на дачу к Аленке на день рождения, — сообщила Эрика маме за ужином. — С ночевкой, — вызывающе добавила она.
— А почему с ночевкой? — забеспокоилась мама. — Разве нельзя вечером вернуться домой? Давай я за тобой машину пошлю.
— Ой, мама, ну что ты, как в детском саду. Ну как я вернусь вечером обратно, если все только и начнется вечером!
— Что — все?
— Что, что! Все! Дискотека, шашлыки, все, что запланировано. Я же не заявлю всем, что, потому что моя мама слишком беспокойная душа, мне пора обратно и на боковую?
— Ну не утрируй, пожалуйста, Эрика. Ты прекрасно знаешь, что я тебя везде отпускаю и не задаю лишних вопросов. Но на даче, где, я уверена, ваши ребята напьются до чертиков, не совсем безопасно оставаться на ночь.
— Мама, — Эрика старалась не выходить из себя, — ты забыла, сколько мне лет? Ну сколько вы с отцом еще будете трястись за каждый мой шаг?
— Ой, тебя не переспоришь, дочка. Делай как знаешь. Только без глупостей, хорошо?
Эрика беззаботно засмеялась и, чмокнув маму, удалилась в свою комнату. Без глупостей! Это было бы смешно, кабы не было так грустно. Несмотря на образ жизни Эрики, ее взгляды и ее внешность, она все еще не вступила в ряды женщин в полноценном смысле этого слова. Были, конечно, поцелуи и все такое прочее, но настоящего секса у нее еще не было, хотя в это мало кто верил из ее подруг. И причиной этому было не отсутствие желающих и возможностей, а какое-то чувство брезгливости, которое мешало ей подпустить мужчин слишком близко к своему телу. Она понимала, что долго с этим тянуть не стоит, и даже вслух подсмеивалась над теми «все еще девушками» ее возраста, которые никак не могли преодолеть этот смешной барьер, но сама при этом не могла переступить через отвращение к похотливым рукам своих знакомых, которым ничего, кроме ее тела, не было нужно. Каждый раз, когда она морально настраивалась на то, чтобы на этот раз дойти до конца, свидание заканчивалось ссорой с партнером, так как в итоге в решающий момент она все равно начинала отчаянно отбиваться и с омерзением отталкивать потное мужское тело. Самое главное, что после этого она чувствовала себя еще хуже, начиная разувериваться в том, что она вообще когда-нибудь потеряет девственность. Именно поэтому беспокойство мамы казалось ей просто смешным.
День рождения Аленки удался, она любила все делать с размахом и на этот раз тоже не поскупилась на количество шашлыков, выпивки и даже дискотеки с приглашенным популярным диджеем, так что скучать никому не пришлось. Одна из их подруг недавно вернулась из Бразилии и учила всех танцевать зажигательную самбу. Танец покорял страстью своих движений и огненной музыкой, затрагивая глубинные чувственные струны и доводя всех до изнеможения. «Недаром латиноамериканцы считаются лучшими в мире любовниками, — думала Эрика. — Неудивительно при таких танцах! Бешеный ритм, покачивание бедрами, разгоряченные тела, прижавшиеся друг к другу, глаза в глаза… И ритмичная музыка нон-стоп, не дающая и шанса на охлаждение пыла…»
Было уже далеко за полночь, когда все, притомившиеся от танцев и бесконечных коктейлей, потихоньку разбрелись кто куда. Дача располагалась на берегу реки, и места вокруг для ночных прогулок было хоть отбавляй. Эрика и Макс сидели на траве и смотрели на лунное отражение в речном серебре. Было слышно верещание неутомимых сверчков, время от времени можно было заметить падающую звезду, но, как всегда, это происходило так быстро, что невозможно было успеть загадать желание. Купол звездного неба создавал ощущение того, что они были одни в целом мире, унося в черную синеву от реальности происходящего.
— Красиво, — прошептала Эрика. — Тишина и ночь всегда завораживали меня, оказывая какое-то магическое воздействие. Представь, что мы с тобой в нереальном мире и вокруг никого нет. И мы сами можем придумать правила для этого мира.
— Правило номер один: никогда не смешивай так много напитков, иначе потом будет болеть голова, даже в нереальном мире, — шутливо сказал Макс, заботливо накидывая на ее плечи свою рубашку. Однако взгляд его был отнюдь не шутливым, он, не отрываясь, смотрел на Эрику и, казалось, этот взгляд готов был поглотить ее без остатка.
— Правило номер два: делай то, что тебе хочется в данный момент, — продолжила в том же тоне Эрика, также неотрывно глядя Максу в глаза, физически ощущая огонь его пылающей кожи.
— Приложение к правилу номер два — не медли и никогда потом не жалей об этом, — сказал Макс и неожиданно наклонился и поцеловал ее долгим, захватывающим дух поцелуем. Его губы были теплые и нежные, и от его поцелуя шла волна неотразимой зажигающей энергии, которая поглотила и Эрику, наполнив непреодолимым желанием, затмевающим все остальные мысли и чувства..
— Правило номер три: если тебе это нравится, требуй продолжения, — прошептала Эрика и откинулась на мягкую траву так, что глаза ее засияли от отражающихся в них звезд. Черное с серебром небо продолжало мерцать звездопадом умирающих в огне звезд, но они этого уже не замечали…
Макс был прав — голова наутро все-таки болела. Кроме этого, мысли ее абсолютно спутались, и она никак не могла собрать их во что-нибудь вразумительное и понятное. Все уже упаковывали свои сумки и готовились к отъезду, она же никак не могла сосредоточиться.
— Ты выглядишь как-то странно, подруга, — прощебетала Динка Эрике, озабоченно поглядывая в то же время в зеркало на свое собственное отражение. — Ну и видуха у меня. Надеюсь, до дома проветрюсь и приду в нормальный вид! Может, тебе аспиринчику дать, дорогая?
— Ой, отстала бы ты, Динка, и без твоих комментариев тошно! — огрызнулась Эрика.
Макс крутился рядом, поглядывая на нее своим обожающим нежным взглядом, и это почему-то выводило ее из себя.
— Ну как знаешь, я же как лучше хотела, — обиделась Дина, — но глаза у тебя все равно какие-то… странные. — Она пожала плечами и направилась к машине относить свои сумки.
— Слушай, Макс, — немного нервно произнесла наконец Эрика, — я, конечно, не отрицаю, что сама спровоцировала тебя, но ты же видел, сколько я выпила, и я надеюсь, ты понимаешь, что это ни к чему ни меня, ни тебя не обязывает, ну ты понимаешь, что я имею в виду? Я хочу сказать, что рада, что моим первым мужчиной стал мой лучший друг со школьных лет, но это не должно изменить наших отношений. Ты знаешь, в наши дни секс — это просто сиюминутное желание. Я не имею в виду, что…
— Моего отношения к тебе это точно не изменит, Эрика, — резко прервал ее Макс. Взгляд его стал жестким, и Эрике стало от него не по себе. — Я всегда любил тебя и буду продолжать любить. И для меня все это имеет совершенно другой смысл, чем для тебя, хотя я тоже живу в том же мире, что и ты. Но я не хозяин твоей судьбы, ты сама ею управляешь. И мне просто удивительно, как ты не хочешь видеть очевидных вещей.
— Каких вещей? Чего я, спрашивается, не вижу такого, что видишь ты, мистер Всезнайка?
— Вот когда увидишь, тогда и поговорим.
Макс прервал разговор и отошел.
— И не надо мне читать нотаций! — прокричала ему вслед Эрика. «Тоже мне правильный какой нашелся», — подумала она с раздражением, хотя в душе понимала, что ее реакция немного неадекватна, и это выводило ее из себя еще больше. Этого ей еще не хватало, теперь этого Макса вообще невозможно будет отлепить от нее! Но уж она постарается, чтобы он почувствовал дистанцию, это ей не составит большого труда! И она отдалилась тогда от него, создав стену из кирпича, выложив ее своими руками….
Каким смешным теперь казалось Эрике ее поведение. Зачем она усложняла то, что на самом деле было так просто? С тех пор у нее были другие мужчины, более опытные и умелые любовники. Валера в том числе. В фантазии ему было не отказать, он знал, на какие точки нажимать, чтобы завести Эрику с полоборота. Почему же она вспоминала ту ночь? Возможно, потому, что оставила та ночь ощущение некой энергии, энергии двух тел, способных слиться в одно целое, захватить ее от макушки до пальчиков ног, отключить ее разум, закружить в вихре эмоций. Вот этого не хватало в ее нынешних отношениях. Именно это и заставляло ее возвращаться мысленно к событиям той ночи на берегу реки. Возможно, так случается у всех, успокаивала она себя. Не она первая, не она последняя, цепляющаяся за воспоминания юности.
В конце концов, сравнивать Валеру с Максом было абсурдно — это как сравнивать глиняный горшок и изящную вазу редкой работы. Да, именно так, заключила она и стряхнула с себя все мысли о прошлом. Наслаждайся настоящим, Эрика! Этот девиз никогда не подводил ее, зачем было ему изменять?
Глава 4
Дни полетели мрачной чередой. Из-за напряженной ситуации у отца постоянно случались нервные срывы. Однажды, придя с учебы, Эрика обнаружила его дома одного, сидящего в кресле. Одного взгляда на него хватило, чтобы защемило сердце.
— Эрика, у меня к тебе есть разговор.
Отец выглядел ужасно: мешки под глазами, лихорадочно горящие глаза — словом, сам не свой. Последнее время он так выглядел постоянно, но сейчас по его состоянию было понятно: что-то случилось, что-то стало последней каплей. Неужели все? Неужели конец? Эрика лихорадочно соображала, сколько времени еще понадобиться Валере, чтобы распутать клубок до конца. Возможно, еще не поздно?
Она бросила сумку на пол и сел напротив отца, приготовившись услышать самое ужасное.
— Я даже маму не хочу вмешивать, отправил ее за покупками.
— Что ты имеешь в виду? — Эрика не понимала, почему отец не хочет смотреть ей в глаза.
— Мне тяжело это говорить, но ты должна пообещать мне, что расскажешь всю правду. Я твой отец, Эрика, и, если надо, я готов принять на себя всю вину, но я должен знать, зачем ты это сделала и почему? Если ты скажешь мне сейчас всю правду, то, возможно, все еще можно будет исправить. Ты ведь не понимаешь, чем это может грозить мне, тебе, всей нашей семье.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — прервала его Эрика. — Объясни, о чем ты? Что я сделала? При чем тут вообще я? Если хочешь знать, я пыталась тебе помочь, я все сделала, чтобы вытащить тебя из этого дерьма, а ты теперь еще в чем-то меня обвиняешь?
— Я ни в чем тебя не обвиняю, доча. Я просто хочу знать — почему?
Отец наклонился вперед, сцепив ладони. Он смотрел на Эрику, как смотрят на душевнобольных, с жалостью и тревогой. Он не хотел верить в случившееся, но все доказательства указывали на нее.
— Тебе нужны были деньги? Неужели ты думаешь, что я не дал бы тебе все, что ты хочешь, спроси ты меня об этом? Зачем же так, Эрика, обманом?
— Да ты что, с ума сошел?
Она испугалась. Она совершенно не понимала, о чем речь, но отец был так серьезен и кидал ей обвинения прямо в лицо, словно горсти грязи.
— Или ты мне объяснишь, в чем дело, или я больше не хочу слышать этот бред, папа! — Ее голос сорвался на крик, но не от злости, а от страха и непонимания, что же происходит.
— Хорошо, я объясню. Но, думаю, ты и без меня это знаешь. Я обнаружил, что с моих счетов были переведены огромные суммы на офшорный счет до того, как я заплатил с них налоги. Именно это и послужило началом расследования, меня могут обвинить в неуплате и сокрытии налогов. Кроме того, произошла утечка важной информации, благодаря которой мы потеряли много денег, но, думаю, кто-то другой хорошенько на этом наварился. Стоимость этой информации довольна велика. Деньги, деньги… Неужели тебе так нужны деньги? Или тебя кто-то заставил?
Эрика ощущала себя так, словно вот-вот потеряет сознание. Но после объяснения отца она рассмеялась, громко и нервно.
— Папа, да ты что? Я даже не знаю, где твои счета и как перевести хоть один доллар! Ты за кого меня принимаешь — за компьютерного гения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32