это хладнокровный мерзавец, с которым трудно находиться в дружеских отношениях. Он проводит здесь много времени; и я слышал, купил новый дом в Ривервуде. Дюран приезжает сюда уже много лет и никогда не уделял ни городу, ни компании внимания больше, чем любой другой турист. Потом, несколько месяцев тому назад, начал повсюду бывать, беседовать с людьми о компании и о ее проблемах – вы же знаете о загрязнении резервуара; к сожалению, средства массовой информации много писали об этом – и стал проводить много времени с Лео Кальдером и его семьей. Он даже сам себя приглашал на семейные ужины. А затем попросил Лео показать, как работает механизм, системы безопасности и все остальное.Халлоран наклонился вперед.– Вы понимаете, каким странным это кажется, ? продолжал Винс расстроенным и доверительным тоном. – Некоторые из нас забеспокоились, не собирается ли он купить «Тамарак Компани». Бог знает, почему, может быть, решил, что устал от мумий, и пора заняться делом. – Они с Халлораном обменялись улыбками. – В любом случае, нам показалось, что у него именно такие намерения. Конечно, семья не собиралась продавать компанию, и, насколько я знаю, прямо он ничего не говорил. Но на Рождество – я не смог здесь побывать, моя проклятая жизнь политика задержала меня в восточных штатах – так этот Джош Дюран явился на ужин, и мой племянник Кит рассказал мне, что ни с того, ни с сего тот заявил, будто нашел группу египетских инвесторов, которая хочет купить акции компании. Нашел, представляете? Бегая по пустыне, он спрашивал каждого шейха, не хочет ли тот купить «Тамарак Компани». Позвольте сказать, большинство из нас было потрясено, и я очень рассердился. Вы семейный человек, не так ли, Арвин?Халлоран кивнул.– Четверо детей, двое внуков, и еще один на подходе.– Тогда вы понимаете, что я имею в виду. Семья. Боже, что еще может значить больше для человека? И я уверен, ваша семья с вами, в Денвере.– Городок Аврора. Рядом с Денвером. Да, нам повезло, все живут рядом.– Вам больше, чем повезло; вы имеете благословение свыше. А я не могу отлучиться из Вашингтона; чем же я мог бы помочь этим людям? Я не могу не любить свою работу в Сенате, для меня это стало настоящей страстью; работа на благо моего штата и моей страны. Но когда я вижу сукиного сына, который хочет использовать мою семью, говорю я вам, это буквально сводит меня с ума. Хорошо, так или иначе, думаю, он сказал, что его так называемые друзья, эти иностранцы, не хотят распоряжаться контрольным пакетом акций в компании. Однако, кто знает, что на самом деле имел в виду? Тогда он, наверное, думал, что семье потребуется какая-то помощь, Может быть, даже, думал, что они беспокоятся о продаже компании. Но Лео и его жена не хотят этого и об этом всегда заявляют. Я думаю, на Рождество здесь получился большой спор, и Дюран смог получить от них согласие на переговоры с египтянами, если они сюда приедут. Прошедшие несколько дней показали, некоторым из нас, – Винс сделал паузу, – что Дюран мог подумать, что есть способы убедить их продать компанию по той цене, которую предложат он и его египетские друзья.– Убедить их продать, – повторил Халлоран. – Устроив аварию, которая сделала бы компанию менее привлекательной?Винс воздел руки кверху, растопырив пальцы.– Я не обвиняю его. Позвольте сказать, что я еще выяснил. Всем нам кажется, что Дюран так и не простил моей дочери разрыв с ним, мы думаем, он перенес свои планы мщения и на семью. Но вот он здесь, присосавшись к ним, купил дом по соседству. И одним из способов сблизиться с ними было то, что он сопровождал Лео в его инспекционных посещениях станции фуникулера. Каждое утро без одной минуты десять Лео отправлялся на гору, по нему можно было сверять часы. И Дюран, ехал с ним, если был в городе. Они поднимались на фуникулере, разговаривали с туристами, и съезжали на лыжах вниз. Единственный день, который Дюран пропустил, был день аварии на фуникулере. В это утро он уехал из города. Далеко, аж в Египет. Он там давно занимался раскопками, искал гробницу, насколько я понимаю, но вдруг ему срочно потребовалось туда ехать именно в то утро.Они задумчиво выпили и Винс наполнил стаканы.– Вы говорите, он купил здесь дом, – сказал Халлоран.– В Ривервуде, ответил Винс. – Как раз по дороге к дому Кальдеров. Он сейчас усердно перестраивает свой дом.– Надо быть ненормальным, чтобы выбросить болт у себя дома, – сделал гримасу Халлоран.Винс пожал плечами.– У него нет оснований думать, что кто-то станет его искать. Или может быть он считает, что болт есть болт, а возле его дома полно железок и строительного материала, а где найти лучшее место, чтобы спрятать какую-то деталь?– Этот болт не похож ни на какой другой.– Это вы так говорите. Археолог этого может и не знать.Халлоран повертел стакан в руке.– Он еще в Египте?– Я за ним не слежу, но думаю, что да.Халлоран осушил стакан и встал.– Могу я воспользоваться вашим телефоном. Собираюсь позвонить шерифу.– Конечно. Я выйду из комнаты.– У меня от вас нет секретов, сенатор. Фактически, вы имеете больше права слышать этот разговор, чем кто-либо другой, особенно, если он к чему-то приведет.Винс прошел к окну и посмотрел на яркие звезды фар, медленно перемещавшихся по склону горы. «Звезды, – подумал он. – Мои очень счастливые звезды. Дело идет на лад. Белуа счастлив; Лео и родственнички окажутся на улице; мы позаботимся о Дюране. А потом возьмемся за Анну. «Если подождать подольше, – радостно подумал он, – то все само придет в руки».Шериф графства Тамарак с двумя своими подчиненными провел весь следующий день, терпеливо просеивая строительный мусор рядом с гаражом Джоша Дюрана. Перебрав половину мусора под обломками штукатурки и старого пола они нашли болт, блеснувший в лучах солнца.А в среду вечером, когда Джош вышел из самолета в аэропорту Тамарака и как раз поднимал руку, чтобы поприветствовать Анну, шериф преградил ему дорогу и сказал, что он арестован. ГЛАВА 19 Это было сделано очень спокойно; никто вокруг них не понял, что случилось. Но Анна увидела руку Тайлера Шофильда на руке Джоша, и внезапный гнев на лице Джоша. Она стояла у трапа, который подкатили к дверце самолета, и в то время как другие пассажиры проходили короткое расстояние до здания аэропорта, Анна проскользнула в дверь и подошла к Джошу. Она никогда не видела его таким рассерженным.– ...о чем это ты говоришь... – повторял Джош.– Сейчас я не могу рассказать тебе, – сказал Тайлер почти шепотом. – Ты только должен пойти...– Не можешь рассказать мне? Нет, ты уж расскажи, я никуда не пойду, пока не узнаю, что происходит.? Черт побери, Джош, ты уже привлек всеобщее внимание...? Какая разница? Я ничего не скрываю, это ты играешь в прятки.– He я, Боже мой. Послушайте, мистер, у вас тут большие неприятности и вы бы лучше посмотрели...– Привет, Тайлер, – сказала Анна. – С приездом, – обратилась она к Джошу.Они пожали друг другу руки, и Анна не отняла свою.– Я помешала? – спросила она.– Да, – ответил Тайлер.– Я рад тебя видеть, – сказал Джош. Он услышал гнев и недовольство в своем голосе и подумал, не выглядит ли он таким неожиданно выброшенным из жизни каким себя чувствовал. – Не знаю, что здесь происходит но Тайлер говорит, что я арестован из-за аварии на фуникулере.Анна недоверчиво посмотрела на Тайлера.– Джош? Ты шутишь. Почему? Тайлер, это безумие. Он об этом ничего не знает. В тот день его даже не было в Тамараке.– Послушайте, – раздраженно сказал Тайлер. Он оглядел взлетное поле и здание аэропорта. Народу было немного, потому что большинство туристов отменили свой приезд, но все-таки людей было достаточно, чтобы он нервничал, и некоторые из них бросали взгляды на него и Джоша. – Здесь мы не можем говорить. Дайте мне выполнить...– В любом случае, зачем его арестовывать? – спросила она. – Обычно вы приглашаете на допрос.– Все слишком сложно! О, боже, – Тайлер понизил голос. – Послушай, Анна, ты не имеешь к этому отношения. О'кей? Мне даже не следует говорить с тобой. Теперь иди-ка домой...– Она имеет к этому отношение, – твердо сказал Джош. – Она мой адвокат.Их глаза встретились в быстром взгляде, горячем и радостном. Она отняла у него свою руку и отступила назад, став холодной и профессиональной. «На ней мог бы быть костюм с иголочки, – подумал Джош, – вместо черных эластичных брюк и матово-блестящей черно-голубой лыжной куртки».– Не может быть и речи, чтобы я шла домой, – сказала она Тайлеру. – Ведь ты не хочешь оказаться обвиненным в отказе мистеру Дюрану на присутствие представителя закона при его регистрации.– Эй, – сказал Тайлер. – Послушайте, мы здесь все друзья, Анна. У нас полно неприятностей; газеты и телевидение треплют нас каждый день; и мы должны показать, что не сидим сложа руки... а, черт, я не должен был даже говорить этого.«А, так они запаниковали, – подумала Анна, – и поторопились с арестом. Но почему именно Джош?»– Расскажи нам об этом по пути в город, – сказала она.Потом они с Джошем слушали и она не позволила ему говорить, пока его не зарегистрировали, не сняли отпечатки пальцев, и не выпустили под залог денег, которые он снял со своего счета в банке Лос-Анджелеса. – Вы пробудете здесь какое-то время? – спросил судья.– Мне нужно вести занятия через две недели в Лос-Анджелесе, – сказал Джош.Судья посмотрел на него.– Мы здесь все друг друга знаем; мне трудно было бы предположить, что ты можешь представлять угрозу для кого-либо или уйдешь из-под залога. Можешь отправиться, куда хочешь, Дюран, но предупреди меня заранее. Я не хочу никаких неожиданностей, за последние несколько месяцев у меня их было слишком много.Снаружи, на тихой Главной улице, шел снег, сплошная завеса хлопьев, которая, казалось, окутывала их, пока они шли к машине.– Похожа на машину Гейл, – сказал Джош.– Это и есть ее машина, – Анна обошла машину, чтобы сесть за руль. – Я пользуюсь ею, пока Гейл нет дома.– Как Лео? У меня еще не было возможности спросить о нем.– Он будет в порядке, операция не понадобилась. Нам очень повезло. Они возвращаются завтра утром. Ты ужинал?– Нет. Я забыл об этом. Насколько помню, мы собирались куда-нибудь пойти сегодня вечером после того, как ты встретишь меня в аэропорту.Анна улыбнулась.– Да, хочешь пойти в ресторан или к Гейл и Лео.– Я бы предпочел не ходить в ресторан.? Я тоже.Она вела машину по Главной улице, сквозь падающий снег; снежинки летели на них в свете фар, как будто машина ныряла в освещенный конус. Улица была почти пуста и они молча ехали до поворота на выезд из города.? Болт не оказался бы в ящике с мусором, если бы кто-то не положил его туда, – сказала Анна, облекая в слова свои мысли.– Кто-то специально пришел сюда для этой цели. – Их мысли сливались, как и голоса. – Никто не бродит вокруг Ривервуда зимой.– Это могли сделать осмотрительно. Что если кто-то из плотников, водопроводчиков или электриков принес его с собой?– Зачем плотнику, водопроводчику или электрику устраивать аварию на фуникулере?– Почему бы и нет?Они помолчали.– Ни у кого нет причин делать это, – сказал Джош. – Это безумие. Рисковать столькими жизнями... Нет причины, оправдывающей сделанное.– Ненависть, – сказала Анна. – Жадность, зависть, страх. Может быть, все вместе. Меня никогда не перестанет удивлять, до чего жестокими могут быть люди. – Она повернула на дорогу к Ривервуду. – Я поразилась, как ты сегодня контролировал свой гнев.Он криво улыбнулся.– Я думал об этом, когда сказал судье, что у меня занятия через две недели. Бесконечная гибкость человеческого духа. Я уже научился жить с этим безумием и строю планы, учитывая обстоятельства. Думаю, мы можем так вести себя при любых условиях, требуются лишь постоянные поправки.– Да, – спокойно сказала Анна.Через несколько минут они уже были у дома и въехали в гараж. И когда оказались вместе в ярко освещенном тихом гараже, рядом с двумя машинами, с захламленным рабочим столом Лео, с садовыми инструментами Гейл вдоль задней стены гаража, с лыжами, закрепленными на стойке, и с четырьмя велосипедами, висевшими на стене, то почувствовали во всей этой обстановке что-то такое домашнее и теплое, что, растерявшись, не знали, как заговорить.– Нам нужно о многом поговорить, – наконец произнесла Анна, не глядя на Джоша. Они пошли в дом. – И в первую очередь, – добавила она, вешая в шкаф свою куртку и стягивая сапоги, – о том, что у меня нет лицензии на юридическую практику в штате Колорадо.Джош помедлил, вешая спортивную куртку, которую он носил в Египте.– Я об этом не подумал. У тебя лицензия только на Калифорнию?– И Нью-Йорк. Тебе нужно пригласить кого-то и здешних адвокатов. Я знакома с несколькими людьми, которых могу рекомендовать; один из них, Кевин Ярбороу, кажется, очень хороший юрист.– Но ты можешь работать вместе с ним.– Если ты хочешь, чтобы я принимала участие. Я сделаю все, что смогу. Завтра я возвращаюсь в Лос-Анджелес, Джош. Мне многое нужно наверстать.Он улыбнулся с сожалением, когда они направились на кухню.– Все твои клиенты ведут себя так, будто тебе больше нечего делать, как только думать о них?– Все. Я бы, наверное, тоже так себя вела. – Она открыла холодильник, потом морозильную камеру, порылась там. – Я думаю позвонить Кевину и попросить его прийти сегодня сюда; тебе нужно познакомиться с ним как можно скорее. И мы сможем обсудить, что будем делать. Мне не хочется уезжать. Я смогу вернуться через неделю или две, хотя бы на день; я тебе дам знать.Она поставила коробку и два пакета на кухонный стол и повернулась к нему. Джош взял ее руки в свои: холодные, тонкие пальцы оказались в его теплых руках. В одних носках она казалась меньше ростом, чем ему помнилось.– Анна, послушай меня минутку. Я о многом собирался тебе сказать в эти последние несколько дней, и о том, насколько эти чудесные дни были неполными для меня, потому что тебя не было там.Он смотрел в ее глаза, большие и удивленные, немного ошеломленные. Но не испуганные, увидел он. Не испуганные. Он почувствовал дикую радость. Но к этой радости примешивался его гнев и замешательство, и начинающаяся тревога о том, что ждет его впереди.– Извини, я пытаюсь все отмести в сторону. Хочу сосредоточиться на тебе, но вмешиваются всякие посторонние вещи.– О них-то нам и нужно поговорить. Что будем делать дальше.Она повернулась обратно к кухонному столу и занялась ужином. Джош работал вместе с нею, помогая открывать упаковки и выкладывая торт на стеклянную тарелку. Он распаковал хлеб и поставил его в печь согреваться – Анна наблюдала, как Джош открывает шкафчики, отыскивая тарелки и стаканы, выдвигает ящики и достает вилки и ложки. Она так живо думала о нем, тогда на фуникулере, так ясно его себе представляла, когда он позвонил из Египта, что теперь, работая рядом с ним в молчаливом согласии, это казалось продолжением мыслей, как будто они стали частью друг друга. На улице снег падал тяжелыми хлопьями, метавшимися под порывами ветра. В кухне было тепло и тихо сосновые шкафчики, стол и стулья сияли, как золотые в свете лампы. На душе у Анны было мирно и спокойно! Беспокойство прошедших нескольких дней ушло на какое-то время; исчезло ее беспокойство о замкнутости Джоша, хоть и мелькнуло на мгновение в гараже; напряжение, вызванное его необъяснимым арестом, застыло в неопределенности. Когда они ходили по кухне, встречаясь и расходясь в разные стороны, она не чувствовала ни боязни, ни волнения; ею овладело чувство правильности происходящего. «Удивительно», – подумала она. Раньше это чувство возникало у нее только в отношении работы.Анна подняла глаза и встретилась с ним взглядом, они обменялись улыбками. Она не анализировала своих чувств и не удивлялась им, а просто позволила им войти в свою душу. Она ему доверяла, чувствовала, что нужно было им оказаться вместе в этой надежной гавани, в то время как снаружи начиналась метель.– Здесь хорошо, – непринужденно сказал Джош и поставил на поднос салфетки, тарелки и стаканы для вина. – Легко будет забыть это, как сказал наш друг Тайлер, – у нас здесь много хлопот. – Он сделал паузу, глядя на ложки и вилки, которые держал в руках, положил их на тарелки. – Только мы не сможем забыть. И ты права, надо подумать, что делать дальше. – Джош взял из ящика салфетки и сложил их. – Есть еще и все остальное. Что мы можем сделать для Лео и Гейл. И для всего города. Я не вижу, у кого в ближайшие дни или недели будут легкие времена. Если только мы не обнаружим, что один из моих надежных рабочих затаил зло против Лео и компании... – я не верю в это, но...– Нет, я тоже не верю...Анна помешивала томатный соус длинной деревянной ложкой. Извивающиеся струйки пара поднимались кверху, обволакивая ее белый свитер и румяное лицо. Такой расслабленной Джош ее еще никогда не видел. Она была удивительно красивой, в лице появилась какая-то новая безмятежность, которая притягивала его к ней, так что до боли хотелось обнять ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75