Как же она называлась? Название вспомнить ей так и не удалось, однако она была уверена, что в книжке рассказывалось об этом ужасном типе, Ли Харви Освальде, том самом, что убил президента Кеннеди.Терзаемая сомнениями, Эстелл раскатывала в своем кресле по всей квартире, куря одну сигарету за другой. Раз или два она выезжала на балкон, такой крошечный, что ее кресло там едва умещалось, чтобы посмотреть, что происходит на улице. Вчера она была зачарована многоцветьем и веселым шумом масленичных гуляний. Сегодня она была слишком встревожена и растеряна, чтобы шествия могли отвлечь ее внимание.Надо что-то делать. Вот только что?Эстелл вернулась на кухню и достала остатки мятного мороженого, которое Френ принес ей вчера вечером. Она принялась есть его прямо из картонной коробки.Холодок мороженого, таявшего у нее и горле, несколько ее успокоил.И все же она по-прежнему чувствовала, что должна что-то предпринять. Но не может же она позвонить в полицию и сообщить, что ее Френ, ее любимый, который с такой заботой всячески за ней ухаживает, собирается убить какого-то сенатора. Если Френ говорит правду и действительно пишет роман, то ее поступок окажется страшнейшим предательством. И даже если он ей лжет, это все равно будет предательством с ее стороны. Она не может выдать Френа полиции Если бы она знала о его планах наверняка, она могла бы пригрозить Френу, что обратится в полицию, и тогда это его бы точно остановило Если бы она могла предвидеть будущее! Если бы она могла знать, что произойдет в ближайшие несколько дней!И тут ее озарило, вот оно, возможное решение, или по крайней мере способ избавиться от тревог и страхов.Она поспешно выкатила кресло на балкон и позвонила в колокольчик.К тому времени, когда Донни Парке постучал в дверь, она успела вернуться в комнату и ждала его появления, в нетерпении куря сигарету нервными затяжками.— Входи! — торопливо откликнулась Эстелл на его стук:Не успел Донни войти, как Эстелл без лишних слов спросила:— Помнишь, ты как-то рассказывал мне о какой-то шаманке, знающей колдовство вуду?— Помню, мэм, — немного удивленно и даже испуганно подтвердил паренек. — Мама Селестайн.— Сбегай к ней и приведи ко мне, а? Хочу, чтобы она предсказала мне будущее.Донни замотал головой:— Нет, мэм. Она не ходит по домам. Люди сами к ней приходят.— А если я приплачу сверху? Ты же знаешь, как мне трудно куда-нибудь выбраться. — Эстелл указала на инвалидное кресло, прикидывая в уме свои финансовые возможности. У нее вошло в привычку время от времени откладывать кое-какие деньги. И вот уже несколько месяцев она не притрагивалась к своим сбережениям. — Как ты думаешь, если ты скажешь ей, что я прикована к инвалидному креслу, что заплачу ей втрое больше обычной платы, она захочет прийти ко мне?— Можно попробовать, миссис Эндоу, — с сомнением ответил Донни. — Если я передам ей вашу просьбу, никакого вреда не будет.— Так сделай это для меня, будь умницей! — обрадовалась Эстелл. — Скажи, пусть приходит утречком, как можно раньше. Я просто должна узнать будущее! А после этого я и с тобой расплачусь. — Она лукаво улыбнулась. — Говорю так, чтобы и у тебя был стимул.Эбон вновь переехал — только сегодня утром.Учитывая намеченную на завтра лежачую демонстрацию, это, по его мнению, было совсем неплохим решением. Он понимал, что в случае серьезных беспорядков, а он надеялся, что беспорядки будут серьезными, полиция сядет ему на хвост.Он снял комнату в небольшой обветшалой гостинице всего в двух кварталах от Французского квартала. Лифта в двухэтажном здании, естественно, не было, но зато там был черный ход. Больших усилий Переезд не потребовал. Вещей он никогда не хранил больше, чем мог вместить один маленький чемоданчик. Сисси он ничего говорить не стал — она ему уже надоела. Помимо того, он будет настолько занят в связи с предстоящим завтра делом, что времени на нее все равно не останется.Когда Эмбер передал ему, что сенатор Сент-Клауд хочет с ним встретиться, первым побуждением Эбона было ответить отказом. Однако ему было отчасти неловко, что он так вспылил вчера на балу у Фейна, и он чувствовал, что должен если не извиниться перед Мартином, то хотя бы поговорить с ним. Поэтому он распорядился, чтобы Эмбер сообщил сенатору его новый адрес, и строго предупредил при этом, чтобы тот пришел один.Он сидел у окна, когда послышался стук в дверь.Один тихий, две секунды пауза, один громкий — условный сигнал. Сам-то Эбон всегда потешался над всякими такими супершпионскими штучками, но на его соратников они производили впечатление, к тому же зачем делать исключение для какого-то клейстера?Эбон распахнул дверь.— Доброе утро, сенатор.— Привет, Линкольн… Вижу, ты после бала жив и невредим.— Да чего там! — ухмыльнулся Эбон.Он тщательно закрыл дверь и запер ее на замок, потом нарочито услужливым жестом показал рукой.— Добро пожаловать в мою конуру, Мартин. Посмотри, как живут обездоленные.Мартин фыркнул:— Это ты-то обездоленный. Линкольн? Чушь собачья. Обездоленный ты только потому, что тебе самому этого хочется.Эбон пожал плечами, лицо его приняло бесстрастное выражение — маска, которую он всегда надевал для белых.— Сами видите, — сенатор, условия у меня здесь весьма жалкие, — ерничая, продолжал он. — Могу ли я предложить вам стул? Ведь ваши избиратели будут шокированы, если узнают, что вы сидели на кровати чернокожего.— Довольно этой чепухи, Линкольн, — раздраженно попросил Сент-Клауд. — Если собираешься задираться, как вчера, значит, я зря теряю здесь время.— Это ведь вы пришли ко мне, — спокойно парировал Эбон. — Я вас о встрече не просил.— Ну хорошо, хорошо! Давай хотя бы сядем.Сенатор устроился на стуле, подождал, пока Эбон нехотя присел на кровать, и вкратце рассказал ему о полученном капитаном Форбсом дневнике.Выслушав его, Эбон лаконично резюмировал:— Издержки вашей профессии, сенатор.— Знаю, знаю, согласен.Сент-Клауд достал сигару и занялся ритуалом ее раскуривания, не сводя глаз с лица Эбона. Тот ответил ему непроницаемым взглядом.— Ты написал этот» дневник, Линкольн? — решился наконец Сент-Клауд.— Это низко и оскорбительно. Не потому, что допускаешь, будто я могу тебя убить, а потому, что считаешь меня… — Эбон дал волю гневу и сорвался на крик:— За идиота полного меня держишь? Думаешь, я позволю себе написать такое и отдать легавым?— Это мог быть кто-нибудь из твоей организации — наткнулся на дневник и отправил в полицию.— В моей организации такого не делают.— Может, ты просто решил пошутить? — спокойно заметил Сент-Клауд. — В прежние времена ты был мастер на всякие шутки.— С шутками я покончил, когда завязал с вашими играми. С футболом, например. — Эбон поднялся на ноги, глядя на сенатора с высоты своего огромного роста.— Спокойно, Линкольн, спокойно. Просто я решил тебя спросить. — Сент-Клауд тоже встал со стула и подошел к металлической мусорной корзине стряхнуть столбик пепла с сигары. — По-прежнему намерен устроить лежачую демонстрацию, как я понимаю?— Можете смело держать пари, сенатор.— Напрашиваешься на неприятности, Линкольн, — вздохнул Сент-Клауд.— Только не я, сенатор. Если белый попытается остановить нас, то это он напрашивается на неприятности.— Ладно, Линкольн. Уж я-то тебя достаточно знаю, чтобы понять, что все уговоры бесполезны. Валяй, действуй. Спасибо, что нашел для меня время.Сент-Клауд уже подошел к двери, когда Эбон окликнул его:— Сенатор… А вы по-прежнему собираетесь участвовать в параде?— Конечно, — удивленно ответил Сент-Клауд.— Смелый ты мужик, — с нотками зависти в голосе констатировал Эбон. — Впрочем, ты всегда таким был.— Хорошо, капитан Форбб, спасибо, что позвонили. Весьма признателен, — произнес Рексфорд Фейн в телефонную трубку и положил ее на рычаг.Несколько мгновений он сидел в мрачной задумчивости, постукивая короткими пальцами по крышке бюро. Потом достал и раскурил длинную черную сигару. Нажал кнопку аппарата внутренней связи и поинтересовался:— Лерой, не знаешь, мистер Лофтин еще здесь?— Думаю, да, сэр. Дверь у него закрыта, и к завтраку он еще не спускался.— Кликни-ка его, Лерой. Скажи, чтобы быстренько явился ко мне в кабинет. Не будет через пятнадцать минут, уволю!Не дожидаясь ответа, Фейн отключил аппарат и поднялся. Он подошел к бильярдному столу, выбрал свой самый любимый кий и разбил пирамиду. Играл он с яростным азартом, ежеминутно поглядывая на часы.Лофтин уложился в десять минут. Небритый, непричесанный, с опухшими глазами, но уложился.— Перешли на режим дня крупье, Лофтин? — язвительно осведомился Фейн.— Простите, мистер Фейн. Подумал, что после бала… — с убитым видом промямлил Лофтин. — Тяжелая выдалась ночка…— И денек будет не легче, — заверил его Фейн и стиснул сигару зубами так, что прокусил ее конец. С отвращением он выплюнул изжеванный окурок в направлении плевательницы. — Мне звонил капитан Форбс. Он получил по почте какую-то бумагу с угрозой убить сенатора Сент-Клауда. Неизвестный псих собирается прикончить его во время завтрашнего парада. Сенатор Сент-Клауд будет завтракать у Бреннана с одним журналистом. Давайте-ка быстро туда, разузнайте, что сенатору об этом известно и что он собирается по этому поводу делать. Но для начала неплохо бы вам привести себя в божеский вид. — Фейн критически оглядел Лофтина с головы до ног. — И еще попробуйте выжать из Мартина, где нам искать этого курчавого Эбона. Если это удастся, тогда разыщите и его и постарайтесь что-нибудь предпринять насчет их лежачей, черт бы ее побрал, демонстрации.— Слушаюсь, сэр, мистер Фейн! Займусь немедленно.— Посмотрите, что там можно сделать.Фейн склонился над бильярдным столом, прицелился и вколотил восьмой шар в бортовую лузу. Прислушиваясь к стихающим шагам удаляющегося Лофтина (тот уже шагнул за порог), Фейн, хитро ухмыляясь, спросил:— Эй, Лофтин! Ну и как вам Дейзи? А Эдна Мэй?Незадолго до полудня Эндоу приступил к часовой тренировке в тире.Свой пистолет он оставил дома. Ему пришло в голову, правда, несколько запоздало, что практиковаться с собственным оружием весьма рискованно.Если полицейские извлекут пули из тела сенатора Сент-Клауда, они могут додуматься поискать в общественном гире, обнаружить пули в мишенях, по которым он стрелял, и сравнить их с теми, что убили сенатора Сент-Клауда. А на тренировки в тире Эндоу записывался под своим именем:Поэтому сегодня он взял пистолет напрокат.Получалось у него не очень. Похоже, он никак не мог приспособиться к стрельбе из пистолета. Два других убийства он совершил из винтовки, стреляя с определенного расстояния от цели. Винтовку Эндоу освоил еще пацаном в западном Техасе, охотясь с «мелкашкой» на кроликов по берегам реки на принадлежащих отцу участках земли. Пистолет, однако, оказался для него оружием слишком ближнего боя.Он постоянно моргал перед тем, как нажать на спусковой крючок, и пули ложились в нескольких дюймах от цели.Расстреляв обойму, Эндоу в унынии осмотрел отверстия в мишени, изображавшей силуэт мужчины, и повертел занывшим от отдачи запястьем.— Мистер Эндоу, у вас при стрельбе стойка не правильная. Поэтому и мажете.Эндоу крутанулся как ужаленный и увидел подошедшего к нему смотрителя тира, добродушного мужчину средних лет.— Хотите покажу, в чем ваши ошибки?Еще не придя в себя от испуга, Эндоу едва сумел изобразить некое подобие улыбки.— Да… Хочу… Спасибо.Смотритель покрутил ручку, приводящую в движение механизм установки мишеней, и подтянул к себе держатель. Закрепил в нем новую мишень и отодвинул ее вплотную к пулеуловителю. Взял у Эндоу пистолет.— Значит, стоять надо так, видите?Смотритель встал боком к мишени, расставил ноги и поднял пистолет параллельно земле — металлическое продолжение прямой линии, образованной сжавшей его ладонью и вытянутой рукой. Посмотрел вдоль ствола.— Плавно нажимаете на спусковой крючок. Не дергайте его — иначе рука прыгнет до выстрела.Пистолет коротко рявкнул. Рука смотрителя дернулась прямо вверх — не более чем на шесть дюймов. Он сразу же вернул пистолет в прежнее положение и выстрелил еще раз.Взгляд Эндоу метнулся к мишени. В центре нарисованного на бумажном силуэте сердца появились две дырки.Смотритель вернул пистолет Эндоу.— И не закрывайте глаза, когда нажимаете на спусковой крючок. Многие делают это машинально.И всегда нажимайте на спусковой крючок медленно и очень плавно.Эндоу изо всех сил старался следовать полученным инструкциям. Принял показанную стойку, приказал себе держать глаза открытыми. Плавно нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, в мишени образовалось отверстие — не в самом сердце, но рядом с ним, не дальше двух дюймов.— Вот видите, уже гораздо лучше, мистер Эндоу, — одобрил смотритель. — Продолжайте в том же духе.Эндоу выстрелил еще раз. И попал в край сердца. В третий раз он мысленно представил себе сенатора Сент-Клауда на месте мишени.И выстрелил.Третье отверстие появилось в сердце вплотную с двумя первыми, оставленными смотрителем. Глава 10 Одри Фейн в девятнадцать лет уже раз выходила замуж против воли отца. За человека, который ему был не по душе. Замужество ее длилось двенадцать месяцев, что, как впоследствии решила Одри, было на одиннадцать месяцев и двадцать девять дней дольше, чем следовало бы.В первую брачную ночь она обнаружила, что ее муженек гомосексуалист. Женился он на ней исключительно потому, что Рексфорд Фейн был состоятельным человеком — еще богаче, чем он сам, а сам он был далеко не бедным. А также для того, чтобы использовать Одри как прикрытие. Беря в жены привлекательную девушку, он стремился даже не столько заполучить деньги ее папаши, сколько скрыть свои сексуальные наклонности.Подобно множеству женщин до нее, Одри была уверена, что сможет преобразовать супруга-гомосексуалиста в гетеросексуала. Однако понадобилось не более двух недель, чтобы осознать, как она ошибалась. Но продолжала оставаться с мужем, поскольку была дочерью своего отца. Такой же несгибаемо упрямой, как Рексфорд Фейн: перспектива возвращения домой к папочке и признания своей ошибки ей просто претила.В конце концов, однако, она вернулась домой, а в первую годовщину их свадьбы ее супруг покончил жизнь самоубийством. Многим в Новом Орлеане вообще осталось неизвестным, что она была замужем, а многие предпочитали об этом не вспоминать. В присутствии Фейна, во всяком случае.Но сам папаша об этом не забывал никогда. И всякий раз, когда дочь выходила из повиновения, попрекал ее неудачным замужеством.Со времени этого закончившегося катастрофой брака Одри встречалась со множеством мужчин, с некоторыми из них была близка. Но до тех пор пока не появился Мартин Сент-Клауд, в мужья ни одного из них не хотела. В постели Мартин о себе не забывал, но одновременно был очень чуток к ее потребностям и желаниям. Но что не менее приятно, он был на взлете — важная особа, которой уготовано еще более видное положение.Тот факт, что Мартин женат, особого беспокойства у Одри не вызывал. Она знала, что в браке он не очень-то счастлив. Иначе зачем ему проводить все свое время в ее постели? К Ракель Сент-Клауд Одри не испытывала ничего, кроме презрения. Ее муж может стать президентом Соединенных Штатов, а она пытается вынудить его оставить политику и вернуться к добыванию хлеба насущного в качестве жалкого адвокатишки!Развод им можно организовать запросто, Одри ничуть в этом не сомневалась. Тем более что сегодня развод уже не так пачкает биографию политика, как прежде.После бала Одри проспала чуть ли не до полудня. Проснулась в хорошем настроении. Бал удался на славу. А днем у нее свидание с Мартином.Она приняла душ, облачилась в розовый брючный костюм и пошла обедать с отцом, поджидавшим ее в солярии, выходящем во внутренний дворик.Рексфорд Фейн начал с разбавленного водой бербона, Одри — с «Кровавой Мэри». Она подняла стакан и предложила:— Давай за вчерашний роскошный бал, пап.Фейн улыбнулся ей через стол и поднял свой стакан.— Бал был что надо, клянусь Богом.— А еще давай за такой же успех завтрашнего парада!— За это грех не выпить. — Фейн одним глотком осушил стакан и озабоченно добавил:— Правда, тут все не так просто.— А что случилось?За обедом из холодных блюд Фейн подробно рассказал ей о предстоящей лежачей демонстрации и о дневнике, содержащем угрозы убить Мартина.Поначалу Одри встревожилась за Мартина. Поразмыслив, решила, что покушение на его жизнь — если оно не удастся, конечно, — может здорово поспособствовать политической карьере сенатора.— Большинство из этих угроз никогда не приводятся в исполнение, — рассуждал в это время Фейн. — А если и предпринимается такая попытка, то это обычно какой-нибудь псих, который собственный палец от задницы отличить не может.— Значит, ты считаешь, что для Мартина реальной опасности нет?— Думаю, нет. Его же будет охранять куча полицейских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26